Эмуляция. Фантастический детектив

Повертевшись перед зеркалом, снова пожалела, что у меня нет такого телепатического чипа, как у Скифа, – и тот тут же могучим рыже-серебристым телом перекрыл мне зеркало и глубоким взглядом протранслировал, что хочет есть и гулять. Огромный кот в доме, да еще с человеческим имплантом в мохнатой голове – та еще забота.

Покормив питомца, я выпустила его в коридор. Рыбки ему давно надоели и плавали в пруду, не размножаясь. Наверное, почувствовали, что опасность миновала. А я подумала, что стоит поменять его рацион, и вспомнила, что в онлайн-маркете видела недавно вышедший домашний терминал от «Биотеха» с разнообразными кормами для всех видов синтетических животных. Такие девайсы стали выпускать в Бочиан-Сити совсем недавно, как раз когда Скиф подрос. Производители будто почувствовали, что они скоро понадобятся. Хорошо, что эти терминалы есть и в Городе и не надо заказывать междугороднюю доставку.

Рыбки, конечно, были спонтанной покупкой. Потом я, глядя на них, не раз думала: зачем? Демоверсию Скифа мне вручили в одной из бочианских лабораторий «Биотеха», заставленной экспериментальными барокамерами и пробирками в человеческий рост, где развивались эмбрионы самых невероятных существ. Думаю, искушенные и насмотревшиеся всякого инженеры, сильно удивились, когда я попросила создать для себя «умного кота». И мне до сих пор кажется, что эти ребята слишком по-своему поняли слово «умный» и вшили моему Скиферу телепатический чип, о котором, по слухам, мечтала вся университетская профессура и, наверное, все кибершпионы. Так вот, пока я рассматривала демку Скифа, мое внимание привлекли полупрозрачные серебряные рыбы, похожие на змей, свободно парящие в одной из прозрачных капсул-пробирок.

На мою просьбу о такой рыбке инженеры тогда заявили, что одну взять нельзя, а нужно сразу четыре, поскольку они все близнецы, рожденные из одной синтетической икринки, и могут, разлучившись, погибнуть, поскольку общаются друг с другом с помощью эхолокации и ультразвука. Поэтому, если одна из рыбок не сможет дозваться другой, погибнут все. Вздохнув, я согласилась взять всех и в довесок специальный аквариум с особым раствором – только в нем могли жить эти создания. При взгляде на этот аквариум, похожий на закрытую плоскую капсулу, мне стало страшно спрашивать, чем питаются рыбы. Оказалось, что здесь как раз все просто – едят обычный рыбий корм, как сказали инженеры, только вот тоже выращенный в «Биотехе».

Я поменяла режим в аквариуме и взглянула на Скифера – мой утренний ритуал перед тем, как выйти на улицу. Оставив заявку на ресурсе службы доставки, я нацепила рюкзак и поднялась по движущейся лестнице в гараж на верхний этаж. Несколько лет назад отец поставил в мой байк двигатель от списанного флаера, в целях безопасности и чтобы я не опаздывала к нему на встречи. Теперь я стала постоянным пользователем высотного гаража.

Пристегнув покрепче рюкзак и зафиксировав шлем сенсорными кнопками, я полетела на планерку в отдел Службы безопасности, минуя крутящихся в воздухе шаровидных титановых дорожных ботов. Эти любители плеваться штрафными наклейками, которые невозможно оторвать и от которых невозможно увернуться, достали всех каровладельцев и байкеров. Если не соблюдать правила, тут же прилетят кипы штрафов за малейшее нарушение. К байкерам у них было особенное отношение. Или, может, такое отношение было к нам у создателей этих титановых надсмотрщиков? В любом случае, мы получали больше всех. В Бочиан-Сити я местная, мне прощают, а вот в других мегаполисах – строго. Но в этот раз все обошлось, хотя на одном из перекрестков я видела, как эти круглые железяки безжалостно облепили штрафами нерадивого байкера. Бедолаге даже пришлось снизиться, спуститься и пойти пешком.

В кабинете шефа я оказалась первой. Затем вошли двое парней, потом Скиннер и еще один парень – в байкерском костюме. Похоже, девушка тут одна – я.

Я напрягла глаза, чтобы четче сканировать, а потом верифицировать команду. Парень в байкерском костюме – Тим Григ, я узнала его по личному делу. Двадцать три года, раньше работал помощником детектива у Алекса Крейтона. Умен, проницателен, аналитический склад ума, но любит делать поспешные выводы. Дерзкий, наверняка занимается экстремальным спортом, возможно даже прыгает с вышек, чтобы ощутить адреналин. Прибыл из другого мира – попаданец. Тут он чуть больше года, значит, там, в другом мире, он прожил большую часть времени.

Наверняка ностальгирует. Судя по комбезу, тоже водит байк. Плохо, что в любой момент может свалить в свой мир, если найдет путь. Прическа – выбриты виски. Есть девушка; выражение лица грустное – видимо, поссорились; значит, свободные отношения и неразборчив в сексуальных связях; стало быть, полигамен. Окружающие для него, похоже, только средства реализации, хотя, возможно, это только образ для самозащиты. Так, с ним пока все.

Суин Кибат – белобрысый, как я сейчас. Двадцать четыре года, постоянно улыбается, чтобы казаться легким, а глаза грустные. Бывший напарник Грига. Генератор идей; скорее всего, Скиннер ему доверяет больше, чем Григу. Григ все же ближе с прошлым патроном – Крейтоном. Надо будет как-то достать личное дело Крейтона, много о нем слышала.

Пит Дэт – судя по всему местный, полигам, быстро теряет интерес. Тоже бывший напарник Грига. Тут все крутится вокруг этого парня. Григ – неформальный лидер, а Скиннер – только контролер. Пит Дэт – потенциал есть, но он все тратит на подружек.

Ник Кивз – необычный тип, старше всех, заметно за сорок. Глаза бегают, что-то скрывает, постоянно нужно следить за его взглядом. Ощущение такое, будто Григ ему неприятен, соперник в пространстве. Слишком подозрителен, скорее всего, питомцев дома не держит.

Интересно, как они видят меня? Григ этот что-то уставился – наверное, думает, что где-то видел, или тоже изучает. Может, кого-то напоминаю из прошлой жизни в другом мире. Интересно, там есть такие, как я? Скорее всего нет, откуда… А линзы? Они заметили мои линзы? Вроде бы не должно быть эффекта.

Шеф Скиннер представил меня. Я молча кивнула по очереди всем четверым. После все высказали свои соображения по делу – пока непонятно, к чему все идет.

Я решила не раскрывать все карты и предложила прошерстить Свободную территорию Лаун Дан. Потом все разошлись отрабатывать собственные версии. Я задержалась.

– Шеф, у меня кое-что есть по психологическому портрету преступника, – сказала я. – Пока только предположения и фантазия, но вдруг.

Шеф приблизился и стал внимательно всматриваться в развернутое мною полупрозрачное сверкающее виртокно, на котором постепенно, по мере моего рассказа, вырисовывалось объемное графическое изображение мужчины средних лет с тяжелыми надбровными дугами, полными губами и широким, но коротким носом. Оно двигалось и выдавало различные эмоции сообразно физиологическому строению лица.

– Это приблизительная нейрогифка убийцы. Сделала в специальной программе, проанализировав технику самого убийства. Других вводных все равно пока нет, – пояснила я, заметив поднятую бровь шефа. По его реакции я поняла, что о такой программе распознавания Скиннер не знал. – Парень вполне может быть из Свободной зоны или из соседнего мегаполиса.

– То есть заезжий? Что же, отлично, – обрадовался шеф.

– Это еще не все, – прервала я Скиннера. – Одна из версий: преступник повесил тело для демонстрации. То, что он жертву обезглавил, – это угроза кому-то, кто должен был увидеть тело из окна. Возможно, визитная карточка какой-то банды. Что-то похожее было пару лет назад в другом мегаполисе: там девушку, Маршу Трей, вывесили на заборе, а голову прочно прикрепили к руке. Возможно, такой наглядный смысл – типа, если что, оторвем башку. Непонятно кому оторвать грозились, правда, этого мне так и не дали выяснить. Не успела. Тогда дело передали местному спецотделу Администрации, а меня не допустили в связи со смертью моего жениха и депортировали домой, а там отправили в санаторий Дисциплин. Ну, вы знаете – обычная процедура.

– Не знаю, – буркнул шеф, – у нас нет никаких санаториев, но я слышал о вашем. Хотя это уже что-то. Можно сказать, вы отлично поработали. Есть что-то по поводу жертвы?

– В принципе, можно предположить еще одну версию – голову сняли не только для театрализованной демонстрации, а чтобы не опознали. Теперь татуировка. Она не анимированная, простая. Таких татуировок, я посмотрела, нет ни в одном каталоге мегаполисов. Значит, татушка может быть ни при чем, а жертва – тоже попаданец, как и ваш Григ. Надо спросить у него.

Скиннер задумчиво кивнул.

– Ну раз он тут всего больше года, – продолжила я, то культуру своего мира он еще не забыл и может узнать, что это за рисунок и что он означает или хотя бы к какому сообществу принадлежит человек с ним.

– Ну а почему труп без волос? – не успокаивался шеф. – Можно предположить? Такое чувство, что его чем-то облили, каким-то раствором, чтобы сделать не только депиляцию, но удалить практически весь волосяной покров. Зачем?

– Сейчас это вообще-то модно, – напомнила я. – Может, у преступника личный фетиш или фобии. Это бывает.

– Так, а шрамы? Он же весь исполосован, все импланты удалены, – исправился Скиннер.

– Возможно – ритуал. У меня есть кое-какие идейки, я проверю. Это еще одно подтверждение того, что жертва – попаданец, – парировала я. – И вот это еще одна версия – думаю, что на них тут объявлена охота.

– На кого «на них»? – насторожился шеф.

– На всех попаданцев.

Шеф покряхтел, пожевал губами и выпалил.

– Итак, что мы предполагаем. Жертва – попаданец, сбежал или попал к нам. Охотники за попаданцами – банда. Демонстрация угрозы? Тот, кому угрожают – такой же попаданец, новая жертва и живет напротив. Так, что ли?

– Возможно, – поправила я. – Но возможно и то, что это просто демонстрация для полиции, поскольку кто-то ненавидит попаданцев и истребляет их. А еще вероятно, что у нас по этому поводу объявился новый серийный маньяк-одиночка или сорвавшийся псих, у которого поехала крыша на иммигрантах.

– Ну да, и демонстрирует нам этот псих, что не потерпит нездешних? – резюмировал Скиннер.

Я пожала плечами, чтобы Скиннер решил, что выводы по серийнику сделал сам.

– Пока это только версии, но я все проработаю.

– Так, – шеф снова взглянул на панель с нейрогифкой лица преступника. – Ну а этот носатый кто тогда?

– Образ синтезирован, поэтому данных программа не написала, таблички с именем нам не выдадут, – пошутила я.

– Ладно, хоть что-то. Но вы продолжайте в том же духе.

– Как раз собиралась искать. Думаю, сначала загружу гифку в базу данных – вдруг засветился в какой-то банде.

– А та девушка с головой в руке – тоже попаданкой была? – переспросил шеф.

– Не помню, надо уточнить.

– Если что-то появится, сразу докладывайте по закрытому каналу, я прошу. Все сообщайте мне. Мы пока не знаем, с кем имеем дело», – произнес шеф тоже как-то по-отечески. Надо будет и в его личное дело заглянуть.

– Не беспокойтесь, шеф, я знаю, как себя вести. Все будет нормально. Могу быть свободна?

– Погодите, еще вопрос, – остановил меня Скиннер, поскольку я уже собиралась выходить из его кабинета. – Почему при ребятах не сказали?

– Не хотела грузить. Они все разные, нужно точки воздействия найти, а то будут конфликты или конфронтации. Кстати, портреты членов команды я прикинула, сегодня доработаю и пришлю вам.

– Какие прогнозы? – тревожно спросил Скиннер. – От кого из них ждать сюрпризов.

– Все более-менее стабильны, но надо понаблюдать. Кивз замкнут, никто не внушает ему доверия, и у него с Григом что-то неладно, возможен конфликт с чьей-то стороны.

– Спасибо. Давайте работать. И будьте, пожалуйста, осторожны.

– Слушаюсь, шеф.

Я загрузила нейрогифку с предполагаемым убийцей во все поисковые ресурсы и еще – в голограф. Его я по случаю приобрела у архитекторов, у тех самых, что несколько месяцев назад слушали мои лекции по киберпрофайлингу. Зачем архитекторам и инженерам разбираться в нем? Как оказалось, эти люди должны знать тонкости всех существующих профессий в кибермире, кроме деятельности банд.

Архитекторы в нашем мире, по крайней мере в Бочиан-Сити, стояли на самой высокой ступени социальной лестницы. Они не только строили дома по различным постоянно обновляющимся технологиям, но и даже проектировали экологию и создавали голографическую флору, причем любой обыватель мог менять ее интерактивно. Бочианцы просто оставляли заявку на ресурсе Администрации, искин подсчитывал их количество и менял по просьбам большинства ландшафты улиц и парков, голограммы деревьев или что-то еще. Дикая растительность в небольших количествах сохранилась только за мегаполисом, и архитекторы берегли ее как собственные сердца или дорогущие сердечные импланты, защищая высокочастотными лучами от внешних факторов и человеческого посягательства. В Городе живой растительности было гораздо больше.

Как раз после лекций мне подарили голограф и настроили его под мои нужды. Теперь из любой нейрогифки я могла слепить целого индивида и даже несколько оживить его, задав сценарий преступления. Поэтому я засела за программу генерации сценария убийства двух обезглавленных жертв – Джона Доу, как его обозвали журналисты, и девушки по имени Марша Трей, погибшей два года назад, – тогда же, когда и Гарес.

Полагаю, что сведения журналистам передал сам Скиннер. Думаю, пресс-секретари шефа составили текст как надо. Как всегда – все по делу, ни слова о крови, ни слова о жестокости. Убийство описано так, словно его совершил не психопат, а патологоанатом морга.

Дикие убийства ставили в тупик. Такая жестокость присуща только презирающим себе подобных и саму смерть, что часто встречается среди маргиналов, сливающихся в банды.

Написав сценарий в программе голографа и задав нужные параметры, я загрузила туда гифки наших жертв. Девайс выдал, что мне нужно ждать около тридцати секунд. Через заданное время на моем полу развернулась сцены убийства обезглавленных. Судя по тому, что я увидела, жертвы были убиты разными людьми, поскольку на второй сценарий с девушкой голограф выдал ошибку и информацию о том, что не хватает данных.

Плохо. Это значит, что девушку – кстати, и в самом деле попаданку, – убил кто-то другой, хотя преступления похожи. Наверное, поэтому, как только я увидела информацию об обезглавленным, то вспомнила именно тот случай.

Закончив подробный отчет для шефа, я решила снова поискать подозреваемого по делу Марши Трей. Пока ждала результатов, решила освежить в памяти все сведения о попаданцах и классифицировать их, чтобы понять, за кем конкретно охотятся бандиты и почему. Зацепка, связывающая оба убийства, только одна: обе жертвы – иммигранты из других миров.

Остается выяснить, кто откуда. Стоп! Ведь обезглавленный Доу до сих пор не опознан. Хорошо же мы работаем. Я снова активировала поисковики, расширила их до предела и загрузила туда гифки Доу и Марши. Глупо не воспользоваться подарками от киберфизиков, которым я помогла найти одного нудного хакера, мешавшего проводить опыты с политемпоральными полями.

Поисковик выдал, что Марша появилась из мира, параллельного нашему, а вот Джон Доу, кажется – Пэт Сапром и попал к нам из какого-то прошлого мира, где работал младшим научным сотрудником в одной лаборатории. Там его преследовали местные бандиты, а к нам он попал, как и многие, случайно. Марша же ничем в своем мире не отличилась и нигде не напортачила, а просто оказалась не в то время не в том месте. Всегда думала, что такие переносы происходят именно из-за того, что кто-то экспериментирует с политемпоральными полями, но киберфизики когда-то уверили меня, что только киберхакеры могут этому поспособствовать. И если того хакера обезвредили, то это значит, что объявился новый, неуловимый.

Дописав отчет, я отправила его Скиннеру.

Глава 5. Тим Григ. Плохой признак

Неприятности, как известно, не ходят в одиночку. Вот и у меня дико разболелась голова. Вернее, не так. Я проснулся от мучительной головной боли. Плохой признак. Неужели из-за пива? Раньше такого никогда не бывало. Ну или быстро проходило. А сейчас голова продолжала раскалываться и кружиться. Стоило закрыть глаза, как возникало отвратительное ощущение падения в бездонную пропасть, причем чувствовалось, как немеет все тело. Ощущалось нечто вроде отупляющей дурноты. Делать нечего, пришлось прибегнуть к обезболивающей инъекции.

Надо к нашим медикам зайти. Пора, кстати. Они велели каждые шестьдесят дней обследование проходить, и все сроки давно прошли.

Когда я получал местное гражданство, мне вживили обязательный социальный чип, за который предстояло расплачиваться еще до конца года. Кроме того, как-то переделали весь организм. Медики обнаружили у меня подавленную и заблокированную склонность к экстремальным видам спорта, после чего сняли блок. Из прежнего хилого «ботаника» я превратился в этакого недоделанного физкультурника. Кроме того, мне поставили в руки кистевые импланты, позволявшие теперь гнуть железную арматуру, плющить водопроводные трубы и пальцами ломать кости. Теперь я стал кем-то средним между байкером, руфером и очумелым стритрейсером. Зато требовалось регулярно проходить обследование.

За прошедший год благодаря медицинской прокачке я научился гонять на байке, лазить по городским зданиям и в своей машине носиться через весь Город на приз каких-нибудь незаконных гонок. Дорожные полицейские вместе уличными роботами боролись с гонщиками как могли, причем штрафные наклейки – наименьшее, что нам грозило. Нас преследовали из-за возможных аварий и потенциальной опасности для остальных участников движения.

Впрочем, в аварии я не попадал, да и в переделках редко оказывался. Время от времени приходилось переть через перекрестки, разгоняться до предельной скорости, маневрировать между машинами и препятствиями на пути. Каждая гонка становилась испытанием судьбы – шансом доказать мастерство и взять верх над оппонентами. Это и были те самые возможности экстремала, которые у меня разблокировали. То, что должно было помочь в работе. Но, несмотря на азарт и адреналин, я помнил о потенциальных проблемах. Старался зря не рисковать и научился безопасному поведению. Говорят, большинство сложностей в жизни возникает по трем причинам: мы действуем не задумываясь, думаем не действуя или говорим не думая. Кажется, это что-то из Льюиса Кэрролла вспомнилось. Или нет? Вообще-то я человек ленивый, а ленивые мало говорят, все делают быстро и сразу хорошо, чтобы поскорее освободиться и не переделывать следом.

Тут прорезался Суин.

– Слушай, – раздался его голос. Голос мне не понравился. Какой-то придавленный и необычно тихий. – Ты там как? В порядке?

– В смысле? – решил уточнить я.

– У меня голова так болит, что пипец. Раскалывается просто.

– А, это хорошо.

– С чего бы? – возмутился мой друг.

– У меня тоже болит. Значит, от вчерашнего пива. Вот сейчас анальгетик впрыснул, стало отпускать.

– Вряд ли от одного пива. Перед пивом мы с тобой употребляли крепкие алкогольные коктейли. Ты еще говорил, что у них аромат диких ягод. Забыл, что ли? Кстати, о пиве. У того трупа, что висел на нашем здании, в желудке какое-то пиво обнаружили. Может, от пива он и окочурился?

– Дешевку какую-то у него нашли, – уточнил я. – Мы такие сорта не потребляем. Подобные подают в низкопробных заведениях. Но это ладно, дальше-то что помнишь?

– Помню, как присоединилась к нам девушка. Фигуристая такая, черненькая. Ты отправился к себе, а я с ней ушел.

Я смутно припоминал, что к нам действительно подсела темнокожая брюнетка восхитительных форм.

– Ну и как она в постели? – голову понемногу отпускало, и получалось говорить и думать в нормальном режиме.

– Нормально. Просто бомба. Проснулся уже один.

– Это замечательно. Нет ничего тягостнее подобных утренних пробуждений.

– Много ты понимаешь. Эта дура меня обворовала.

– Вот так просто? И что же она украла? Твои вчерашние носки?

Я отлично знал, что у Суина была специальная холостяцкая берлога, куда он приводил случайных баб. Воровать там было в принципе нечего.

– Зря смеешься. Она мой браслет унесла.

У Суина был иридиевый браслет с какими-то вставками. Зачем он его носил, я никогда не понимал. Сам же Суин отделывался шуточками и ничего толком не объяснял.

– Когда мы с ней это самое, – продолжал Суин, – она пожаловалась, что браслет царапается. Попросила снять. Я снял. Больше его не видел.

– А записи? У тебя же там встроенные камеры везде понатыканы.

– Я не у себя, – смущенно признался Суин. – Я вообще непонятно где.

– Доедешь? Или помощь к тебе высылать?

– Не шути так, – проворчал Суин и отключился.

Я позавтракал, принял душ, распечатал новый комплект одежды и отправился в офис.

Поскольку ничего экстренного кроме безголового тела не планировалось, я отправился в нашу клинику. Недавно ее подвергли реорганизации и все там переделали. Теперь она занимала два этажа в небоскребе. Помимо амбулатории, там имелся небольшой стационар на пару десятков коек и неплохой физиотерапевтический зал для выздоравливающих пациентов.

Меня встретила Мэй Чанг – маленькая улыбчивая брюнетка. Наш парамедик. Она заканчивала обучение и скоро должна была получить диплом врача.

– О, Тим. Доброго утра. Я уже собиралась напоминание вам посылать. Вы пропустили плановое посещение. Доктор Золгрек ругаться будет.

– Здравствуйте, мисс Чанг. Виноват, каюсь. Но ведь сегодня я пришел?

– А вы уверены, что сегодня у нас будет время вас принять?

– Надеюсь на ваше милосердие. Мне очень плохо, Мэй.

– Да, так себе выглядите. Тогда – быстро в третью процедурную. Проведем как экстренный прием.

Я не врал. Хотя головная боль действительно отступила, но тошнотное состояние сохранилось и, кажется, усилилось.

Дело в том, что сотрудники Отдела безопасности Администрации часто попадали сюда в разном состоянии. Бывало, что дроны их приносили без сознания и с разорванным брюхом. Поэтому имелась возможность экстренного приема.

Когда медики получили первые результаты анализов, физиономии у них вытянулись. К этому моменту около меня возилось уже двое: Мэй и сама доктор Золгрек – руководитель нашей клиники, красивая темнокожая женщина лет тридцати на вид.

– У вас отравление фениламином, – с беспокойством заключила доктор. – Вы что-нибудь ели такое, что имело сильный запах?

– Да, какой-то сложный салат. Очень пахучим оказался. Запивал коктейлем «Синяя ночь».

– Вот. Если бы не коктейль, которым вы вчера налились до самых бровей, сейчас мы бы уже не разговаривали. В этом коктейле содержится метиленовая синь, которая сработала как противоядие.

– Тогда и Суин Кибат отравился. Мы ели и пили одно и то же. Но он все больше на пиво напирал. Звонил мне утром. Тоже скверно себя чувствует.

– Где он сейчас? – заволновалась доктор Золгрек. – Дома?

– Не знаю, но точно не дома. По чипу надо искать.

Дело в том, что чип социального импланта работал как маячок, что очень удобно при поисках людей.

Моего приятеля доставили через час и сразу поместили в бокс интенсивной терапии. Я же отделался датчиками по всему телу и трубочкой в вену, через которую вводили какой-то желтоватый раствор.

Мне сказали, что у него тяжелое отравление, но он жив, и это главное. Сам я чувствовал себя уже неплохо, если не считать легкого головокружения и остаточной дурноты. Медики заверили, что это последствия отравления и все скоро пройдет.

Потянулись долгие часы ожидания. Время от времени ко мне заглядывала Мэй, проверяла мой внешний вид, интересовались самочувствием. В принципе, все это делалось удаленно, но Мэй предпочитала живое общение. По ее рассказам, моему другу пришлось сильно хуже. С ним что-то делали и переговаривались тихими голосами. Приехал какой-то незнакомый врач и что-то порекомендовал. Причем ей, парамедику, ничего толком не объяснили, только назначения продиктовали. Девушка явно обиделась.

Очень хотелось спать, но я боялся закрывать глаза. Казалось, стоит мне задремать, как все начнется сначала. Я снова буду падать в бездонную пропасть, чувствуя, как немеет тело, как боль заполняет каждую клеточку, как холодеют пальцы… В результате все-таки уснул.

Часто просыпался, и всю ночь грезилась какая-то ерунда. Перед самым утром приснилось странное. Будто я снова в том мире, где провел начало жизни. Все было точно так же, как тогда, только ехал я за рулем, чего никогда там не делал. Впереди скользкая дорога, темнота, огни встречных машин. Ехал очень осторожно, стараясь не превышать скорость. Но вдруг впереди появилась темная человеческая фигура. Кто-то стоял прямо посреди дороги и махал руками, словно пытаясь привлечь внимание. У этого встречного не было головы. Я нажал на тормоз, но машина продолжала катиться вперед. Я попытался свернуть, но автомобиль не слушался руля. В последний момент удалось заметить, как человек бросился прямо мне на капот. Раздался глухой удар, и я проснулся.