скачать книгу бесплатно
А лесной Хозяин – это кто? Поинтересовалась я.
– Леший это, – влез в разговор Прошка. К нему всегда с уважением надо. А,– то будет кружить по лесу, а то и в чащу глухую заведет, что не выберешься. Или. Вообще не пустит или еще как напакостит. К Хозяину лесному с почтеньем надо обращаться. – И главное он хлеб наш любит. Ему ж его,– где в лесу взять. – Наставительно рассказывал Прошка.
Хлеб Любава пекла в русской печке, очень вкусный. Пироги с грибами и ягодами, и хранились они в подполе. Хлеб и пироги Любава пекла с расчётом на всю неделю. Караваи же всю неделю лежали на полке у печи под тонким полотенцем и никогда не сохли и не портились.
На следующие утро мы пошли не как обычно по опушку, а выйдя за сад, пошли по тонкой еле заметной тропинке в лес. Пройдя немного – вышли с Любавой на небольшую полянку. Любава достала хлеб и поклонилась.
– Здрав будь лесной хозяин!-
Я тоже поклонилась.
– И вам здравствуйте! – И – за дерева вышел забавный старичок. В серых стоптанных валенках, фуфайке и старенькой кривобокой ушанке.
– Как отдыхалось и все ли в порядке у тебя – продолжала Любава.
– Да вроде нормально все,– отозвался дед. – А кто это с тобой Любава? Что – то я не знаю девчонку, что с тобою.
– Вот Елену привела с тобой познакомиться, ученицей моя она теперь.
–Ох, ты ж как. – Меня зовут, Архип Пантелеевич обратился он ко мне. Никак ты из чародейских совсем еще древних кровей. Род, который от Лады пошел. Он внимательно поглядел на меня. Я думал, вас всех уничтожили. Уж давненько мне твои сестры не попадались. – Ан – нет. Жива еще кровь Лады, не тушуйся девонька. Просто уж не думал, что увижу в своем то лесу, значит – не всех волшебниц посекли. А, я и рад этому. Дочери в роду Лады все хорошие были и Покон чтили.
– А за что тогда выбили их? – спросила я,– Раз они такие хорошие были.
Старик нахмурился. – А за компанию. У чародеев сила большая – особенно в злых руках. Змеевичи, Кащеевичи разные – лютые они все были и есть до сих пор. В общем, боялись чародеев, волшебников ли без разницы, сильно. Чародеям доступно больше чем кому либо. И сила эта зависть побуждает. От того и тебя здесь прячут, скрывают. Чародеи уж больно живучи, как их не истребляй. – А вы – дочери Лады должны равновесие блюсти. Ну да ладно. Часто видеться будем – наговоримся еще. С этими словами старичок быстро исчез.
Любава была огорчена, что я ввязалась в спор с лесным Хозяином. Но ругаться не стала, и только помотав головой, приложила палец к губам, чтоб я лишнего не болтала.
Вернулись домой, Любава строго сказала. – Елена больше так не делай. Я больше напоминать не буду. Пока ты здесь чужая и можешь себе навредить. Вопросы задавай пока только мне, пока совсем не освоишься. А Хозяин любит дразнить, а ты и не поддавайся. Не показывай свою слабость никому и никогда.
Я извинилась, и правда мне было и самой не по себе, чего ж я так сделала. И сразу спросила Любаву.
– А о каких чародеях лесной Хозяин говорил.
Любава призадумалась, – ты же сказки читаешь.
Я закивала головой.
Вот продолжала она. – В сказках много того что было по настоящему. Змеевичи пошли от Змея Горыныча. Кащеевичи сама понимаешь от,– Кащея – бессмертного. – А, еще есть,– волшебники,– которые род ведут от Соловья разбойника. Все они силу получили от темных богов. Зла много творили и в сказки попали,– чтоб люди о них не забывали. А много я и не знаю про них, – закончила она разговор.
В лесу почти целый день ходить, сначала мне очень тяжело было. И одежда удобная, которую Любава нашила, очень подошла. Я это быстро оценила, и карманов, которых казалось очень много, не хватает. Только совков и лопаток у нас несколько штук, некоторые корни только деревянной лопаткой копать надо, а есть такие корни, которые только железом возьмешь. Травы собирать – та еще работа. Есть,– и колючие травы и ядовитые. Некоторые травы режут руки как бритвой, и колючие очень. А, какие растения, – надо брать,– только с корешком. Ядовитые травы Любава заворачивала в тряпицу. Что б, не смешивались и сок не пролили на другие травы. Еще мы собирали росу – о – это еще та забота. Для сбора росы вставали очень рано, чтобы собрать до первых лучей солнца и только в определенные дни. Заполнить маленькую баночку было нереально трудно. Мокрыми красными руками тянешься к капельке росы висящей на травинке пузырьком, а капелька дрогнула и мимо пролилась. И так в серости до первых лучей солнца поклоны траве бьешь. Вышла с поляны я мокрой и продрогшей, в обуви хлюпает. Потрясла пузырек, набрали то совсем немного.
Но Любава была довольна. – Я столько никогда не набирала, радовалась она. Нам теперь на все отвары и мази хватит.
В лес обычно уходили на весь день. Любава быстро и легко двигалась и никогда не сбивалась с дороги. Мне пока до нее было далеко. Я плутала, если теряла ее из виду. Любава не сердилась и частенько давала мне возможность отдохнуть, рассказывая о травах, какие мы собирали. – Вот это Яснотка говорила она, теребя невзрачный кустик. Это растения в разные отвары идет. И для обезболивания и от желудочных болей хорошо помогает, если правильно приготовить. А вот Лютик, он ядовитый, но с ним мази замечательные получаются. Вот завернем его отдельно и положим отдельно. Чтоб он травы не перепортил. Работы летом у нас было много, и разной. Как то между походами в лес, посадили огород. Так немного. Несколько кустов томатов да огурчиков немного, и лук с петрушкой, куда же без них. Вычистили небольшой сад. Я белила стволы яблонь и груш, – а Любава отпиливала лишние ветки и поросль на плодовых деревьях. Когда все вокруг зазеленело, сколько вокруг оказалось интересного и нового. Живые изгороди у домов из шиповника зацвели махровыми цветами розового, белого, красного и фиолетового, желтого цвета. Красиво невероятно. А еще и сирень всех цветов между домами добавила сказочной красоты. Чудная деревенька стала фантастически яркой и нарядной. Любава тоже принесла, откуда то рассаду цветов, которую мы высаживали в огромные горшки и расставляли на крыльцо и по нашему дворику. Любава между делом рассказывала.
Это не шиповник, а дикая роза показала она рукой на изгородь. Это не только для красоты, но и для защиты. – Запомни, что ограду из дикой розы не пройдет ни вампир, ни вурдалак.
Как?– И они существуют,– ужаснулась я.
Еще как существуют. Правда, здесь их никогда не было, но защита не помешает. А сирень имеет свойство защищать дома от энергии плохих людей, от злого глаза и порчи. Здесь даже в клумбах в основном мы сажаем цветы и растения – защиту, хочется, что бы наша деревенька в таком виде как сейчас существовала долго,– продолжала она рассказывать. Стараемся, что бы было красиво и польза.
Недалеко от нашего дома была просека, почти дорога. Летом в сухую погоду по ней можно было проехать и на машине – дорога вела в маленькую деревушку Баево, а оттуда уже грунтовка на город Морша. Наш дом с Любавой изначально построен был ближе всех к дороге. Вернее он сейчас наш с Любавой, а когда то очень давно еще первая знахарка Чудной деревни строила дом так, чтоб к ней могли прийти обычные люди за лечением. Любава часто повторяла, что дом знахарки, наш дом встал раньше Чудной деревеньки и поэтому мы немножко здесь на особых правах. Нам разрешено здесь принимать посетителей, а все остальные жители на заработки ездят далеко. Вход обычным людям в Чудную деревеньку закрыт, да и видят они только домик знахарки, а войти в него им невозможно, на пути магический барьер. Поэтому домик, где она принимала больных, был за чертой поселка. Я пока этого не понимала, как так может быть. Решив, что со временем во всем разберусь. Слишком много информации у меня каждый день и работа вдобавок тяжелая. Я старалась пока просто все запоминать.
И вот однажды когда мы вернулись из леса, – то увидели у домика старенькую Ниву.
– О, к нам приехала на лечение Наталья, – обрадовалась Любава. Будешь помогать мне, ухаживать за ней. Она моя давняя знакомая, а с твоим – то даром – может и поможем ей. – Я, то ей лучше помогаю, чем врачи в больнице, а вот вылечить совсем не могу. А ей с каждым годом хуже и хуже. И я то ей последние пару лет, только боль облегчаю.
Мужчина помог выбраться из машины – полной, очень невзрачной, опухшей женщине с толстыми ногами. Она двигалась очень скованно и шла с трудом. Суставы на руках и ногах были раздутые и отекшие. Я поздоровалась с ними, и понесла травы, на сортировку, – а Любава осталась договариваться с приезжими.
Переговорив с Любавой,– мужчина стал, споро – вытаскивать из машины мешки свертки и складывать их во дворе. Перетаскал все, – быстро попрощался с женой и уехал. Женщине трудно было от боли идти, и Любава помогала ей войти в летний домик. Отвлекись пока Елена, – позвала она меня.
– Приготовь постель – нашу гостью растрясло, ее нужно скорее уложить. – И поможешь мне лекарство приготовить. Все остальное потом сделаем. – Приказала Любава.
Я быстро принесла постельное белье из дома. Любава достала матрац и – под крыши бани. Сено в домике мы с ней вдвоем сбили в плотную кучу, и сверху сена застелили матрац. Я заправила простыню, принесла подушку и одеяло и развела огонь в печи. Гостью ощутимо знобило, а вечерами было еще ощутимо прохладно. Любава помогла ей переодеться умыться и уложила ее в постель.
– Ты отдохни часок Наталья, а там и мы все приготовим.
Пока Любава занималась гостьей, я перетаскала все, что привез муж Натальи в дом. Некоторые свертки были очень тяжелые, а чтоб отнести мешок я ждала Любаву. Мешок с мукой и вдвоем мы с ней еле втащили в дом.
В доме Любава сказала Прошке – домовому, что бы он разобрал и разложил все, что привезли нам гости.
– Нам с Еленой некогда, а продукты надо срочно разобрать. Вдруг что там скоропортящееся.
А мне пояснила, – Платит, каждый, чем может. Кто продуктами – а кто деньгами, и кто сколько может. Некоторым вообще нечего дать, – но я и их лечу. Мы для людей иногда последняя надежда, и отказывать больным нам нельзя. У нас своя Госпожа и такая жизнь это наше ей служение. – А Наталья всегда много всего привозит и, муку, и сахар с крупами.
А кто она, наша Госпожа, – тут же спросила я.
Сама ее увидишь, тогда и поговорим о ней, а пока не отвлекайся,– поторопила меня Любава.
Прошка шурша пакетами, заскрипел – Вона и конфеток и пряников – сколько в этот раз положила. Видимо совсем ей плохо. И масло сливочное свежее и сметанка.
– Да уж точно, ей не – легко. У нее кости больные и отеки и – за этого. Ей, надо – сперва, отвар обезболивающий,– приготовить. – Боль снять – а потом мазь и зелье.– Сказала Любава. Ты будешь делать Елена, и постарайся хорошо, видишь же, как ей плохо, а моих сил не хватить.
И мы принялись за работу, печь уже была растоплена Прошкой. Для приготовления отваров у нас был приспособлена небольшая эмалированная глубокая чаша, и я сразу же поставила ее на край печи. У нас были заготовки – настойки из ядовитых трав. Они все были подписаны и хранились отдельно в маленьком сундучке. В отвар шли многие из них, и Любава внимательно наблюдала за мной, все ли я возьму правильно. Рецепт я прочитала заранее. И быстро собрала все пузырьки, что пойдут в зелье, расставив их по порядку и несколько трав пучками. Все строго по рецепту и проверив все ли на месте еще раз, подвинула тазик на огонь и начала работу. Немного волновалась, до этого я готовила только учебные простые настойки, а тут, что я наварю, будем давать живому человеку. Даже страшно мне было немного. Но глянув на Любаву, которая кивнула мне, я собралась с духом. И теперь, один за другим ингредиентом – заполняла эмалированную чашку, стоящую на огне и проговаривала все, что делаю вслух. Помешивая варево – деревянной лопаткой и читала, – Иду я больная по росе холодной, болезни оставляю, здоровье поправляю….
По мне так дурацкий наговор, но Любава следила, чтоб все слова я произносила четко, не запинаясь.
Все, теперь питье закипало, и я, помешивая равномерно густой зеленый отвар, стала читать затворяющий наговор и на последних словах,– И затворяю своей волей, – я вдруг почувствовала, как огонь во мне вспыхнул ярким пламенем и стекает в отвар не тонюсенькой ниточкой, а огненной рекой. И цвет питья изменился, стал молочно сверкающим, опалесцирующим. Видимо моя жалость к Наталье дала питью необычную силу, и я поняла, как правильно нужно это делать.
Любава очень была удивлена. – Я слышала, сказала она.– Что сила придает такой цвет, – но видеть не видела, – моих то сил на такое не хватает.
Она стала переливать отвар, любуясь необычным цветом. Прошка тоже глядел с интересом и решил, что сначала нужно опробовать на нем. Любава не споря, дала ему выпить глоток. И Прошка попробовав отвар и помолчав минутку, довольно улыбнулся.
– Это правильный отвар. Такой как должен быть в идеале. Давно не было таких сильных волшебниц в этом доме.
– Вот хорошо то, как обрадовалась Любава. – Увидела сама болящую,– и приготовила как надо. У меня такой отвар никогда не получался. – Правильно я тебя к себе взяла, есть у тебя способности. – Будешь лучшей знахаркой, и учишься ты быстро.
С этим настроем мы стали готовить мазь и зелье. Второй раз сила уже послушно стекла с моих рук, так как надо. Мазь и зелье,– имели глубокий насыщенный цвет. Мазь получилась перламутровой с резким неприятным запахом, но Любава сказала, что так и должно быть в идеале. А у нее у Любавы и цвет, и запах получались гораздо слабее.
– Так и дар у меня совсем слабый,– пожала она плечами. А зелье то, какое красивое, глубокий изумрудный цвет. – Я просто уверенна теперь, что если мы и не вылечим Наталью, то все равно поможем ей намного лучше, чем врачи. – Пойдем к Наталье, сказала Любава. Я дам ей отвар, а ты руки и ноги Наталье смажешь мазью и если что почувствуешь – мне потом расскажешь. Тебе надо приучаться еще и видеть болезнь, поэтому будь внимательна и прислушивайся к своим ощущениям.
Так и сделали. Отвар Любава перелила в стеклянную баночку. Примерно одну десятую отвара отлила в стакан и разбавила водой.
Такие отвары,– сказала она – даю сама и никогда не даю с собой, как бы меня не просили. Травы здесь ядовитые дозировка строгая нужна, а то выпьет болящий, больше чем можно, – да помрет. Нашим людям что ни говори, а всегда все по- своему делают. Какая, мол, разница, две или пять капель упадет. А потом винить всех вокруг начинают, но только не себя и дурость свою.
Когда мы вошли к Наталье в летний домик, – она лежала бледная, было видно, что ей легче не стало. Любава осторожно приподняла ей голову и влила ложкой отвар.
– Пей, скоро легче станет,– и села у нее в изголовье наблюдать за мной.
А я присев на постель рядом с Натальей, осторожно стала мазать ее безобразно распухшие руки. Наталья была совсем плоха. Ее знобило как от холода и судорогой сводило руки, и ноги от боли, я почувствовала это. Каждое мое прикосновение вызывало у нее боль, но она старалась терпеть, изредка закусывая губу, что – бы не закричать. Я старалась прикасаться к ней как можно легче. Намазав ей руки, стала обертывать их чистыми тряпицами. Сначала я ничего не чувствовала, – а потом почувствовала как снова огонь побежал по рукам и я увидела красные мерцающие пятна, они буквально горели во всем теле Натальи связанные между собой как сеть. Я вдруг, подумала, что если это не сможем вылечить, – то Наталья скоро умрет. Огонь с моих рук потянулся к этим пятнам, впитывался в них, и как бы стал прижигать их. Пятна стали бледнеть и пульсировать, но их, было – слишком много. И вдруг усталость накатила на меня, в глазах потемнело.
Любава, увидев это – резко встала и дернула меня за руку от Натальи.
– Все Елена, на сегодня хватит, – Пошли в дом.
– А ты Наталья лежи, – я позже зайду к тебе. – Распорядилась Любава.
Мы, пошли в дом. Любава придерживала меня, ноги у меня заплетались как у пьяной. Меня еще – тошнило, и кружилась голова. Любава стала расспрашивать меня, что я видела. Я как могла ей все рассказала.
Любава задумалась, потом сказала. – Ты сразу много сил отдала, а ты непривычная. Дальше легче будет, и научишься свои силы дозировать. Сегодня, иди, отдыхай. И поесть тебе хорошо сначала надо, и чаю сладкого выпей. А я за Натальей присмотрю, понаблюдаю, как она будет после твоего лечения. За раз такое все равно не вылечить. Утром также ей поможешь, – только сил много в нее не вливай, а то и тебе и ей плохо будет. Болезнь застарелая и очень осторожно лечить надо, не торопиться. Тем более организм у Натальи изношенный болезнью и если ты ее будешь быстро лечить, то может, сердце сорвешь ей или печень не выдержит. А потихоньку если все пойдет нормально, то она поживет тут сколько надо.
Я еле до кровати дошла, и есть не стала, но мне было приятно, что я могу помочь и знала, чувствовала, что Наталье сегодня, стало значительно легче. Утром я встала здоровой, – и отдохнувшей, только очень голодной. И сразу побежала вниз узнать как дела у Натальи. Любава радостно возилась на кухне.
– Все хорошо я только от Натальи сказала она, только увидев меня. Подожди, сначала поешь, потом к больной пойдешь.
Я так быстро еще не завтракала, так хотелось глянуть, как себя чувствует Наталья. И правда, когда я увидела Наталью, то сама удивилась, ужасные отеки на ногах и руках сошли. Наталья улыбалась и неверяще рассматривала свои руки и ноги.
–Так хорошо сегодня спала, – рассказывала она мне, пока я снова накладывала ей мазь на руки и ноги. И на ноги встала, боль терпимая, я даже походила немного. А то я так устала колодой себя чувствовать и обузой в семье.
Я прислушалась к ней – краснота не исчезла, – но стала меньше и светлей.
– Вы вылечитесь, – вдруг вырвалось у меня, – Полностью.
Наталья засмеялась. – Это невозможно. Я столько докторов обошла, что мечтаю только, чтоб боль была терпимей. Таблетки что доктора мне выписывают, уже давно не помогают. Вся надежда на Любаву и ее снадобья. Но и то в последние пару лет и Любава с моей бедой не справляется надолго.
Я не стала с ней спорить. К тому же и сама сомневалась, что я смогу ее вылечить полностью. Уж очень ее болячки были запущены. Дня через три Наталья стала выходить во двор и даже прохаживаться рядом с домиком.
– И как вы тут живете вдвоем в лесу. Страшно ж, наверное.– Спросила она меня. В такой избушке, завалюшке живете. Она протянула руку к нашему красивому дому. – Может вам, куда переехать лучше, да дом хороший купить.
И я поняла, что она видит наш дом совсем по – другому, и Чудную деревню не видит совсем. Видимо, это морок и защита так работают. Тогда почему я не вижу так как Наталья.
Спросила у Любавы, а та сказала. – Да наш ведьмак Питирим так мороком закрутил, а что ты не видишь, так как Наталья, так ты же волшебница и морок тебе не помеха. Ко мне, часто – болящие – приезжают и лишнего им видеть не надо. А то люди любят языками болтать, почем зря. А я здесь привыкла работать, мне где то искать больных непривычно. Для нас знахарок, всегда исключение было, я уж тебе говорила. Вот и мороком Питирим постоянно все покрывает. – А то ведь будут сплетни, да сказки – про деревню нести. А так они едут к Любаве лекарке, которая одна в лесу живет в худой избушке.
Наталья была моей первой пациенткой, и я видела, как ей с каждым днем становиться лучше. Она стала свободно ходить,– нагибаться. Унылое выражение ушло с лица, и она оказалось еще молодой женщиной и довольно симпатичной. Я столько огня в нее влила по незнанию. – Она теперь точно болеть ничем не будет и проживет дольше, почему то уверенно подумала я.
Через две недели я уже не видела красных клякс на теле Натальи. Тело Натальи светилось ровным розовым здоровым цветом. И я, решила, что она полностью выздоровела. Когда с нее сошли полностью все отеки, то она оказалась и не такой уж полной. Пухленькой и довольно симпатичной. Она с восторгом помогала нам с огородом и садом, а по вечерам перебирала травы, которые мы приносили из леса.
– Как хорошо то, на своих ногах и без боли. – Со слезами постоянно говорила она. Я б так и ходила постоянно, но пока устаю.
Муж Натальи, приехав за ней, сначала не узнал ее, а потом, восторженно оглядев Наталью со всех сторон, стал горячо благодарить Любаву. Наталья тоже обнимала то Любаву, то мужа. Уехали они очень довольные и счастливые. И мне было приятно, что я сделала впервые в жизни, что – то такое значительное и замечательное. Я сама вылечила женщину от тяжелой болезни, сама. Это настолько невероятное чувство, ведь я знала, что Наталья умирает, а я еще совсем девчонка, вылечила ее полностью. Несмотря на усталость, мне было так приятно и хорошо. Невозможно выразить словами смесь всех эмоций, что я испытала. Эйфория от моих возможностей. О таком я и мечтать не могла и тем более представить.
После Натальи к нам стали тянуться люди из ближайших деревень, как говорила Любава, – болящие. Но, тяжелых больных, как Наталья пока – не было. Люди приходили с застарелыми простудами и осложнениями. С болями в желудке, в основном от неправильного питания. Кто жил день два в нашем домике, а кто- то уходил домой в тот же вечер. Все – таки дорога к нам длинная и доходили люди, которым действительно нужна была медицинская помощь. На десяток деревушек в округе не было ни одного врача. Некоторые пациенты задерживались подольше, иногда на неделю. Это и молодые женщины с воспалительными процессами и люди среднего возраста с болями в спине и ногах. Любава радовалась. И тому, что она может помогать со мной лучше и намного эффективней, чем прежде. Также что нам много чего стали приносить за лечение, не только продукты, но и деньги. Причем приносили деньгами чаще и больше в разы, чем раньше Любаве. Благодаря слухам о Наталье. Все в округе знали, что она умирает, и когда Наталья вернулась от нас резко поздоровевшей, да красивой, это потрясло людей. А еще оказалось, что Любава семейным парам, которые давно живут вместе, делает капельки для мужчин на мужскую силу, оживляет отношения в браке. Очень популярное средство и хоть капельки были для мужчин, приходили за ними всегда только женщины. И то, что знахарка стала лечить намного лучше как – то автоматически подняло плату за настойки и те же капельки и еще микстуры. Микстуры от кашля брали про запас, отдельно. Состав там был совсем простой, и мы отдавали их всем желающим. Хотя Любава, как и прежде никогда не назначала цену и не требовала оплаты. Люди сами определяли расценки.
Вечерами довольный домовой Прошка, сортировал и раскладывал подарки, – а Любава (если приносили) деньгами, – то она их складывала в шкатулочку покупюрно и приговаривала.
– Вот как хорошо, и вылечили и заработали. Осенью Елена тебе все новое купить надо, а то в зиму ты без ничего, – да и мне можно что ни будь, прикупить будет. – И продукты нам теперь в зиму не покупать, все уже есть. Всего нам наносили, больше чем надо.
Мне нравилось жить в Чудной деревне, я привязалась к Любаве. Я не чувствовала в ней зла и лжи. Она даже сердиться ни на кого долго не могла. И она делала все, чтоб я себя чувствовала в семье. Но я все равно скучала по бабушке и часто думала о ней. Как она там справляется без меня, совсем ведь старенькая. Мы с бабушкой семь лет прожили вместе и привыкли заботиться друг о друге и выживать. Что уж говорить, жизнь нас обоих не баловала. И у меня было скверное чувство, что я ее бросила. У меня – то сейчас все хорошо, а как она там живет, ходит ли сама. Я очень за нее боялась. Любава чувствовала мои страхи и переживания и говорила мне,
– Я знаю, что тебя гложет, но если б с ней что случилось, я бы знала. Нельзя тебе к ней, терпи. Дай бог еще увидитесь, поверь она рада за тебя. А пока главное для тебя Елена учиться.
Где то в середине лета я первый раз познакомилась с нашим соседом. За это время что я жила в Чудной деревне – обитателей ее я видела только издали. В самой деревеньке то я и не была, незачем мне было там ходить. Вся наша жизнь с Любавой летом проходила в лесу, да в гостевом домике с больными. И в гости за это время к ним никто не заходил. И как то вечером зашел в наш дом мужчина, без стука, свободно. Я поздоровалась с ним – он в ответ небрежно кивнул. Высокий статный мужчина уже в возрасте. Седые волосы темные пронзительные глаза, борода короткая седая. Одет он, просто и нарядно, светлые брюки и белая рубашка. Все чистое и наглаженное. Наша деревня была без электричества, и наглаженные вещи вызвали мое удивление. На меня он смотрел с интересом, – но со мной не заговаривал. Он сел к столу и поздоровавшись с Любавой спросил.
–Чаем угостишь Любава?
Я быстро накрыла на стол, повинуясь кивку Любавы, – налила им чай. И меня Любава взглядом отправила к себе в комнату. Проговорили они долго, слов я не слышала, только тихое бу – бу. А когда мужчина ушел – Любава позвала меня.
– Это был наш сосед ведьмак Питирим. Он в нашей деревне за старшего, и слово его значит много. – Ты ему понравилась,– сказала она,– И он зимой будет тебя учить. Да и с другими учителями договориться. Она радовалась. – В школу ты ходить не будешь, и – за этого я переживала. А Питирим говорит, всему здесь научим, даже лучше чем в школе, и потом аттестат получишь. Он договориться обо всем, не переживай.
Ведьмак или колдун мне было все равно, я даже не удивилась. Главное то, что спорить было бесполезно, да я и не пыталась. Пока за меня все решали взрослые, что и как мне делать. Да и школы здесь в ближайших деревушках не было. Я, конечно, сначала надеялась, что осенью меня вернут к бабушке, думала, что научат обраться с даром и все, отправят обратно домой. А что учиться волшебству нужно долго я об этом как то и не думала. Но и этот вопрос они уже тоже решили без меня. Любава поглядев как, я расстроилась, обняла меня, вздохнув, сказала.
– Неужели тебе здесь так плохо. Я ведь тебе сразу сказала, что заберу тебя, совсем сюда. Учиться тебе еще долго надо, и безопасно тебе здесь. Или я тебя работой перегружаю, может, обижаю тебя да не вижу.
Я улыбнулась Любаве, – Замечательно мне здесь, и ты мне как родная стала. И работать я привыкла, это не страшно. Просто чувство, что бабушке плохо совсем без меня, а ее бросила.
Мы уж, сколько говорили об этом Елена,– с горечью сказала Любава, – знаю, что ты скучаешь. Но с бабушкой нормально все и, ты, если уйдешь лучше ей не сделаешь. И единственное чем ты ей поможешь, это своей хорошей учебой. И для нее главное, что ты в безопасности и в достатке. А уж это я тебе обеспечу.
Я тоже обняла ее. Моя жизнь стала другой и надо ее просто принять.
Кроме, приема больных, – мы, так же ежедневно ходили в лес. В лесу я уже так не уставала, хотя еще топала как слон. Такой легкости хождения по лесу как у Любавы у меня еще не было, но я старалась. Сейчас в середине лета мы в основном собирали хворост, да ягоду. Уходили, набирали вязанки, приносили, выкладывали и снова в лес. А осенью Любава сказала, будем делать заготовки из грибов и ягод. Вокруг деревни были заросли лещины, облепихи, кизила. И все это богатство надо будет собирать по мере созревания. Хвороста мы собирали много, зимы у нас здесь были морозными. Да еще Питирим помог – натаскал нам много небольших сухих деревьев. Я топориком обрубала сучья и тонкие ветки. А потом Любава распиливала толстые стволы и колола, – а я укладывала все в поленницу.
И люди к нам, по прежнему шли. Тем более как Наталью излечили к нам и из города стали иногда ездить. Сарафанное радио. Знакомые – друзья – родственники по цепочке рассказывали о лесной усадьбе и живущей там знахарке Любаве. Ближе к осени мы с Любавой тоже отправились в город, сначала пешком в Баево, а из Баева поехали на автобусе в Моршу. Любава долго колебалась, но все- таки решила меня взять с собой.
– А то ты у меня тут совсем закисла Елена, хотя пешком идти нам долго, но за это лето ты уже хорошо ходить стала, да и на людей поглядишь. А то дикарка совсем. Только обратно нам с сумками тяжеловато будет добираться, но своя ноша не утянет, а если что и такси возьмем.
Рано утром мы отправились в Моршу, я уже и правда отвыкла от людей. Небольшой город после нашей глуши показался мне огромным и шумным. Мы походили по рынку, потолкались, поохали на цены, но брать ничего не стали, зато нагуляли аппетит. Любава повела меня в небольшое уютное кафе рядом с рынком. В кафе я была первый раз и ожидала большего. Чего – то такого эдакого, не пойми что. А так мне понравилось. Кафе было очень чистым, и готовили там неплохо, по домашнем. Особых деликатесов не было, обычная повседневная еда. А с другой стороны и город то не большой, кому в таком городке, нужны необычные блюда. За необычным нужно ехать уже в Тамбов. Затем пробежка по магазинам, сначала было интересно, огромные магазины забитые всякой всячиной, а потом я просто устала. Столько неприятных резких запахов, настойчивость продавцов, уже раздражали. Любава набрала мне вещей и несколько пар обуви на зиму. Хоть я и была против, покупать много вещей, но Любава не слушая меня, брала все, что мне подходило. Еще толстых тетрадей и мелочи: ручки, карандаши. ( По списку Питирима). Пришлось еще взять пару больших сумок в магазине, в которые мы плотно уложили наши покупки. Мы так нагрузились сумками, что я со страхом переживала. Как же мы с Баево пешком дотащим все эти тяжелые сумки до дома по лесу. Но нам повезло, если можно так сказать. Любава хотела договориться взять такси и встретила, какую то свою знакомую в магазине, и та сказала, что к нам сегодня собираются ехать супружеская пара с больным ребенком на своей машине. Дорогу они знают плохо, а раз уж мы здесь, то и вас отвезут заодно. Любавина знакомая, позвонила им, быстро договорилась и они нас прямо из магазина забрали. Я не очень разбираюсь в машинах, но думаю, что такая огромная, серебристая похожая на танк, машина, стоила недешево. Любава села впереди с водителем. А меня посадили на заднее сиденье с женщиной и ребенком. Супружеская пара была немного странной, мы с Любавой поздоровались, когда сели в машину, а в ответ небрежный кивок от мужчины. Он подозрительно оглядел Любаву, хмыкнул и произнес.
– Может раз вы уже здесь, то и полечите здесь, мы недалеко отсюда живем. А я заплачу, что бы вас отвезли домой потом.
Любава тоже медленно оглядела мужчину и засмеялась.
– Так я и сама могу заплатить за машину и доехать домой. Не хотите нас подвозить и не надо. Помощь вам нужна. И я никогда не хожу по чужим домам, мне своих пациентов хватает. Все лекарственные травы в моем доме, с собой я их не ношу.
Мужчина снова хмыкнул, поглядев в зеркальце на жену, которая сидела бледная и напряженная. Они переглянулись между собой и машина поехала. Супруги были уже в возрасте. А ребенок у них маленький лет пяти, поздний. Мальчик был бледен и вял. Он сидел у матери на руках как тряпичная кукла. Женщина была бесконечно вымотана болезнью малыша. И мне показалось, что она немножко не в себе. Она не участвовала в перебранке и может даже и не заметила ее. Все ее внимание занимал ребенок. Она тягуче на одной ноте, не обращаясь конкретно ни к кому, говорила.
– Мы к каким только его не возили врачам, а он все чахнет. Плохо ест. Почти не спит, кричит во сне и от своего же крика просыпается. Анализы у него хорошие, мы их в разных поликлиниках сдавали. И по обследованию все в порядке – причитала мать. А ему все только хуже.
Машину потряхивало. Отец мальчика тоже выглядел уставшим и измученным. Всю дорогу он просто молчал, изредка бросая странные взгляды на Любаву. Любава же за всю дорогу и слова не произнесла. Мальчишка слез с колен матери и сел между нами, равнодушно как старичок, поглядывая на меня. Я взяла его за вялую руку и удивилась, такого я еще не видела. Голова и шея ребенка были затянуты чернотой. И эта чернота была как живая и она расползалась. Любава заметила мой удивленный взгляд и когда мы приехали, отправила меня в дом, – а сама пошла, устраивать приехавших гостей на ночь в летний домик. Вернулась от них быстро.
