Мирра Лот-Бородина. Историк, литератор, философ, богослов

скачать книгу бесплатно

Профессор Лот стал научным руководителем, а затем мужем Мирры Бородиной.

Виктор Анри Фердинанд Лот родился 20 сентября 1866 г. в Ле-Плесси-Робинсон недалеко от Парижа и имел кельтские (бретонские) корни со стороны отца и гасконские со стороны матери. Он был сыном адвоката, но с шестилетнего возраста, после смерти главы семьи, воспитывался матерью; его младшая сестра умерла в детстве. Имя одного из его прадедов – Мишеля Орденера[121 - Мишель Орденер (Michel Ordener, 1755–1811) – французский дивизионный генерал, граф Империи, участник революционных и наполеоновских войн.], генерала, захороненного в Пантеоне, – высечено на западной опоре Триумфальной арки. Фердинанд учился в колледже Сен-Барбе-де-Шамп и в знаменитом лицее Людовика Великого (Луи-ле-Гран), где подружился с Роменом Ролланом и Полем Клоделем, а затем – под влиянием дяди Анри Лота, архивиста Национального архива – в Национальной школе Хартий, в которой в 1891 г. защитил свою дипломную работу «Последние Каролинги»[122 - Русское издание: Лот Ф. Последние Каролинги / пер. Ю. Ю. Дягилевой. СПб.: Евразия, 2001.]. На Лота оказал большое влияние его учитель Шарль Сеньобос[123 - Шарль Сеньобос (Charles Seignobos, 1854–1942) – французский историк, профессор Сорбонны.]. В 1890–1902 гг. Фердинанд Лот был сотрудником, а с 1893 г. – библиотекарем в Сорбонне. В 1903 г. он получил степень доктора в Нанси на основании работы (впервые написанной на французском, а не на латыни, как было принято ранее) «Исследование правления Гуго Капета». С 1900 г. Лот состоял инспектором в Практической школе высших исследований, с 1915 г. – доцентом (ma?tre de confеrences) в Сорбонне, с 1 марта 1920 г. – профессором средневековой истории, а в 1924 г. получил высшее признание – он был избран в престижную Академию надписей и изящной словесности (Acadеmie des Inscriptions et Belles-Lettres). Вручая ему в 1926 г. юбилейный сборник[124 - Mеlanges d’histoire du moyen ?ge offerts ? M. Ferdinand Lot par ses amis et ses еl?ves. Paris: Edouard Champion, 1925.], Антуан Мейе[125 - Поль-Жюль-Антуан Мейе (Paul Jules Antoine Meillet, 1866–1936) – французский лингвист, профессор Школы восточных языков и Коллеж де Франс, член Академии надписей, член-корреспондент Петербургской академии наук, секретарь Парижского лингвистического общества.] произнес следующие слова: «Ты – совесть школы»[126 - Coornaert Е. Ferdinand Lot (1866–1952) // Еcole pratique des hautes еtudes, Section des sciences historiques et philologiques. Annuaire 1957–1958. 1957. P. 17.]. В 1931 г. лекцию Ф. Лота прослушал Уинстон Черчилль, который в 1938 г. интересовался судьбой этого «великого авторитета в области романской и англо-саксонской Британии»[127 - Письмо Уильяма Черчилля к Эмери Ревесу от 25 августа 1938 г. // Winston Churchill and Emery Reves: Correspondence, 1937–1964 / ed. M. Gilbert. Austin: University of Texas Press, 1997. P. 136.].

Фердинанд Лот не относился к типичным, сосредоточенным только на своей науке кабинетным ученым, он был человеком дела и много занимался общественной работой, в частности, принимал участие в проведении реформы высшего образования во Франции. Профессор Лот был весьма методичным в работе и сдержанным в оценках, избегал каких-либо упрощений, не разделял ни социалистических, ни монархических взглядов, являясь убежденным сторонником демократии. До конца Первой мировой войны он принадлежал к «Лиге прав человека», а в 1918 г. неожиданно для себя большинством голосов был избран членом муниципалитета в своем городке Фонтене-о-Роз, но несколько дней спустя отказался от мандата, не желая ограничивать свою независимость и свободу мышления и действия[128 - См.: Boris-Vildе I. Deux Fontenaisiens еminent parmi d’autres: Ferdinand Lot et Myrrha Lot-Borodine // Bulletin municipal de Fontenay-aux-Roses, мars et juin (1979). P. 19.]. Он никогда не изменял своим принципам. Фердинанд Лот был подлинным либералом, но не анархистом или революционером и предупреждал об опасности тоталитаризма; настоящий патриот Франции, он резко осуждал какие-либо проявления национализма и мегаломании. В общении профессор Лот был скромным и даже тихим человеком; вместе с тем любил шутить и рассказывать анекдоты и как истинный кавалер оказывал чрезвычайное почтение по отношению к женщинам. Он создавал атмосферу шарма и симпатии, уважал каждого без исключения человека независимо от его происхождения, а при этом проявлял постоянство духа[129 - См.: Merlin A. Notice sur la vie et les travaux de M. Ferdinand Lot, membre de l’Acadеmie // Comptes rendus des sеances de l’Acadеmie des Inscriptions et Belles-Lettres. 4 (1956). P. 464–465.]. Его друг Ж. Бедье сказал, что он имел сердце «очень простое и очень великое»[130 - Perrin Ch.-E. Un historien fran?ais Ferdinand Lot: 1866–1952. P. 109.].

Фердинанд Лот страстно любил музыку, особенно Р. Вагнера, Ф. Шопена, Л. ван Бетховена, Г. Берлиоза, К. М. фон Вебера, его интересовали театр (драмы П. Шелли, А. де Мюссе) и живопись (в частности, Э. Делакруа). Он увлекался литературой, зачитываясь произведениями В. Гюго, а также английскими (Д. Элиот, Т. Харди, Ч. Диккенс) и русскими (Н. Гоголь, Л. Толстой, И. Тургенев) авторами. Ф. Лот «немного знал русский язык, во всяком случае, знал алфавит и понимал некоторые слова»[131 - Каганович Б. С. Первая мировая война и русская революция 1917 г. в переписке О. А. Добиаш-Рождественской и Фердинанда Лота // Исторические записки. 12 (2009). С. 243.]. В частности, он подписывался по-русски во многих письмах, в которых можно встретить такие выражения, как «Слава Богу!», «Мирра Ивановна», «Ирина Фердинандовна», «серенький козлик»[132 - См.: Письмо Ф. Лота к О. А. Добиаш-Рождественской от 23 января 1911 г. // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 389. Л. 2 лиц., 3 лиц.] и многие другие. Его перу принадлежит 15 монографий и свыше 300 статей[133 - См.: Карачинский А. Ю. Предисловие к русскому изданию. Фердинанд Лот (1866–1952) // Лот Ф. Последние Каролинги. С. 7.].

Занятия Фердинанда Лота отличались творческим, новаторским подходом. Вместо сухих университетских лекций он приглашал студентов к сотрудничеству: «инициировал их, руководил ими, направлял их, предупреждал, исправлял, сам работая на их глазах и вместе с ними»[134 - Ganshof F.-L. Ferdinand Lot (1866–1952) // Revue belge de philologie et d’histoire. 30/3-4 (1952). P. 1270.], приучая своих учеников к интеллектуальной честности, дисциплине, эрудиции, абсолютной строгости фактов и их изложения, а также вниманию к деталям. Профессор Иван Гревс, посетивший семинар Ф. Лота, писал о нем:

Человек он остроумный и основательный и умеет заражать студентов, так что работают хорошо. Это не мешает ему жаловаться на упадок научной работы во Франции[135 - Неизданное письмо Г. П. Федотова И.М. Гревсу // Вестник русского христианского движения. 1–2 (1998). С. 242.].

Фердинанд Лот обратил внимание Мирры на повествование своего старого школьного друга Р. Роллана «Жан Кристоф», и она «поглотила за неделю 10 томов»[136 - Письмо Ф. Лота к О. А. Добиаш-Рождественской от 21 декабря 1913 г. Цит. по: Каганович Б. С. Переписка О. А. Добиаш-Рождественской и Ф. Лота // Одиссей. Человек в истории. 2015–2016. Ритуалы и религиозные практики иноверцев во взаимных представлениях / ред. С. И. Лучицкая. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2017. С. 399.]. Русская студентка привлекла Лота своей живой интеллигентностью, широтой культуры и спонтанностью[137 - Perrin Ch.-E. Un historien fran?ais Ferdinand Lot: 1866–1952. Geneva: Droz, 1968. P. 99.]. 3 апреля 1909 г. Мирра Бородина защитила написанную под его руководством докторскую диссертацию «Женщина в сочинениях Кретьена де Труа»[138 - Borodine M. La femme dans l’oeuvre de Crеtien de Troyes. Paris: A. Picard et fils, 1909 (второе репринтное издание: Gen?ve: Slatkine Reprints, 1967, третье – Gen?ve: Slatkine Reprints, 2011). В 50-е гг. издательство «Пикар» собиралось переиздать докторскую работу Лот-Бородиной. См.: Письмо М. И. Лот-Бородиной к И. И. Любименко от 13 декабря 1954 г. // СПФ АРАН. Ф. 885. Оп. 1. Ед. хр. 277. Л. 174 лиц.В диссертации докторантка выразила благодарность своему парижскому учителю Жозефу Бедье, а также профессорам Санкт-Петербургского университета Ф. Д. Батюшкову и Д. К. Петрову (Borodine M. La femme dans l’oeuvre de Crеtien de Troyes. P. vi).] (утвержденную деканом гуманитарного факультета (Facultе des Lettres) Сорбонны Альфредом Круазе[139 - Альфред Круазе (Alfred Marie Joseph Croiset, 1845–1923) – французский эллинист, профессор греческой литературы, декан гуманитарного факультета Сорбонны (1898–1919).] 8 февраля того же года[140 - См.: Borodine M. La femme dans l’oeuvre de Crеtien de Troyes. P. 284.]), за которую получила высшую оценку «весьма достойная»[141 - См.: Любина Г. И. Россия и Франция. История научного сотрудничества (вторая половина XIX – начало ХХ века). М.: Янус, 1996. С. 42; Пушкарева Н. Л. Из небытия: женские имена в Российской науке начала XX в. // Научные ведомости БелГУ. Серия История. Политология. Экономика. Информатика. 1/72 (2010). С. 147.]. В этой связи в колонке новостей газеты «Lc Figaro» на первой странице появилась следующая заметка:

Где угрюмые и суровые защиты прошлых лет? Вчера в Сорбонне мадемуазель Мирра Бородина защитила с наивысшей оценкой титул доктора филологических наук [docteur ?s lettres], представив диссертацию на тему «Женщина в романе Кретьена де Труа».

Было приятно услышать молодую кандидатку, радостную и элегантную, в светлом наряде, в большой шляпе с длинным белым пером – защищающую диссертацию о свободе и символизме… Хотя она иностранка, никакое изящество нашего языка ей не чуждо.

Мы считаем, что следует добавить, что м-ль Бородина – невеста одного из наших самых молодых и самых блестящих профессоров Сорбонны[142 - Еchos // Бе Figaro. 4 avril 1909. № 94. P. 1.].

Работу «Женщина в сочинениях Кретьена де Труа» рекомендовал к печати проректор Парижской академии Луи Лиар[143 - См.: B orodine M. La femme dans l’oeuvre de Crеtien de Troyes. P. 284.Луи Лиар (Louis Liard, 1846–1917) – французский философ-позитивист, проректор Парижской академии, затем министр образования.]. Спустя всего два дня после защиты, 5 апреля 1909 г., М. Бородина в возрасте 26 лет вышла замуж за 42-летнего профессора Ф. Лота, добавив свою фамилию к фамилии мужа; свидетелем на свадьбе был Ж. Бедье[144 - См.: Mahn-Lot M. ? propos des papiers inеdits de Ferdinand Lot // Biblioth?que de l’еcole des chartes. 155/1 (1997). P. 356.]. Мирра (как и все русские свояки и друзья Лота) ласково называла его «Диди». Молодожены совершили свадебное путешествие в Италию: Венецию и Белладжо (Bellagio). «Они провели несколько дней в сербской вилле, где случайно встретились с русским историком Михаилом Ростовцевым и его женой»[145 - Graceffa A. Through Ferdinand’s eyes. Myrrha Lot-Borodine as the wife of Ferdinand Lot.].

Именно в этот период Мирра подружилась с историком Ольгой Добиаш-Рождественской[146 - Ольга Александровна Добиаш-Рождественская (1874–1939) – русский и советский историк-медиевист, палеограф, член-корреспондент АН СССР, писательница, профессор Петроградского (затем Ленинградского) университета и Высших женских курсов. Одну из своих работ, озаглавленную «“Потревоженные святыни”. О некоторых памятниках северно-французской культуры, затронутых событиями войны» и изданную в Петрограде в 1915 г., она посвятила своим «французским друзьям Мирре и Фердинанду Лот». Лот-Бородина, благодаря за присылку одной из книг, писала: «Нас глубоко тронуло Ваше посвящение». Открытка М. И. Лот-Бородиной к О. А. Добиаш-Рождественской от 1-14 марта [1913 г.] // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 56 об.], стажировавшейся в Сорбонне у Фердинанда Лота, а впоследствии преподававшей в Петроградском (затем Ленинградском) университете и на Бестужевских курсах. Добиаш-Рождественская, проходя мимо зала для защит Сорбонны, увидела объявление: «Myrrha Borodine, Chrеtien de Troye», что привело ее в замешательство:

Я подумала: это женщина или мужчина? Я отметила день и час, но <…> не присутствовала на торжестве «новой Элоизы», которая в тот же день стала мадам Лот. Не так ли, Вы ведь в тот же день праздновали свадьбу в ратуше?[147 - Письмо О. А. Добиаш-Рождественской к Ф. Лоту от 29 марта 1934 г. Цит. по: Cad?ne N. En qu?te d’une historienne. Olga Dobiache-Rojdestvensky, reflеtеe dans sa correspondance avec Ferdinand Lot // Genre, Rеvolution, transgression, еtudes offertes ? Martine Lapied / ed. J. Guilhaumou, K. Lambert, A. Monte-nach. Aix-en-Provence: Presses Universitaires de Provence, 2015. P. 5.]

Добиаш-Рождественская ошиблась относительно даты бракосочетания, однако стала самой близкой подругой Мирры. На склоне лет она вспоминала о первых годах супружеской жизни Лот-Бородиной следующим образом:

Сколько веселья у очага в Фонтене, озаренного неиссякаемо радостным настроением М. И. Я так и вижу ее, тогдашнюю, как она хлопает в ладоши в восторге от какой-нибудь счастливой выдумки – по поводу ли ее исследований о Кретьене де Труа или ее стихов о Тристане, устройства ли замысловатых узлов, из которых складываются банты, украшающие Diatonius[148 - Прозвище старшей дочери Лотов Ирэн. См.: Каганович Б. С. Переписка О. А. Добиаш-Рождественской и Ф. Лота. С. 425.], или тонкостей какого-то кулинарного рецепта… Вспоминаю бесконечные философские разговоры на террасе сада при свете луны или у голубой фаянсовой печи в библиотеке Фонтене[149 - Письмо О. А. Добиаш-Рождественской к Ф. Лоту от 1936 г. Цит. по: Каганович Б. С. Переписка О. А. Добиаш-Рождественской и Ф. Лота. С. 425.].

Они еще несколько раз встречались во время поездок Добиаш-Рождественской во Францию: в 1921, 1926 и 1929 гг., а также двух визитов Лот-Бородиной в Россию. Лот-Бородина переписывалась со своей петербургской подругой и высоко ценила ее труды. В 1930 г. она писала Добиаш-Рождественской: «Я перечла Вашу докторскую диссертацию (ненапечатанную) и нашла ее великолепной; жаль, что в свое время ее мало кто знал, вернее, мог знать – война помешала!»[150 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к О.А. Добиаш-Рождественской от 12 июля 1930 г. Цит. по: Каганович Б. С. Первая мировая война и русская революция 1917 г. в переписке О. А. Добиаш-Рождественской и Фердинанда Лота. С. 245.] Лот-Бородина также восхищалась французским прозаическим переводом поэзии «Les Poеsies des Goliards», выполненным Добиаш-Рождественской. В том же письме она предвкушала: «Радуюсь тому, что скоро познакомлюсь с Вашими “Голиардами”, несмотря на то, что не люблю этот средневековый жанр», а чуть позже добавляла: «Я нахожу, что написана книга во всех смыслах мастерски, а ведь я – в литературном отношении очень требовательна и до известной степени могу судить и о научной стороне; по-моему, она даже слишком добросовестна для французской читающей публики, но едва ли это недостаток»[151 - Письма М.И. Лот-Бородиной к О.А. Добиаш-Рождественской от 12 июля и 25 августа 1930 г. Цит. по: Каганович Б. С. Переписка О. А. Добиаш-Рождественской и Ф. Лота. С. 410.].

В августе (сентябре по новому стилю) 1911 г. супруги Лоты (вместе со служанками и нянями Alice и Marguerite) отправились с остановкой в Берлине в Россию, где пробыли несколько месяцев. Они побывали в столичных городах и Крыму, навестили Бородиных, Добиаш-Рождественскую и других родных и друзей. Ольга Добиаш-Рождественская помогла им снять меблированную трехкомнатную квартиру в Петербурге и нашла коляску для маленькой дочери Ирэн[152 - См.: Письмо М.И. Лот-Бородиной к О.А. Добиаш-Рождественской от 25 августа [1911 г.] // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 15 лиц. – 16 лиц.]. В письме А. Смирнова[153 - Александр Александрович Смирнов (1883–1962) – русский и советский литературовед и театровед, филолог-романист и кельтолог, переводчик, шахматист и шахматный литератор. Преподаватель Петербургского (затем Ленинградского), а также Пермского и Таврического университетов.], который сожалел о том, что не смог посетить Лот-Бородину, сохранился ее петербургский адрес: Васильевский остров, 3-я линия, д. 36, кв. 3[154 - Письмо А. А. Смирнова к М. И. Лот-Бородиной от 11 сентября 1911 г. // Выписки из архива М.И. Лот-Бородиной (собрание А. Е. Бородиной-Грабовской).]. Фердинанд Лот искренне восхищался прекрасными русскими городами:

Москва, несомненно, самый живописный и занимательный город Европы. Мне кажется, что в ней невозможно соскучиться. По сравнению с ней Петербург все-таки более «столица», холодная и печальная. <…> Отсутствие знакомых и недостаток времени не позволили мне познакомиться с университетским миром. Я видел университет только снаружи. К счастью, я смог посетить музеи. Коллекция Третьякова произвела на меня сильное впечатление, особенно вещи новейших художников. Дважды мы были в театре. Сначала в Малом на занимательной пьесе «Жулик». Публика немного провинциальная. Зал старый. Актеры замечательные. В Comеdie Fran?aise играют не лучше. <…> Второй раз мы пошли в Художественный театр на «Вишневый сад» Чехова, о котором Вы нам говорили. Я был совершенно восхищен игрой актеров и постановкой. <…> Конечно, я упустил по меньшей мере половину спектакля из-за языка, но Мирра мне переводила[155 - Письмо Ф. Лота к О. А. Добиаш-Рождественской от 28 октября 1911 г. Цит. по: Каганович Б. С. Переписка О. А. Добиаш-Рождественской и Ф. Лота. С. 399.].

Мирра Лот-Бородина всю оставшуюся жизнь прожила в Европе, хотя первые годы она скучала по России, особенно по русской деревне[156 - См.: Письма М.И. Лот-Бородиной к О.А. Добиаш-Рождественской от 3-16 августа [1912 г.], 8 сентября [1912 г.] и 9 мая 1913 г. // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 42 лиц., 45 об. и 61 об.]. Она с радостью делилась с О. Добиаш-Рождественской, что у «Шурочки Смирнова» «кажд[ый] четверг собираются русские.

Так[им] обр[азом] я могу <…> говорить по-русски»[157 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к О. А. Добиаш-Рождественской от 7-20 января 1912 г. // Там же. Л. 32 лиц.]. На склоне Лот-Бородина признавалась:

я не жалею о том, что прилепилась <…> к «прекрасной Франции»: уж очень хорош был мой покойный муж, через которого я привязалась к этой цветущей благородной стране, несмотря на все слабости и шовинизм. Но все-таки кровь моя русская и это отчасти верно и для всех трех моих дочек[158 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к И.И. Любименко от 2 июля 1956 г. // СПФ АРАН. Ф. 885. Оп. 1. Ед. хр. 277. Л. 206 лиц. – 206 об.].

«Мадам Лот» никогда не считала себя эмигранткой. В письме от 17 января 1956 г. к Николаю Зёрнову, работавшему в то время над книгой «Русское религиозное возрождение ХХ века», она сообщала:

Я несколько затрудняюсь ответить на Ваш запрос: прежде всего, потому, что почти все мои работы написаны по-французски для французских] католиков и меня трудно считать представительницей русского религ[иозного] возрождения, о котором Вы пишете, т. к. я в сущности «outsider» <…>. Затем, вся первая половина моей литературно-научной деятельности посвящена романскому Средневековью и только по этим вопросам у меня имеется несколько книг (гл[авным] обр[азом] о Легенде св. Грааля, к к[ото]рой я опять возвращаюсь в настоящий момент)[159 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к Н.М. Зёрнову от 17 января 1956 г. // BA. Zernov Family Papers. Box 1. В книге «Русское религиозное возрождение ХХ века» имя Лот-Бородиной не упоминается; краткая справка о ней содержится в другой книге Зёрнова: Русские писатели эмиграции: Биографические сведения и библиография их книг по богословию, религиозной философии, церковной истории и православной культуре: 1921–1972 / сост. Н.М. Зёрнов. Boston: G. K. Hall & Co., 1973. С. 84.].

Действительно, последующие публикации Мирры Лот-Бородиной касались рыцарского эпоса. У нее были моменты сомнений и творческого кризиса: например, в начале 1911 г. она писала Добиаш-Рождественской: «Бросаю начатую работу со свойственным мне легкомыслием и перестаю кутить со ст[аро]-фр[анцузским] романом»[160 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к О. А. Добиаш-Рождественской от 1831 января 1911 г. // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 1 лиц.], однако чуть позже тон ее другого письма звучал более оптимистично:

Своей французской работой я более довольна, кончаю первую главу и получила одобрение Диди, вручила ее Bеdier, теперь начала вторую. Надеюсь окончить всю первую часть до отъезда в Россию и кр[оме] того приготовить небольшую статью об «origines» <…> ст[аро]-фр[анцузского] романа для «Ж[урнала] М[инистерст]ва Нар[одного] Просвещ[ения]». Как видите, времени я даром не теряю[161 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к О.А. Добиаш-Рождественской от 2-15 апреля [1911 г.] // Там же. Л. 7 об.].

Обещанная статья так и не появилась, зато в 1913 г. вышло исследование Лот-Бородиной, над которым она столь усердно работала, озаглавленное «Идиллический роман в Средние века»[162 - Lot-Borodine M. Le roman idyllique au moyen ?ge. Paris: August Picard, 1913 (второе репринтное издание: Gen?ve: Slatkine, 1972).]. Мирра беспокоилась о судьбе своей книги, сообщая, что она

В руках у Bеdier и я боюсь, что он ее сильно раскритикует, и по заслугам, хотя, право, я не виновата в неудачно выбранной теме. Впрочем, я на это свое произведение иначе и не смотрю, как на vulgarisation pour le grand public [популяризацию для широкой общественности. – Т. О.]. Осенью примусь за новую работу, план к[ото]рой уже готов, а пока буду кончать перевод «Aucassin et Nicоlette» – Смирнов обещает устроить его в одном из наших толстых журналов[163 - Письмо М. И. Лот-Бородиной к О. А. Добиаш-Рождественской от 9 мая 1913 г. // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 60 об. – 61 лиц.].

Однако по каким-то причинам публикация Лот-Бородиной французской песни-сказки «Окассен и Николетта» не состоялась; возможно, текст не был завершен. Вместо него в 1914 г. в журнале «Русская мысль» появился перевод М. Ливеровской[164 - См.: Ливеровская М. Об Окассене и Николетте // Русская мысль. 3 (1914). С. 167–172; Об Окассене и Николетте / пер. М. Ливеровской // Там же. С. 173–204.Мария Исидоровна Ливеровская (1879–1923) – русский филолог-романист, специализирующаяся в западноевропейской литературе Средних веков, переводчица, профессор Самарского учительского института.], о чем упоминал вышеуказанный А. А. Смирнов в издании 1935 г., отметив при этом, что именно Лот-Бородина дала «наиболее полную, чрезвычайно тонкую характеристику» этого произведения в своей книге «Идиллический роман в Средние века»[165 - См. Смирнов А.А. Окассен и Николет. Старофранцузская песня-сказка // Окассен и Николет. М.: Academia, 1935. С. 9, 17.]. Смирнов также намеревался писать о ней в «Русской мысли» «в связи с др[угими] литературными] трудами в этой области»[166 - Письмо М. И. Лот-Бородиной к О. А. Добиаш-Рождественской от 28 декабря 1913 г. – 11 января 1914 г. // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 66 лиц.], что он и осуществит в 1916 г. (см. гл. II.2). Сама Лот-Бородина была не совсем довольна своим «Идиллическим романом», но благодарила за положительный отзыв Добиаш-Рождественскую, отмечая, что и «другие хвалят и по-видимому искренне»[167 - Там же.]. В 1914 г. она собиралась написать небольшую статью для «Журнала Народного просвещения» о «происхождении идиллич[еского] романа»[168 - Письмо М. И. Лот-Бородиной к О. А. Добиаш-Рождественской от 9-22 февраля [1914 г.] // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 71 лиц.], но об этой публикации ничего не известно; возможно, этим планам помешала Первая мировая война.

В 1919 г. была издана еще одна книга Лот-Бородиной «Три очерка по роману об озерном Ланселоте в поисках Святого Грааля», которую автор посвятила своему мужу, проводившему семинар на эту тему для оставшихся в Сорбонне студенток во время Первой мировой войны[169 - Lot-Borodine M. Trois essais sur le roman de Lancelot du Lac et la Qu?te du Saint Gra?l.]. В ней соединены воедино три статьи: «Эпизод телеги в прозаическом “Ланселоте” и поэме Кретьена де Труа», «Грешная Ева и искупление женщины в поисках Грааля» и «Два завоевателя Грааля: Персеваль и Галаад», перепечатанные в журнале «Романия» в 1921 г. В 20-е гг. она также перевела со старофранцузского на современный французский язык средневековые тексты «Эрек и Энида», «Ланселот и Галаад» и «Двадцать чудес Богоматери»[170 - См.: Chrеtien de Troyes. Erec et Enide, roman d’adventures du XII

si?cle / trad. M. Lot-Borodine. Paris: E. de Boccard, 1924; Lancelot et Galaad / trad. M. Lot-Borodine, G. Schoepperle. New York: Oxford University Press, 1926; Vingt miracles de Notre-Dame / trad. M. Lot-Borodine. Paris: E. de Boccard, 1929.Одна из обработанных Лот-Бородиной легенд («D’un chevalier qui vendit sa femme au Diable» – «О рыцаре, который продал свою жену дьяволу») была повторно опубликована ее подругой, французской католической писательницейРене Зеллер (Renеe Zeller, 1887–1971) в: Floril?ge de Notre-Dame / textes rеunis par R. Zeller. Paris: Еditions de l’Arc, 1947. P. 85–88.Экземпляр книги «Двадцать чудес Богоматери» Лот-Бородина выслала отцу на адрес Академии наук. См.: Письмо И. П. Бородина к М. И. Лот-Бородиной от 8 мая 1929 г. // СПФ АРАН. Ф. 125. Оп. 1. Ед. хр. 71. Л. 98 об.Рецензии на эту книгу: V. G. Les miracles de Notre-Dame // La Croix. 1516.09.1929. P. 4; LedosE.-G. Vingt miracles de Notre-Dame, traduits de l’ancien fran?ais prеcеdеs d’une introduction, avec une notice bibliographique par Myrrha Lot-Borodine, avec une note bibliographique par A. Jeanroy // Revue des questions historiques. 113 (1930). P 482–483; Thеrive A. Miracles de Notre-Dame. Traduits par Myrrha Lot-Boro-dine // La Quinzaine critique des livres & des revues. 25.01.1930. P 289.] (последняя книга была издана с предисловием американского медиевиста Роджера Лумиса[171 - Роджер Лумис (Roger Sherman Loomis, 1887–1966) – американский медиевист, специалист в области легенд о короле Артуре и влияния на них кельтской мифологии.]).

Докторская диссертация, в которой Лот-Бородина стремилась выявить и проанализировать различные аспекты средневекового мышления[172 - См.: Roqes M. Chronique // Romania. 78/312 (1957). P. 550.], принесла ей заслуженную известность: по сей день она считается одной из наиболее фундаментальных работ в области средневекового рыцарского романа[173 - См.: Ernot I. L’histoire des femmes et ses premi?res historiennes (XIX

– dеbut XX

si?cle) // Revue d’Histoire des Sciences Humaines. 16 (2007). P. 183.]. Сам научный руководитель Мирры, профессор Лот, на праздновании 25-летия своего назначения в Практическую школу высших исследований публично признался, что согласился опубликовать свои «Этюды о прозаическом “Ланселоте”»[174 - Lot F. Еtudes sur la Lancelot en prose. Paris: Champion, 1918.] (двукратно, в 1919 и 1920 гг. получившие Большую премию Гобера, присуждаемую Академией надписей и изящной словесности) только после того, как его жена признала точность его воззрений, нашедших выражение в этой книге[175 - См.: Ganshof F.-L. Ferdinand Lot (1866–1952). P. 1274–1275.]. Действительно, она высоко оценила труд профессора Фердинанда Лота, который, по ее словам, впервые представил смелую гипотезу, вытекающую из «личного вдохновения» и осмысления всей композиции повествования о Ланселоте[176 - См.: Lot-Borodine M. Trois essais sur le roman de Lancelot du Lac et la Qu?te du Saint Gra?l. P. 1.].

Несмотря на то, что Лот-Бородина обладала неоспоримыми научными компетенциями, ей было трудно найти достойную работу. В 1911 г. она пыталась получить место преподавательницы русской литературы в престижном женском колледже Севинье (Collеge Sеvignе), а также на курсах для девушек в соседней коммуне Co (Sceaux), о которых писала Ольге Добиаш-Рождественской:

Там я бы могла устроиться, м[ожет] б[ыть], по своей специальности средневек[овой] фр[анцузской] лит[ературы], что мне, конечно, больше по душе. Пока жду и обдумываю все возникающие комбинации[177 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к О. А. Добиаш-Рождественской от 1831 января 1911 г. // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 2 об.].

В конечном счете Лот-Бородиной удалось занять вакансию в одной из близлежащих школ для детей русских эмигрантов. Информация об этом содержится в письме к О. Добиаш-Рождественской от 7-20 января 1912 г.:

Вчера я начала наконец свой курс по ст[аро]-фр[анцузской] литературе] в школе Фидлер[178 - Иван Иванович Фидлер (1864–1934) – директор реформатского реального училища Фидлера в Москве, с 1906 г. в эмиграции, где основал школу для детей русских эмигрантов сначала в Швейцарии, а затем во Франции.]. Присутствовали: 12 учеников и учениц ст[арших] классов, д[иректо]р и два-три преподавателя. Я, конечно, говорила, а не читала и сделала в виде вступления краткий очерк истории Франции – от Галлов до Капетингов и затем очерк развития романских, в частности, фр[анцузского] яз[ыков]. Кажется, они не скучали, по оконч[ании] они меня мило благодарили и вообще произвели на меня прекрасное впечатление. Между проч[им], очень понравился мне 14-л[етний] сын Горького (Макс Пешков[179 - Имеется в виду Максим Алексеевич Пешков (1897–1934) – сын Максима (псевд. Алексей Максимович) Горького и его первой жены Екатерины Пешковой (урожд. Волжиной). Свои детские годы (1906–1913) он провел за границей (Германия, Швейцария, Италия, Франция).], уч[еник] IV

кл[асса]) своим необычн[ым] выразит[ельным] и подвижным лицом, но он еще ребенок, а есть и почти взрослые юноши. В следующий раз буду говорить о Ch. de Geste[180 - Chanson de geste – «песнь о деяниях» – жанр средневековой французской литературы эпического содержания, к которому относится «Песнь о Роланде».] и сейчас читаю для себя курс р[усской] лит[ературы][181 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к О.А. Добиаш-Рождественской от 7-20 января 1912 г. // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 30 лиц. – 30 об.].

Об этих лекциях упоминала также Ольга Форш в письме к Максиму Горькому, отправленном в 1927 г.:

Мирра Ивановна Бородина в 12 году занималась с вашим сыном вместе с другими русскими подростками в Chantellen[182 - Скорее всего, речь идет о Шатийон (Ch?tillon) (Т. О.).] (рядом с Fontenay aux Roses). И вот она просит вас сообщить, не знает ли ваш сын что-либо о судьбах следующих лиц: соученицы его Нины Бердниковой, Кости (фамилии не помнит, отец был «трудовик», умер на Капри) и «дяди Орехова». Если известны – то желательны адреса этих людей[183 - Письмо О.Д. Форш к М. Горькому от 3 августа 1927 г. (Горький – Форш // Литературное наследство, т. 70: Горький и советские писатели: Неизданная переписка / ред. И. С. Зильберштейн и Е. Б. Тагер. М.: Изд-во АН СССР, 1963. C. 598).].

В свою очередь, в колледже Севинье отклонили предложение Лот-Бородиной, объясняя это тем, что «в программе нет ни русской], ни ст[аро]-фр[анцузской] лит[ературы]»[184 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к О.А. Добиаш-Рождественской от 9-22 февраля [1914 г.] // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 70 об.], что она сочла за проявление утилитаризма. Однако в 1913–1916 гг. «мадам Лот» изредка читала гостевые лекции в высших учебных заведениях Парижа. Так, по материалам ее выступлений от 3 и 10 апреля 1916 г. в Практической школе высших исследований в 1921 г. в книге Фердинанда Лота «Этюды о прозаическом “Ланселоте”» (посвященной «дорогой жене») в качестве приложения были опубликованы два вышеупомянутых текста на тему Грааля и Ланселота: «Эпизод о телеге в прозаическом “Ланселоте” и поэме Кретьена де Труа» и «Ева-Грешница и спасение женщины в “Поисках Сен-Грааля”»[185 - Lot-Borodine M. L’еpisode de la charrette dans le Lancelot en prose et dans le poeme de Chrеtien de Troyes // Lot F. Еtudes sur la Lancelot en prose. P. 383–417 (и в: Lot-Borodine. Trois essais sur le roman de Lancelot du Lac et la Qu?te du Saint Gra?l. P. 5–39); Lot-BorodineM. L’Eve pеcheresse et la rеdemption de la femme dans la Qu?te du Graal// Lot F. Еtudes sur la Lancelot en prose. P. 418–442 (и в: Lot-Bo-rodine. Trois essais sur le roman de Lancelot du Lac et la Qu?te du Saint Gra?l. P 40–64; Lot-Borodine М. De l’amour profane ? l’amour sacrе. P. 134–158). См.: Thеvenin M., Lot F., Reuss R., Poupardin R., Prinet M., Bеmont Ch. VI. Histoire // Еcole pratique des hautes еtudes. Section des sciences historiques et philologiques. Annuaire 1916–1917. 1916. P. 15; Micha A. Mme Myrrha Lot-Borodine (18821957) // Le Moyen ?ge. 1/13 (1958). P. 202.].

Кроме того, стоит отметить ее обширную статью этого периода, написанную по заказу журнала «Revue de synth?se historique»[186 - Ср.: Письмо М.И. Лот-Бородиной к О. А. Добиаш-Рождественской от 7-20 апреля [1912 г.] // ОР РНБ. Ф. 254. Д. 394. Л. 81 об.] и посвященную современной русской литературе, в которой Лот-Бородина рассмотрела главные произведения Федора Сологуба, Николая Ремизова, Александра Куприна, Леонида Андреева, Михаила Арцыбашева и Алексея Толстого[187 - Lot-Borodine M. Roman russe contemporain (1900–1912) // Revue de synth?se historique. 24 (1912). P. 216–236. Подробный разбор этой публикации: La Russie contemporaine // Journal des dеbats politiques et littеraires. 22 juin 1912. № 173. P. 3.]. На протяжении всей своей жизни она также сотрудничала с журналом «Средние века», где опубликовала ряд рецензий[188 - Borodine M. Chrеtien de Troyes. – Philomena, еdition critique par C. de Boer // Le Moyen ?ge. 15 (1911). P. 143–147; Borodine M. Jessie L. Weston. – The Chief Middle English Poets // Le Moyen ?ge. 18 (1914). P. 393–394; Lot-Borodine M. Pierre Lasserre. Un conflit religieux au XII

si?cle. Abеlard contre saint Bernard // Le Moyen ?ge. 1/2 (1930). P. 144–147; Lot-Borodine M. Ernesto Buo-naivti. Gioacchino da Fiore // Le Moyen ?ge. 5/1 (1934). P. 60–62; Lot-Borodine M. Et. Gilson. – La Thеologie mystique de Saint Bernard // Le Moyen ?ge. 7 (1936). P. 122–126; Lot-Borodine M. Renе Dumesnil. – Saint Bernard, homme d’action // Le Moyen ?ge. 7/2 (1936). P. 126; Lot-Borodine M. Herma Piesch. – Meister Eckharts Ethik // Le Moyen ?ge. 8/3 (1937). P. 210–212; Lot-Borodine M. W. Musche. – Die Mystik in der Schweiz // Le Moyen ?ge. 8/1 (1937). P. 77; Lot-Borodine M. P. Mandonnet O. P. – Dante le Thеologien // Le Moyen ?ge. 9/4 (1938). P. 270–275.]. Кроме того, Лот-Бородина давала частные уроки на дому.

Гостившая у Лотов Инна Любименко («Нанучка») писала о сестре 10 июля 1913 г.:

Мирра цветет и физически, и душевно. <…> Мирра казалась такой отрешенной, такой особенной, <…> между тем Мирра выбрала себе жизнь гораздо более нормальную, обыкновенную. <…> Мирра духовно более здоровая, уравновешенная и земная натура, хотя за будущие ее возможности я бы не поручилась[189 - Личные дневники И. И. Любименко // СПФ АРАН. Ф. 885. Оп. 1. Ед. хр. 214. Л. 296 об. – 297 лиц.].

Действительно, впоследствии она проявит себя не только как «мадам Лот», супруга и мать (а при этом доктор Сорбонны), но и оригинальный ученый-гуманитарий, исследовательница святоотеческого и средневекового наследия. Уже в 1915 г. краткая заметка о Мирре Бородиной как об «авторе критических статей» появилась в «Критико-биографическом словаре русских писателей и ученых» С. А. Венгерова[190 - Венгеров С. А. Бородина, Мирра Ив. // Венгеров С. А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых (От начала русской образованности до наших дней). Т. 1: Предварительный список русских писателей и ученых и первые о них справки. Петроград: Т-во Художественной Печати, 1915. С. 77.Семен Афанасьевич Венгеров (1855–1920) – литературный критик, историк литературы, библиограф, редактор, профессор Бестужевских курсов, Психоневрологического института и Петроградского университета, директор Российской книжной палаты.].

Первая мировая война застигла чету Лотов, когда они собирались в Швейцарию. Вместо поездки на каникулы Лот-Бородина вынуждена была спешно покинуть Париж. Профессор Фердинанд Лот писал в Петербург О. Добиаш-Рождественской:

Мы должны были уехать в Швейцарию 29-го утром. Завершив 28-го экзамены и уплатив страховые взносы, я вдруг решил прогуляться по бульвару. Депеши, вывешенные у редакции газеты «Le Matin», настолько обеспокоили меня, что, вернувшись в Фонтене, я сказал жене: «Распаковывайте чемоданы, мы не поедем, скоро начнется война». <…> С конца августа начался исход женщин и детей. Миллион парижан уехал в неописуемых условиях. Моя жена долго отказывалась, но потом уступила из-за детей. Жить в Фонтене под пушками форта было невозможно. Возвращаться в осажденный Париж было бы абсурдно. 1-го сентября я проводил свою семью на Орлеанский вокзал. Вследствие затруднений разного рода сесть в поезд оказалось возможным только в момент его отправки[191 - Письмо Ф. Лота к О. А. Добиаш-Рождественской от 26 декабря 1914 г. Цит. по: Каганович Б. С. Первая мировая война и русская революция 1917 г. в переписке О. А. Добиаш-Рождественской и Фердинанда Лота. С. 222–223.].

В архиве Фердинанда Лота хранятся три письма Лот-Бородиной, высланные в начале сентября 1914 г. во время вынужденной разлуки из Плесси-Массе (Le Plessis Macе), расположенном на западе Франции недалеко от Анжа. Она описывала трудности дороги (задержки поездов, невыносимая жара[192 - См.: Письмо М. И. Лот-Бородиной к Ф. Лоту от 3 сентября [1914 г.] // BIF. Fonds Ferdinand Lot. Ms 7308. F. 736.]), восхищалась знаменитым замком XII в. в Плесси-Массе, в котором они с Ирэн очень хорошо устроились[193 - См.: Письмо М.И. Лот-Бородиной к Ф. Лоту от 4 сентября 1914 г. // Там же. F. 741.], и сообщала о своем решении не задерживаться более чем до 20 сентября, не желая злоупотреблять оказанным гостеприимством «Mme Langlois»[194 - См.: Письма М.И. Лот-Бородиной к Ф. Лоту от 4 сентября 1914 г. // Там же и от 6 сентября [1914 г.] // Там же. F. 735.]. Временное пристанище Лот-Бородина с маленькой дочерью получила у наставника и приятеля Фердинанда и Мирры Шарля-Виктора Ланглуа[195 - Шарль-Виктор Ланглуа (Charles-Victor Langlois, 1863–1929) – французский историк-медиевист и палеограф, профессор Сорбонны, директор Национального архива (1913–1929), член Академии надписей и изящной словесности. В 1908 г. Ш.-В. Ланглуа с целью сохранения национального наследия купил и отремонтировал замок в Плесси-Массе, который в 1967 г. его шестеро детей передали государству. Лот-Бородина в письме от 6 сентября [1914 г.] (в: BIF. Fonds Ferdinand Lot. Ms 7308. F. 734) писала в кавычках о «mon fr?re Daniel» («мой брат Даниэль»), «который приехал на своем автомобиле» – возможно, имея в виду сына Ш.-В. и К. Ланглуа Даниэля (Jean-Daniel Langlois-Berthelot), директора известной компании «Peugeot».] и его жены Камиллы[196 - Камилла Ланглуа (Camille Langlois, урожд. Berthelot, 1864–1928) – дочь химика, министра народного просвещения и министра иностранных дел Франции Марселена Бертло (Marcellin Berthelot), жена Шарля-Виктора Ланглуа.], владельцев замка, которые вскоре собирались принять также бельгийских беженцев[197 - См.: Письмо М.И. Лот-Бородиной к Ф. Лоту от 4 сентября 1914 г. // BIF. Fonds Ferdinand Lot. Ms 7308. F. 741.]. «Мадам Лот» выражала в письме Фердинанду надежду на успех русской армии в Галиции[198 - См.: Там же. F. 740.]. Она с дочерью пробыла в замке 5 недель; муж присоединился к ним спустя несколько дней.

Чуть позже Лот-Бородина писала Ольге Добиаш-Рождественской:

Да, черная тень скорби легла на лицо всей почти Европы, но ни одна из воюющих держав не поражена так сильно, как «la belle France»: вся жизнь, экономическая и иная, словно остановилась, ибо все мужское население от 19 до 47 лет под ружьем и нет семьи, где бы не ждали с замиранием сердца роковой вести: «tuе ? l’ennemi» [убит врагом. – Публикатор Б.К.]. Сколько наших знакомых и друзей уже в трауре и за скольких молодых ученых, писателей и т. д. приходится дрожать ежечасно! <…> В России при ее 165-миллионном населении и многочисленных льготах (по образованию, семейному положению и пр.) на войну идут лишь немногие интеллигенты, между тем как здесь все без исключения, кроме физически негодных <…>. В этом высокая красота демократического принципа полного равенства, но и великая опасность для будущего страны, для ее духовной культуры. <…> Так пусть же эта кровавая бойня будет последней, а после нее да наступит эра истинного мира, а не вооруженного, творческой свободной национальной работы[199 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к О.А. Добиаш-Рождественской от 9-23 октября 1914 г. Цит. по: Каганович Б. С. Первая мировая война и русская революция 1917 г. в переписке О. А. Добиаш-Рождественской и Фердинанда Лота. С. 225.].

В это время Лот-Бородина опубликовала три эссе в журнале «Русская мысль»: «Париж и война. Письмо из Франции»[200 - Лот-Бородина М. Париж и война. Письмо из Франции // Русская мысль. 3 (1915). С. 49–66.], «Французская женщина перед лицом войны»[201 - Лот-Бородина М. Французская женщина перед лицом войны // Русская мысль. 9 (1915). С. 56–70.] и «Из золотой книги серого героизма»[202 - Лот-Бородина М. Из золотой книги серого героизма (Письмо из Франции) // Русская мысль. 8 (1916). С. 26–43.]. Это блестящие зарисовки жизни Франции того времени, внезапных перемен, которые неизбежно наступили, но к которым мирные жители оказались не готовы. Так, Лот-Бородина вспоминает свою alma mater и пишет:

В одном из уголков опустевшей Сорбонны на Facultе des lettres еще идет конкурсный экзамен d’agrеgation, и тотчас по распоряжению декана факультета экзамен прекращается, и кандидаты, из которых девять десятых должны на следующее утро стать под ружья, молча и степенно расходятся по домам. И это закрытие университета, одного из важнейших органов духовной жизни Парижа, является как бы сигналом для прекращения всякой вообще мирной деятельности и в столице, и в государстве. <…> Все усилия критического ума и полеты поэтической фантазии направлены в одну точку, все духовные силы сконцентрированы на одном объекте: вне вопроса о национальной защите – вопроса не самолюбия или даже чести, а жизни или смерти – нет и не может быть интенсивной творческой работы. Поэтому нет и новых слов ни в литературе, ни в искусстве, ни в науке, вряд ли много ученых трудов закончено до заключения мира, вряд ли много диссертаций защищено в зале доктората <…>. И никто сейчас не пишет стихов и романов, а главное, никто их не читает[203 - Лот-Бородина М. Париж и война. Письмо из Франции. С. 51, 62–63.].

Профессор Лот скорбел: «Я читаю свой курс “Конец античного мира и начало Средних веков” перед 4 (sic!) студентами и 5 девушками»[204 - Письмо Ф. Лота к О. А. Добиаш-Рождественской от 26 декабря 1914 г. Цит. по: Каганович Б. С. Первая мировая война и русская революция 1917 г. в переписке О. А. Добиаш-Рождественской и Фердинанда Лота. С. 223.]. Несмотря на невообразимые трудности военной жизни, Лот-Бородина восхищалась стойкостью французского народа, особенно женщин, которые жертвовали своим личным счастьем ради победы. Чувствуя себя полноправной дочерью Франции, она выражала искреннее убеждение: «И твердо пройдем мы до конца наш крестный путь вслед за героями отмеченных кровавой печатью стран не оттого, что мы любим меньше наших мужей, детей и братьев, а оттого, что любим больше Правду, за которую они умирают»[205 - Лот-Бородина М. Французская женщина перед лицом войны. С. 70.].

Уже здесь стоит отметить, что схожий настрой среди парижан присутствовал и во время Второй мировой войны, о чем Лот-Бородина докладывала С. Л. Франку:

Говорить о себе в такое время не хочется, а события разворачиваются так грозно-широко и международное положение до того с каждым днем осложняется, что нельзя сразу на все реагировать, во всем разобраться, еще менее что-либо предсказывать… Ясно одно: наша война не только правое, но святое дело и необходимо довести его до конца. <…> Лекции везде скоро возобновятся и даже Национальная] Биб-[лиоте]ка вновь открыта для публики. Настроение спокойное и решительное <…>. В союзных армиях полная боевая способность и героизм без фанфаронства и всякого человеконенавистничества, судя по вестям оттуда. Все ждут и все же – готовы. О мире сейчас никто не хочет и слышать[206 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к С. Л. Франку от 30 октября 1939 г. // Архив ДРЗ. Ф. 4. Оп. 4. Ед. хр. 5. Л. 1 лиц. – 3 лиц.].

В 1916 г. Лот-Бородина опубликовала отрывки из записных книжек («carnets de route») французских солдат и офицеров – подлинных голосов участников Первой мировой войны, которые суть «биение великого сердца вооруженной нации, защищающей вместе с родным краем дорогую нам идею мировой цивилизации»[207 - Лот-Бородина М. Из золотой книги серого героизма. С. 26.]. По словам Лот-Бородиной, их характеризует «сдержанность в описании чувств и событий, полное отсутствие аффектации, позы, рисовки», несмотря на то, что они «написаны сочно, красиво, порою с блестками великолепного юмора», а некоторые из писем «по художественной красоте формы и мысли должны занять почетное место в сокровищницах современной французской прозы»[208 - Там же. С. 27.]. Отдельные фрагменты писем были лично переданы Лот-Бородиной их адресатом, «супругой покойного» морского лейтенанта судна Шарля Балланда, позволившей «перевести их на русский язык для известной ей цели»[209 - Там же. С. 38.]. В заключение этой публикации Лот-Бородина написала:

Вот они, нетленные цветы, выросшие на грязи и крови окопов. Какие комментарии еще нужны к этим письмам, и что можно, спрашивается, прибавить к ним от себя? Только одно благословение послать матерям, родившим такое поколение, благословение стране, которую оно зовет родиной![210 - Там же. С. 43.]

11 декабря 1914 г. скончалась мать М.И. Лот-Бородиной. Академик И. П. Бородин сообщал дочери («Мирруше»), что перед смертью она исповедовалась и причастилась. Глубоко страдавший вдовец писал: «Бог послал ей, так боявшейся предсмертных мук, прекрасную смерть праведника»[211 - Письмо И. П. Бородина к М. И. Лот-Бородиной от 18 декабря 1914 г. // СПФ АРАН. Ф. 125. Оп. 1. Ед. хр. 71. Л. 1 лиц.]. По «злой иронии судьбы» последнее письмо дочери с обращением «Обнимаю и целую Вас, дорогая мама» – пропало и пришло уже после смерти А. Г. Степановой-Бородиной, между тем «как утешили бы ее эти слова!»[212 - Письмо И. П. Бородина к М. И. Лот-Бородиной от 16 января 1915 г. // Там же. Л. 5 лиц.] – переживал отец Мирры. Так первый год войны принес личную потерю и в семье Бородиных.

Во время Первой мировой войны Лот-Бородина посвятила себя гражданской службе в коммуне. Постепенно она, по словам ее мужа, становилась «все более и более “социалисткой” или, точнее, антибуржуазной» и сохраняла веру в будущее, которую профессор Лот «давно уже перестал разделять»[213 - Письмо Ф. Лота к О. А. Добиаш-Рождественской от 3 июля 1917 г. Цит. по: Каганович Б. С. Первая мировая война и русская революция 1917 г. в переписке О. А. Добиаш-Рождественской и Фердинанда Лота. С. 235.]. В 1913 г. она опубликовала рецензию на французские издания двух книг о России, представлявших радикально различные точки зрения, – это «Современная Россия» социалиста Григория Алексинского[214 - Григорий Алексеевич Алексинский (1879–1967) – русский революционер, социал-демократ, после революции 1917 г. критик большевизма. В 1919 г. эмигрировал в Париж.] и работа «За шесть лет: 1906–1912 гг.» пера «апологета» монархии и Столыпинских реформ некоего Петра Полежаева. Лот-Бородина упрекнула первого автора в упрощенном изложении и даже невежестве (хотя похвалила его попытку указать на драматический раскол в обществе), а второго – в том, что обошел молчанием (уточним: скорее, пытался оправдать) такие прискорбные явления, как национализм, антисемитизм, антифинляндская и антипольская политика российского правительства[215 - См.: Borodine M. A propos d’ouvrages rеcents // Revue de Synth?se Historique. 12 (1913). P. 363.]. Неудивительно, что известие о Февральской революции 1917 г. Мирра Лот-Бородина, всей душой ненавидевшая авторитарный режим, приняла с энтузиазмом, однако ее отец в своих письмах быстро охладил ее пыл. Еще более суровая оценка политических перемен содержалась в сообщении академика И. П. Бородина к дочери от 16 ноября 1917 г.:

Да, дела, дела, у нас! И стыд, и срам, и так скверно на душе! Петроград на выборах поддержал-таки большевиков. Торжество количества над качеством. <…> Скоро книга сделается редкостью[216 - Письмо И. П. Бородина к М. И. Лот-Бородиной от 16 ноября 1917 г. // СПФ АРАН. Ф. 125. Оп. 1. Ед. хр. 71. Л. 36 лиц. – 37 лиц.].

Хотя внешне революция вроде бы не изменила судьбы Лот-Бородиной – она давно жила на своей второй родине, – это событие все же глубоко на нее подействовало. Хорошо знавшая ее Татьяна Манухина[217 - Татьяна Ивановна Манухина (урожд. Крундышева, 1885–1962) – выпускница Женского педагогического института, под руководством Э. Дюркгейма изучала в Сорбонне социологию. Жена врача И. И. Манухина, лечившего М. Горького. В эмиграции с 1921 г., член Союза русских писателей и журналистов во Франции, благотворительница, участница экуменического движения.] описывала его следующим образом: «Наплыв в Париж эмигрантов, неожиданные встречи, возникновение многих знакомств и дружеских связей, сближение с некоторыми представителями русской богословской мысли и религиозно-философских течений, общая атмосфера религиозного подъема с его устремлениями к вере и Церкви, столь характерными для русских людей в рассеянии, наконец, личный духовный кризис, пережитый М[иррой] И[вановной] в 20-х годах – все это вывело ее из замкнутости ее “специальности” на простор новой, сознательной и творческой, религиозной жизни»[218 - Манухина Т. Памяти М. И. Лот-Бородиной. C. 7.].

В 1918–1920 гг. переписка академика Бородина и его дочери была прервана на длительное время. Редкие письма («незапечатанные и без политики»[219 - Ср.: Письмо И.П. Бородина к М.И. Лот-Бородиной от 26 февраля 1919 г. // СПФ АРАН. Ф. 125. Оп. 1. Ед. хр. 71. Л. 43 лиц.]) можно было передавать только через французский или датский Красный Крест, однако Лот-Бородина ухитрялась посылать отцу «американской почтой» необходимые вещи: конверты, иглы, пуговицы, мыло, кофе, а прежде всего – лекарства. Она также присылала детские вещи для внучек Анны Владимировны Бородиной[220 - Анна Владимировна Бородина (урожд. Долженкова, 1858–1928) – вдова брата И.П. Бородина, Александра Парфеньевича Бородина, которая в последние свои годы жила в семье отца М.И. Лот-Бородиной Ивана Парфеньевича. Корреспондентка русского поэта И. Ф. Анненского (см.: Анненский И. Ф. Переписка с Анной Владимировной Бородиной. URL: http://annensky.lib.ru/ pism/borodina1899-1901.htm).]: Наташи и Мелитины[221 - Мелитина Александровна Бородина (1918–1994) – внучка невестки, Анны Владимировны и покойного брата академика И. П. Бородина, Александра Парфеньевича Бородина, воспитывавшаяся в семье И. П. Бородина. Впоследствии ученый мирового уровня, старший научный сотрудник Ленинградского отделения Института языкознания АН СССР и профессор ЛГУ (романская филология, история языка, диалектология). Автор 210 научных работ. Член Романского лингвистического общества (1957), Итальянского лингвистического общества в Милане (1961), Ретороманского общества (1976), Географического общества СССР (Лингво-этно-географическая комиссия) (1982). См.: Simoni-Aurembou M.-R, TsaroevaM. Mеlitina Alexandrovna Borodina (1918–1994) // Revue de linguistique romane. 62 (1998). P. 586–605.]. А. В. Бородина была тронута и в 1921 г. искренне благодарила Мирру за «самую первую посылку»,

в которую ты вложила столько любви и женской заботливости. Если бы ты могла увидеть, как счастлив был твой милый папа, рассматривая присланные тобою вещи, ты была бы вознаграждена за все твои труды и заботы. <…> Твоя жизнь полна такого живого интереса, и я уверена, что ты страшно много дала своим детям. Как ты поспеваешь еще работать в области литературы и печатать свои работы – для меня положительная загадка[222 - Письмо А. В. Бородиной к М. И. Лот-Бородиной от 12 ноября 1921 г. // СПФ АРАН. Ф. 125. Оп. 1. Д. 444. Л. 1 лиц., 2 лиц.].

В 1922 г. И. П. Бородин извещал Мирру: «Поехал в Париж Влад. Ив. Вернадский с женой и дочерью читать лекции в Сорбонне; обещал повидать Диди, которого знает по имени, и тебя (он читал недавно в “Русской мысли” твои легенды, кажется)»[223 - Письмо И. П. Бородина к М. И. Лот-Бородиной от 2 июня 1922 г. // Там же. Ед. хр. 71. Л. 58 об.]. В этом же году Париж посетила и сестра Инна, командированная Географическим институтом для изучения постановки географического образования на Западе. Ее приезд заставил Лотов «немного выходить»: сестры посещали спектакли, ходили в гости к друзьям[224 - Письмо Ф. Лота к О. А. Добиаш-Рождественской от 24 декабря 1922 г. Цит. по: Каганович Б. С. Переписка О. А. Добиаш-Рождественской и Ф. Лота. C. 401.]. Инна вспоминала 19 октября 1923 г.: «Ровно год я прожила у Мирры и теперь, по возвращении, это мне кажется каким-то феерическим сном»[225 - Личные дневники И. И. Любименко // СПФ АРАН. Ф. 885. Оп. 1. Ед. хр. 214. Л. 336 об.]. В свою очередь, Лот-Бородина написала стихотворение, посвященное «Инне и Диме на память о вместе прожитом лете 1923

г.»:

Проходят дни… Зелёные дриады
Танцуют в густолиственном лесу,
И мы, истомы сладкой лета рады,
Все кружимся по жизни колесу:
Оно бежит скорей, увы, скорее,
Уносит радости с собою в даль,
Прощальной лаской солнечной их грея —
Но нам минувшего так жаль.
Пускай в сердцах цветы воспоминаний,
Не увядая, на корнях растут,
Пусть шепчут нам из глубины изгнания
«Как хорошо, родные, было тут!»[226 - Лот-Бородина М. [б. з.] // Там же. Ед. хр. 216. Л. 12 (написано 20 августа 1923 г. в Аконе).]

В 1923 г. Лот-Бородина планировала приехать в Ленинград. Однако, по ее словам,

мое путешествие кануло в Лету, ибо отец и сестра отсоветовали мне «рисковать», не гарантируя свободного возвращения из-за туч на политическом] горизонте. Словом, большевики могли бы, по их мнению, задержать меня (не в виде ли заложника?) в случае новых недоразумений с Францией. Впрочем, и без того я бы не могла покинуть дома, во-первых, потому, что 15 апр[еля] ушла наша прислуга (по болезни) и мы живем с одной f[emme] de mеnage [горничной. – Т. О.] (не M-me Jeanne) и, во-вторых, наша Ir?ne все прихварывает: не может освободиться от упорного кашля после 3-го бронхита с Рождества[227 - Письмо М.И. Лот-Бородиной к Н.А. Струве от 24 апреля [1923 г.] // ГАРФ. Ф. Р-5912. Оп. 2. Д. 60. Л. 26.].

Ситуация изменилась несколько позже, когда отец Лот-Бородиной с радостью писал:

Все еще не могу вполне уверовать в реальность твоего приезда. Тем не менее, на днях начну справки о твоей визе. Ольденбург[228 - Сергей Федорович Ольденбург (1863–1934) – русский и советский востоковед-индолог, академик Российской академии наук (1903) и Академии наук СССР, непременный секретарь Академии наук в 1904–1929 гг.] болен и я направлюсь прямо в Комиссариат] по иностр[анным] делам, хотя момент как раз мало благоприятный ввиду обострения отношений с Францией. <…> Каким путем думаешь пробираться в бывшее отечество? Как Инна, морем из Штетина? Или как-нибудь иначе? Сухим путем и сложнее, и дороже[229 - Письмо И. П. Бородина к М. И. Лот-Бородиной от 21 февраля 1924 г. // СПФ АРАН. Ф. 125. Оп. 1. Ед. хр. 71. Л. 76 об.].

Однако и тогда Лот-Бородиной приехать не удалось. И. П. Бородин мечтал о встрече с дочерью и сам подал прошение в Академию наук о предоставлении ему заграничной командировки во Францию и Германию в июне – августе 1925 г., без оказания денежного пособия: официальная цель поездки состояла в «ознакомлении с современным состоянием важнейших научных ботанических центров этих стран, возобновлении прерванных международных связей»[230 - Ср.: Манойленко К. В. Иван Парфеньевич Бородин. С. 209–210.]