скачать книгу бесплатно
– Думаю, у вас состоялся какой-то малоприятный разговор с Даниилом Ильичом Коботом.
– Вы его знаете? – быстро спросила Алина.
– Нет, лично не знаком, – покачал головой Гронский. – Но много о нем слышал.
Повисла пауза. Капли дождя тихо стучали по крыше машины.
– Хорошо, вы правы, – вздохнула Алина. – Кобот действительно пытался уговорить меня дать фальшивое заключение. Нападение собак. Дело закрывается как несчастный случай.
– Предлагал деньги, я полагаю?
– Косвенно. Предложил работу в его медицинском центре «Данко» с зарплатой, на которую можно год содержать сельскую поликлинику.
Гронский кивнул.
– Я думаю, что вам нужно согласиться, – сказал он.
Алина вскинула брови и удивленно воззрилась на Гронского.
– Это еще с какой стати?
– Потому что это в настоящий момент единственный способ закончить то, что вы начали. Я могу ошибаться, но это дело очень важно для вас: не знаю почему, но уверен, что это так. И лучший способ довести его до конца – согласиться на предложение милейшего доктора Кобота.
Алина помотала головой.
– Ерунда какая-то. Если я соглашусь, то соглашусь и подписать фальшивое заключение. И потом, с чего вы решили, что это единственный способ?..
– Алина, подумайте сами. – Гронский чуть повернулся к ней и теперь смотрел Алине прямо в глаза. – Сегодня утром начальник Бюро судебно-медицинской экспертизы предлагает вам сфабриковать фальшивое заключение по еще не открытому уголовному делу. Пытается вас подкупить. Ведь вы понимаете масштаб события? Это не эксперт, сговорившийся со следователем и немного подтасовавший результаты вскрытия, чтобы тому было удобнее посадить подозреваемого. Это руководитель городской службы, который имеет настолько веские основания скрывать правду, что идет на прямой подкуп своего эксперта. Вряд ли он действует исключительно по своей инициативе, и вряд ли у него нет способов замять это дело иначе. Вы, конечно, можете сейчас подать заявление, только я уверен, что это в итоге ничего не даст. И уж точно не раскроет мотивы такого поведения нашего общего знакомого Кобота. Это не говоря уже о том, чтобы найти убийцу.
Алина молчала, глядя перед собой, и легко барабанила пальцами по рулю.
– По каким-то причинам смерть этой девушки является событием настолько неординарным, что заставляет действовать очень серьезные силы, – продолжал Гронский. – Сомневаюсь, что лобовая атака через заявление в прокуратуру будет эффективной. Гораздо лучше, если Кобот будет думать, что обо всем с вами договорился. Да и посмотреть изнутри на его медицинский центр тоже будет полезным.
Алина вспомнила короткий разговор с Эдипом перед тем, как она покинула территорию морга. «На эти дела я обычно сам езжу». Она уже понимала, что за стремлением Кобота вынудить ее подписать нужное ему заключение стоит нечто большее, чем желание скрыть именно это конкретное убийство. Скорее, речь идет о нескольких подобных случаях. А это уже серия. И чтобы скрывать серию, нужны действительно очень серьезные основания. И серьезный административный ресурс за пределами Бюро.
– Что вы предлагаете? – спросила Алина и посмотрела на Гронского.
– Позвонить Коботу и сказать, что согласны обсудить его условия. Вернуться на работу и оговорить следующее: вы подпишете его акт экспертизы, но только в обмен на возможность провести самостоятельное исследование всех обстоятельств этого убийства и использовать все имеющиеся в распоряжении Бюро возможности.
– С чего вы взяли, что он согласится?
Гронский чуть улыбнулся. Эта улыбка не была ни веселой, ни дружелюбной и что-то неуловимо изменила в его лице так, что Алине стало не по себе.
– Просто поверьте мне, Алина. Я думаю, он согласится с радостью. Ну а если я ошибаюсь… Вы просто не будете больше иметь со мной дела. В конце концов, вы ничего не теряете.
Алина задумалась. Некоторое время они сидели молча.
– Ладно, – наконец сказала она. – Попробуем сделать так.
– Договорились, – кивнул Гронский.
– Но, – поспешно добавила Алина, – если Кобот не пойдет на мои условия, я возвращаюсь к своему первоначальному плану. В конце концов, есть система, есть порядок и есть закон.
– Несомненно. Можете набрать Кобота прямо сейчас. Скажете ему, что у вас есть дополнительные условия – послушаем, что он ответит.
Алина покосилась на Гронского, достала из сумочки телефон и набрала номер. Кобот снял трубку почти сразу же.
– Даниил Ильич, это Алина Назарова… да… Даниил Ильич, я подумала над вашим предложением… наверное, я приму его… да, но… нет, просто у меня есть дополнительные условия…
Гронский сидел с отсутствующим видом и смотрел прямо перед собой, но Алина была уверена, что он внимательно прислушивается к разговору.
– Хорошо… хорошо… да, я сейчас приеду и все вам скажу. До встречи.
Алина опустила телефон и посмотрела на Гронского. На щеках ее проступил румянец.
– Ну и как?
– Обрадовался, – сказала Алина несколько смущенно. Кобот действительно разговаривал с ней с таким воодушевлением, словно обрел давно пропавшую блудную дочь. – Сказал, что готов обсуждать любые условия.
«Ради тебя все что угодно!» – если быть точной, сформулировано это было именно так, причем нетрезвый голос Кобота явно выдавал причину такого воодушевления.
– Ну вот и отлично. И еще один дружеский совет, если позволите. Попросите у него все материалы по аналогичным делам. Скажите, что это нужно вам для более полного исследования. Я уверен, что мы имеем дело не с единичным случаем.
– Почему?
– В самом начале сентября я хоронил девушку. На месте происшествия быть не довелось, но тело я видел. Это было очень похоже на то, что пришлось увидеть сегодня утром: такие же раны, так же разорвана грудь. Отсутствовали некоторые внутренние органы: сердце и, кажется, еще селезенка. Думаю, что вы уже увидели нечто похожее сегодня, когда исследовали тело. Родные сказали, что на девушку напали собаки, когда она возвращалась домой из ночного клуба.
Снова пауза и легкий шелест дождя по крыше.
– Мне сейчас нужно будет ехать по своим делам. Я очень прошу вас, когда закончите со вскрытием и архивом, дайте мне знать. Буду признателен, если у вас найдется время, чтобы еще раз встретиться вечером.
Гронский кивнул и взялся за ручку двери.
– Скажите, – спросила Алина, – а вам-то зачем это все нужно? Откуда такой интерес?
– Считайте, что это личное дело.
Гронский еще раз кивнул, открыл дверцу и вышел из машины. Потом обернулся и нагнулся обратно в салон.
– Хотел уточнить и забыл. Что вы увидели на месте преступления?
Алина напряглась.
– В смысле?
Гронский стоял согнувшись и смотрел прямо на нее. Холодный ветер ворошил его и без того растрепанные черные волосы.
– Во время осмотра тела что-то вас сильно потрясло. Я это очень хорошо заметил. Так что же?
Алина молчала.
– Считайте, что это личное дело, – наконец ответила она. – И закройте уже дверь. Дует.
Гронский снова слегка улыбнулся, чуть поклонился, захлопнул дверцу и пошел к машине.
* * *
Восемь часов вечера. Серый день сгустился в сизые сумерки. Желтые пятна фонарей преломляются, размываясь, в каплях воды на оконном стекле. Я сижу в полутемном зале паба, за столиком в самом дальнем углу, и жду Алину, которая должна появиться с минуты на минуту.
После встречи с ней я сделал еще пару звонков и поехал домой к Марине, вернее, в тот дом, где она жила когда-то – теперь казалось, очень и очень давно. Теперь я наконец узнал ее адрес. Теперь я познакомился с ее мамой и бабушкой. Я увидел ее комнату. Когда потеря по-настоящему огромна, а шок действительно силен, самое страшное – это детали. Именно они каким-то образом помогают понять истинный масштаб трагедии. Такой деталью для меня стала книга: я увидел ее на столике рядом с кроватью Марины. Чарльз Буковски, «Макулатура». Книжка лежала рядом с несколькими металлическими монетками, какими-то чеками, и в ней была закладка: Марина заложила сложенным листочком бумаги то место, на котором закончила читать, чтобы потом, придя домой, открыть книжку и продолжить чтение. Наверное, потом она легла бы в кровать, зажгла вот эту лампу в изголовье… Но она не придет, а книжка так и останется непрочитанной, и закладка останется в ней, пока кто-то не вытащит ее, перед тем как вернуть книгу обратно на полку. «Умирать обидно: как будто выходишь из кинотеатра, а фильм продолжается без тебя». Ничего, Мариша. Я сделаю все для того, чтобы ты была довольна концовкой этого фильма.
Каким-то образом мне удалось донести до ее мамы, которая была почти без сознания, и бабушки, державшейся на удивление мужественно, кто я и чем собираюсь им помочь. Я получил в ответ только утвердительный кивок – большего мне и не было нужно. Я не стал говорить, что в данном случае мои услуги не будут стоить им ни копейки, это было само собой разумеющимся.
Между суетой похоронных забот я успел заскочить ненадолго домой. На экране ноутбука по прежнему была открыта страница почтового ящика, и слово «МАРИНА», набранное крупным шрифтом в теле письма, приветствовало меня с порога.
Алине я сказал правду о том, что уже имел дело со смертью, которую связывали с нападением собак. Это было 30 августа, как раз через два дня после дня моего рождения, который я отметил посиделками в «Винчестере» и на который получил единственный подарок, разумеется, от Марины: подсвечник в виде странной африканской маски, глаза которой светились в темноте огненными всполохами горящей за маской свечи. Но было еще одно обстоятельство: информация о той девушке, растерзанной в Юсуповском саду по дороге домой из ночного клуба, пришла мне с того же адреса электронной почты, что и нынешнее письмо.
Dilleachta@gmail.com. Ничего не говорящее имя. Безликий ящик. Никакой подписи. Первый раз от этого адресата я получил сообщение весной – это был очень хороший заказ, насколько вообще слово «хороший» уместно в подобных случаях. Глубокая ночь, автомобильная авария, изуродованный до неузнаваемости «Aston Martin», вылетевший с Приморского шоссе и подобно снаряду протаранивший рекламный щит. Тогда я был на месте минут через десять после прибытия нарядов дорожной полиции и за восемь минут до карет «Скорой помощи». Помню, как подумал о том, что мой анонимный информатор, скорее всего, принадлежит к правоохранительным органам, а не к медицинским службам. Я не стал ломать над этим голову и просто спокойно послал причитающуюся в таких случаях долю моего гонорара на указанный электронный кошелек. Вторым сообщением была информация о несчастной девушке, погибшей августовской ночью. На этот раз письмо пришло позже, и я приехал домой по указанному адресу, в самое средоточие скорби и горя. В обоих случаях неизвестный адресат четко указывал всю необходимую информацию: место, адреса, контактную информацию. И только сейчас ограничился просто именем.
Потому что был уверен, что я пойму.
Именно эта лаконичность не давала мне покоя. Кто бы ни писал эти письма, он меня знал, причем знал слишком хорошо.
Я попробовал было проверить IP-адрес, который ожидаемо оказался австралийским. Мои способности к добыванию информации в Интернете более чем скромны, поэтому я сделал еще один звонок и попросил максимально точно установить, откуда выходил в Сеть неизвестный мне адресат. Примерно полчаса назад мне ответили. Среди тьмы непонятных терминов и неизвестных слов, которые я выслушивал в течение добрых пятнадцати минут, мне удалось уловить следующее: анонимный информатор приложил немало усилий, чтобы оставаться таковым и впредь, а его IP постоянно менялся, уводя то в Новый Свет, то в старую Европу. Впрочем, на настоящий момент я мог позволить себе на время перестать думать над этой загадкой. Убийцей мой неизвестный доброжелатель точно не был. А мне нужны были убийцы: и тот, кто рубил и кромсал тело Марины, и те, кто направлял его руку. И для этого мне нужна помощь Алины и та информация, которую ей удалось раздобыть за этот день.
Конечно, можно было поступить гораздо проще, и возможно, даже эффективнее. Искушение наведаться к Коботу и выбить из него все дерьмо вместе с ответами на вопросы посещало меня сегодня не раз. Сделать это было бы не так уж и трудно. Но я был почти уверен, что Кобот является не первым и не последним звеном в кровавой цепи минимум из двух смертей. Силовой вариант решения вопросов, конечно, имеет право на существование, но если пытаешься дойти до конца цепи, последовательно разрывая все звенья, рано или поздно попадется такое, разорвать которое ты будешь не в силах. А скорее всего, цепь в конце концов перегнется и больно ударит по голове. Это я уже проходил и знал на собственном весьма горьком опыте. Поэтому лучше немного подождать и найти сразу последнее, главное звено, на котором и держится вся конструкция заговора.
Для встречи с Алиной я выбрал «Френсис Дрейк», английский паб на Каменноостровском проспекте, выдержанный в старом и добром традиционном стиле: темное дерево массивной стойки, блестящая латунь поручней, потертая и потрескавшаяся кожа на широких и низких диванах – место респектабельное и в то же время уютное. Ехать сегодня в «Винчестер» было выше моих сил. Тем более что в «Дрейке» меня тоже знали.
Я прошел во второй зал, в котором в этот час не было ни одной живой души, и сел за столик в дальнем углу у окна. Попробовал поесть, но когда мне принесли клубный сэндвич, аппетит мгновенно пропал, и я только растерзал ножом верхнюю часть хлеба, расковырял бифштекс и разбросал по тарелке зелень и картошку. То, что напоминало вначале натюрморт, стало походить на худшие образцы судебной фотографии, и я спешно попросил унести останки сэндвича обратно. Гораздо больше, чем есть, мне хотелось выпить, но я решил не искушать судьбу и не повторять похмельный заезд сегодняшнего утра, поэтому взял большой бокал безалкогольного пива и медленно потягивал его, глядя на дождь и фонари за окном.
Алина входит в полутемный зал, отряхивая капли воды с большого ярко-розового зонта на длинной трости. Оглядывается, отыскивая меня взглядом. Золотистые волосы, светлое пальто, энергичные движения, бодрая, как будто и не было сегодняшнего непростого дня. Я машу ей рукой, она кивает, пробирается в мой угол и садится напротив. Только теперь я вижу тени вокруг усталых и печальных глаз.
Алина неодобрительно косится на стоящий рядом со мной бокал с пивом.
– Безалкогольное, – говорю я.
Она машет рукой:
– Дело ваше. Хоть упейтесь.
Алина шумно устраивается: большую сумку на стул рядом с собой, туда же портфель, который не помещается на узком сиденье и норовит соскользнуть на пол, зонтик рукояткой за спинку стула. Потом поднимается снова, чтобы снять пропитанное влагой пальто. Я встаю, чтобы помочь.
– Спасибо, не нужно, – отмахивается она и наконец усаживается, шумно вздохнув и откинув назад золотистые волосы, в которых дрожат мельчайшие капельки воды.
Алина заказывает кофе – большой, крепкий – и лосось на гриле. Я понимаю, что ей тоже вряд ли удалось сегодня поесть, но в отличие от меня она сохранила каким-то образом аппетит. Кофе приносят сразу, и некоторое время мы сидим молча, каждый со своим напитком, и смотрим в окно.
– Как прошел день? – спрашиваю я.
* * *
К восьми часам вечера Алина чувствовала себя совершенно измученной от переживаний и огромного количества информации, свалившихся на нее сегодня. Но она была вынуждена признать, что странный бледный субъект в черном пальто, с карточкой похоронного агента и запахом застарелого алкоголя, удивительным образом почти во всем оказался прав.
Кобот встретил ее как родную. О своем новом статусе человека, наделенного особыми правами и полномочиями, Алина догадалась, как только зашла в приемную: обычно надменная секретарша Лена, ревностно относящаяся к роли стража покоя своего босса, даже не посмотрела на нее, а только опустила нос к бумажкам на столе, низко нагнув пегую, стриженную под нелепый «горшок» голову, словно признавая право Алины входить без предупреждения и стука. В кабинете начальника Бюро было все так же сумрачно, только еще больше сгустилась атмосфера тревоги, изрядно сдобренная алкогольными парами. Говорила теперь по большей части Алина, а Кобот только с энтузиазмом кивал и соглашался.
– С сегодняшнего дня я занимаюсь только этим делом, – заявила Алина. – Если мне понадобится провести микроскопический или гистологический анализ, то мои заявки будут выполняться в первую очередь. Я буду использовать других сотрудников своего отдела по собственному усмотрению для помощи и ассистирования. Мне нужны все материалы исследований других таких же дел для сравнительного анализа и изучения.
На этих словах Кобот вздрогнул и посмотрел на Алину.
– Кто тебе сказал про другие дела?
– Эдик, – мстительно сказала Алина и добавила с улыбкой: – Он вообще очень разговорчивый, Даниил Ильич. И кстати, его я не хочу в ближайшее время ни слышать, ни видеть.
Кобот снова кивнул.
– А еще мне нужно разрешение на эксгумацию тел минимум двух жертв. Если вы, конечно, хотите от меня полных и исчерпывающих результатов.
Кобот покачал головой, но слабо махнул рукой в знак согласия.
Они договорились, что к работе в «Данко» Алина приступит с понедельника, а оставшиеся четыре дня будет полностью заниматься «собачьими» убийствами. С тем, что это именно убийства, никто уже не спорил.
– Ты пойми, на меня давили, – говорил Кобот, жарко дыша Алине в лицо коньяком. – Но ты меня вдохновила. Черт с ними со всеми! Давай раскрутим это дело. Только у нас на руках должны быть все исчерпывающие материалы, полное исследование, и самое главное – нужно определить, совершено сегодняшнее убийство тем же… теми же… в общем, насколько тут все совпадает. И я обещаю тебе: как только все будет готово, я сам дам делу официальный ход!
Алина кивала и не верила ни единому слову своего шефа.
– Только я прошу, – сказал Кобот напоследок, – обо всех результатах докладывать мне лично. Это очень, очень важно. И пожалуйста, никому больше ни слова о том, чем именно ты занимаешься.
Алина вышла из его кабинета в полной уверенности, что сильный, властный, харизматичный Даниил Ильич напуган и взволнован не меньше, чем была взволнована она, когда склонилась над растерзанным телом несчастной Марины сегодня утром.
Остаток дня пролетел как одна минута. Алина полностью закончила исследование, которое вынуждена была прервать утром, написала подробный акт, нимало уже не заботясь о том, будет ли запрос на экспертизу от органов следствия и какие вопросы будут в нем сформулированы. И когда она оторвалась наконец от изучения архивных материалов, то увидела, что до назначенной встречи с Гронским остается всего полчаса. Алина вздохнула и начала собираться.
Особого смысла она в этом не видела. Конечно, Гронский странным образом предугадал все: и поведение Кобота, и наличие в архивах не одного и не двух подобных дел, однако все это совершенно не было поводом посвящать его в детали исследования и делиться информацией. Но было данное обещание, а еще какое-то неуловимое, подсознательное ощущение необходимости предстоящего разговора. В конце концов Алина решила, что ничего не теряет. Встречу Гронский назначил в каком-то пабе на Каменноостровском, а это значит, что ей придется сделать всего лишь небольшой крюк по дороге домой. Будем считать, решила она, что я просто заехала туда поужинать.
Паб «Френсис Дрейк» оказался вполне уютным заведением в классическом английском стиле. Алина прошла вдоль длинной барной стойки из темного дерева, на ходу отряхивая зонт, и оказалась во втором небольшом зале. Гронский сидел в дальнем углу у окна и, увидев Алину, махнул рукой.
Только сейчас, сняв с плеча сумку, поставив на стул тяжелый рабочий портфель, повесив на спинку стула громоздкий зонтик, она поняла, насколько устала и измоталась за сегодня. Сидящий напротив Гронский тоже выглядел еще больше осунувшимся и мрачным, чем утром. На столе перед ним стояла пепельница и наполовину пустой бокал с пивом.
«Опять пьет, – подумала Алина. – Не просыхая».
– Безалкогольное, – сказал Гронский, словно услышав ее мысли.
Алина махнула рукой:
– Дело ваше. Хоть упейтесь.
Ей действительно было сейчас все равно.
Подошла официантка с меню. Алина хотела было заказать стейк, и побольше, что-нибудь типа T-bone, но посмотрела на Гронского и вдруг передумала. Ей почему-то не захотелось, чтобы он видел, как она уплетает почти полкило жареной говядины, и Алина, внутренне вздохнув, сделала более женственный, в ее понимании, заказ: лосось с овощами и большая чашка крепкого кофе.
