Культ личности – обман века

19 съезд проходил в 1952, Молотову перевалило за 60, и Микояну было далеко за 50. Сталинская идея подготовки нового, более молодого поколения руководителей страны была вполне своевременна. Предположение о том, что это было задумано уничтожение старых членов Политбюро основано только на богатой фантазии Хрущева.

Если Сталин собирался расправиться со старыми членами Политбюро Молотовым и Микояном, то непонятно почему он не собирался расправиться с Хрущевым. Член политбюро Хрущев был на год старше Микояна и хорошо осведомлен о государственных делах и неблаговидных поступков Сталина (если они были).

6.1.3. Дело Эйхе

«Тов. Эйхе был арестован 29 апреля 1938 года по клеветническим материалам без санкции прокурора СССР, которая была получена лишь через 15 месяцев после ареста.

Следствие по делу Эйхе проводилось в обстановке грубейших извращений советской законности, произвола и фальсификации.

Эйхе под пытками понуждали подписывать заранее составленные следователями протоколы допросов, в которых возводились обвинения в антисоветской деятельности против него самого и ряда видных партийных и советских работников.

1 октября 1939 года Эйхе обратился с заявлением на имя Сталина, в котором категорически отрицал свою виновность и просил разобраться с его делом. В заявлении он писал:

«Нет более горькой муки, как сидеть в тюрьме при строе, за который всегда боролся».

«2 февраля 1940 года Эйхе был предан суду. В суде Эйхе виновным себя не признал и заявил следующее: «Во всех якобы моих показаниях нет ни одной названной мною буквы, за исключением подписей внизу протоколов, которые подписаны вынужденно. Показания даны под давлением следователя, который с самого начала моего ареста начал меня избивать. После этого я и начал писать всякую чушь… Главное для меня – это сказать суду, партии и Сталину о том, что я не виновен. Никогда участником заговора не был. Я умру так же с верой в правильность политики партии, как верил в нее на протяжении всей своей работы.»

4 февраля Эйхе был расстрелян. (Шум возмущения в зале.) В настоящее время бесспорно установлено, что дело Эйхе было сфальсифицировано, и он посмертно реабилитирован.»

«В 1937 году тройкой под руководством Эйхе были репрессированы 34 872 человека по сфабрикованным делам «Белогвардейско-монархической организации РОВС», «Сибирского филиала Трудовой Крестьянской партии», «Церковно-монархической повстанческой организации» и другим.» (Эйхе, Роберт Индрикович – Википедия).

Так что Эйхе расстрелян вполне справедливо.

Доклад был сделан в последний день работы 20 съезда 25 февраля 1956 года и поверг делегатов в шок. Воспользовавшись замешательством, Булганин предложил прений по докладу не открывать и вопросов не задавать (поскольку на многие вопросы у Хрущева не было вразумительного ответа). Съезд принял два постановления – с одобрением положений доклада и о его рассылке партийным организациям без опубликования в открытой печати. Таким образом доклад, одобренный съездом становился истиной в последней инстанции. Опровергнуть доклад невозможно, поскольку он не опубликован. Простоватый с виду Хрущев оказался хитрым интриганом.

(О культе личности и его последствиях – Википедия)

Делегаты съезда могли засыпать Хрущева неудобными вопросами и уличить его во лжи. В ходе обсуждения могла появиться идея отдать Хрущева по суд. Поэтому оно и не проводилось.

6.2. Мемуары Хрущева

Теперь перейдем к мемуарам (Хрущев – Время. Люди. Власть). Хрущев надиктовал на магнитофон довольно длинные и скучные мемуары на тысячу с лишним страниц. Они состоят из 4 частей:

Часть 1. Начало пути

Часть 2. Великая Отечественная война

Часть 3. От дня Победы до XX съезда

Часть 4. Отношения с Западом. Холодная война

Начнем по порядку с первой части.

6.2.1. Убийство Кирова

(Киров был убит Николаевым 1.12.1934)

Часть 1. Начало пути

«В 1934 г. собрался XVII съезд партии – съезд победителей, как его тогда называли. Никакой оппозиции уже не было ни в партии, ни на самом съезде.»

«Комиссия (по расследованию убийства Кирова) доложила, что она получила сведения о допросе Николаева лично Сталиным. Об этом рассказал кто-то из старых большевиков, но, естественно, никаких документальных данных на этот счет быть не могло. Якобы дело обстояло так: когда к Сталину привели Николаева, тот бросился на колени и стал говорить, что он сделал это «по поручению», от имени партии. Следует отметить, что до разговора со Сталиным Николаев отказывался отвечать на вопросы следователей и требовал, чтобы его передали представителям центрального аппарата ОГПУ. Он утверждал, что ни в чем не виноват, а почему он так поступил, в Москве знают. Было ли дано ему «поручение» или не было, мне трудно судить. Если да, то он выполнил поручение. Но чье оно могло быть?

Конечно, не лично Сталин поручал дело Николаеву. Для этого Николаев был слишком мал. Но у меня нет сомнений, что по поручению Сталина кто-то его подготовил. Это убийство было организовано сверху. Я считаю, что оно было подготовлено руководителем ОГПУ Ягодой, который, в свою очередь, мог действовать только по секретному поручению Сталина, данному, как говорится, с глазу на глаз. Если принять именно такую схему рассуждений, то Николаев, наверное, надеялся на какое-то снисхождение. Но по-настоящему рассчитывать на это было слишком наивно. Не такой уж большой человек этот Николаев: он выполнил поручение и думал, что ему будет дарована жизнь. Просто глупец. Как раз после исполнения такого поручения для сохранения тайны требовалось уничтожить исполнителя. И Николаев был уничтожен.»

Хрущев лукавит. Если Николаев бросился на колени и стал говорить, что он совершил убийство по поручению партии, то из этого никак не следует, что Сталин давал такое поручение лично или через посредников. Из этого только следует, что кто-то внушил Николаеву, что Сталин велит ему убить Кирова. Хрущев обвиняет Сталина в убийстве, ссылаясь на анонимный источник «кто-то из старых большевиков». Кто именно? Неизвестно. Проверить такой источник невозможно. А вот у других авторов нет ни слова о том, что Николаев бросался на колени и говорил о том, что он убил по приказу свыше.

«Сталин потребовал привести к нему комиссара ОГПУ, который в тот день охранял Кирова. В те же дни было объявлено партактиву, что когда комиссара везли в автомобиле на допрос, то в результате неисправности рулевого управления машина (а везли его на грузовой машине) ударилась об угол дома, и он погиб. Мы поручили комиссии попросить людей, которые везли этого комиссара, чтобы они рассказали, при каких обстоятельствах произошла авария и как при этом погиб комиссар, начальник охраны Кирова. Стали искать этих людей. Их было трое, мне называли их фамилии. Двое сидели в кузове грузовой машины вместе с комиссаром, охраняя его, а третий находился в кабине с шофером. Всех троих не оказалось в живых: они были расстреляны. Это вызвало у нас еще больше подозрений, что все было организовано свыше и что авария автомашины оказалась не случайной.

И я предложил: «А вы поищите, не остался ли в живых шофер?». Никаких надежд я не питал, потому что видел, как было организовано дело, и считал, что шофера как свидетеля, видимо, тоже уничтожили. Но, на счастье, шофер остался жив. Его допросили. Он подтвердил, что был шофером на той машине, и рассказал: «Ехали мы. Рядом со мной сидел чекист и все время понукал меня, чтобы я ехал быстрее, дабы скорее доставить арестованного. На такой-то улице при повороте он вдруг схватил руль и направил машину на угол дома. Но я был крепкий человек, молодой, перехватил руль. Машина вывернулась и только помяла крыло. Никакой аварии не произошло. Однако я слышал, как при нашем столкновении раздался наверху какой-то сильный стук. А потом объявили, что «при аварии» этот комиссар погиб». Таким образом, показания шофера еще больше раскрывали подробности заговора с целью убийства Кирова.»

Непонятно, почему не убили шофера. Но все встает на свои места, если предположить, что Хрущев врет про показания шофера, а авария действительно случилась из-за неисправности рулевого управления.

«Теперь я подхожу к главному: почему же «выбор» пал на Кирова? Зачем Сталину была нужна смерть Кирова? Киров был человек, близкий к Сталину. Он был послан в Ленинград после разгрома Зиновьевской оппозиции и провел там большую работу, а Ленинградская организация состояла прежде в своем большинстве из сторонников Зиновьева. Киров повернул ее, и она стала опорой Центрального Комитета, проводником решений ЦК. Все это сам Сталин ставил в заслугу Кирову. Кроме того, Киров ― это большой массовик. Я не стану тут касаться всех тех его качеств, которые высоко ценились в партии. Напомню лишь, что он был прекрасным оратором и, как мог, боролся за идеи партии, за идеи Ленина, был очень популярен в партии и в народе. Поэтому удар по Кирову больно отозвался и в партии, и в народе. Кирова принесли в жертву, чтобы, воспользовавшись его смертью, встряхнуть страну и расправиться с людьми, неугодными Сталину, со старыми большевиками, обвинив их в том, что они подняли руку на Кирова. О Николаеве в те дни говорили, что он когда-то был троцкистом. Возможно, это правда, но никакими документами не подтвержденная ни при жизни Сталина, ни после его смерти, хотя комиссия Шверника имела доступ ко всем материалам: она не обнаружила связи Николаева с троцкистами.»

Хрущев писал, что на 17 съезд партии никакой оппозиции уже не было ни в партии, ни на самом съезде. Сталин победил своих противников, так зачем же еще с кем-то еще расправляться. Вероятно, его противники перешли от мирных методов борьбы к террористическим. Николаева выбрали на роль убийцы Кирова по двум причинам:

– Он не совсем адекватен;

– Он не связан с троцкистами.

Они надеялись, что следствие сочтет его убийцей одиночкой и не тронет тех, кто его направлял. Но чекисты нашли заговорщиков. А может все-таки Николаев действительно был убийцей одиночкой? Сейчас уже трудно судить об этом, но Хрущева во лжи мы уличили.

(Убийство Кирова – Википедия)

6.2.2. Хрущев о вредителях и врагах народа

Сейчас принято считать, что никаких врагов народа и вредителей не было, все это выдумки Сталина. Посмотрим, что об этом пишет Хрущев.

«Стали мы готовиться к посевной кампании и вдруг столкнулись с таким явлением: в западных областях (Каменец-Подольский, Винница, Проскуров, Шепетовка), граничащих с Польшей, налицо массовая гибель лошадей. Я послушал, что говорят в Наркомате земледелия, выехал на место, послушал тамошних жителей, долго разбирался, но ничего толком нельзя было понять. Лошади заболевали, быстро хирели и дохли. По какой причине, нельзя было определить. Определить невозможно было потому, что когда комиссии с привлечением ученых, которые могли что-то сделать, разворачивали работу, их сразу арестовывали и уничтожали как вредителей, как виновников гибели лошадей.

Вспоминаю про такой случай в Винницкой области. Приехал я в какой-то колхоз, где погибло очень много лошадей, и стал спрашивать конюха, который, как мне сказали, сам видел, как «враги» травили лошадей. Он мне и говорит: «Я видел, как вот этот сыпал какое-то зелье, какие-то яды. Поймали его. Кем же он оказался? Ветеринарным врачом». Объясняли все это так. Эти области граничат с Польшей, и немцы через Польшу, да и сами поляки делают все, чтобы подорвать наше колхозное хозяйство и лишить нас рабочего скота.

Действительно, немцы вовсю готовились к войне. В какой-то степени было логично лишить нас лошадей – ударить по экономике, по сельскому хозяйству и по военным возможностям, потому что лошадь в те времена – то же, что сейчас танки и авиация. Это был подвижной род войск. Мы еще жили событиями Гражданской войны и лошадям отводили большую роль в будущей войне. Тут и кавалерия, тут и обоз, без которого армия воевать не может. Поэтому объяснение гибели лошадей актом вредительства со стороны внешних врагов, которые сомкнулись с внутренним врагом, находило понимание в людях. Но я не мог до конца согласиться с таким объяснением. Почему же коровы и овцы не дохнут, а дохнут только лошади? Мне хотелось послушать ученых, ветеринарных врачей, зоотехников, но их ряды, особенно тех, кто занимался лошадьми, сильно поредели.

Спросил я наркома внутренних дел Успенского: «Есть ли у вас заключенные, которые обвиняются в травле лошадей?» – «Да, есть» – «Кто они такие?» Он назвал фамилии профессора Харьковского ветеринарного института и директора Харьковского зоотехнического института. Второй – украинец, первый – еврей. Я предупредил: «Я к вам приеду. Вы их вызовете к себе в кабинет. Не хочу в тюрьму к ним ехать, побеседую с ними у вас». «Они, – отвечают, – сознались, могут вам про все рассказать». А перед этим я наркому сказал: «Если профессор травил лошадей, то пусть он нам скажет, каким ядом травил, и напишет химическую формулу яда». Я хотел потом на этой формуле составить яд и поставить контрольный опыт. Профессор дал такую формулу, и я приказал приготовить снадобье. Приготовили, положили лошадям в корм, они съели, но не пали и даже не заболели. Вот тогда-то у меня и зародилось желание лично поговорить с тем профессором.

Условились, и я приехал. Вызвали арестованных (по одному, конечно), первым – профессора, человека лет 50-ти, седого. Спрашиваю: «Что вы можете сказать по этому поводу?» Он: «Я уже дал два показания и могу только подтвердить, что действительно мы немецкие агенты, имели задание травить лошадей и делали это». «Как же так? Вы говорите, что травили лошадей, я попросил, и вы дали химическую формулу яда. Мы составили яд по этой формуле и дали животным, но они не погибли и даже не заболели». «Да, – говорит, – это возможно, потому что к яду, который мы сами составляли, мы еще получали готовую добавку. Из каких компонентов она состояла и какова формула добавки, мы не знаем. Мы получали ее прямо из Германии». И человек это сам говорил! Знает, что я секретарь ЦК КП(б)У, видит, что я интересуюсь и даже как бы подсказываю, что его признания, с моей точки зрения, несостоятельны, потому что животные не погибают, а он не только не воспользовался этим, но все сделал для того, чтобы подтвердить показания и доказать правоту своих мучителей-чекистов, которые вынудили его дать ложные показания.

Я был просто поражен: сколько же развелось врагов! Но немыслимое дело: немцы —такие антисемиты, и вдруг еврей работает на антисемитов. Все это объяснялось классовой борьбой. Я закончил допрос. Следующим пригласили директора. Он тоже подтверждал, хотя и не так твердо, но подтверждал. Я понимал, что сознаваться в таких вещах – не шутка, и объяснял это тем, что они стараются найти возможность как-то облегчить свою судьбу раскаянием, чистосердечным признанием… Уехал я в Центральный Комитет, но меня не оставляла мысль, что что-то здесь все-таки неладно. Решил обратиться к Богомольцу.

Я с большим уважением относился к президенту АН УССР, покойному ныне, Богомольцу. Очень интересная личность и крупный ученый. Как-то он мне рассказывал любопытный случай. Заполняя анкету, отвечал на вопросы: «Где родился?». Написал: «В Лукьяновской тюрьме». Потом рассказывал: «Моя мать и отец – народники, как раз были тогда арестованы и сидели в Лукьяновской тюрьме. Мать была беременной, я там и родился». Человек он был умный и очень хороший; беспартийный, но это только формальность, а вообще человек он был советский, прогрессивных взглядов. Вот его я и попросил: «Товарищ Богомолец, вы знаете, что гибнут лошади? Надо что-то предпринимать. Считаю, что нужно создать комиссию из ученых, чтобы они взялись за это дело и определили, в чем причина. Не может же быть, чтобы наука была бессильна и не могла определить причину гибели лошадей. Это же немыслимо в наш век. Я хочу, чтобы вы возглавили эту комиссию, потому что здесь во главе такой комиссии должен стоять доверенный человек, которому верили бы и на Украине, и в Москве. Вы как раз такой человек. Вам надо взять специалистов – зоологов и ветеринаров, которые могли бы работать на местах, выезжая в области, в колхозы, а вы должны председательствовать».

Я знал, что несколько комиссий уже было создано, но эти комиссии арестовывались, и люди гибли. Теперь все боялись входить в комиссии, потому что это предрешало судьбу людей. Богомолец согласился, но без энтузиазма. Я сказал ему: «Так как арестовывали комиссии, то люди боятся их, но если вы, президент Академии наук, будете председателем, специалисты пойдут охотнее. Я обещаю вам, что на все пленарные заседания буду приходить и сам слушать доклады ученых. Нарком внутренних дел Успенский тоже будет приходить, чтобы отрезать возможность обвинить в чем-либо членов этой комиссии». Он согласился. Я предложил: «Давайте составим две комиссии, которые будут работать параллельно. Если одной не удастся разобраться, то другая найдет».

Я преследовал цель выяснить, действительно ли действуют вредители? Поэтому если вредители и попадут в одну комиссию, то в другой окажутся честные люди. Кроме того, две комиссии, два вывода, два мнения. Нам, руководителям, легче будет разобраться в сложном специальном вопросе. Во главе одной комиссии поставили, кажется, профессора Добротько. Кто возглавил вторую, сейчас не помню. Объединял всю работу Богомолец. Согласовывали состав комиссии с Наркоматом земледелия СССР. Тогда, по-моему, наркомом был Бенедиктов. Его я хорошо знал. Когда я работал в Москве, Бенедиктов являлся директором Московского овощного треста, а до того был директором Серпуховского совхоза, находился на высоком счету как организатор и как специалист-агроном. Я был одним из тех, кто способствовал его выдвижению на пост наркома земледелия. Наркомат предложил создать еще и третью комиссию, из московских ученых. Я ответил: «Пожалуйста, будем рады». Третью комиссию возглавил профессор Вертинский.

Все комиссии выехали в западные области Украины и развернули работу. Прошло некоторое время, и Добротько обратился к Богомольцу с просьбой вызвать их в Киев для доклада. Эта комиссия быстро закончила свою деятельность, потому что Добротько нащупал правильный путь и определил причину гибели лошадей. Он доложил, что вопрос сейчас совершенно ясен: лошадей никто не травит, а гибнут они в результате бесхозяйственности. В колхозах несвоевременно убирают солому из-под комбайнов, она остается на полях, попадает под осенние дожди, мокнет. Потом ее убирают сырой, в соломе от сырости развивается грибок, известный науке (насколько помню, называется он «стахиботрис»). Обычно в природе он рассеян и попадает в желудок животных в малой концентрации, так что они даже не болеют. При благоприятных же условиях – сырость, тепло – он размножается в больших количествах и начинает выделять смертельный яд. Лошадь, съев прелую солому, получает большое количество грибка и гибнет. На жвачных животных – коров и волов грибок не действует. Закончил Добротько так: «Когда я пришел к такому выводу, то заразил себя этим грибком. У меня началась болезнь, похожая на лошадиную. Для меня вопрос теперь совершенно ясен».

«Способ борьбы оказался очень простым – надо вовремя убирать солому, чтобы она не самосогревалась в сыром виде и исчезло главное условие для разрастания грибка. Мы проверили, все подтвердилось. Затем составили строгую инструкцию, как убирать солому, хранить ее и как скармливать скоту. Гибель животных прекратилась.»

«Это была не только хозяйственная победа – сохранение животных, но и политическая, моральная победа. Сколько председателей колхозов, животноводов, агрономов, зоотехников, ученых сложили головы как «польско-немецкие агенты», сколько их погибло! ! Я вспоминал потом о харьковском профессоре, о директоре института, которые тоже были расстреляны, и думал: «Как же так? Как же это могло быть? Люди, теперь всем ясно, не виноваты, а сознались?» Видимо, я тогда нашел этому какое-то объяснение, не помню, какое. Я не мог тогда и предположить, что это был враждебный акт со стороны органов НКВД, я и мысли такой не допускал. Небрежность? Да, небрежность могла быть. Органы эти считались безупречными, назывались революционным мечом, направленным против врагов.

Правда, когда Успенский был арестован, кое-что приоткрылось, но все это мы опять увязывали лишь с отдельными персонами и их злоупотреблением властью. Дело Успенского началось так. Однажды мне звонит по телефону Сталин и говорит, что имеются данные, согласно которым надо арестовать Успенского.»

«Утром приехал в Днепропетровск, пошел в обком партии, и вдруг – звонок из Москвы, у телефона Берия. Берия в то время уже был заместителем наркома Ежова. «Ну, ты, вот, в Днепропетровске, – с упреком сказал он, – а Успенский сбежал». «Как сбежал?». «Сделай все, чтобы не ушел за границу!». «Хорошо. Все, что можно сделать, сейчас сделаем.»

«… поймали Успенского в Воронеже. … Там он попытался где-то устроиться (или даже устроился), но был арестован.»

«И вдруг Ежов – тоже враг народа? Но в то время он еще работал.

Тут же начались аресты чекистов. На Украине арестовали почти всех чекистов, которые работали с Ежовым. Вот тогда мне кое-что и стало понятно в деле с лошадьми. По этому вопросу какой-то следователь по особо важным делам приезжал тогда из Москвы в Киев, вел следствие. Я видел этого человека, когда я беседовал с профессорами: здоровый молодой человек лет 35-ти, сильный, большого роста. Он присутствовал, когда я вел эту беседу. Я сидел в конце стола сбоку. Успенский, как хозяин, уселся прямо в створе стола, профессор – напротив меня, а следователь – позади меня. Я потом сделал вывод, что, когда я беседовал, тот, наверное, кулаком жестикулировал профессору и «подбадривал» его подтвердить свои показания. Так он и сделал.

Потом этого следователя тоже арестовали и расстреляли. Таким-то образом, истязаниями и вымогательствами, вынудили честного человека сознаться в преступлениях, которых не было. Я уже говорил, что и самого преступления-то не было, потому что это был не акт со стороны наших врагов.»

«Успенский заваливал меня бумагами, и что ни бумага, то там враги, враги, враги. Он посылал мне копии, а оригиналы докладов писал сразу Ежову в Москву. Ежов докладывал Сталину, а я осуществлял вроде бы партийный контроль. Какой же тут контроль, когда партийные органы сами попали под контроль тех, кого они должны контролировать? Было растоптано святое звание коммуниста, его роль, его общественное положение. Над партией встала ЧК.»

Предоставим слово Википедии.

Успенский, Александр Иванович, народный комиссар (министр) внутренних дел Украины, комиссар государственной безопасности 3-го ранга (генерал лейтенант), член тройки НКВД, член Политбюро ЦК КП(б) Украины, депутат Верховного Совета СССР. 14.11.1938 имитировал самоубийство, оставив записку «Ищите труп в Днепре…». Арестован 15.04.1939 и расстрелян 27.01.1940. В ходе следствия признался в контрреволюционном заговоре, и в шпионаже в пользу Германии. Не был реабилитирован.

(Успенский, Александр Иванович – Википедия)

Ежов, Николай Иванович, Народный комиссар (министр) внутренних дел СССР. В 1937-1938 он один из самых могущественных советских руководителей, фактически четвёртый человек в стране после Сталина, Молотова и Ворошилова. Арестован 10.04.1939 и расстрелян 4.02.1940. Не реабилитирован. Согласно обвинительному заключению, «подготовляя государственный переворот, Ежов готовил через своих единомышленников по заговору террористические кадры, предполагая пустить их в действие при первом удобном случае. Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовили на 7 ноября 1938 года путч, который, по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве».

(Ежов, Николай Иванович – Википедия)

Простой питерский рабочий Коля Ежов оказался не так прост, как казался. Он готовил переворот, с этой целью он разваливал армию и народное хозяйство (в том числе не давая бороться с падежом лошадей), а также уничтожал руководящие кадры и ставил на освободившиеся места своих людей. Незаконными репрессиями Ежов дезорганизовывал госаппарат и подрывал доверие народа к руководству страной. Он перехватывал власть на местах, запугивая партийные органы и их руководителей, ставя их под контроль ЧК. На Украине он действовал через Успенского. Ежов собирался уничтожить высшее руководство СССР, удобней всего это сделать когда оно будут стоять на трибуне Мавзолея и приветствовать участников демонстрации 7 ноября 1938. Но заговор был раскрыт, а Ежов и его сообщники расстреляны.

Может быть Ежов действовал по приказу Сталина, а потом Сталин сделал его козлом отпущения? Нет!