Сценарии кинофильмов Андрея Звягинцева

Через поле идёт ухабистая просёлочная дорога, покрытая потрескавшейся глиной. По ней, тарахтя, едет велосипед с моторчиком. Мальчик Арчил лет трёх сидит на прикреплённом к раме сиденье, отчаянно вцепившись в руль маленькими ручками рядом с большими мужскими руками, которые управляют велосипедом. У мальчика развеваются от встречного воздуха волосы. Он явно испуган, но всё равно кричит:

– Дай мне порулить! Дай мне!

Мужские руки исчезают с руля, и малыш сам несколько мгновений ведёт велосипед. Он захлёбывается в счастливом крике…

Тьма3. Вновь неясные голоса, из которых выделяются два голоса.

Голос Давида. А я где был?

Голос Арчила. Тебя тогда вообще не было…

Давид. А ещё у него была фланелевая китайская рубаха. В синюю и красную клетку… Нет, серую… Не помню точно.

Хорошо утоптанная площадка перед домом. За площадкой – сад. От тополя, что растёт у забора, к крыльцу дома протянута верёвка. На верёвке висит фланелевая рубашка в крупную зелёную и серую клетку. Ветер шевелит рубаху. Она, как живая, поднимает то один свой рукав, то другой. То раздувается, наполнившись ветром.

Голос Давида. Хорошо помню её на ощупь… Ощущение – мягкая. И запах…

Голос Арчила. Запах машины.

Давид. Ага. Точно. Она пахла машиной…

Во дворе, у самой кромки сада, стоит новенькая «Волга».

Давид (продолжает). Откуда она у него взялась?

Арчил. Давид, братишка, ты путаешь! Это уже было перед самой поездкой! Вспомни!

Давид. Перед самой поездкой?.. Да, да, да! Точно! Машина появилась перед самой поездкой… Выходит, так…

Арчил. Выходит, так, толстый!..

Давид. Арчил!..

Арчил. Ладно, профессор, не сердись! Дай я тебя поцелую!

На бельевой верёвке сушится чужая фланелевая рубашка. Во дворе – чужая машина.

Двое мальчиков – беленький десятилетний Давид и худой черноволосый двенадцатилетний Арчил – стоят во дворе4. Они только что подрались. Следы битвы слишком явные. Оба перемазаны в пыли. У Давида разбита нижняя губа. Из неё сочится кровь. Давид непрерывно сосёт её. У Арчила с мясом вырван карман на зелёной офицерской рубашке.

Арчил. Гости приехали… Вот достанется тебе, жирный! Посмотри, что с рубашкой сделал!

Давид. Ты губу мне разбил!

Арчил. За губу тебе ничего не будет, а вот за рубашку!.. Ещё гости приехали…

Мгновение, и мальчики напрягаются, как два гончих пса. Они видят, как с террасы в сад выходит мать5. Одновременно срываются с места. Бегут изо всех сил, чтобы опередить друг друга, подбежать к матери первым. Подбегают одновременно. И одновременно начинают орать.

Давид. Мамочка, мама! Он мне губу разбил – вот!

Давид оттягивает пальцами раненую и намеренно беспрерывным сосанием растравленную губу.

Арчил. Мамочка, зачем ты его слушаешь! Врёт всё, скотина жирная!

Давид. А! Он обзывается!..

Арчил. Рубашку мне порвал…

Мать (строгим шёпотом). Так! А ну-ка, тихо оба!

Давид начинает всхлипывать.

Мать. Тихо, я сказала!.. Отец спит!..

Глаза мальчишек становятся круглыми от удивления. Челюсти отвисают. Куда девались обида и злость? Заворожённо смотрят на мать.

Арчил (шёпотом). Кто?..

Давид. Кто спит, мамочка?

Мать. Отец.

И только сейчас эта парочка бандитов замечает, что мама, человек, роднее которого не было и нет, стала какой-то другой – немного чужой, красивой женщиной с загадочной светлой улыбкой на губах.

Мальчишки входят в дом6. Скованные, испуганные, словно дом уже не принадлежит им в полной мере, как раньше, а возможно, и вовсе не принадлежит. Словно они забрались в чужие владения и в любой момент из-за угла может выскочить истинный хозяин. И что тогда? Тогда, как обычно: ноги в руки – и спасайся кто может.

Комната. Стол накрыт празднично. Будто Новый год наступил7. Вино на столе.

Бабушка сидит за столом, подпирая голову рукой. Платок сбился набок. Из-под него торчат жидкие седые волосы. Что-то шепчет, глядя в пространство, которое никто, кроме неё, не видит8. Всегда так сидит, когда доведётся выпить лишний стакан вина. Однако всё видит вокруг. Видит внуков. Прикладывает палец к губам, чтобы не шумели. Грозит кулаком. Получат оба, если будут шуметь.

Мамина спальня. Крохотная. Шкаф, где висят мамины платья. Зеркало-трюмо. Кровать.

На кровати лежит незнакомый мужчина9. Чужое лицо. Рука свесилась из-под одеяла. На огромном правом бицепсе татуировка – обоюдоострый кинжал с крылышками10.

Арчил. Такие десантники колют…

Давид. Десантники-спецназовцы.

Арчил. А то я без тебя не знаю, умник!

Сзади бесшумно подкрадывается бабушка. Они замечают её присутствие только тогда, когда её сухие сильные пальцы хватают их за уши.

Давид и Арчил (хором). Ай! Пусти!

Бабушка (шёпотом). Идите отсюда! Пусть спит!

Прогоняет детей. Закрывает дверь в спальню. А мужчина ничего этого не видит. Он спит. Непроницаемый. Недоступный. Изваяние с синими, гладко выбритыми щеками.

Арчил и Давид сидят за столом. Их заставили вымыться, причесаться. Заставили надеть нарядные белые рубашки, школьные чёрные брюки с острыми, как бритва, стрелками. Заставили обуться в несгибаемые школьные туфли на резиновом ходу.

Стол убран и накрыт вновь. Постелена свежая белоснежная скатерть. Разложено старое серебро. Мама и бабушка сидят по бокам, как конвой11.

И вот выходит он. Отец. Голый по пояс. Хмурый после сна. Садится за стол. Наливает себе вина, не глядя ни на кого.

Мальчики смотрят на него во все глаза12.

А вот и его первый взгляд. Жёсткий, пристальный, острый, как нож, брошенный из-под нависших бровей. И тут же смягчившийся. И жёсткие тонкие губы расползлись в подобие улыбки.

Отец (матери). Налей им вина.

Никаких возражений. Мать наливает вино. По полстакана каждому. Разбавляет его водой.

Отец (Арчилу и Давиду). Ну здравствуйте.

Давид. Здравствуйте.

Арчил. Здравствуй… папа.

Отец. Выпьем.

Пьёт. Медленно пьёт, не спеша, одновременно следя за ними. Арчил пытается ему подражать, а Давид давится, будто пьёт противное лекарство. А отцу смешно. Смеётся, поставив на стол опустошённый стакан. Треплет Давида по мягким белым волосам.

Отец (Давиду). Ничего. Молодец. Вкусно?

Давид. Не очень.

Арчил. А мне понравилось. Ма, можно ещё?

Отец. Хватит. Закусывайте.

По-хозяйски разрывает руками жареную курицу13. Делит на всех. Маме и бабушке достаются крылышки. Давиду и Арчилу ножки. Остальное берёт себе. Впивается крепкими зубами в куриную грудку.

Арчил. Твоя машина во дворе?

Отец. Моя.

Арчил. Прокатишь?

Отец. Конечно. Мы с вами на машине в поход поедем. Завтра.

Давид. Ух ты! Правда?

Отец. Правда. Поедем завтра утром.

Давид (матери). Правда, мам?

Мать. Правда, сынок…

Давид. Ух ты! Здорово! А рыбу будем ловить?

Отец. Конечно, если нравится…14

Свет уже погашен. И не слышно голосов взрослых за дверью. А мальчишки не спят. Лежат, каждый в своей кровати, с открытыми, блестящими в лунном свете глазами15.

Арчил (шёпотом). Толстый! Толстый!.. Жирняй!

Давид (шёпотом). Чего тебе?

Арчил. А грузила положил?

Давид. Положил… Ты сам положил.

Арчил. А! Точно!.. Видал, какой он?.. Здоровый! Качается, наверное…

Давид. Наверное… Откуда он взялся?..

Арчил. Приехал… А ты не рад, что ли?

Давид. Рад. Мама говорила, он лётчик. Что-то не похож на лётчика.

Арчил. Почему?

Давид. Ну, лётчики, знаешь… Форма. Фуражка…

Арчил. Если он в отпуск приехал, чего он будет в форме расхаживать? Она ему небось надоела уже…

Давид. Может быть… А ты леску мою положил?16

Арчил. Положил. И тетрадь взял.

Давид. Уроки делать собрался?

Арчил. Дурень! Дневник будем вести, каждый день. День ты, день я. Понял?

Мать входит в комнату17. Неожиданно, так, что они не успевают притвориться спящими.

Мать. Вы чего болтаете? Почему не спите?

Арчил. Всё, мама. Спим.

Повернулись на бок. Подложили ладони под щёку. Зажмурили глаза. Такие примерные. Мать кое-как сдерживается, чтобы не рассмеяться. Видит их рюкзаки, набитые под завязку. Приподнимает их.

Мать. Что это вы в них напихали? Кирпичи?! Куда столько? Завтра вечером уже дома будете!

Оба так и подскочили.

Давид. Там всё нужное!

Арчил. Снасти. Мы же рыбу собираемся ловить!

Мать. Ладно. Спите. (Собирается уходить.)

Давид. Ма, откуда он взялся?

Мать. Приехал… Спи, сынок. Завтра рано вставать.

Утро. «Волга» мчится по шоссе.

И вот они уже едут18.

Выехали рано утром. Солнце только-только вставало, а сейчас оно уже висит над деревьями справа от машины. Слепит глаза.

Мальчишки, не спавшие почти всю ночь, навёрстывают упущенное.

Арчил развалился на переднем сиденье, откинув голову. Дрыхнет с открытым ртом. На его коленях лежит карта района с нанесённым на неё красным фломастером маршрутом, прямым, как двухсоткилометровый отрезок шоссе, – путь от их дома до водопадов. Он хотел изображать из себя штурмана: отмечать в специально заведённом блокноте время и километры, подсказывать отцу названия населённых пунктов, но, как только машина выехала на шоссе, позорно задрых, откинувшись на сиденье19.

Давид клюёт носом на заднем сиденье, заваленном какими-то сумками, баулами, свёртками, которые заботливо собрали в дорогу мама и бабушка. На его коленях лежит тетрадь – дневник путешествия. То место, где сделана запись, заложено авторучкой…

Сквозь пелену неумолимо наваливающегося сна Давид видит затылок отца, его мощную загорелую шею.

Отец ведёт машину – уверенный, спокойный, выставив локоть в открытое окно. Время от времени он посматривает в зеркало заднего вида – на Давида.

Когда их взгляды встречаются, Давид поспешно отводит глаза, а во взгляде отца появляется улыбка.

Отец. Давид…

Давид. Что?

Отец. «Что, папа?»

Давид. Что?..

Отец. «Что, папа»! Почему ты не обращаешься ко мне так?

Давид (выдавливает из себя). Что… папа?

Отец. Вот! Уже лучше. Так почему?

Давид (растерянно). Я… Я не знаю…

Отец. Стесняешься называть своего отца отцом?

Давид (неуверенно). Н-н-нет…

Отец. Не врать мне!

Давид. Я не вру! Что вы… ты хочешь?!

Отец. Называй меня отцом, как положено сыну! Понял?

Давид. Да.

Отец. «Да, папа»! Чёрт возьми!

Давид. Да, папа!

Отец. Молодец, сынок. Проголодался?

Давид. Нет.

Отец. Не слышу!

Давид. Нет, папа!

Отец. А пить хочешь?

Давид. Не хочу!

И тогда отец, оставив дорогу, поворачивается к нему. Смотрит на сына. Холодный, жёсткий, жестокий взгляд. Возможно, в другой раз это произвело бы на Давида впечатление, но сейчас он с ужасом смотрит, как машину неумолимо уводит влево, а навстречу ей летят другие автомобили20. Что нужно этому человеку?!

Давид (со слезой в голосе). Не хочу, папа! Не хочу, папа! Не хочу, папа!..

Огромный грузовик летит им навстречу. Водитель грузовика отчаянно сигналит.

Давид. Отец!!!

Ухмыльнувшись, отец отворачивается от Давида. Выравнивает машину на дороге. Грузовик проносится мимо. Мгновенно вспотевший Давид с ненавистью смотрит на затылок отца. А тот спокойно протягивает ему через плечо платок.

Отец. Вытри сопли, сынок.

Давид вытирает вспотевшее лицо, хочет вернуть платок отцу.

Отец. Оставь себе. Он тебе ещё пригодится. (С улыбкой во взгляде смотрит в зеркало, в полные ненависти глаза сына.) Поспи, сынок. Посмотри на своего брата. Железные нервы! Мы тут орали, а он даже не пошевелился. Хочешь спать?

Давид. Да… папа.

Давид откидывается на сиденье. Закрывает глаза.

Давид не заметил, как заснул…

Просыпается он от отсутствия движения. Машина стоит. Отца в машине нет. Арчил уже не спит, он смотрит в окно – на отца, который разговаривает по телефону в будке недалеко от бензоколонок.

Давид. Арчи, где мы?

Арчил (поворачивается к брату). Проснулся, толстый! А я думал, ты всю дорогу проспишь!

Давид. Ты сам всё время дрых. Где мы?

Арчил берёт карту, тычет пальцем в точку, где они сейчас находятся.

Арчил. Здесь!

Давид21. Почти приехали.

Прячет дневник в рюкзак.

Арчил. Ага. Ещё километров двадцать осталось.

Давид (кивнув на отца). Чего он?..22

Арчил (пожимает плечами). Сказал, что нужно позвонить…

Давид. Есть хочется.

Арчил. Потерпишь. На месте пообедаем. Отец так сказал.

Давид. Да? Он так сказал?! А я сейчас хочу!

В окно видно, как отец вешает трубку. Идёт к машине, садится за руль.

Отец. Давид, достань, там, в рюкзаке… фляжка.

Давид открывает рюкзак, роется в нём.

Отец (раздражённо). Не там! В кармашке справа!

Давид открывает кармашек, достаёт из него плоскую жестяную фляжку, протягивает её отцу.

Отец. Спасибо.

Свинчивает крышку, делает несколько глотков. Арчил следит за ним.

Арчил. Пьёшь за рулём?

Отец. Пью. Хочешь?

Арчил оглядывается на Давида. Давид смотрит в окно.

Отец. Пей. Давид не станет рассказывать маме.

Арчил берёт из рук отца фляжку, делает глоток. Вдруг начинает задыхаться, кашляет. Едва успевает открыть дверцу. Арчила выворачивает на асфальт. Справившись со рвотой, он тяжело дышит.

Арчил. Что… Что это?..

Отец (равнодушно). Спирт. Дай-ка мне карту.

Арчил протягивает карту. Он хмелеет на глазах. На лице появляется дурацкая улыбка.

Арчил. Кайф! Здорово!

Отец (внимательно изучает местность). Угомонись! (Ткнув пальцем в карту.) Вот сюда мы свернём.

Арчил. Это же другая дорога, папочка!

Давид (заглядывает в карту через плечо отца). Это ж какой крюк до водопадов!

Отец. Мы не поедем к водопадам. Я вам покажу другое место.

Давид. Что мама скажет? Она же нас сегодня обратно ждёт!

Отец. Боишься?

Давид. Нет, но…

Отец. Не хочешь провести лишнюю пару дней с отцом? А, Давид?

Давид садится на место. Смотрит в окно.

Давид. Хочу, папа. Только мама будет волноваться.

Отец. Не будет. Она знает, что вы со мной. Ну что, едем?

Арчил. Едем! Едем!

Давид (совсем тихо). Едем…

Отец. Решено единогласно23.

«Волга» трогается с места, съезжает с шоссе, едет по асфальтированному ответвлению от основной магистрали.

«Волга» проезжает мимо указателя «Быстрореченск». Признаков городской жизни пока не видно. По обеим сторонам дороги стоит глухой сосновый лес.

Сам город начинается неожиданно с моста через речку Быстрая. Старые купеческие дома, одноэтажные постройки с садиками и только в центре – небольшой район высотных новостроек. Здесь же городская гостиница и кафе с вывеской «Закрыто» на дверях.

«Волга» останавливается возле кафе.

Отец устало откидывается на спинку сиденья, прикрывает глаза.

Арчил (читает вывеску). «Закрыто». Пап, кафе закрыто!

Отец. Сам вижу.

Давид. Можно поесть то, что мама с бабушкой положили. Воды надо только купить.

Отец. Нет. Это нам ещё пригодится. Арчил, давай-ка выясни, где здесь можно поесть.

Арчил. Как это?

Отец. Ты что, тупой? У людей спроси! Найди! Давай, одна нога здесь, другая там!

Арчил, не очень довольный поручением и тоном отца, выбирается из машины.

…Арчил идёт по тенистой, засаженной тополями улице, застроенной одноэтажными старыми домами24. Навстречу ему идёт пожилая женщина.

Арчил. Извините, не подскажете, где здесь поблизости столовая или кафе? Где можно поесть?

Женщина. Покушать? (Ненадолго задумывается.) На рынке есть ресторан.

Арчил. Где это? Далеко?

Женщина. Рядом. Пойдёшь прямо по улице и как раз к рынку выйдешь.

Арчил. А он работает? Ресторан?

Женщина (пожимает плечами). Кто ж его знает…

Арчил. Спасибо.

Женщина. Не за что, сынок. (Идёт дальше.)

Арчил некоторое время стоит, раздумывая, возвращаться ли ему к машине или пойти на рынок проверить, работает ресторан или нет. Всё же решает проверить. Бежит по улице в указанном направлении.

…Под открытым небом стоят ряды столов, лотков, палаток.

Овощи, фрукты, мясо, вещи…

Арчил бежит вдоль рядов.

На краю рыночной площади – недавно отстроенное здание ресторана. На крыше укреплена вывеска «Охотник».

Арчил останавливается, пропуская двоих выходящих из ресторана мужчин, входит в двери.

Прохладный уютный зал. Звучит негромкая музыка. Почти все столики свободны. Три официантки сидят у барной стойки, устроенной прямо в ресторанном зале. Одна из них обращает внимание на Арчила, стоящего у входа в зал.

Официантка. Мальчик, тебе чего?

Арчил. А у вас можно поесть?

Официантка (сходя с высокого барного стула). Можно. Садись за стол. Я сейчас меню принесу.

Арчил. Нет… Я… Меня папа прислал узнать…

Официантка (забираясь обратно на стул). А, папа… Передай своему папе, что у нас тут и поесть можно, и попить, и попеть, и потанцевать. Тридцать три удовольствия сразу…

Подруги официантки смеются.

Арчил (смущается, пятится к выходу). Я… Мы сейчас…

«Волга» по-прежнему стоит возле закрытого гостиничного кафе.

Отец сидит за рулём.

Давид – на заднем сиденье.

Молчание.

Отец равнодушно смотрит в окно на прохожих.

Давид наблюдает за ним.

Неожиданно в глазах отца вспыхивает интерес.

Молодая женщина в очень короткой синей джинсовой юбке и обтягивающей жёлтой трикотажной кофте идёт по улице в сторону машины.

Отец внимательно и беззастенчиво разглядывает её ноги, высокую полную грудь, свободно колышущуюся под кофтой.

Женщина ловит на себе взгляд отца. На её губах появляется многозначительная улыбка. Поравнявшись с машиной, женщина то ли нарочно, то ли нечаянно роняет на землю сумочку. Наклоняется, чтобы поднять её. От этого движения её короткая юбка задирается ещё выше. При этом она пристально глядит в глаза отца, продолжая улыбаться.

Отец улыбается ей в ответ.

Давид (орёт). Папа! Папа!..

Отец (резко поворачивается к нему). Что ты орёшь?!

Женщина, подняв сумочку и поправив волосы, проходит мимо.

Давид. Я вот подумал… Арчи давно нет. Может, он заблудился? Может, мне пойти поискать его?

Отец. Сиди!

Отец оглядывается в заднее окно машины, пытаясь отыскать среди прохожих женщину в джинсовой юбке. Но она уже пропала, словно её и не было. Отец пристально смотрит в глаза Давида25.

Отец. Ну и что?.. Ты чего ухмыляешься?

Давид. Я?! Я не ухмыляюсь! Тебе показалось, папа!

Отец. Показалось? (Кладёт руку на голову Давида. Несильно захватывает в кулак его мягкие белокурые волосы.) Хорошо, если мне это показалось.

Отец убирает руку. Смотрит на часы. Включает зажигание.

Давид. Мы уезжаем?! А как же Арчи?!

Отец. Я хочу есть. Захочет – найдёт нас.

«Волга» срывается с места. Едет по улице.

Арчил стоит на пятачке на рыночной площади26. Он облизывает тающее мороженое и наблюдает за действиями напёрсточников, раздевающих подвыпившего дядьку.

Напёрсточник (показывает шарик). Видал? (Прячет его под колпачок.) Двигаем так, двигаем так! Раз, два, три! (Ловко передвигает колпачки.) Игра, доступная всем – от пионера до пенсионера! (мужику) Где?

Арчил видит, как мошенник спрятал мелкий поролоновый шарик в уголке мизинца. Пьяный ничего не замечает. Он показывает на средний колпачок.

Мужик. Здесь?

Напёрсточник. Уверен?

Арчил делает движение, чтобы остановить мужчину и объяснить обман, но его взгляд встречается с хищным взглядом напёрсточника. Тот подмигивает Арчилу. Словно наткнувшись на невидимую стену, Арчил останавливается.

Мужик. Уверен! Показывай!

Напёрсточник (открывает пустой колпачок). Не повезло! Играем ещё?

Неожиданно за спиной раздаётся голос:

– Арчил!

Арчил оборачивается. Отец стоит в трёх шагах от него, засунув руки в карманы джинсов. За его спиной – Давид27.

Мороженое стекает по руке Арчила, но он этого не замечает, настолько поражает его взгляд отца. Холодный, полный угрозы.

Отец. Иди сюда!

Арчил, словно кролик под взглядом удава, подходит к отцу.

Отец. Что ты здесь делаешь?

Арчил. Я?..

Отец резко бьёт Арчила по руке, в которой тот держит мороженое. Мороженое падает в пыль. Давид, поджав губы, резко отворачивается, отходит на пару шагов. Стоит спиной к отцу и брату.

Отец. Я тебя спрашиваю, что ты тут делаешь?!

Арчил. Я… Папа, я нашёл ресторан! Там можно поесть!

Отец. Ты его искал три часа?

Арчил. Нет… Я просто хотел посмотреть, как они играют… (шёпотом) Я видел, как тот его обманул!

Отец. Мы, двое, ждём тебя одного. Думаю, этого больше не повторится. Так, Арчил?

Арчил (опускает голову). Я просто хотел посмотреть…

Отец. Отвечай! Так?

Арчил. Я больше не буду, папа…

Отец. Отлично. Пошли пообедаем.

Отец обнимает Арчила за плечи, ведёт его в сторону ресторана. Следом идёт Давид.

Отец, открыв дверь, пропускает детей в ресторан. Арчил входит, а Давид тормозит перед дверью.

Давид. Я не пойду.

Отец. Почему?

Давид. Я не хочу есть.

Отец. Ты же только что хотел.

Давид (мотая головой). Нет, я не хочу.

Арчил. Оставь его, папа. Он упрямый как осёл.

От явного предательства брата у Давида наворачиваются слёзы на глаза.

Давид. Ешьте сами. Я вас здесь подожду.