скачать книгу бесплатно
Такси отъехало от здания аэропорта, вливаясь в общий поток автомобилей, которые словно тысячи речушек пересекали город, образуя слаженную сеть. После долгого отсутствия я с интересом рассматривала улицы, по которым мы проезжали, пока не достигли автобана.
Многое в Юджине изменилось, но одно так и осталось неизменно – воздух, который был гораздо чище, чем в Нью-Йорке. Именно это подействовало на меня мгновенно, вызывая эйфорию от избытка кислорода. Голова зашумела, и я сжала виски пальцами, очень рассчитывая, что боль отступит.
– Давно не были в наших краях? – вдруг раздался низкий мужской голос.
В зеркало заднего вида я увидела слегка прищуренные от улыбки глаза водителя. Морщинки тонкими лучиками расчертили его лицо, что говорило о преклонном возрасте моего неожиданного собеседника. Выглядевший, как и любой другой таксист, этот мужчина привлек мое внимание теплотой, которой светились его серые глаза. Стало понятно, что ему, действительно, интересен ответ на вопрос.
– Очень, – ответила я. – Кажется, целую вечность. Но это, разумеется, образно.
Я прикусила нижнюю губу, чтобы не сорваться и не пуститься в объяснения моего видения вечности. Сказывалось долгое преподавание в Гарвардском университете с бесчисленным количеством лекций на тему «Духовная жизнь современности: оккультные и эзотерические системы».
– Что ж, вам должно у нас понравиться. У вас родственники на Лонгвью Драйв? – одобрительно кивнул головой мужчина.
– Сестра.
Тон, с каким я это сказала, должно быть, дал понять водителю, что я не хочу больше говорить об этом. Он бросил короткий изучающий взгляд в зеркало заднего вида, и вновь кивнул, словно говоря этим, что все понял. Дальше он непринужденно, словно старой знакомой, рассказывал мне о местах, в которых я непременно должна побывать.
– … Если захотите вкусно пообедать, приезжайте в «Марке». Там работает моя кузина, и я знаю, что говорю, – советовал мне разговорчивый водитель именно в тот момент, когда автомобиль остановился у тротуара напротив дома бабушки.
На подъездной дорожке стоял старый голубой пикап, принадлежавший, как выяснилось позже, Эстер.
– Желаю удачи, – ободряюще улыбнулся мне таксист.
Он помог мне достать чемодан из багажника, и поставил его на землю. Вернувшись в автомобиль, мужчина отъехал, и вскоре скрылся за поворотом. Я проводила его взглядом и обернулась в сторону небольшого двухэтажного дома, в котором когда-то давно жила.
Все та же светло-зеленая краска покрывала деревянные панели фасада, но с момента моего отъезда она была не раз положена заново. Судя по внешнему виду, последний раз ее обновляли несколько лет назад. Об этом говорили видневшиеся местами сколы, в которых проступало дерево.
Столбики небольшой террасы, выкрашенные в белый цвет, очень гармонировали с зеленым вьющимся растением, которое обвивало их, начиная тянуться от земли к самой крыше. На одном из окон колыхнулась кружевная занавеска – Эстер уже узнала о моем приезде.
Долго ждать появления сестры не пришлось. Спустя несколько минут, пока я нерешительно переминалась с ноги на ногу и проклинала дорогие туфли на высоком каблуке от Кристиана Лабутена, Эстер распахнула входную дверь. Она прислонилась плечом к дверному проему, и скрестила руки на груди, словно собралась долго наблюдать интересное зрелище. Взгляд сестры был холоден. Эта прохлада ее встречи замораживала сердце.
«Все, как всегда», – невесело сделала заключение я.
Но мне было больше не четырнадцать лет, и я вовсе не ждала от родного человека каких-либо теплых чувств. Оттого я и встретила этот холод, демонстрируя ей свое спокойствие.
Спустя несколько долгих мгновений, которые мне показались медленно текущими часами, наш взаимный осмотр друг другом был завершен. За это время я отметила про себя изможденность сестры и следы злоупотребления спиртным на когда-то красивом лице. О том свидетельствовали темные круги под глазами, серый цвет кожи и пустой взгляд, который бывает у тех, кто утратил жизненные ориентиры, и плывет по течению, надеясь на милость Судьбы.
– Чего стоишь? Проходи, – первой нарушила неловкую тишину она.
В ее голосе не было неприязни. Скорее, он был отрешенно-равнодушный, как если бы она разговаривала с курьером или разносчиком пиццы. Лишь едва уловимые нотки раздражения улавливались в скупых по своему содержанию, словах.
Больше выжидать было просто нельзя. Чемодан покатился за мной, а я, не торопясь приближалась к двери и Эстер. Сестра все время, пока я шла, следила за мной напряженным взглядом. Уже у входа в дом она отошла в сторону, пропуская меня внутрь. На мое привет Эстер ответила неопределенным пожатием плеч.
Гостиная, находящаяся справа от меня, ничуть не изменилась со времени моего отъезда. Пройдя по узкому холлу, я вошла в помещение, осматриваясь и подмечая детали. Из новой мебели здесь был только телевизор и небольшой кофейный столик в центре комнаты. Все тот же мягкий угол с уже изрядно протертой и выцветшей обивкой, придавал всему помещению невзрачный вид. Никто долгое время не заботился о дизайне этой комнаты, предпочитая не ухоженность изысканности.
Задерживаться здесь не хотелось, поэтому я вышла из гостиной и направилась к лестнице, которая шла вдоль правой стены и резко уходила влево, выводя на второй этаж. Покрытие дерева, из которого были сделаны ступени и перила, когда-то было темно-бордовым. Однако, в момент моего визита темный лак, покрывавший их, потрескался, превращаясь в отвратительную паутину тонких расщелин. Единственным украшением, немного сглаживающим неприятное впечатление, была красная ковровая дорожка.
Я не могла поверить, что Эстер и Рут жили в таких условиях, ведь я регулярно отсылала им деньги. Рут получала вполне приличные суммы от меня. Обстановка дома никак не могла согласоваться с денежными переводами.
С мрачного интерьера я перевела взгляд на Эстер. Она продолжала хранить молчание, как-то пристыжено пряча взгляд. Очевидно, она догадывалась об эмоциях, охвативших меня. Один короткий взгляд в мои полные удивления и негодования глаза, и пугающие огоньки возрастающей злобы заплясали в ее зрачках.
– Что смотришь на меня так? – резко бросила она мне. – Не нравится вид? Так я не нанималась удовлетворять твои эстетические прихоти – уж как есть. Ты у себя в Нью-Йорке можешь таращиться на свои хоромы и критиковать безруких дизайнеров. Я, в отличие от тебя, деньгами не сорю, и живу по средствам.
Это все было сказано злобно, словно Эстер выплевывала каждое слово. Чувство того, что я окунулась во что-то зловонное, усилилось востократ, когда сестра продолжила свою тираду.
– Это все старая карга – в ней гордость заговорила. Ни копейки не дала мне на обустройство дома. Все на пособие жила, скряга.
Глаза Эстер загорелись огнем ярости. Пора было остановить ее.
– Хватит, – резко прервала я ее речь. – Не хочу это слушать. Найди другие уши, Эстер, в которые ты можешь кричать свои ругательства. Ничего другого я и не ожидала от тебя.
Кажется, сестра растерялась. Она открывала и закрывала рот, словно ей не хватало воздуха. Но это длилось лишь короткое мгновение. В следующую минуту она справилась со своими эмоциями.
– И зачем ты только приехала?
Прищур ее глаз выдал обуревавшее Эстер чувство злобы. Я с холодом встретила эту реплику, послав ей подобие ухмылки.
– Ты мне позвонила, если забыла, – напомнила я. – К тому же, Рут была мне родным человеком.
Не дав сестре больше ничего сказать мне в ответ, я направилась по лестнице на второй этаж. Продолжая подъем, у меня все же сорвалось с губ то, что я думала в ту минуту.
– На те деньги, что я высылала вам, можно было сделать ремонт всего дома, и не раз.
– Как же, – прозвучало мне вдогонку. – Да подавись ты ими.
Комментариев не последовало, и я проследовала дальше, криво улыбаясь своим мыслям и словам сестры. Ничего не изменилось даже по прошествии столько времени.
На втором этаже я остановилась напротив комнаты, которая когда-то принадлежала мне. Толкнув дверь и перешагнув порог спальни, я едва не задохнулась от затхлости воздуха, ударившего мне в нос. Здесь давно не делали влажную уборку, да и не проветривали тоже. Помимо моих старых вещей, оставленных здесь когда-то, повсюду стояли коробки с чужими вещами, сложенными сюда, как в кладовку. Это в очередной раз подтверждало то, что Эстер пыталась всеми силами вытравить даже воспоминание обо мне из этого дома.
– Располагайся, Принцесса, – послышался голос сестры за моей спиной.
Я уловила явную издевку в ее словах. Пришло запоздалое понимание своей ошибки – я зря не выбрала гостиничный номер такому «теплому» приему.
– Другой комнаты нет? – Лелея призрачную надежду, поинтересовалась я, даже не оборачиваясь в сторону сестры.
Мой взгляд перебегал с одного предмета в этой комнате, к другому. Книжная полка со старыми пособиями, письменный стол с зеленой настольной лампой на его поверхности, узкая кровать, рассчитанная на одного человека и укрытая поблекшим от времени темно-синим покрывалом. Не верилось, что все осталось практически в неизменном состоянии.
– Нет, дорогуша. Я выдам тебе комплект белья, а ты тут уж сама располагайся. Надеюсь, дольше положенного ты здесь не задержишься.
С таким напутствием Эстер собралась было покинуть комнату, но вдруг остановилась. Обернувшись в мою сторону, она соизволила поставить меня в известность:
– Завтра в десять в конторе мистера Скарти состоится оглашение завещания. Окажи услугу – на этот раз явись вовремя.
Мне ничего не оставалось, как кивнуть головой в знак согласия.
– Вот и отлично.
С этими словами она захлопнула за собой дверь с обратной стороны. Я, наконец, осталась одна.
Еще раз, оглядевшись вокруг, я устало присела на край кровати. Матрац подо мной со скрипом прогнулся, и я невольно поморщилась. Вновь пришла мысль, что было ошибкой прилетать в Юджин. Захотелось обратно в Нью-Йорк, где у меня осталась моя полностью состоявшаяся жизнь с уютной квартирой, двуспальной кроватью, искусственным камином и мягким ковром перед ним. Но обстоятельства были таковы, что мне приходилось довольствоваться этой комнатушкой в конце коридора, лишенной отдельного душа и удобной постели.
Размышления привели меня к идее все же поселиться в гостинице. Все еще можно было повернуть назад, попрощаться до следующего утра с Эстер, забрать чемодан и найти ночлег неподалеку. Но вместо этого я нервно дернула плечами, отгоняя мрачные мысли.
«Уж если мне и довелось вновь попасть в Юджин, я буду жить в этом доме, в доме Рут».
Оставив в комнате все так, как было, я прихватила туалетные принадлежности и отправилась в душ. Влажные от пота завитки волос прилипли к шее, и я с удовольствием ступила босыми ступнями на дно ванны. В виду отсутствия душевой кабинки, пришлось довольствоваться малым.
Пот, усталость и неприятные предчувствия утекали в сток вместе с водой. Наслаждаясь хлесткими ударами струй о свою кожу, я размышляла над тем, что в некоторых культурах омовение приравнивается к очищению. Разумеется, это носит символический характер, подразумевая под очищением тела очищение души, своего внутреннего мира.
Это наблюдение имело под собой основу, так как я, действительно, почувствовала себя после душа взбодрившейся и наполненной энергией.
Высушивая волосы полотенцем, я уловила в зеркале свое отражение. Глаза, карие у зрачка и зеленые ближе к краю радужной оболочки, смотрели из-под дуг бровей озабоченно, словно мучаясь неразрешимой задачей. Влажные и оттого более темные, чем на самом деле, волосы в беспорядке падали на плечи, спускаясь ниже и заканчиваясь у края лопаток. Я знала, что их шоколадный оттенок вернется вместе с удивительной способностью виться, едва они подсохнут. Еще с детства я терпеть не могла свои кудряшки, поэтому всячески старалась выпрямить волосы.
В общем, мое отражение не очень меня впечатлило, и я вернулась в спальню, где выбрала костюм. Он состоял из юбки оливкового цвета с завышенной талией и белой шелковой блузки, под которой спряталась моя небольшая грудь. Этот наряд не позволял телу перегреваться в удушливой жаре Юджина. К тому же, как я рассудила, он вполне уместен на кладбище, куда я намеревалась отправиться.
Урок с обувью был мною успешно извлечен, и туфлям с высоким каблуком я предпочла туфли-лодочки, в которых было куда удобнее, чем в дорогой дизайнерской обуви. Несколько заключительных штрихов с помощью косметических средств, и я выглядела вполне сносно.
Удовлетворенная на этот раз своим отражением в зеркале, я подхватила сумочку и спустилась на первый этаж.
Эстер нигде не было видно, и я уже было обрадовалась своей внезапной удаче, как вдруг ее голос раздался прямо за моей спиной. Сестра вовремя выглянула из кухни, нарушая мой практически идеальный план незаметного исчезновения в тот самый момент, когда я бралась за ручку двери.
– Позволь узнать, куда ты собралась, – холодно звучал ее вопрос.
Проглотив дерзкие слова, готовые было сорваться с моих губ, я обернулась в ее сторону и послала сестре вежливую улыбку.
– Дорогая сестра, если бы я решила, что это достойно твоего внимания, я непременно бы разыскала тебя и сообщила все.
Брови сестры удивленно поползли вверх. Она явно не рассчитывала, что я стану дерзить ей. Однако я старалась вести себя с ней по возможности вежливо, хотя очень хотелось просто молча выйти из этого дома, и уехать хоть на время куда-нибудь подальше.
– А наша Чудачка Кейт нисколько не изменилась. Только стала изредка выпускать когти, – задумчиво резюмировала она. – Вот только не думай, дорогуша, что весь мир вращается вокруг тебя. Кто высоко летает, тот больно падает. Смотри как бы твой успех и везение не закончились, и ты не приползла обратно в Юджин, поджав хвост.
Даже не дав мне возможность что-либо ответить, Эстер удалилась на кухню, а я осталась в холле смотреть на дверной проем, в котором она скрылась. Ее слова больно задели меня, но я справилась со жгучим чувством досады.
Мне ничего не оставалось, как только выйти из дома, захлопнув за собой дверь. Вызванное заранее такси уже поджидало меня, и я не секунды немедля направилась к автомобилю. В конце концов, у меня были дела поважнее выяснения отношений с сестрой.
«Чем скорее я осуществлю намеченное, тем скорее покину этот город», – думала я, пока такси направлялось в сторону кладбища.
Глава 2
Пайонир Мемориал занимал и продолжает занимать огромную территорию. Это кладбище ближе всех находилось к дому Рут, и поэтому Эстер решила похоронить бабушку именно там. Мне же пришлось смириться с этим, и поэтому я покорно шла за смотрителем, который вел меня в необходимый сектор. Самостоятельно найти могилу в этом месте было просто невозможно – ровные площадки земли испещрены практически идентичными могильными плитами, расположенными аккуратно в ряд.
За время всего пути в мою голову приходили грустные мысли. Я размышляла над тем, как обезличена смерть на этом кладбище. Совершенно разные люди, каждый со своими предпочтениями и своей Судьбой, находят последнее пристанище в таком месте под одинаковыми плитами. И все… Теперь это только могила – ком земли, под которым находится прах умершего. И проходящий мимо не видит особых черт хозяина этого участка, не может составить свое впечатление о нем, ведь он видит только надпись на сером камне. Только близкие люди помнят, каким на самом деле был этот человек, что любил, как выглядел. И короткие встречи во время нечастых посещений – это все, что им останется.
Но что несут с собой эти встречи? Почему люди приходят на могилы близких людей, и разговаривают с ними, словно умерший может их услышать?
В разных религиях и культурах смерть рассматривается с различных точек зрения, но почти все они, включая даже первобытные культы, которые мне доводилось изучать, сходятся в одном, что смерть не исчерпывается чисто физическим смыслом – возвращением в прах. И это самое удивительное, с чем я столкнулась в своей жизни – вера людей в нечто божественное, в перевоплощение духа и реинкарнацию. Какую бы культуру я не рассматривала, во всех присутствует идея бессмертия души. Объяснение этому я нашла только одно – все хотят верить, что после смерти их ждет другая жизнь. Но что именно находится по ту сторону? Куда направилась душа Рут, и застану ли я ее у надгробия?
Как ни странно, но многие религии обладают собственным мнением на этот счет. С точки зрения буддизма, после смерти человека могут ожидать три варианта судьбы: мгновенное перерождение или переселение душ – сансара, попадание в ад до вселения в новое тело, уход в нирвану.
Учение о переселении душ, еще до Будды существовавшее в брахманизме, говорит о том, что душа человека, согласно закону кармы, проходит бесконечный ряд переселений, причем воплощается не только в людях, но и в растениях, животных. Умирая, душа распадается на сканды или составные элементы, но при следующем воплощении сканды вновь собираются определенным образом, сохраняя единство души.
С точки зрения христианства, люди утратили бессмертие после грехопадения Адама и Евы. Бог проклял их, и бросил гневное «в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься». Однако этим все не заканчивается. Душа может умереть, но не так, как умирает тело. Тело, когда умирает, теряет душу и разрушается; а душа, когда умирает грехом, лишается духовного света, радости и блаженства, но не разрушается, не уничтожатся, а остается в состоянии мрака, скорби и страдания.
И даже в исламе всем этим теориям находится свое подтверждение. После появления Корана в этой религии сложилось представление, что между смертью и Судным днем, когда Аллах будет окончательно решать судьбы всех людей, существует промежуточное состояние «барзах». В этом промежутке тела умерших все еще обладают способностью чувствовать, хотя и находятся в могилах. Души мусульман попадают на небеса, а души неверных – в колодец Барахут в Хадрамауте. Когда Аллах решит, что наступило время для последнего Суда, все мертвые будут воскрешены и предстанут перед Богом. Праведники после Суда обретут вечное блаженство в раю – ал-Джанне.
Почему же все эти знания, полученные мною, нисколько не помогали мне смириться с тем, что Рут больше нет? Сама возможность того, что я подойду к ее могиле и начну говорить с ее духом, не укладывалась у меня в голове. Только в тот момент я поняла, что осознавать возможность смерти и сталкиваться с нею непосредственно – это не одно и то же.
Мне было больно. И эта боль зарождалась где-то глубоко внутри моего тела, а чересчур щепетильные люди сказали бы, что в самом сердце. Но я никогда не испытывала подобных чувств, полагая, что смерть – это неизбежное. Со всем можно смириться, особенно обладая моими знаниями. От определения зарождения жизни и до понимания смерти в ее религиозном аспекте, я могла объяснить любое явление. Но личная боль обезоруживает. И с этим я столкнулась по пути к могиле, принадлежавшей моей бабушке.
Наконец, долгий путь был преодолен, и я остановилась у серого камня, на котором были выбиты дата рождения и дата смерти Рут Мэтьюс. Смотритель бросил на меня сочувствующий взгляд, и без слов удалился. Я осталась наедине со своей потерей.
Смотреть на кусок скалистой породы и представлять, что в нескольких футах подо мной покоится тело родного мне человека, было невыносимо больно. Я внутренне содрогнулась, понимая, что через несколько лет содержимое гроба будет мало напоминать мою любимую Ба. И все же, я нашла в себе силы обратиться к надгробию, надеясь, что бессмертная душа Рут меня слышит.
– Ба, – не узнала я свой голос, который звучал глухо и надломлено. – Здравствуй. Не знаю, слышишь ли ты меня, но я пришла, как и обещала.
Неожиданный ком, возникший в горле, не позволил мне продолжить. Лишь сглотнув его, и набрав в легкие побольше воздуха, я вновь негромко заговорила.
– Прости меня, что не приезжала раньше. Ты, я знаю, понимаешь меня. Теперь мне очевидно, что я была не права, и поступала не правильно.
Мои слова были искренними. Не имело смысла лукавить перед могилой и перед душой, которая неизвестно еще слышит ли меня. Увидев, в каком состоянии находился дом Рут, мне, действительно, стало не по себе. Я жила в Нью-Йорке, тщательно ограждая себя от всего, что связано с Юджином, и утешала себя только тем, что Ба ни в чем не нуждается, благодаря высылаемым мною деньгам. Отчего-то до этого момента мне не приходила в голову мысль, что для бабушки было куда важнее примирить меня с городом, а деньгами она и вовсе не воспользуется.
– Ба, почему ты мне ничего не сказала?
Вопрос был задан, но я понимала, что сама знаю на него ответ. И мне стало стыдно за свое малодушие. Все чего я боялась и избегала, случилось против моей воли, но это оказалось не так страшно, как я ожидала. Я вновь оказалась в Юджине, но смогла справиться со своими эмоциями. Сколько же времени было потрачено впустую, вместо того, чтобы провести его с близким мне человеком.
– Прости, – вновь повторила я. – Мне нужно было вернуться раньше.
Но ничего уже нельзя было вернуть, и горький вздох разочарования вырвался из моей груди.
Все, что я хотела сказать Рут, я сказала. Мне больше нечего было делать на этом кладбище. Но именно в тот момент, когда я приняла решение уйти, меня вдруг что-то словно кольнуло в груди. Я ощутила странное чувство, будто тысячи иголок вонзились в затылок. Никогда раньше мне не доводилось испытывать на себе нечто подобное, словно кто-то вторгается в мой внутренний мир и старательно копошится в нем.
Я медленно обернулась в ту сторону, откуда, как мне показалось, я почувствовала неприятное воздействие. В первую секунду я ничего не смогла рассмотреть за одинаковыми могильными плитами и редкими деревьями, растущими на территории кладбища, но уже в следующий миг в глаза бросилась мужская фигура в странном костюме, не соответствующем сезону – незнакомец был весь облачен в черную материю, которая окутывала его подобно грозовому облаку. Ни единого участка кожи не проглядывало из-под этой черноты.
Между нами было около трехсот футов, и мне не удалось рассмотреть лица, но я была уверенна, что неприятные ощущения, которые я испытала, были вызваны пристальным взглядом незнакомца. В тот момент я бы не смогла сказать, почему сделала именно такое заключение, но сомнений не было – я стала объектом пристального внимания.
Неподконтрольный воле страх охватил меня, и я посмотрела по сторонам, выискивая источник помощи, в случае возникновения неприятностей. В поле зрения на кладбище никого не было. Даже если бы со мной что-то случилось, неизвестно смог бы мне кто-нибудь помочь или нет.
Я вновь посмотрела в сторону странной и пугающей фигуры, но на том месте никого не оказалось. Закрыв глаза, досчитала до трех, и снова их открыла. Все было по-прежнему – незнакомец словно испарился.
«Что за шутки моего воображения?»
Чувство страха прошло вместе с исчезновением незнакомой фигуры. Я собралась с силами, и бросила последний взгляд на надгробие Рут. Беспокойство из-за странного видения подгоняло, и я мысленно попрощалась с бабушкой. Мне было неизвестно, приду ли я еще раз на это место, поэтому я приложила все силы, чтобы запомнить все так, как было.
«Прощай, Ба».
Развернувшись в сторону дорожки, ведущей с кладбища, я быстро направилась к выходу. Ни разу не обернувшись, я продолжала чувствовать на себе чей-то взгляд. Сердце отреагировало на возрастающее беспокойство учащенным биением, но я благополучно достигла центральных ворот. Такси терпеливо дожидалось меня, и я без препятствий устроилась в салоне автомобиля, дарившем мне хоть видимость безопасности.
– Обратно на Лонгвью Драйв, – негромко произнесла я водителю, и тот, молча, завел двигатель.
