скачать книгу бесплатно
– Леон застрял на работе, – говорит Кей, приглашая меня в гостиную.
Минималистично и немного обшарпанно, но чисто. Везде обои семидесятых годов – и они мне действительно нравятся! В кухне висит низкий светильник. Шикарный, хоть и не очень вписывается в интерьер; диван обит потертой кожей, телевизор выдернут из розетки, но, кажется, в рабочем состоянии, и ковер недавно пылесосили. Многообещающе.
Может, все выйдет неплохо. Или даже круто. Перед мысленным взором проносятся картинки: я бездельничаю на диване, готовлю что-то на кухне… От мысли, что все это будет в моем распоряжении, хочется прыгать. Но я сдерживаюсь – Кей вряд ли оценит спонтанные пляски.
– То есть мы с Леоном не встретимся? – С тревогой вспоминаю первое правило Герти.
– Ну, когда-нибудь, полагаю… Но дела веду я. Занимаюсь всем, что касается квартиры. Вы с Леоном будете здесь в разное время – квартира ваша с шести вечера до восьми утра в будни и все выходные. Пока договоримся на полгода. Подходит?
– Да, отлично… А Леон не придет неожиданно? Например, когда не на работе?
– Абсолютно исключено! – заявляет Кей, всем своим видом показывая, что уж она-то об этом позаботится. – С шести вечера до восьми утра квартира в вашем единоличном распоряжении.
– Отлично!
Медленно выдыхаю, пытаясь унять радостный переполох внутри, и проверяю ванную. Сантехника чистенькая и снежно-белая; темно-синяя занавеска для душа, несколько бутылочек с загадочными мужскими кремами и лосьонами и поцарапанное, но вполне годное зеркало. Великолепно!
– Я согласна. Если я вас устраиваю…
Не сомневаюсь, что Кей скажет «да», если она тут действительно все решает. А я это сразу поняла по ее взгляду в прихожей: как бы ни представлял себе Леон идеальную квартирантку, у Кей критерий один – «приемлемо некрасивая». И я совершенно очевидно попадаю под это определение.
– Чудесно, – отвечает Кей. – Я позвоню Леону.
6. Леон
Кей: Она – идеальный вариант.
Еду в автобусе и моргаю. Приятнейшее медленное моргание, по сути – короткая дрема между взмахами ресниц.
Я: Правда? Не назойливая?
Кей, с раздражением в голосе: А какая разница? Опрятная, аккуратная и может въехать хоть сейчас. Если ты решил сдавать квартиру, то лучше и не придумаешь.
Я: И ее не остановил странный сосед из пятой квартиры и лисий выводок?
Недолгая пауза.
Кей: Она не сказала, что это проблема.
Чудесное медленное движение век. Очень медленное. Но надо осторожнее – а то проснусь на конечной остановке, и придется пилить обратно. В конце долгой рабочей недели всегда рискуешь.
Я: И какая она?
Кей: Странноватая… Колоссальная… Явилась в огромных солнечных очках в роговой оправе, хотя на дворе зима, и разрисованных цветами ботинках. Но главное – она на мели и рада такому дешевому варианту!
«Колоссальная» на языке Кей означает «с лишним весом». Не люблю, когда она так говорит.
Кей: Слушай, ты же уже едешь? Давай поговорим дома.
Я собирался поприветствовать Кей традиционным поцелуем, переодеться, выпить воды, рухнуть в постель и заснуть на веки вечные.
Я: Может, вечером, когда я высплюсь?
Молчание. Причем крайне раздраженное. Я специалист по молчаниям Кей.
Кей: То есть ты придешь – и тут же в кровать?
Прикусываю язык и борюсь с искушением дать ей подробнейший отчет о прошедшей неделе.
Я: Могу не тут же, если надо поговорить.
Ясно, сразу лечь не выйдет. Надо по максимуму воспользоваться дремой между морганиями, пока автобус едет в Ислингтон.
Ледяной прием Кей. А я тут же делаю оплошность – упоминаю брата, – что еще больше понижает градус между нами. Наверное, сам виноват. Всякий раз, говоря о нем с Кей, вспоминаю ту ссору, будто при упоминании Ричи воспроизводится одна и та же запись.
Кей занята «зужином» – помесь завтрака и ужина, которая подходит желудкам дневных и ночных существ. А я снова твержу себе: помни, как ссора закончилась – Кей извинилась.
Кей: Ты так и не спросишь меня насчет выходных?
Тупо гляжу на нее, не понимая, что должен ответить. После долгой ночной смены трудно поддерживать разговор: чтобы просто открыть рот и сформулировать внятную мысль, требуется усилие, точно поднимаешь гирю. Или как во сне, когда надо бежать, а ноги не двигаются, будто увязли в патоке.
Я: А что выходные?
Кей застывает со сковородой в руке. Она такая хорошенькая на фоне кухонного окна в зимнем солнечном свете.
Кей: Где ты собираешься их проводить, когда въедет Тиффи?
А, ясно…
Я: Надеялся, что здесь. Ты же сама говорила: выходные – для тебя.
Кей улыбается. Чувствую удовлетворение оттого, что выдал правильный ответ, но следом за ним укол беспокойства.
Кей: Я и сама знаю, что ты собирался проводить выходные здесь. Просто хотелось услышать от тебя.
Видит мое озадаченное лицо.
Кей: Обычно ты на выходных у меня случайно, а не потому, что такой у нас план на жизнь.
Слово «план» в сочетании «на жизнь» как-то мне не нравится. Сосредоточенно поглощаю омлет. Кей кладет руку мне на плечо, проводит туда-сюда пальцами по шее и легонько подергивает волосы.
Кей: Спасибо.
Чувствую вину, хотя, строго говоря, я ее не обманываю. Я действительно полагал, что буду здесь все выходные. Только не думал об этом в таком ключе. Как о «плане на жизнь»…
Два часа ночи. Когда я только начал работать в хосписе, дома это время суток казалось бесполезным – сидел без сна и ждал рассвета. Теперь люблю – ватная тишина, в то время как остальной Лондон спит или свински напивается. Я беру любую доступную ночную смену – за них больше платят. Исключение – суббота и воскресенье, обещал Кей не работать. Плюс это единственный приемлемый вариант сдачи квартиры. Теперь, когда работаю пять дней в неделю, можно окончательно перейти на ночной образ жизни.
Обычно я использую это время, два часа ночи, чтобы писать Ричи. Ему не разрешают часто звонить, но писем можно получать сколько угодно.
В прошлый вторник исполнилось ровно три месяца после вынесения приговора. Как отмечать эту годовщину? Поднять бокал? Сделать очередную зарубку на стене?
Брат, учитывая обстоятельства, держится молодцом. Хотя Сэл обещал его вытащить уже к февралю, так что сейчас грустно вдвойне.
Сэл, надо полагать, делает все, что может. Сыплет заумными словечками, ходит с дипломатом, уверен в себе. Типичный адвокат, вроде как… Однако Ричи невиновен, но сидит в тюрьме, а ошибка следует за ошибкой. Например, неожиданный обвинительной приговор. Так что не могу удержаться от чувства обиды на адвоката.
С другой стороны, какие еще варианты? Никто не горит желанием защищать Ричи за маленький гонорар. Никто не знает так хорошо его дело, никто не готов ехать к нему в тюрьму… Искать замену Сэлу нет времени. С каждым днем брат все больше отдаляется от меня.
И говорить с Сэлом, бесконечно и изнурительно его вызванивать, приходится мне, а не маме. Она только кричит и высказывает претензии. А Сэл обидчивый, у него легко отбить желание вообще что-то делать.
Зря я сейчас думаю об этом. Два часа ночи не подходят для размышлений на юридические темы. Хуже времени и не придумать. Если полночь – час ведьм, то два пополуночи – время для размышление.
Чтобы отвлечься, вбиваю в строку поиска имя Джонни Уайта, давнюю любовь мистера Прайора, того самого, с голливудскими скулами.
Джонни Уайтов много. Один – звезда канадской танцевальной музыки. Другой – американский футболист. Оба во время Второй мировой еще не родились и не влюблялись в приятных английских джентльменов.
И все-таки интернет же именно для этого и придумали.
Пробую «Джонни Уайт список погибших» и чувствую, будто предаю мистера Прайора, допуская мысль, что Джонни мертв. Натыкаюсь на сайт «Найди погибших». Сначала это немного пугает, но потом мне приходит в голову, что это ведь удивительная штука – вроде виртуальных могил. Никто не забыт. Поиск по имени, полку, войне, дате рождения… Пишу «Джонни Уайт» и «Вторая мировая война». Больше ничего не знаю.
За Вторую мировую в вооруженных силах погибло семьдесят восемь человек с таким именем.
Откидываюсь на стуле. Тупо гляжу на список. Джон. К. Уайт. Джеймс Дадли Джонатан Уайт. Джон Уайт. Джон Джордж Уайт. Джон Р. Л. Уайт. Джонатан Реджинальд Уайт. Джон…
Хватит. Внезапно приходит уверенность, что обаятельный Джонни Уайт мистера Прайора погиб, и я жалею, что нет подобного сайта для тех, кто воевал, но выжил. Приятно было бы. Перечень уцелевших. Поражаюсь жестокости человека и его склонности к чудовищному массовому истреблению себе подобных.
Кей: Леон! Твой пейджер! Мне прямо в ухо!
Бросаю ноутбук на диване, предварительно кликнув «печать», и открываю дверь в спальню, где Кей лежит на боку с одеялом на голове и держит в поднятой руке пейджер.
Хватаю пейджер. Хватаю телефон. Я выходной, однако по пустякам вызывать не станут.
Сока, врач-ассистент: «Леон, Холли!»
Сую ноги в туфли.
Я: Совсем плохо?
Ключи! Ключи! Где ключи?
Сока: Инфекция, анализы плохие. Зовет тебя. Я не знаю, что делать, Леон. Доктор Патель не отвечает на пейджер, ординатор катается на лыжах, а Джун не смогла организовать замену…
Ключи отыскались на дне корзины для белья. Гениальное место. Бросаюсь к двери, Сока сообщает уровень лейкоцитов в крови. Шнурки болтаются…
Кей: Леон! Пижаму сними!
Черт! А я-то думал, что собрался быстрее обычного.
7. Тиффи
В новой квартире, скажем так, тесновато… хоть и уютно.
– Не развернешься, – подтверждает Герти, стоя в единственном свободном уголке спальни. – Не развернешься.
– Мне нравится эклектичный стиль! – протестую я, расправляя прелестное покрывало с цветными разводами, которое откопала прошлым летом на рынке в Брикстоне.
Я бодрюсь изо всех сил: сборы и отъезд из квартиры Джастина были ужасны, сюда добирались вчетверо дольше, чем обещал навигатор, а подъем всего моего добра по лестнице стал пыткой. К тому же пришлось выдержать долгий разговор с Кей, принесшей ключи, хотя все, чего мне хотелось, – рухнуть где-нибудь и отдышаться. Не самый веселый день.
– А ты обсуждала с Леоном, что переедешь с вещами? – осведомляется Мо, пристраиваясь на краешке кровати.
Хмурюсь. Конечно, с вещами! Такое разве обсуждают? Я теперь живу здесь – значит, мое барахло живет вместе со мной. Где же еще? Отныне это мой дом.
Однако теперь я по-настоящему осознаю, что делю спальню еще с кем-то, и у этого кого-то имеется его барахло, которое до сегодняшнего дня занимало почти всю комнату. Вместить сюда мои пожитки оказалось непросто. Отчасти я вышла из положения, использую другие места в квартире – так куча моих подсвечников поселилась на краю ванны, а чудная лавовая лампа отлично устроилась в гостиной. И все равно не помешало бы Леону разгрести завалы. Притом заранее. Обыкновенная вежливость, он же знал, что я приеду.
Наверное, стоило кое-что отвезти к родителям. Бо?льшая часть моих вещей, пока я жила у Джастина, хранилась у него в чулане, и вчера вечером было так приятно извлечь все это на свет божий. Рейчел пошутила, что я радуюсь лампе, как Энди, который нашел Вуди в мультфильме «История игрушек». Если честно, я и сама не ожидала, что так расчувствуюсь. Сидела в коридоре, глядя на разноцветную кучу любимых вещей, вываливающуюся из шкафа под лестницей, и мелькнула шальная мысль, что если подушки снова на свободе, то и я – смогу.
Звонит телефон. Кэтрин. Единственный автор, на чей звонок я отвечу в субботу, да и то главным образом потому, что она наверняка расскажет что-нибудь уморительное. Например про то, как выложила в «Твиттер» жутко неприличное фото восьмидесятых годов, на котором она вместе с ныне известным политиком, или как покрасила старушке-маме волосы и сделала ей цветные кончики.
– Как там мой любимый редактор? – спрашивает Кэтрин.
– Переехала в новый дом!
Жестом показываю Мо поставить чайник. Он хмурится, но делает.
– Здорово! А какие планы у тебя на среду?
– Работа.
Мысленно открываю ежедневник. Собственно, в среду у меня муторная встреча с заведующей международным отделом по поводу прав на издание новой книги, которую я заказала прошлым летом начинающему автору, бывшему каменщику, а ныне – модному дизайнеру. Ее задача – продать книгу за границу. Когда я договаривалась, то много – хоть и очень туманно – говорила о популярности автора в соцсетях, которая на поверку оказалась гораздо скромнее. Международный отдел забросал меня электронными письмами с просьбой предоставить «больше информации» и указать «широту территориального охвата».
Еще немного, и бегать от нее станет невозможно, даже с моей камуфляжной растительной стеной.
– Замечательно! – восклицает Кэтрин с подозрительным воодушевлением. – А у меня отличные новости.
– Да?!
Надеюсь, она досрочно сдаст книгу. Или передумала по поводу главы о шапках и шарфах – она грозилась ее убрать, что станет настоящей катастрофой, ибо если книга и будет каким-то чудом продаваться, то исключительно благодаря этой главе.
– Ребята из «Морского бриза» в последнюю минуту перенесли мой мастер-класс «Скоростное вязание крючком» на среду. Так что ты вполне можешь поехать.
Хм… В принципе это в будний день и отсрочит неприятный разговор с заведующей международным отделом минимум на неделю. Что я предпочту: облачаться на круизном лайнере в вязаные жилетки Кэтрин или получить головомойку в зале совещаний без окон?
– Хорошо. Согласна.
– Правда?
– Правда, – говорю я, принимая из рук Мо чашку чая. – Но условие – я только модель, а объясняешь все ты. И еще: запрещаю тебе меня щипать, как в прошлый раз. Я тогда несколько дней ходила с синяками.
– Трудности жизни топ-модели, а, Тиффи?