скачать книгу бесплатно
Когда Юлю уговорили остаться, Суматохин в общей суматохе договорился с ней, что расплатится с ней позже, а теперь он понимал, что сделать это, скорее всего, невозможно. Поэтому ему было стыдно и неловко перед этой девушкой.
– Ты знаешь, я очень удивлён твоим поступком, – сказал Суматохин.
– О чём вы? – не поняла Юля.
– Как ты согласилась остаться провести с нами вечер? Надеюсь, тебе из-за этого не попадет от твоего начальства.
– Нет. Я позвонила и предупредила.
Суматохин хотел было спросить её о том, не боится ли она поздно возвращаться домой, но во время остановился, так как понял, что тогда ему придётся решать проблему с расплатой. «Главное, чтобы она оставалась у нас как можно дольше, а там все может быть как-нибудь решится само собой», – мысленно решил он.
– Ты знаешь, а у тебя красивые глаза, – отважился на комплимент Суматохин.
– Мужчины, наверное, всегда так говорят, когда хотят сделать комплимент некрасивой женщине, – парировала Юля.
«А она оказывается умна», – сделал вывод Суматохин.
– Может быть, но к тебе это не относится, – нашёлся наконец он, как продолжить беседу.
– Вы так говорите только ради приличия.
– Совсем нет.
Они протанцевали вместе ещё пару песен, после чего Юля предложила Суматохину пойти покурить в подъезд и поговорить…
Суматохин помог Юле сесть на подоконник и прикурил ей сигарету. В подъезде было тепло, и они даже не накинули на себя теплой одежды.
Юля начала рассказывать о своей жизни. Рассказала, что она учится в институте, денег не хватает катастрофически, родители присылают мало, поэтому приходится в свободное время развозить еду.
Суматохин подумал, что девушка просто хочет выговориться.
– Олег, а ты смог бы полюбить меня? – неожиданно спросила Юля.
Суматохин не знал, что ответить. Он посмотрел на неё. Она была не худа, не толста, золотая середина. У нее была кругленькая головка, обыкновенный носик с несколько широкими крыльями, длинные светлые волосы. Суматохину больше всего нравились в ней необыкновенные выразительные глаза. Суматохин не ответил, поэтому Юля решила, перевести разговор в другое русло и сказала о том, что заметила, что у него какие-то неприятности.
– Неприятностей у меня хватает, – подтвердил Суматохин.
– Что, совсем тяжело? – спросила Юля.
Суматохин не хотел ее отягощать своими проблемами, поэтому решил рассказать о себе.
Он рассказал, что после армии приехал в Москву учиться, поступил в институт, в учебе больших успехов не достиг, полностью удалось закончить лишь первый курс. В Москве удалось обрасти кое-какими знакомыми, благодаря чему удалось задержаться в столице, проживая на съемных квартирах. Так было, пока он не женился на Элеоноре. Он рассказал о том, что сменил много видов заработка. В начале девяностых все кинулись в торговлю, он также начал торговать по мелочи, попробовал себя в роли челнока. Не так давно все оставшиеся деньги вложил в агентство, судьба которого теперь висит на волоске.
– И ты знаешь, меня однажды как-то просто взяло такое зло, – продолжал он свой рассказ. – Это трудно понять, наверное. Я все колупаюсь со своим бизнесом, а кругом люди деньги поднимают без особых усилий, легко и красиво. Конечно, и я не был безгрешным, иногда тоже химичил по ерунде. Но всё равно настал такой момент, когда мне надоело наблюдать, как другие процветают, а я прозябаю. А что нужно для того, чтобы процветать? Найти какого-нибудь лоха или лохов и поиметь с них. Во всяком случае, так я тогда рассуждал. И как нарочно подвернулся-таки удобный случай. Встретил я одного важного дядю, который очень музыку любил. Ну, я и стал ему подыгрывать, завязал с ним знакомство, почитал книги по классической музыке, после чего мог с ним спокойно рассуждать о высоком искусстве, ходить вместе с ним по консерваториям. Не хватало ему родственной души, и я оказался очень кстати. Я знал, что он богат. Потом, не сразу конечно, потерпев до поры до времени, я попросил его помочь мне деньгами. Мне было очень страшно, но азарт был гораздо сильнее. Чтобы держать себя спокойно, я внушал себе, что это всего лишь игра. Сначала я даже не думал, что обязательно буду кидать этого человека. Я даже придумал план, как прокрутить эти деньги с максимальной выгодой и потом постепенно вернуть долг. Я даже отдал первый взнос, как и обещал, но потом деньги так быстро и незаметно рассосались на долги, на дело, так что я понял: вернуть их в ближайшее время никак не получится. На что я надеялся, сам не могу понять. Надеялся, что не сильно обедневший от моей дружбы дядя, со временем просто прекратит поиски? Возможно. Человек всегда надеется на лучший исход, даже когда ощущение надвигающейся гибели очень велико. Так и я неверное надеялся. Так что, Юля, делай выводы. Теперь ты узнала, что я за человек. Видимо, не суждено мне стать человеком с большой буквы. Так что не обижайся, что не ответил на твой вопрос. Ведь если всё делать правильно, то это я, а не ты, должна ставить так вопрос: смогла бы ты полюбить такого, как я?
Суматохин испытал сильное облегчение после того, как рассказал историю своей жизни, при этом ни разу не соврав. Он даже не боялся, что Юля потребует с него деньги. Он был уверен, что она этого не сделает.
– А разве это так важно, быть человеком с большой буквы? – спросила Юля.
– Для меня – нет. Хотя, если заглянуть в прошлое, то тогда для меня это, скорее всего, имело значение, – признался Суматохин. – Но время меняет нас, меняет наши мысли, наши желания.
– А каким ты представляешь свое завтра? – спросила Юля.
– Завтра? Я думаю, что его у меня просто нет.
– Почему?
– Видно судьба у меня такая.
– Но почему так получилось?
– Потому что не те я ставил перед собой цели, ни к тому стремился. Много смотрел на других, хотел жить как все, те, которые в чём-то преуспели и мало заглядывал в себя, мало обдумывал свои поступки.
– Странно. Ведь ты же умный и понимаешь все причины своих ошибок, как ты умудрился дойти до такой жизни?
– Хорошая мысль приходит поздно.
Юля неожиданно положила руки Суматохину на плечи. Он все понял и, крепко обняв ее, притянул к себе и нежно припал своими губами к ее губам. Этот глоток невинной любви для него был равносилен глотку воздуха. Ведь это было так необычно и потому так заманчиво: впасть в любовные чувства, когда где-то рядом ходит твой палач, готовый в любой момент изломать всю твою жизнь. «Может быть, я и не с большой буквы человек, но видимо всё-таки чего-то стою, если такая девушка влюблена в меня, несмотря на все мои недостатки», – подумал Суматохин. Ему в этот момент казалось, что это совсем не флирт, а нечто большее. И у него возникло острое желание отдаться полностью, без остатка этому необъяснимому прекрасному чувству. Но разум невольно вернул его в чувство реальности, когда они поставили точку в этом их первом поцелуе, связавшим невидимой нитью их сердца. Он сразу вспомнил обо всех, навалившихся на него разом проблемах и ему уже стало не до чувств.
Они заговорщицки хитро смотрели друг другу в глаза и улыбались. Суматохин думал о том, как ему помягче намекнуть Юле, что они выбрали не самое удачное время и место для выражения чувств друг к другу. В то же время ему было мучительно сложно всё объяснить Юле, потому что он понимал, что как только он это сделает, то это необъяснимое состояние лёгкости и окрылённости, в котором он находился теперь, может покинуть его и потом неизвестно, как она отреагирует на его объяснения. В общем, душу Суматохина переполняли чувства, в то время как в его голове царил полный хаос, из-за чего он не мог правильно решить, как ему поступать дальше.
Юля крепко обвила руками его шею. Он также держал ее в своих объятиях. Он так и не решил, каким образом вести себя дальше и думал о времени: сколько его у него осталось? И когда он пришел к выводу, что в запасе у него имеется приблизительно три-четыре часа, Юля склонилась к его голове и стала шептать ему на ухо. После того как она окончила, Суматохин покраснел лицом и не знал, что ответить. Юля нашептала ему, что хочет нечто большего и призналась, что он будет у нее первым.
– Ты с ума сошла?! Ты же испортишь себе жизнь. Не забывай, что у меня пока ещё есть жена, – начал возмущаться Суматохин. – И я не могу тебе ничего обещать. Понимаешь ты это?
Но Юлю совсем не смутило поведение Суматохина, не разозлило то, что он неожиданно пошёл на попятную. Она спокойно объяснила ему, что на самом деле для многих девушек невинность вовсе не является достоинством, а скорее обузой, и им приходится из-за этого терпеть постоянные уколы от более востребованных подруг. Суматохин догадался, что Юля намекает на себя.
– Ну, хорошо, допустим я соглашусь. Но как ты себе это представляешь? Нам же просто негде уединиться, – Суматохин попытался объяснить невозможность её затеи.
– Но ты же умный. Придумай что-нибудь, – Юля продолжала настаивать на своём.
– Не знаю даже, что можно сделать.
Суматохин подумал и решил, что возможен только один вариант – лифт. В таком необычном месте ему ещё ни разу не приходилось заниматься такого рода делами. И поэтому, представив себя в такой ситуации, он испытал сильное нервное и не только возбуждение. «Нет, всё-таки она прелесть!» – подумал он.
Суматохин изложил план действий Юле. Она должна дождаться его в подъезде, пока он покажется в квартире. Это, по его словам, нужно было для того, чтобы гости ничего не заподозрили, так как они отсутствовали уже порядочно по времени. Он скажет, что пришёл за сигаретами. Юля согласилась с этим планом.
От предвкушения предстоящего удовольствия у Суматохина замирало сердце. «Пускай это может показаться глупым в моём положении. Но если посмотреть на это трезво, то по сути мне уже нечего терять. Так что надо брать земных радостей столько, сколько их дает судьба. Ведь истекают мои последние часы, а что будет потом, я не знаю. И вообще, это её идея, а не моя», – мысленно давал оправдание своим поступкам Суматохин. Вообще, находясь под впечатлением этой намечающейся близости, в голове у него пронеслось немало нелепых мыслей, связанных с его будущим после осуществления этого дерзкого замысла. Так, он воображал, что если ему не удастся выкрутиться из этой передряги с долгами и с ним случится что-нибудь трагическое, то несмотря на это, у него, спустя какое-то время может родиться сын (он думал что именно сын) и это будет означать, что он всё-таки не зря прожил на свете. С Элеонорой у него не было детей. Суматохин был очень суеверным человеком. И из одного из таких суеверий, в которые он верил с невероятным для цивилизованного человека фанатизмом, следовало, что не оставив на земле потомства, человек уже не мог рассчитывать на новое перевоплощение в будущем. А Суматохин очень хотел бы появиться в этом мире в будущем заново, чтобы прожить более осмысленную жизнь, наполненную успехами и достижениями больше, чем неудачами и невзгодами. Эти мечты он тщательно скрывал от всех и никогда никому о них не рассказывал.
Суматохин вернулся в квартиру. Он прошёл в малую комнату, якобы за пачкой сигарет. Когда он проходил через прихожую и коридор, то заметил на кухне курящих Полянского, Хватова, Элеонору и не покидающего её ни на минуту, некурящего Каштанова. Они молча поглядели на проходящего мимо Суматохина. Тот в ответ как бы слегка кивнул головой и сказал глазами: «Всё нормально ребята. Продолжайте отдыхать. На меня не обращайте внимания». Проходя мимо большой главной комнаты, Суматохин увидел там Лену, сидящей на диване и рядом с ней Ванилина. Они были заняты своими делами и не заметили его. Суматохин краем уха услышал, что Ванилин, кажется, просил прощения.
«Всё нормально – всё идет по плану», – заключил Суматохин, оценив ситуацию, когда закрыл дверь за собой в малую комнату. На всякий случай, чтобы избежать ненужных подозрений, он достал из бара, находившегося в стенке, пачку сигарет. Он собрался выйти из комнаты, когда до него донеслись звуки телефонного звонка, заставившие его немного поволноваться, потому что вскоре они прекратились.
Суматохин вышел из комнаты.
– Тебя, – на его пути стояла Эля с трубкой в руке.
– Кто? – спросил Суматохин.
– Тихомиров твой любимый, кто же ещё.
– Скажи ему, что меня нет.
– Я уже сказала, что сейчас передам тебе трубку.
Эля общалась с ним несколько нервным тоном, чувствовалось, что она еще не простила ему его неудачливости.
– А ты куда собрался? – спросила она.
– Вот, сигареты кончились. Зашёл, чтобы взять новую пачку. Хочу с человеком обговорить одно дело. На кухне и так тесно, поэтому мы лучше в подъезде, – объяснил Суматохин.
– С каким еще человеком?
– С девушкой-посыльной.
– Какие у тебя могут быть с ней разговоры?
– Я же не спрашиваю, какие у тебя могут быть разговоры с этим (Суматохин имел в виду Каштанова).
– Тоже мне сравнил, – съязвила Эля и, окинув мужа взглядом исполненным презрения, вернулась на кухню.
Суматохин поднёс трубку к уху и услышал дыхание Тихомирова. Дыхание было тяжелым и глубоким. Как не хотелось Суматохину разговаривать со своим управляющим, деваться было некуда.
– Алло, – сказал Суматохин.
– Олег, что случилось, почему ты до сих пор не выехал?
– Извини, Миш. Тут у нас тоже такое произошло. Когда ты последний раз позвонил, я собрался по быстрому, выскочил из квартиры, а потом. В общем, когда мчался по лестнице, споткнулся и сломал ногу. Такие вот брат дела. Сейчас только что ушёл доктор – наш знакомый Саша Петренко, может знаешь его? Он сказал, что мне сейчас лучше лежать и не вставать. Так что видишь, ничем не могу сейчас вам помочь.
– Как же так получилось?
– Вот так – спешил.
– Что, неужели перелом?
– Буду надеяться, что нет. Завтра поеду снимок делать.
– Вот чёрт.
– Сам, Миш, локти кусаю от бессилия.
– Что же делать? – голос Тихомирова был не по-мужски жалостлив.
– Будем думать, Миш. Что-нибудь придумаем. Как вы там? Держитесь еще?
– Олег, – Тихомиров сделал паузу. – Олег, мы на тебя надеялись как на бога. А ты? Как ты мог?
У Тихомирова эмоции явно преобладали над разумом.
– Миш, чем я могу помочь, если такой несчастный случай произошел? Я же не специально всё-таки или ты мне не веришь? – сказал Суматохин.
– Верю, – ответил не сразу Тихомиров.
– Ладно, Миш, держитесь. Не железные же они, должны же они когда-нибудь уйти, – постарался немного подбодрить управляющего Суматохин.
– По-моему, они этого не собираются делать, пока не добьются своего. Очень упрямые товарищи. Я еще вот почему звоню. Ты, Олег, сам представляешь – ситуация у нас критическая. А тут ещё один из них омон вызвал.
– Какой омон? – Суматохин отказывался верить своим ушам.
– Обыкновенный, – спокойно ответил Тихомиров.
– Миш, если можно по порядку, – попросил взволнованно Суматохин.
– Эти, блин, я уже не знаю, как их назвать. Короче, начали они требовать, чтобы мы предъявили им всю документацию. Мы, естественно, под различными предлогами уворачивались, пока они не пошли на штурм и не полезли в ящики столов. Наши девчонки пытались оказать сопротивление. И Людка сцепилась с одним: он обозвал ее не хорошим словом. Этот гад порвал у нее край подола. А тут еще, как назло, Людкин Борька приехал, время-то уже много, задержались мы уже больше чем на два часа, и видит. Людка вцепилась в волосы этому гаду, а тот отбивается, хватает и лапает её за разные там места. Естественно Борис не смог сдержать себя и «поучил» его немножко. Вернее, конечно не немножко, а очень даже ощутимо. Этот гад даже сознание потерял, до сих пор не можем привести его в чувство. А второй убежал, но вслед успел крикнуть, что дескать ждите омон. Вот так. Он побежал омон вызывать, а мы скорую вызвали. Этот, мало того, что не может в себя прийти, у него к тому же кровь из носа хлещет. Правда Борька нас успокаивает: говорит ничего страшного, до свадьбы заживет, – Тихомиров описал вкратце последние события, произошедшие в агентстве.
Суматохин почувствовал, как холод пробежал у него по коже. Они теперь как бы поменялись местами. Тихомиров немного успокоился, перекинув свое волнение Суматохину, а тот наоборот, начал беспокоиться, уже яснее представляя, что творится в его родном агентстве.
– Что же делать? – вялым, безжизненным голосом буркнул в трубку Суматохин.
Тихомиров хмыкнул, прежде чем ответить: по его мнению, на этот вопрос давно уже должен был ответить сам Суматохин, ведь это же в первую очередь его фирма, его детище.
– Олег, если бы я знал ответ на этот вопрос, я бы наверняка не звонил бы тебе, – с некоторым чувством превосходства в голосе, наконец ответил Тихомиров, видимо предположив, что его ответ был очень остроумен.
– Конечно, конечно, Миш. Я понимаю – это, в первую очередь, моя вина. Конечно же, я должен сейчас находиться среди вас. А так очень сложно оценить ситуацию, чтобы дать правильный совет. Так что, Миш, прости конечно. Ты даже себе представить не можешь, как я себя паскудно чувствую из-за того, что не могу подействовать на ситуацию. Миш, я тебя очень прошу: придумайте что-нибудь, я верю в вас, и ещё раз прости…
Они попрощались, и Суматохин с нескрываемым облегчением отключил связь.
«Это наваждение какое-то. Какой-то злой рок. Почему-то судьба в один день обрушивает на меня удар за ударом. Так с ума можно сойти. К телефону уже стало страшно подходить. И с этим „вымогателем“ еще надо разобраться (он имел в виду Каштанова). Просто какой-то чёрный день», – Суматохина переполняли отрицательные мысли и эмоции. Он даже не сразу вспомнил, куда направлялся. А вспомнив, ему подумалось, что то, чем он собирается сейчас заняться, верх глупости и безумия. Эта мысль заставила его ещё больше предаться самотерзанию. Но так как Суматохин представлял собой натуру непостоянную, то он довольно скоро оправился от тяжелых мыслей. Немного погоревав и поразмыслив над своим печальным положением в обществе, он пришёл к выводу, что положение его хоть и отчаянное, но рано или поздно все равно чем-нибудь да закончится, поэтому лучше не париться, а заняться «делом». И он, накинув куртку, вышел в подъезд. Пока Суматохин разговаривал по телефону, а потом еще приходил в себя, времени прошло прилично, и Юля думала, что он уже не вернётся, но дождалась его.
Они вошли в кабину лифта. Суматохин остановил лифт между седьмым и восьмым этажом. Условия конечно и ситуация были не очень подходящие, но Суматохин уже решился и готов был идти до конца. Он даже почувствовал необычный прилив сил от осознания дерзости своего поступка. Это здорово заводило его и наверное Юлю. Суматохин начал подбирать удобное положение… И может быть всё бы у них получилось, если бы не Каштанов, которому вдруг взбрело в голову, что Суматохин хочет убежать.
Находясь на кухне, Каштанов краем глаза заметил, что Суматохин накидывает в прихожей куртку и выходит из квартиры. Ему показалось подозрительным то, что Суматохин стал постепенно пропадать из его поля зрения. Каштанов поинтересовался у Элеоноры:
– Куда это он?
– Курить, – ответила Элеонора.
– Он так часто курит?
– Не знаю, я же не слежу за ним.
– Странно.
– Что? – не поняла, что имел в виду Каштанов, Элеонора.
– Я о поведении вашего мужа, – пояснил Каштанов.
– Ах, – Элеонора даже улыбнулась. – Если вы о поведении моего мужа, то в этом для меня уже давно нет ничего удивительного.
