Любимый злодей

– Ты считаешь меня гребаным насильником?

– Я этого не говорила, –  парирую я. Нет, мне так не кажется. Он доминантный, неприступный, жуткий, однако не набросился на меня, как дикий зверь. Для него было важно, чтобы я осталась в выигрыше.

– Ты права, ты этого не заслуживаешь. –  Слова срываются с его губ в такой пренебрежительной манере, что обрушиваются на меня, как поток холодной воды.

Щелкнув сложенным вдвое ремнем по ладони, он опускает покрытое рунами лицо. Потом медленно качает головой, и у меня создается впечатление, что он сожалеет о сделанном. Но не так, как жалеют о плохом поступке, а скорее так, словно он жалеет, что почти довел меня до оргазма. Как будто я этого не заслужила. Как будто я не заслужила внимания Демона, не заслужила прикосновения его рук к моему телу, его близости.

– Я не говорила, что… –  Я наспех одергиваю юбку и подтягиваю разорванные в лоскутки колготки, прежде чем повернуться к нему лицом. Вот только он уже исчез. Просто ушел, не доведя меня до разрядки, потому что именно в этот момент прислушался к моему «исчезни».

И что теперь? Он ушел навсегда? Если да, то где же облегчение?

Он для меня загадка. Проклятая, зловещая загадка.

Глава 2

Нурия

Когда закрывается одна дверь, открывается другая.

Что, если и твоя тень проскользнет в другую дверь?

Сильный порыв ветра отбрасывает мне волосы с лица. Запрокинув голову, вижу, что мрачный облачный покров надо мной вот-вот разверзнется. Не успеваю я закончить в голове эту пугающую мысль, как мне на щеки падают первые капли дождя.

За спиной ревет двигатель «Убера», который доставил меня из аэропорта в поместье Монейров. Я наблюдаю, как старый серебристый автомобиль возвращается к пологому склону побережья.

Вместе с тем в животе зарождается тревожное чувство. Чувство сожаления о принятом решении.

Нет ничего страшнее нового начала. Когда я отважилась начать все заново в чужой стране, на чужом континенте, с чужими людьми, мне почему-то казалось, что так будет правильно.

Сейчас же мне кажется, что я совершила ошибку. Но, эй, я же сама так захотела! И вот я здесь: перед поместьем Монейров.

Ветер пробирается под светлый блейзер, раздувает его и даже заставляет скрипеть растущие вокруг высокие деревья. Буря становится все более беспощадной, а дождь неуклонно усиливается.

Я в белой плиссированной юбке и голубой блузке, поверх которой накинут блейзер бежевого цвета. Чтобы не войти в поместье вымокшей до нитки, делаю глубокий вдох, сжимаю ручки своих чемоданов и тащу их к внушительным воротам. Слева от себя замечаю дверной звонок, прямо над которым установлена видеокамера, которая наверняка уже возвестила о моем прибытии.

– Просто нажми на звонок. Это очень просто.

«Но сейчас ты еще можешь повернуть назад», –  мелькает мысль у меня в голове.

– Нет, не можешь. Ты уже подписала контракт на работу au pair[2], тупица, –  бормочу я себе под нос.

Контракты можно аннулировать.

– Да чтоб тебя, –  шепотом ругаюсь я.

Почему мне вдруг захотелось изменить свое решение? Только позавчера вечером я не могла дождаться отъезда из Испании. И почему? Потому что мой личный демон становился все более и более настойчивым. Чертов псих, преследующий меня как тень.

Но здесь, при виде внушительного четырехэтажного особняка из темного песчаника, возвышающегося на фоне грозового неба, у меня тоже возникло нехорошее предчувствие. В этом доме с бесчисленными рядами окон, как в каком-нибудь правительственном здании, свет горит только на верхнем этаже. Сейчас почти восемь вечера, солнце еще не село, тем не менее поместье выглядит величественно, монументально и красиво, но в то же время как-то холодно, мрачно и опасно, словно затаившееся чудовище.

– Завтра выглянет солнце, и ты посмеешься над этими мыслями. Что опасного может быть в этом месте?

В конце концов, здесь живут дети.

Яркая вспышка молнии озаряет небо, за ней следует сердитый раскат грома. Я испуганно ахаю. Mierda![3] Вот и знак, что пора наконец позвонить.

Я не из пугливых, но грозу ненавижу.

Прежде чем повернуться к дверному звонку, еще раз глубоко вздохнуть и нажать на золотую кнопку, я снова окидываю взглядом участок. И тут замечаю, что через витые железные ворота на меня смотрят детские глаза. Вспышка молнии освещает лицо девочки в саду, словно кадр из фильма ужасов. У меня сердце уходит в пятки.

– Ты откуда вдруг взялась? –  спрашиваю я девочку с пепельно-светлыми волосами, которые влажными прядями липнут к ее щекам. На ней фиолетовое платье в цветочек, белые босоножки и светлая курточка.

Не отвечая, ребенок смотрит на меня пронизывающим взглядом.

– Да, здравствуйте? –  раздается голос по громкой связи.

– Э-э… мм, здравствуйте, это мисс Эндриналь. Я новая гувернантка по программе аu pair.

– О, мисс Эндриналь, как хорошо, что вы добрались.

– К сожалению, я приземлилась на час позже запланированного времени. Прошу прощения, –  объясняю я дружелюбному женскому голосу и поднимаю глаза на камеру. Уверена, она сейчас меня видит.

Когда я поворачиваюсь к воротам, оказывается, что маленькая девочка, которая только что там стояла, уже исчезла. Должно быть, она одна из детей, за которыми меня наняли присматривать в качестве au pair. Правда, девочки на фотографиях, которые мне заранее прислали по электронной почте, выглядели не такими зажатыми и грустными.

– Что вы, никаких проблем. Пожалуйста, пройдите через калитку в воротах. Я буду ждать у входа.

Раздается жужжание дверного замка. Открыв дверь, я хватаю свой багаж и попадаю на обширную территорию Монейров.

Под проливным дождем и с чемоданами я с трудом пробираюсь к входу в здание. Колеса чемоданов несколько раз застревают на роскошной мощеной подъездной дорожке, вдоль которой растут низкие кусты самшита. Несмотря на ливень и уверенность в том, что буду выглядеть в глазах семьи как полинявший пудель, я пользуюсь моментом и любуюсь красивым садом.

Вдоль высокой стены тянется густая цветущая живая изгородь. Газон аккуратно подстрижен, а на ухоженной территории то тут, то там растут пальмы и акации высотой в несколько метров. Особенно хороши клумбы рядом с входом в здание, на которых цветут кустарники всех возможных оттенков.

Но сколько бы я ни оглядывалась по сторонам, нигде не вижу ту девочку. Куда она запропастилась? Спряталась в живой изгороди у стены? Такой маленький ребенок, не старше шести лет, не должен бродить один под проливным дождем.

Едва я добираюсь до ступенек, ведущих к входной группе, как навстречу мне выбегает брюнетка в квадратных черных очках и дорогом костюме.

– Подождите, я вам помогу. –  Стуча каблуками, она спускается по ступенькам, и выглядит это весьма опасно. –  Вообще-то этим должен был бы заниматься Джек. Но он сегодня позвонил и сообщил, что заболел.

– Джек? –  спрашиваю я у женщины, которую уже узнала по голосу. Должно быть, это миссис Уорнер. Экономка, с которой я на днях разговаривала по телефону и обсуждала свой приезд.

– Да, наш шофер, носильщик, смотритель и изгонятель пауков. Мастер на все руки, если вы понимаете, о чем я. –  Она одаривает меня широкой улыбкой, а затем решительно берется за ручку моего мятно-зеленого чемодана.

– О, никаких проблем. Я сама справлюсь, –  успокаиваю я экономку, опасаясь, что на своих каблуках она упадет с лестницы и сломает себе шею.

– Вы слишком долго стояли под дождем. Я с радостью помогу. –  Ее слова ясно дают понять, что эту женщину не переубедить.

– Ладно. –  Я пожимаю плечами, после чего поднимаю белый чемодан, который весит больше двадцати пяти килограммов, и несу его вверх по лестнице.

Позади меня ругается и сопит миссис Уорнер:

– Ну, Джек, я тебе завтра устрою!

Похоже, миссис Уорнер действительно есть что ему сказать, судя по тому, как она ругает этого Джека.

Достигнув части крыльца, которая находится под крышей, я сперва перевожу дыхание, а потом заглядываю внутрь дома через открытую двойную дверь. И мне уже нравится то, что я вижу. Потрясающе! И с чего это я несколько минут назад боялась, что въезжаю в мрачный дом с привидениями?

Внутреннее пространство ярко освещено. По всей площади холла простирается темный блестящий мраморный пол. В центре фойе стоит круглый стол с великолепным букетом цветов, сразу за которым я обнаруживаю стеклянную двустворчатую дверь, по бокам которой расположены две изогнутые лестницы. А над входной зоной царствует внушительная современная люстра из желтого и прозрачного хрусталя.

– Готово! –  слышится победный возглас миссис Уорнер. –  Один ноготь сломался, но какая разница.

Я поворачиваюсь к ней. Пока она рассматривает свой сломанный ноготь и невозмутимо его грызет, я, пользуясь случаем, решаю заговорить о девочке в саду:

– Это была Мейли? –  спрашиваю я у миссис Уорнер, которая продолжает орудовать зубами на ногте.

Наконец она вопросительно смотрит на меня:

– Где?

– Снаружи, у ворот, –  отвечаю я.

Миссис Уорнер качает головой:

– Этого не может быть. Обе близняшки в своей комнате. Я сама недавно видела, как они там играли.

Как странно. А что, если это чужой ребенок?

– О, правда? Но я точно видела, что кто-то стоял под дождем. –  Мне не нравится мысль о том, что маленькая девочка прячется в саду во время грозы. Может быть, ей страшно? Может, она не решается подойти к нам и стесняется?

Но миссис Уорнер вряд ли ошибается, утверждая, что близняшки, за которыми я буду присматривать, действительно находятся в доме. Это меня успокаивает. Только… я не могу отделаться от мысли, что бросаю ребенка, пусть и чужого, в беде.

– С учетом грозы и дождя это вполне может быть обман зрения.

Миссис Уорнер с грохотом закрывает за мной входную дверь, отгораживаясь от бури и грозы. Меня сразу же окутывает приятное тепло, я вдыхаю аромат ванили и прислушиваюсь к спокойным звукам пианино. То ли кто-то где-то играет на пианино, то ли музыка доносится из скрытых колонок.

– Давайте я лучше покажу вам вашу комнату. Она находится на третьем этаже. Там вы сможете освежиться. Члены семьи отложили ужин до вашего приезда и хотели бы поприветствовать вас в столовой в половине девятого.

Бросаю взгляд на часы с маятником рядом с двойными дверями. Уже десять минут девятого.

– Хорошо. Я потороплюсь.

– Столовая справа от вас. –  Миссис Уорнер указывает на коридор с несколькими темными деревянными дверями.

Пол здесь тоже выложен черным мрамором, стены выдержаны в темно-зеленых тонах и оттенены золотистыми лепными элементами. Все напоминает старинную господскую усадьбу с небольшим налетом современности. Из коридора к нам выбегает золотисто-коричневый пес с висячими ушами. Виляя хвостом, он останавливается передо мной и заинтересованно обнюхивает мокрую юбку.

– Эй, а ты у нас кто такой?

– Это Генри. Хозяйский лабрадудль.

Я медленно приседаю, позволяю Генри обнюхать меня и почесываю висячие собачьи уши.

– Вы идете? –  Между тем я замечаю, что, едва закрыв за нами дверь, миссис Уорнер переключилась на элегантный этикет.

Кивнув, я поднимаюсь, беру чемодан и следую за экономкой по изогнутой лестнице, устланной черным ковром, на второй этаж.

Генри семенит за нами. Когда мы достигаем второго этажа, я задыхаюсь и в то же время с любопытством оглядываюсь по сторонам. По пути в комнату за мной наблюдают сурового вида мужчины из XIX века. Во фраках и с седеющими козлиными бородками. И глубокомысленно хмурятся.

– Это предки семьи Монейр? –  любопытствую я и смотрю на даты в углах последних картин: 1843 и 1879 годы.

– Совершенно верно. Это братья из рода Монейров, которые эмигрировали из Англии в Австралию в поисках золота.

Заинтересовавшись, я еще раз поворачиваюсь к картинам, прежде чем последовать за миссис Уорнер в коридор с карминно-красными обоями и темным полом. Над нами висит несколько изогнутых дугой торшеров с колоколообразными стеклянными абажурами.

– И они нашли золото? –  задаю следующий вопрос я.

– Нет.

– Тогда как же они сумели так разбогатеть?

– Они начали добывать железную руду. Сегодня железная руда занимает первое место по экспорту в Австралии.

Железная руда. Почему-то я представляла себе это несколько иначе.

– Звучит весьма занимательно.

– Так и есть. Вы интересуетесь историей?

– Да, немного.

Миссис Уорнер останавливается перед дверью, рядом с которой висит портрет бледной женщины с русыми волосами в белом платье с оборками.

– А вот и ваша комната. Рядом с ней –  спальня близняшек, Мейли и Хейли.

После того как она открывает дверь, я застываю на пороге с разинутым ртом. Не ожидала, что помещение будет таким просторным. За маленькой прихожей со встроенными шкафами находится гостиная-спальня, отделанная панелями из темного орехового дерева.

Вокруг низкого столика перед камином и телевизором устроена небольшая зона с диванчиками. Когда я следом за экономкой прохожу вглубь этих роскошных покоев, не зная, куда смотреть в первую очередь, мое внимание привлекает большая кровать с задернутым темно-синим балдахином. Кровать находится слева от меня перед двумя высокими окнами, из которых видна часть сада. Вместо холодного черного мрамора полы здесь покрыты теплым паркетом темного дерева, а на нем расстелены мягкие узорчатые ковры. Постель напоминает ложе принцессы.

Лишь после пристального взгляда миссис Уорнер я закрываю рот.

– Что скажете?

– Превосходная комната. И мне правда можно здесь жить?

– Да, конечно. Гардеробная вот тут. –  Миссис Уорнер заходит за угол кровати и указывает на раздвижную стеклянную дверь. –  А прямо рядом с ней –  ванная.

Она шагает через проход, где прямо до высокого потолка тянутся темные пустые деревянные полки, а затем открывает очередную раздвижную дверь. За ней обнаруживается ванная комната с широкой тумбой под раковиной, большим круглым зеркалом, стеклянной душевой кабиной и унитазом.

– К сожалению, сейчас у вас почти не остается времени на то, чтобы обстоятельно осмотреться. Прошу вас через десять минут спуститься в столовую. Вы запомнили, где она находится?

– Да, запомнила, –  отвечаю я, отрывая взгляд от ароматических палочек и аккуратно сложенных полотенец. –  А можно мне сначала познакомиться с Мейли и Хейли?

Повернувшись ко мне, миссис Уорнер сдвигает брови над оправой очков.

– Вообще-то вы скоро увидите обеих девочек внизу. –  Но потом она пожимает плечами. –  Впрочем, думаю, быстро познакомиться мы все-таки успеем.

Обнадеженная тем, что она мне не отказала, я делаю глубокий вдох и выхожу вместе с ней из своей спальни. Дальше миссис Уорнер открывает дверь, за которой я вижу двух девочек, стоящих на коленках на полу в ярко освещенной просторной игровой комнате с горами плюшевых игрушек, кукол, разных игр и вигвамов. Обе сосредоточенно красят пальцы, ступни и руки лаком для ногтей, отчего экономка в ужасе ахает:

– Боже мой, где вы нашли лак для ногтей?

Одна из русоволосых малышек щедро размазывает красный лак по всем пальцам ног.

– Не скажем, –  нахально отвечает она, прежде чем нарисовать указательным пальцем линии на предплечье. –  Не признавайся, Хейли, –  шепчет она сестре, одетой в красный комбинезон и футболку в бело-голубую полоску.

– Вам же надо переодеться. –  Пребывая в легком шоке от происходящего, миссис Уорнер шагает вперед, хватает два открытых флакона с лаком для ногтей, стоящие между близняшками, и поспешно скрывается с ними в смежной комнате. –  Если ваш отец это увидит, он не обрадуется, –  ругается женщина себе под нос, что не вызывает у девочек абсолютно никакого интереса.

Я внимательно рассматриваю их обеих. Они выглядят точно так же, как на фотографиях, которые я видела раньше, и ни одна действительно не похожа на того ребенка в саду.

Хейли и Мейли –  однояйцевые близнецы, и различить их я могу только по одежде. Длинные русые волосы у обеих заплетены в косички. У них карие глаза, мелкие веснушки и милые курносые носики. Точно такие же, какими я их помню по фотографиям.

– Привет, девочки, я Нурия, –  представляюсь я.

Теперь обе уставились на меня, явно не испытывая ни радости, ни любопытства по поводу моего появления.

– Ладно, мы переоденемся. –  Мейли, очевидно более разговорчивая из них, встает.

– Бегом в ванную, обе! Сначала мне еще придется оттереть лак с ваших рук и ног. Поторопитесь!

– Вам понадобится какая-нибудь помощь? –  обращаюсь я к миссис Уорнер, которая в данный момент меня не видит.

– Встретимся внизу, мисс Эндриналь, –  откликается она, высунувшись из-за двери, чтобы взглянуть на меня.

О’кей, четкий сигнал, что моя помощь ей не нужна.

Вернувшись к себе в комнату, я раскладываю белый чемодан, достаю свежую одежду и беру полотенце в ванной. Потом наспех переодеваюсь, развешиваю насквозь промокшую одежду на полотенцесушителе и растираю волосы полотенцем, пока они не высохнут, параллельно глядя в окно. Гроза продолжает бушевать, листья танцуют в воздухе и падают в бассейн в задней части сада.

Сколько бы я ни обшаривала глазами территорию сада, ни одного ребенка так и не заметила. А ведь я могла бы поклясться, что не ошиблась…

Глава 3

Нурия

Любовь –  это больная игра, в которой, как правило, всегда есть проигравший.

Как только я появляюсь в столовой, меня тепло встречает основная часть семьи. В то время как мистер Монейр больше сосредоточен на смартфоне, лежащем рядом с его тарелкой, его жена буквально вываливает на меня всю информацию, которую я должна знать о семье.

– К сожалению, уже не раз случалось, что некоторые гувернантки, приезжающие по аu pair, больше думали о вечеринках и прогулках, чем о наших детях. По выходным ты, разумеется, свободна, Нурия. Пожалуйста, не пойми меня неправильно, но в нашем доме есть правила, которые необходимо соблюдать.

Значит, до меня уже было несколько других гувернанток. Я невольно представляю себе, как в отсутствие хозяев они приглашали сюда гостей и устраивали дикие вечеринки у бассейна.

– Конечно, –  отвечаю я и перевожу взгляд со стройной брюнетки с зелеными кошачьими глазами и тяжелыми золотыми серьгами-кольцами на ее мужа.

Мистер Монейр беспрерывно просматривает сообщения в телефоне. У него лысина и загорелая кожа, белая рубашка небрежно распахнута. Для своего почти пятидесятилетнего возраста он в хорошей спортивной форме. Так или иначе, в этой семье знают, что такое стиль и класс. И умеют преподносить свое богатство.

То же самое можно сказать и о явно скучающем парне, обладателе густых черных волос и чересчур идеальных, на мой вкус, черт лица, который тоже пялится в экран смартфона. У него чрезвычайно выразительные темные брови, губы с привлекательным изгибом и прямой нос, а также слегка выступающие скулы и небольшая ямочка на подбородке.

Ничего не имею против красивых людей, но обычно они слишком самодовольны, высокомерны и считают себя центром мироздания. Я достаточно часто с ними сталкивалась, чтобы решить избегать такого типа личностей. Предпочитаю держаться тех, у кого есть недостатки, кто прекрасен в душе и не зациклен на своем отражении в зеркале.

– Тебе известно о фиксированном рабочем времени, Нурия? Все подробно расписано в контракте, который, я уверена, ты заранее прочитала.

– Так и есть, –  заверяю я миссис Монейр, к которой можно обращаться просто Джеки.

На самом деле ее зовут Жаклин, но она настаивает, чтобы я называла ее кратким именем, потому что Жаклин, по ее мнению, звучит ужасно старомодно. Я же скорее подозреваю, что этой женщине хочется казаться моложе, чем она есть на самом деле.

Джеки около сорока, но одевается и красится она так, будто ей нет и тридцати. Когда я уже заняла свое место за столом, она вошла в столовую, одетая в светлый топ с вышивкой, длинную синюю плиссированную юбку с золотым поясом и босоножки на танкетке.

Окутанная облаком приторно-сладких духов, хозяйка дома обогнула стол и поцеловала старшего сына в висок. Последнего такой жест, похоже, скорее раздосадовал, чем обрадовал. В данный момент он, очевидно, переписывался с друзьями или девушками, вместо того чтобы следовать предписаниям этикета.

Подсвечник и белые цветочные композиции наполовину закрывают его от меня, поэтому я не могу мельком заглянуть в его телефон. Но так как он ежеминутно по нему постукивает, речь может идти только об обмене сообщениями.

Мейли и Хейли сидят рядом со мной, практически не удостаивают меня взглядом и макают картошку фри в кетчуп и майонез, через каждые пять минут спрашивая, можно ли им выйти из-за стола.

Почему у меня ощущение, что все за столом друг друга раздражают? И за исключением Джеки выглядят такими безразличными, как будто с ними изо дня в день ужинают не близкие, а незнакомые люди.

Признаюсь, я представляла себе все по-другому. Скажем, семью со строгими правилами и религиозными взглядами, но с уважительным поведением. Или современное семейство, которое ведет непринужденные беседы за обеденным столом, но не вот это.

Если честно, я разочарована. Очень надеюсь, что первое впечатление померкнет, иначе я не протяну тут и месяца и захочу вернуться в Барселону.

– За уборку твоих комнат и стирку белья отвечает персонал. Тебе не нужно об этом беспокоиться, Нурия, –  продолжает объяснять Джеки, накалывая на вилку листья салата у себя на тарелке. –  Однако для нас очень важна аккуратность. Однажды у нас была гувернантка аu pair, которая складывала коробки из-под пиццы в шкаф, пока из-за этого там не завелись тараканы. Такой опыт мне не хотелось бы пережить заново. –  Джеки с отвращением качает головой. –  В итоге эти твари расползлись повсюду. Потребовалось шесть месяцев, чтобы дезинсе…

– Можно нам уйти? –  перебивает маму Хейли. –  Нам скучно.

«Как и всем остальным за этим столом», –  мысленно добавляю я и опускаю голову. Поковырявшись вилкой в картофельном пюре, я отправляю в рот две фасолины. Обеим девочкам подали еду отдельно, один фастфуд, потому что они, по словам Джеки, отказываются есть взрослую пищу, ненавидят овощи и устраивают истерики, если не получают картошку фри, наггетсы, макароны и пиццу. Обязательно проверю это, как только представится возможность.

– Подождите еще пять минут. Нурия еще не закончила есть.

Мистер Монейр и его старший сын Зейн поднимают глаза от смартфонов и смотрят в мою сторону. Как неловко. Ведь все, кроме Джеки, уже доели.

– Я закончила, –  заявляю я, не желая доставлять никому неудобств своей медлительностью.

– Правда? –  переспрашивает Джеки и моргает накладными ресницами, прежде чем мягко мне улыбнуться. –  Ты почти ничего не съела.

– Я уже абсолютно сыта, правда, –  уверяю ее я. Что, видимо, служит стартовым сигналом для девочек, которые тут же отодвигают свои стулья и вскакивают.

– Эй! –  недовольно восклицает Джеки. –  Я еще не давала разрешения вставать.

– Она закончила. Все закончили. Пойдем, Хейли. –  Мейли берет сестру за руку и утаскивает ее из столовой, мимо прислуги, несущей поднос с десертами в стаканчиках. За ними громко хлопает дверь, отчего стекла в ней отзываются легким звоном.

– Мне тоже пора. –  Зейн, одетый в черную рубашку поло и темные джинсы, присоединяется к сестрам, кладет салфетку рядом с тарелкой и поднимается из-за стола.

Я понятия не имею, как оценить его возраст. Ему может быть около двадцати пяти. Взгляд парня теряется в окне позади его места, как будто он что-то там высматривает. Затем Зейн огибает стол, не удостоив меня и взглядом.

«Ты мне тоже не нравишься, напыщенный говнюк», –  думаю я и с долей раздражения смотрю ему вслед.

– С сегодняшнего дня я укладываю девочек спать?

– Нет, –  отвечает Джеки. –  Об этом позаботится миссис Уорнер. –  Она также откладывает свою салфетку, прежде чем взглянуть на экономку, которая уже выросла у меня за спиной в дверном проеме.

– Непременно, Джеки.

– Сегодня можешь восстановить силы после долгого путешествия, Нурия. Располагайся и обустраивайся. Если захочешь пройтись по дому –  никаких проблем. На подземном этаже есть фитнес-зал и сауна. На первом –  библиотека, если ты любишь читать. Наши с мужем личные комнаты всегда заперты. В остальном не стесняйся, осматривайся.

С этими словами она выходит из-за стола, после чего встаем и мы с ее супругом. Мистер Монейр одаривает меня краткой улыбкой, которая выглядит настолько натянутой, как будто он выражает сочувствие дрожащей уличной кошке, спрятавшейся за мусорным баком.

Да что здесь творится? Ведь что-то определенно не так. Я рассчитывала на дружелюбную принимающую семью, а не на бесчувственных людей, словно высеченных из глыбы льда. Впрочем, кто знает, может, у них сегодня что-то случилось. Может, члены семьи поссорились или получили плохие известия. Не стоит делать поспешных выводов.