скачать книгу бесплатно
Рита выскользнула из-под одеяла, накинув пеньюар, чтобы его жадный взгляд не смущал её. У Спирина была обычная тактика ловкача – ублажить, усыпить бдительность, напугать, и в секунду растерянности вонзить свою ядовитую фразу.
Но у Риты имелись свои многочисленные уловки. Сейчас она демонстрировала гладкие белесые ноги, обнажённые чуть выше колена. Когда в утренней мужской истоме зарождается свежий прилив желания, вид ног, самой неотразимой части тела, лишённой резкости натурализма, рассеивает самые важные мысли.
Перед зеркалом трюмо она как бы критически рассматривала свою внешность. Спирина это не отвлекло от его мыслей.
– Поскольку новый суд ему не светит, то нет смысла что-то утаивать.
– И кому тогда грозит суд на этот раз? – как бы легкомысленно поинтересовалась Рита.
– Вот этого я пока не знаю, – рассудил Спирин.
– Я всего-навсего клерк, с привлекательной внешностью, – тонким сладким голосом прощебетала Рита, присев снова на кровать с протянутым бокалом вина для него.
– Известно, что ты была причастна к той операции, который проводил Визант. Они узнают, что ты передавала ему сведения от Сотника. Под их напором ты точно не устоишь, – более мерзких слов она от него не слыхала.
– Предположим… Но тебе то чего бояться? Ты осуществлял общее руководство, и подробностей знать не обязан, – всё тем же легкомысленным голосом произносила она, сгорая внутри от ненависти к нему.
– Я и действительно не знал, – он пристально заглянул ей в глаза. – Хотя и несу ответственность за промахи своих людей.
– Не обязательно мне напоминать, что с начальством шутки плохи, – серьёзно резюмировала она, и сейчас её внутренний и внешний голоса совпали.
Рита превосходно управляла эмоциями, какие то из них таила в архивах своего сознания, и по здравому смыслу могла легко возобновить и обдумать их целесообразность.
– Твоя ошибка только в том, что ты делишь со мной постель, – хладнокровно пошутил Спирин, потому что по настоящему вряд ли мог чему-нибудь радоваться.
По крайней мере, за ним это не замечалось.
– Директор терпит меня из-за того, что у меня самая солидная агентурная сеть. По этой же причине мне не доверяет.
– Я бы предпочла, как можно меньше знать обо всём, учитывая сложившиеся обстоятельства, – она по детски прикрыла уши.
– У меня сильные враги в ведомстве. И за мои недочёты меня съедят в мгновение ока. Сваливать нужно всё на Византа и Сотника.
– Ну, а я то как на это повлияю? – с наивностью воскликнула она.
– Отрицай с ними связь. Играй роль, будто тебя оговаривают. Первый тебя не сдаст, из чувства гордости, а второй – просто мёртв.
– Ты меня утешил. Я даже понижения не переживу, придётся уходить из конторы, – со смирением проговорила она.
– Не торопись. Дело найдётся. Был бы надёжный человек.
Если бы он только знал, как она хотела избавиться от него, когда его крепнущие притязания превращали его в настоящего паука. Она спит с душегубом и одновременно вспоминает Сотника, с жалостью и угрызениями совести.
Но тогда её унесло бы как щепку в бурной реке, и во власть ей уже никогда не вернуться. А власть это рулетка, где честолюбивые устремления не обязательно притягивают расположение судьбы. Поэтому, именно властолюбие единило её со Спириным, вопреки остальным противоречивым чувствам.
Глава 4
Ещё одна неожиданная тайна
Один из соседей передал Византу просьбу тюремного православного настоятеля встретиться с ним, разумеется, если он того пожелает. Александр был равнодушен к религии, даже провальная операция с жертвами и последующий срок не заставили его искать утешения в вере. Но гибель Сотника и ультиматум «Арнольда», казалось, загнали его в безвыходную ловушку, его гордость сникла, и в этой просьбе он увидел надежду на поддержку, которой всегда здесь не хватало, а сейчас в особенности.
Отец Сергий, бывший заключённый, принял сан и стал отправлять культ в лагере, не пожелавший по каким то причинам возвращаться в европейскую часть страны. На территории лагеря была выстроена часовня с достаточным пространством для богослужения. Сам святой отец жил в десятке верст в деревеньке из нескольких дворов. Хотя поговаривали, что преимущественно он ведёт образ жизни скитника, скрываясь от озлобленных нравов в охотничьих избах. Из транспорта он предпочитал мотоцикл летом, а зимой – лыжный скутер.
Когда не было молебна, тюремный храм по большей части пустовал. Особой охоты к исповеди невольники не имели, скорее всего, из-за неверия в соблюдение тайны, или, от нежелания откровенничать вообще. Хотя, батюшка, всё же пользовался их уважением, и слухи о том, что он занимался доносительством, резко пресекались, по крайней мере, со стороны авторитетных заключённых.
Когда-то отца Сергия, в миру, Феликса Отиса, прибалтийца, приговорили к смертной казни после падения советского режима. За соучастие в хищении бриллиантов с добывающих алмазных предприятий в особо крупных размерах. К счастью, наступили либеральные времена, смертные приговоры не приводили в исполнение, казнь заменили пятнадцатилетним сроком, который лет десять тому назад истёк. Поговаривали, что он самый надёжный хранитель тайн, но только для тех, кому он сам доверял, заодно и распорядитель «общака» от того воровского предприятия, из-за которого пострадал.
Византа здесь уже ждали, – служка, молодцеватый «зэк», не заговаривая с ним, указал на дверь. Гость очутился в просторном тамбуре, постучавшись во вторую дверь, он вошёл на отклик уверенного размеренного голоса. Убранство комнаты состояло из шкафа, дивана, деревянного стола и лавок с обеих сторон, в бревенчатой стене были врезаны иконы, сделанные под старину. Почивальня и исповедальня для важных персон, подумалось Александру, поскольку небольшой зал для остальных примыкал к этому простому, но уютному обиталищу.
Перед ним стоял упитанный человек, выше среднего роста, в рясе, с окладистой короткой бородой, на вид лет шестидесяти семидесяти, с вытянутым лицом и серым взглядом, спокойным и внимательным. Он предложил место за столом и велеречиво предупредил, что ни одно слово не должно просочиться из этой ризницы.
– Вы чуть ли не единственный здесь, кто не посещал приход. Хотя, это ваше дело. Вас в ближайшее время отпустят на свободу, – произнёс он на растяжку, уверенным басистым голосом, как говорят те, кто не сомневается в своих словах.
– Мне уже это говорили. После чего и случилось несчастье с Сотником. Эти обещания звучат зловеще, – без энтузиазма ответил Визант, преодолевая некую магическую скованность перед священником, абсолютно не похожего на бывшего преступника.
– Близкие мне люди будут незаметно оберегать вас.
– Что вас так заставляет беспокоиться обо мне? – недоверчиво спросил Александр, по началу стушевавшись.
– А почему мной не могут двигать просто гуманные соображения? – бархатным и умасленным голосом парировал отец Сергий. – К тому же у меня есть дело, в котором вы могли бы посодействовать, окажись вы в столице.
Визант был дезориентирован таким резким поворотом. Неужели и священник во всей этой игре?
– Если ваше дело связано с Сотником и новым следствием, то я вам не помощник, – отрезал Визант, скрывая под горячностью удивление и даже любопытство.
– С этим делом это никак не связано, – не изменяя тона, ответил настоятель. – Оно меня касается лишь в той мере, в какой зависит ваша судьба.
– Хорошо, чем могу служить? – поддался на загадочное и льстивое предложение Александр.
– Сперва, дайте клятву, что разговор навсегда останется между нами.
Теперь то Александр ощутил властный характер благоговеющего перед гуманизмом батюшки.
– Я даю слово, – после паузы, громогласно отчеканил он. – Но при условии, что ваша тайна не касается подготовки к преступлению.
– Мои секреты касаются уже совершённого преступления, за которое я заплатил лучшими годами своей жизни.
Отец Сергий некоторое время размышлял, глядя перед собой.
– Что вами двигает во всей этой истории, я имею в виду дело Сотника – служебная честь или опасение за свою жизнь? – он поднял на него испытывающий взгляд.
После недоумевающей паузы Визант самолюбиво ответил:
– Справедливость. Я не могу носить в себе тайну не отмщенного злодеяния, это меня заводит. Возможно, это и есть моя профессиональная честь.
– Меня вполне устраивает ваш ответ. Моё преступление наказано, и теперь я имею право воспользоваться вознаграждением, – обещающе заметил собеседник, с которого стал сходить благообразно назидательный тон.
Александр испытывал непреодолимое любопытство, превратившись в само внимание.
– Я должен вас проверить, прежде чем продолжу, – добавил Отис уже командным тоном.
Он попросил его встать, провёл по поверхности одежды сканером, несколько задев самолюбия Византа, бросившего пару дерзких реплик по этому поводу.
– На большой земле у меня хранится целое состояние. Осталось от моего далеко не божьего промысла, – казалось, отец Сергий, хотел было перекреститься, но его удержал тон светской беседы. – Возможно, я им никогда не воспользуюсь, а если и доведётся надобность, то только частичная. Я вполне готов дожить здесь свой век. Но в столице у меня есть дочь, она только в начале своего жизненного пути. Она едва родилась, как я угодил в тюрьму. Она ничего не знает о сокровище, но даже когда и узнает, не сможет им распорядиться.
Собеседник смотрел прямо в глаза, но Визант не дрогнул, приняв лукавое выражение.
– Вы хотите, чтобы я взял под опёку вашу дочь? – намеренно несуразный вопрос задал Визант, но ведь и предложение собеседника выглядело если не наивно, то уж точно подозрительно.
– Не совсем так. Я давно ищу человека, которому мог бы доверить трату своего состояния. Разумеется, не без оплаты.
– Почему выбрали именно меня?
Александр уже не мог скрыть изумление. Не преследовал ли его какой то рок, раз все так стремились доверить ему свои тайны. Или он попал в центр заговора, притягиваясь тем, что уже имел некую важную тайну. Прах к праху…
– Не знаю, – собеседник опустил свой царственный взгляд. – Вы вызываете доверие, – добавил он, как показалось смущённо.
– У вас должны быть враги, – атаковал Александр, пользуясь замешательством священника.
– Разумеется. Охотники до моего добра. Одному мне не совладать с ними, – признался отец Сергий без тени жалобы. – Глупо это скрывать.
Александр не стал озвучивать очевидную догадку, что сидевший перед ним мошенник, облачённый в рясу, до сих пор опасался человеческого суда, видимо, нагрев, как следует своих сообщников.
– Они не имеют отношения к моим богатствам. А если они выведают тайну, то просто отберут всё. Но им неведом путь к сокровищу. Поэтому, пока, господь миловал меня от несчастья. Уязвимое место для меня – моя дочь. При определённых обстоятельствах, я могу приехать в столицу и воспользоваться богатством, – Феликс Отис перекрестился мелким жестом, так, когда молятся про себя.
Если бы охотники, соображал Александр, могли отыскать его богатство без его непосредственного участия, то, что им мешало это сделать, кроме недоступных секретов? Значит, они действительно были им недоступны. Но почему бы им ни выкрасть его и не развязать язык?
– Ваши сокровища в металлах и бриллиантах? – осведомился Визант.
– Разумеется. Давно нет той страны, в чьих банкнотах я мог держать капитал. Драгоценности, вот в чём я его храню. Можно продавать понемногу, чтобы не навлекать внимание, и хватит не на одну безбедную жизнь, – с лукавством дельца пояснял Отис.
– Искушаете? Не очень то сочетается с вашим саном, – позволил себе дерзость Визант, чтобы расшевелить этого афериста под рясой, вывести его на откровенность, пусть и на раздражение, лишь бы разгадать возможные уловки.
– Вы вправе отказаться. Я не уверен, что менее опасно искушать кого-то другого. А что касается сана, то перед божьим судом я не боюсь предстать, а уж перед человеческим тем более. Пусть бога остерегаются те, кто вершит свой суд.
На эту кудрявую отповедь Александр смог только задать очевидный вопрос:
– И кто же те люди, которые охотятся за вашим состоянием?
Феликс Отис некоторое время сосредоточенно размышлял.
– Высокий милицейский чин. И его прислужники, шавки из охранного бизнеса, связанные с криминальным миром. Ни меня, ни мою дочь, не тронули до сих пор, думаю, именно из-за этого начальника. Из всех он самый информированный и ревностно чтит свою репутацию, потому как с того момента высоко поднялся. Однако времена меняются, а куш стоит риска, – отчеканивал Отис, свербя пронзительным взглядом собеседника.
Сказанное насторожило, а ещё сильнее заинтриговало Александра, похоже, в будущую афёру он втягивался основательно. Но он не подавал вида, что размер сокровищ его беспокоит, что было правдой, ибо подобное любопытство, – первый шаг к алчности.
– И о каком лице идёт речь, если это не секрет?
– Не секрет. О Юдине, заместителе министра внутренних дел.
Лицо Византа выразило немое изумление.
– Если вы соглашаетесь, то мы продолжим разговор, – деловым тоном добавил священник.
Растерянный Александр совсем не готов был дать ответ в сию же секунду. Юдин мог быть причастен к последним событиям, как человек, связанный с тёмной фигурой Спирина, но он не был чист на руку и в прошлом. Это совпадение хитрый Феликс Отис и хотел использовать как главный крючок для Византа. Теперь, всё ясно.
И всё же, искать наживы и совмещать государеву службу – дело совершенно гибельное, как считал для себя Александр, нисколько не разочаровавшийся в своём выборе и действительно готовый беззаветно отдать себя Отечеству, хотя никогда не декламировал своего патриотизма.
– Моя дочь мечтает стать актрисой. Учится в театральном училище и уже сейчас занята в спектаклях, – просящим тоном возобновил разговор священник, как бы отвечая на колебания собеседника, не сказавшего «нет», но по всему видно, не очень то этого и желавший. – Трудно мне судить о мере её таланта. Но ведь искусство тот же дьявол, влечёт одержимостью, а потом сбрасывает неудачников, как отработанный материал. Я даже не знаю её характера, насколько она сильна и проворна в этом деле. Успех не всегда сопутствует таланту. А я для неё существо с другой планеты. Может даже она боится обнаружить ко мне положительные чувства.
Визант заподозрил в священнике ещё и деспота, рядившегося в сладкозвучные речи. Другой бы отец, не видевший стольких лет своего ребёнка, лишённый шанса наблюдать его взросление, когда, наверное, и созревает настоящая любовь к детям, без всякой ревности ждал бы встречи с ней. Трудно упрекнуть родителей в озабоченности к своим чадам, духом сросшихся с ними. Хотя без знания человека, настоящая любовь к нему невозможна. Значит, не совсем исцелился батюшка, если ревнует к выбору ребёнка, которого не видел почти всю жизнь. Религиозность – не является ли она сонмом для последующей реинкарнации забытых страстей?
– То есть вы всё же хотели, чтобы я опекал вашу дочь? В смысле выбора её жизненного пути? – недоверчиво спросил Визант.
– Мне бы достаточно было узнать ваше мнение на счёт её способностей. Не помешало бы мнение и остальных, близких, знакомых. Впрочем, я не настаиваю на этом.
– Я не берусь судить о чужих талантах, тем более в том, в чём не понимаю, – заносчиво начал объяснять Александр. – Пока человек не реализовался, никто не знает, чего он может достичь. Уличать человека в посредственности – безосновательное оскорбление. Так же как и восхваление может повредить не меньше. Если человеку чего-то не дано, пусть он дойдёт до этого сам.
Александру вспомнилась Рита Вагнер, учившаяся на актрису, но сделавшую карьеру совсем в другой области, где лицемерие и лицедейство точно играли не последнюю роль. Аналогия с актрисой подняла всю горечь досады от неудачной увлечённости Ритой. С другой же стороны, у него появлялся лишний шанс исцелиться новой страстью. Жёсткие обстоятельства ничуть не анестезировали страданий ревности.
Нельзя сказать, что он жаждал мести или отдушины в похожей ситуации, которая могла бы сложиться с дочерью этого двуличного типа. Александр осознал, что его влекли такого рода женщины, непостоянные, искавшие успеха. Пусть он и обжёгся, но им овладела противоречивое предчувствие страсти, то ли забытой, то ли зарождавшейся. Его воображение рисовало в неясных чертах образ незнакомки. Он даже внимательнее всмотрелся в собеседника, пытаясь уловить притягательные черты.
– У вас есть хотя бы шанс отвадить от неё нежелательных лиц, – изрёк настоятель после некоторой паузы. – Я готов уступить вам одну треть.
Александр никак не выразил заинтересованности, но отец Сергий упорствовал, хотя и не впадал в отчаяние.
– Я вас не покупаю. Просто не могу доверяться тем, кто слишком жаден до денег, – настойчиво уверял Отис.
Визант размяк от утомления настолько, что ему, было, казалось, всё равно – отказаться или принять предложение. Может, эта натопленная, почти удушливая ризница имела на него какое то магическое действие.
– Хочу добавить, что ваши враги и мои – одни и те же люди. Это даёт вам надежду на спасение, хотя одновременно и расставляет много ловушек.
От этого последнего вывода Визант встрепенулся.
– Именно, – поучительно воскликнул отец Сергий, как бы прочтя мысли собеседника. – Не знаю, что вам внушал эта накачанная гнида «Арнольд», но он сотрудничает с лагерным начальником. А тот, тоже продажная свинья, даст полный отчёт вашим доброжелателям, то есть заказчикам убийства Сотника. Обо мне так и говорить нечего, с самого первого дня здесь я под пристальным наблюдением начальства и его шестёрок. Кому надо, непременно решат, что я передал вам тайну богатства. А это залог вашего освобождения. Они ведь будут думать, что вы приведёте их к сокровищам. Вы им нужны.
Теперь то Александр не столько укрепился в доверии к Феликсу Отису, сколько соблазнился его прозорливостью и смекалкой.
– Я соглашусь при том условии, что смогу выйти из нашего договора, – отрезал Визант.
Феликс Отис не долго думал.
– Тогда я жалую вам ежегодную ренту, за выполнение договорённостей. Помимо комиссионных.
– Не торопитесь меня умаслить, – раздражённо изрёк Александр, но увидев покорный взгляд батюшки добавил мягче, будто бы уже согласившись, хотя к продолжению разговора его побуждала всё та же любознательность сыщика. – Я не берусь за что-то, пока не почувствую морального интереса, и не выясню всех обстоятельств дела.
– Хорошо. Я готов поделиться с вами некоторыми сведениями, – воскликнул разгорячённый от эмоций Отис, до этого не терявший хладнокровия.
Хранитель тайны приоткрыл над ней завесу в некоторых деталях.
