скачать книгу бесплатно
С порога Валентина сразу к Рите:
– Девочка моя, айда чего покажу…
Она доставала из сумки вещи и наблюдала за глазами своего счастливого ребёнка.
– Мама, а это всё мне? А что Русланчику?
Валентина посмотрела на спящего малыша и слёзы накатились:
– Мы ему потом как-нибудь…
Рита стала примерять одежду, кружилась по комнате, напяливая на себя сразу несколько вещей. И когда мама достала туфельки, Рита не удержалась, схватила их и побежала хвастать обновками перед тётей Аней и дядей Петей.
Вернулась она, поджавшая губы:
– Тёть Аня сказала, что ты разбогатела и на всякую дрянь деньги транжиришь…
А наутро, складывая подарки, Валентина не досчиталась нескольких вещей.
– Может, среди тряпья где-то не разглядела, – подумала она.
– Я… мы, – начала она свою подготовленную для брата речь, – Спасибо вам, родные. Вот я вам деньги оставляю. Съезжаем мы.
– Как – съезжаете? – Пётр вытянул из рук Валентины пачку денег, тут же начал пересчитывать, – Мы же уже сжились, пообвыкли… Да и разве так съезжают – надо проставиться по правилам, а потом… чёт вы так спешно?
– Да ещё чемодан-то проверить надо… – расчёсывая залежавшиеся волосы, вставила Анька, кося на чемодан и сумку с обновками, – Как бы чего лишнего не прихватила…
– Да как ты можешь? – сжала зубы Валентина.
– Ладно-ладно… нам делить нечего. Ты бы вот нас, бедных пожалела, – продолжил брат, – Мы к тебе от всей души – и кров дали, и своё родное доверили! Чё ж ты с нами, сестра, не по-человечески?! Давай-давай, иди в комнату, ставь чемодан на место, вечером придёшь, и всё обговорим…
Валентина повиновалась, да и в комнате уже во всю плакал Русланчик, а Ирка дрыхла непробудным сном. Валентина унесла в комнату вещи, взяла на руки Руслана и стала укачивать. Мальчонка посмотрел на неё чёрными бусинами глаз, уткнулся в шею и замолчал.
– Ты, Риточка, присмотри ещё сегодня за Русланчиком. А вечером я приду с работы… там видно будет.
А вечером у Петра вечерял гость. Страшный такой, низенький качок, в наколках на пальцах, и с бегающими маленькими глазами.
– Валентина! Дело есть, – сразу с порога выпалил Пётр, – Вот, познакомсь – друган мой лепший – Николай. Ты присаживайся, Валь, вот тебе стопочка… ай, брось свои «не буду», за хорошее дело…
И рассказали они о планах. Ограбить решили её хозяев. Говорили, что, мол, буржуи они. Несколько точек держат, зажирели мол.
Валентина встала, попятилась назад, мотая головой.
– Петя, так нельзя, Петя…
– А чё «нельзя-то»? Колбасу нашу жрёшь? А это я её купила! – еле ворочая словами, выговорила Анька, подняв от стола голову и пытаясь удержать её на тонкой качающейся шее.
– Хм, она её купила! – наливая стакан воды, завозмущалась Ирка, – Вещи ваши загнала, вот и накупила жратвы и водяры… Хоть бы молока взяла внуку!
Валентина бросилась в комнату. Зареванная Рита сидела у кроватки Руслана.
– Мам, они мою форму забрали, вот только туфельки остались, потому что на мне были, а тётьаня не увидела их… – Рита закрыла лицо руками.
– Одевайся! – Валентина похватала, что попалось под руку из разбросанных вещей из открытого чемодана, и потянула Риту в коридор.
– Куда?! – перегородил дорогу Пётр, а за ним, раскручивая на пальце ключ от входной двери, стоял Николай.
– Теперь будешь делать то, что я скажу! – как пригвоздил к стене Николай.
– Адреса нашего у них нет. Так? Завтра по моим подсчётам они сваливают из хаты, да и наши накурлыкали, что завтра у них только продавцы остаются. Так что это наш, как говорится, шанс! – выложил Пётр…
На следующее утро Ольга поглядывала на часы и нервно покусывала губу:
– Где же Валентина? И вчера без спросу не пришла… Может заболела?
– Оль, ну, у неё же есть ключ… Давай уже, выходим, ещё не хватало на рейс опоздать… – утвердительно произнёс Павел.
Закрывая дверь, Ольга обернулась и вздохнула:
– Не спокойно как-то на душе… Может, всё-таки она заболела?
– Оля! Я тебя прошу – не переживай. Рику мы корма много насыпали, вода для питья в ванной в тазу – если что. Да и летим-то всего на три дня. Ну, давай-давай…
В такси Ольга смотрела по сторонам, как будто выглядывая знакомую фигуру Валентины.
Пётр и Николай выждали, когда хозяева отъедут, и поднялись к квартире. Николай открыл дверной замок ключами, которые силой забрали у Валентины. Пётр, озираясь жадными глазами, стал шарить по квартире, вытащил из подмышки припасённые клетчатые баулы. Они по-хозяйски пошли по комнатам и стали двигать ящиками и дверцами шкафов.
Рик спокойно проковылял из ванной, где он лежал на своём коврике и уверенно расположился в коридоре, загородив входную дверь.
Наполнив вещами баулы, Пётр и Николай направились к выходу.
Рик поднял голову и грозно зарычал…
Рейс по техническим условиям отложили сначала на два часа, потом на четыре. Ольга, уже вконец изнервничавшаяся, настояла, что нужно сдать билеты и вернуться домой.
Подъезжая к подъезду, они увидели хромающего низкорослого мужчину, с искаженным от боли лицом, придерживающего одной рукой порванную штанину, а другой волокущего огромную тяжёлую порванную сумку.
И уже у распахнутой двери квартиры, услышав грозное рычание и лай собаки, увидели лежащего на полу лицом вниз вора, и сложившего на него массивные лапы Рика.
Милиция приехала, как обычно – не сразу. Через задержанного Петра нашли и Николая, и пьяную Аньку, и запертую в комнате с Русланчиком и Ритой Валентину.
Потом разбирательства, суд. Валентине тоже вначале выдвинули обвинение в соучастии, и грозило это и сроком, и лишением родительских прав.
Риту поместили в приёмник-распределитель.
Но судья попался честный и адвокат непьющий. Полное наказание с лишением свободы было назначено всей пьющей кампании – и брату Петру и жене его Аньке, и Николаю. Валентине же было дано предписание – в месячный срок найти прописку, иначе всё могло навсегда закончиться лишением родительских прав, как это произошло с малолетней мамашей Иркой. Квартиру за долги конфисковали. Ирку поселили в комнате швейного общежития. А над Валентиной и Ритой взяли поручительство Ольга с Павлом.
Вот, казалось бы, и вся история, если бы не… туфельки, которые Валентине пришлось продать, чтобы заплатить госпошлину за участие в суде. Когда она оплачивала квитанцию, кассир выдала ей сдачу – один рубль двенадцать копеек. Валентина, собираясь поехать на свидание к дочери, зашла в магазин. Денег оставалось на автобус в один конец. Оставшиеся копейки Валентина протянула продавцу бакалеи и попросила взвесить на них конфетки. Продавщица хмыкнула, положила на весы пять конфет, и презрительно посмотрела на Валентину.
Рита пошла в свой первый класс в приёмнике-распределителе. На ногах её были ботинки чуть больше размера ноги.
Валентина смогла забрать дочь уже в конце первой четверти. Маленькая, худая, в безобразно подвязанной юбке, белой мальчишечьей рубашке, вязаной кофте и несуразных ботинках, Рита стояла на крыльце приёмника и не решалась подойти к матери.
Валентина раскрыла объятья, потом, как будто спохватившись, вынула из кармана куртки горстку конфеток, протянула открытую ладонь дочери, и заплакала.
Портрет Тициана
У лжи не может быть красивого лица, его искажает внутренняя грязь, вымарывая вначале неуверенными штрихами. Ещё в зародыше она тянет за собой шлейф внешней добродетели, а после обрастает коростой.
Спонтанная, подсознательная, она стратегически выверена, подобно тактике военных действий. Любая война – это большая ложь.
Свирепствующая чума лжи умеет огородиться объяснениями и причинами. И становясь бессознательной, она наносит масштабные удары по привычкам людей, и даже целых народов. И что в сравнение с ней невинная ложь ребёнка…
Екатерина Витальевна проработала двадцать пять лет в школе. Преподавая литературу, она верила, что её предмет учит человека взаимоотношениям. Как, впрочем, и любой вид искусства – живопись, музыка. Она размышляла так: «Если физика, математика, химия, биология дают основы физической и материальной жизни, то на искусство возложены огромные обязанности – оно должно стать связующим звеном человека с другим человеком, в каком бы времени он не находился: в нашем веке или тысячи лет назад».
– Катя, ты идеалистка! – как-то не выдержала философствований Екатерины её подруга Рита, когда однажды они, как обычно, дожидаясь звонка на урок, дискутировали в учительской.
Рита работала в этой же школе учителем химии. Её стаж был немного меньше. Да в её планы и не входило задерживаться здесь – так, ещё годик-другой, пока муж не встанет крепко на ноги в бизнесе, и она сможет уйти с работы насовсем – в домохозяйки. Вон, её приятельница, с которой они в больничке познакомились, когда аборт делали, – вся из себя, и день у неё так загружен – «мама пой гимн»! Она и в телешоу принимает участие, и даже книжку свою написала о светских львицах… Рита относила себя к реалистам, которые не хватают звёзд с неба и живут, как она любила говорить – в реальном мире, с баблом.
– Твоё правдолюбство, – говорила полушёпотом Рита, чтобы не втягивать в свои разговоры находящихся здесь же учителей, – заткнула бы ты куда подальше… Посуди сама – кто сейчас живёт нормально? Вот, то-то и оно – только те, кто умеют вовремя подсуетиться, где-то слукавить, кому-то подсластить… Вот – ты?! Как ты можешь жить на свои заработанные гроши?
Екатерина возмущенно сжала губы, нервно играя желваками и быстро перебирая в голове литературные примеры удачливых честных персонажей. Но аргументировано честным для неё в этот момент нарисовался в воображении только Пьер Безухов.
– Ну, знаешь, Рита! Если всё в жизни мерить благополучием, основанным на обмане, то вскоре человечество погрязнет во лжи…
– Ой-ёй-ёй… посмотри-ка на эту искательницу справедливости! Ты сама-то слышишь, что говоришь?! Да возьми любое произведение искусств… Ну вот, хотя бы этот портрет, – она указала на одну из картин, – Тициан… «Се человек»… И что, се человек? За что поплатился, за что распяли? Так и ты… Всю жизнь в школе оттарабанила, а что у тебя за душой-то: ни семьи, ни ребёнка, одна комната только с кучей книжной пыли.
– Рита! Как ты можешь?! Это, это..! И вообще… – Екатерина разнервничалась, пряча глаза и будто боясь сказать сейчас подруге то, что их расставит навсегда друг от друга на расстояние ямы, – Ты… ты… И это, – она указала на тициановский шедевр, невесть сколько лет висящий в учительской, – Не портрет!
Екатерина поджала губы, многозначительно помахала в воздухе указательным пальцем и отвернулась от подруги.
– Ещё скажи, что это святое, дорогая моя, – Рита перешла на шёпот, – Это твоя родина, которая тебе всё это предоставила.
– Я не хочу с тобой больше на эту тему… – Екатерина достала из-за рукава платочек, сняла очки и стала протирать стёкла.
– Да, ладно, Катька, не обижайся на меня… – по-свойски Рита поддела ладонью плечо Екатерины, – Ну, хватит… Тем более, накануне моего дня рождения! Мой решил мне устроить поход в ресторан…
– Ну, вот и хорошо! – дрожащим голосом, еле сдерживая слёзы, произнесла Катерина.
– Нет, ты не поняла! Он для всех нас устраивает банкет! Так что, подруга, вытаскивай из комода своё лучшее платье и завтра в девятнадцать ноль-ноль я жду тебя в «Рапсодии»!
– В «Рапсодии»?! – Катерина повернулась к подруге, – Там же цены…
– Ой, перестань! Это не твой вопрос…
Раздался звонок. Учителя, разбирая журналы, потянулись из учительской к выходу.
На уроке Екатерина Витальевна поприветствовала учеников, и, заходя издалека, но, считая важным – передать настроение дня, начала свой рассказ:
– Изображения пороков и недостатков общества – характерная черта всей классической литературы. Эта черта прослеживается в произведениях практически всех писателей девятнадцатого века. Произведение Гоголя «Нос», Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы», «История одного города», а затем и произведения Тургенева, Достоевского, графа Толстого, Гончарова обличают и раскрывают пагубные черты человека – трусость, лень, желание наживы…
– А можно вопрос? – поднял руку один из успешных учеников Олег Буц.
Екатерина Витальевна утвердительно кивнула головой.
– Вот вы говорите, что литература учит различать человеческие пороки, но мне кажется, что только за счёт пороков и происходит что-то в жизни. Если бы все вокруг были честные и добрые, то… – Олег замешкался, глядя на замерший класс, – ну, не знаю, что произошло бы, но вокруг вон только и держится всё на обманах…
– Дайте хоть один пример, – предложила Екатерина.
– Да хоть сколько… – с места выкрикнул непоседа и забияка класса Илья Кромкин и началось общее оживление.
– Тихо, тихо… – постучала по столу ручкой Екатерина, – Если вас так волнует эта тема, давайте обсудим, но только, разбирая примеры и давайте попробуем быть по возможности честными перед собой…
– Ну, вот, например, – продолжил Олег, – У моей сестры в институте, где она учится, студенты во время сессии, если не готовы – вкладывают в зачётку купюру – если хотят получить пятёрку, то кладут пять тысяч, ну а если денег только на тройку, то от двух с половиной… И преподаватель молча берёт деньги, и ставит оценку…
Екатерина Витальевна опешивши смотрела на ребят. Она слышала и раньше, ещё в бытность своего обучения в институте, что кто-то взятками получал оценки. Но это был единичный случай. А чтобы вот так – повально…
– Олег, – Екатерина перевела дух, – давайте по порядку. В основе любого поступка лежит первопричина. У нас два субъекта – человек дающий и человек берущий.
– Есть ещё кое-что – обстоятельства… – вклинился чей-то голос с задней парты, и по классу понёсся смешок.
– Подождите, – пытаясь удержать цепочку размышлений, остановила Екатерина, – Если связь между этими субъектами будет нарушена, значит, ситуация вырулит в другую сторону.
– Ну, да – вырулит неудом и вылетом из института… – не удержался ещё один ученик Марик Тлеубаев, – все берут, главное – сколько дать.
– Марик, ты готов давать? – обратился к нему Олег.
– А что тут такого? Я дам ему, а он потом даст мне… – ответил Марик.
– Ну, если у тебя отец занимает высокий пост, и у тебя всегда есть карманные деньги, тогда конечно, – вмешалась Зуля Ахметова.
– Да, при чём здесь мой отец?! – отпарировал Марик.
– А представь себе, что тебе не у кого взять деньги, чтобы отдать… – не отставал от Марика Олег.
– Стоп! – вмешалась Екатерина Витальевна, – Мы разбираем вопрос «давать» или «не давать», а вы уже сместили акцент – где взять, чтобы дать. Получается, что вопрос «не давать» у вас отпал автоматически? Почему?
Класс молчал. Олег поднял тяжёлый взгляд и тихо произнёс:
– Никто не любит конфликты. А правдолюбцы – источник конфликтов.
Олег сел на место. Екатерина Витальевна смотрела на ребят, и в голове пронёсся разговор с Ритой.
– Давайте поговорим об этом после. А сейчас – к теме урока… Достоевский, роман «Преступление и наказание».
Екатерина, показывая главного героя, пыталась вырулить на мотив поступка Родиона Раскольникова, раскрыть причину возникновения ситуации.
После урока ей на стол кто-то положил записку: «А я бы дал взятку, чтобы жить дальше без проблем».
