Справедливости ради

Но Тони сегодня не пришел. Дома Дженни тоже не ждало ничего хорошего, поэтому она решила не уходить с пустыми руками. Спрятавшись за книжками, она ждала окончания собрание, не забывая при этом осматривать каждого из участников, до которых могла достать глазами.

– Кто? Кто из вас? Может, это ты? – думала Дженни, переводя взгляд с одного человека на другого. Холодок пробегал по коже, когда она представляла рядом с Марти всех этих хорошо разодетых мужчин.

Когда собрание закончилось, и его участники начали подниматься со своих мест, Дженни нырнула как можно дальше от коридора, ведущему к выходу.

«Тони говорил про мужчину. Это определенно должен быть мужчина, – размышляла она в углу из книжных полок. – Нужно попробовать спросить у какой-нибудь женщины. Осторожно. Очень осторожно».

Одна из участниц клуба как раз стояла неподалеку. Она разглядывала корешки книг из секции с научной фантастикой и, по мнению Дженни, выглядела вполне заслуживающей доверия.

«Как Дана Салли, только блондинка», – думала она, рассмотрев как следует лицо незнакомки.

Когда рядом с женщиной не осталось никого, Дженни потихоньку вышла из тени и подошла к ней.

– Извините, – сказала она, держа в руках приготовленный заранее лист. – Вы не могли бы мне помочь?

Женщина повернулась на ее голос и только после заметила неловкую фигуру. Она одарила ее теплой улыбкой.

– Конечно! Чем я могу? – ответила женщина.

– Вы ведь состоите в клубе научной фантастики, который только что закончился?

– Ага, – Дана Салли продолжала улыбаться.

– Мне друг передал один рассказ, который кто-то читал у вас в клубе. Мне он очень понравился. Но мы не знаем, кто автор. А так хотелось бы почитать у него что-то еще, – наврала ей девочка и протянула листок с рассказом. – Может, Вы знаете, кто его читал?

Сердце у Дженни, казалось, вот-вот выскочит из груди в ожидании ответа. Но женщина молчала, продолжая всматриваться в текст.

– Не помню, если честно, такого рассказа. А когда его читали? Когда друг тебе его передал? – спросила она наконец.

– Две недели назад, после позапрошлого собрания, – ответила Дженни. Она уже начала расстраиваться.

– А, понятно. Меня тогда как раз не было. Извиняюсь, не могу тут помочь, – грустно сообщила другая. – А спроси у Дэвида, это ведущий клуба. Он бывает всегда. Он должен знать.

Дженни сконфузилась. Мужчину она спрашивать не хотела, ведь каждый из них мог оказаться тем самым.

– Спасибо, спрошу. Может, это вообще его рассказ! – схитрила она.

– Нет, это точно не его. Он не пишет. Ты спроси, спроси. Он вот там, – ответила женщина и указала ладонью в сторону места, где проводилось собрание.

Как выглядит Дэвид, Дженни понятия не имела, но быстро догадалась, увидев одинокую фигуру, склонившуюся над толстенной книгой. Он сидел в единственном среди остальных стульев кресле и, слюнявя пальцы, медленно и нежно перелистывал пожелтевшие страницы. Дженни медлила, опасаясь сделать ошибку.

«Не, это точно не его. Он не пишет», – она шагнула навстречу неизвестному. Аккуратно подойдя к нему спереди, Дженни оставила мужчине возможность заметить ее приближение.

– Добрый вечер! – поприветствовал ее Дэвид. Он нацепил очки на нос.

– Здравствуйте! Можно попросить Вас помочь мне с одним вопросом? Вы ведь руководитель клуба?

– Да! Дэвид О’Брайан. Чем могу помочь? – весело ответил он и снял перед девочкой воображаемую шляпу.

Дженни заулыбалась.

– Меня зовут Дженни. Я ищу автора этого рассказа, – она протянула ему листок. – Мне дал его друг, и нам он очень понравился. Хотели у этого автора что-нибудь еще почитать. Друг рассказ взял тут, в книжном. Вот я и решила спросить, кто его читал?

Дэвид снял очки и принялся знакомиться с текстом. Не прошло и десяти секунд, как он снова посмотрел на Дженни.

– Да, я помню его. Но вы знаете, у меня отвратительная память на имена! Не могу их запомнить, как бы не старался, – говорил он, в то время как улыбка на его лице медленно сползала вниз.

– И Вы совсем не помните? – с надеждой спросила Дженни.

– Я? Нет, не помню. А вот мой блокнот помнит все. – ответил ей Дэвид, доставая из внутреннего кармана пиджака маленький зеленый блокнот. На его обложке Дженни разглядела полицейскую будку из Доктора Кто, что заставило ее вновь улыбнуться.

– Так, этот рассказ, он был, он был… – бормотал Дэвид.

– Две недели назад, – подсказала Дженни.

– Верно. Так, посмотрим. Ага. – продолжал мужчина. – Вам очень повезло. Вы знаете, мы наш клуб прерывали на долгое время, и вот только две недели назад провели первое собрание с тех пор. А я еще и решил начать всех записывать, кто выступает. Так сказать, полностью дисциплинироваться.

– А почему прерывали? – из любопытства спросила Дженни.

– А Вы не слышали? Мальчик пропал, наш коллега. Совершенно замечательный ребенок! – сообщил он ей.

– Слышала. Марти Келли, – к носу и глазам подкатила хорошо знакомая тяжесть.

– Да, Марти. Марти Келли, 14 лет, – только что бодрый, теперь голос мужчины погас. – Моему сыну было примерно столько же, когда…

Дэвид вскинул голову к потолку.

– Когда что?

Дэвид, до этого смотревший то в пол, то на листок, теперь поднял взгляд на Дженни. «Стоит ли делиться с ней подробностями?» – спрашивали его глаза.

– Он умер уже давно. Очень любил научную фантастику. Любил мечтать, – снова смотря куда-то вниз, сказал Дэвид.

– И этот клуб в его честь?

– Можно и так сказать.

Дженни молчала, чувствуя внутри боль. Но не как от пореза. Скорее это была боль заживления.

– Имя! – нарушил возникшую тишину мужчина, – Вы ведь за именем пришли? Секундочку.

Он открыл в блокноте чистый лист и нацарапал на нем два слова.

– Вот, возьмите, – протянул он Дженни вырванную страничку.

Она взяла ее расслаблено, без особой спешки, хотя внутри с трудом сдерживала свое нетерпение. Не глядя, Дженни сунула бумажку в карман.

– Спасибо большое! Мы ему позвоним, – поблагодарила она Дэвида: – А сегодня его не было случайно? Может быть, я бы успела…

– Нет, сегодня его не было, к сожалению. А Вы в следующий раз приходите, если не дозвонитесь. Может, он будет.

– Да, может быть. Спасибо! Вы только не говорите ему, ну автору, что мы его искали. Не хочется его беспокоить, ну знаете, раньше времени, – спокойным голосом попросила она мужчину.

– Конечно! – ответил тот.

Глава 10

– Что? – оглянулся Марти. Вопрос этот вылетел случайно, против его воли, ведь смысл слов он понял и так.

Мужчина, в которого он чуть не врезался, стоял у стены, недалеко от входа. На нем было серое поло и такие же серые, но чуть более темные брюки, поэтому он не слишком выделялся на фоне бетонного покрытия. Начинало темнеть, и Марти пришлось немного прищуриться, чтобы разглядеть лицо незнакомца. В черных, чуть с сединой волосах и в специфической форме носа, которая выдавала его сходство с Джорджем Вашингтоном, Марти узнал своего недавнего соседа по стульям. Хоть он и сидел к нему ближе всех, его лицо Марти почти не видел, а если такое и случалось, то преимущественно в профиль.

«Честер. Как сыр», – проговорил про себя Марти, планируя наперед, как бы ему повежливей отказать. У мужчины в руках была сигарета, и Марти решил, что тот просто вышел покурить на минутку.

– Говорю, давай подвезу, раз торопишься, – повторил предложение Честер. Он затянулся в последний раз и, выбросив окурок, слегка притоптал его ботинком.

– Да нет, спасибо. Я дойду, мне тут недалеко. Спасибо, мистер Честер! – отнекивался Марти, махая перед собой рукой, будто приветствуя кого-то вдалеке. Но за этими словами он скрывал мысль – не так уж и плохо добраться до дома вовремя.

– Я все равно сейчас домой. Мне нетрудно, – сказал Честер без особой заинтересованности. Он достал ключи из кармана и сделал несколько шагов в сторону парковки.

– Вы не знаете? Собрание еще идет. Там еще один рассказ. Ребекка читает, – сообщил ему Марти, поглядывая на часы. Стрелки безжалостно неслись по кругу.

– Да? Ну ладно. Пропущу в этот раз. Не хочу возвращаться, – Честер остановился напротив мальчика и, указывая в сторону припаркованных автомобилей, спросил: – Так ты едешь? Вон моя ДеЛореан.

Идея успеть домой и не быть наказанным отцом обрела вполне себе реальные очертания. И хотя Марти все еще не хотелось утруждать человека, он решил в этот раз побороть свою скромность и выбрать то, что лучше для него самого. В такой-то чудесный день!

– ДеЛореан? Как в фильме? – с улыбкой поинтересовался он, пытаясь разглядеть среди привычных моделей ту самую.

– Нет, не как в фильме! – резко отрезал Честер. Встретившись с мальчиком глазами, он заулыбался.

– Я просто называю ее так – моя ДеЛореан. Пойдем, покажу, – не дожидаясь согласия, Честер направился к одному из автомобилей.

Марти послушно поплелся за ним. Он уже смирился с потерянным временем и теперь лишь надеялся, что ему удастся нагнать его поездкой на ДеЛореан. Чем бы она ни оказалась.

На парковке они подошли к сверкающей от чистоты Шевроле Каприз глубокого вишневого цвета. Отполированной так, что обойди ее хоть по кругу, луч отражающегося закатного солнца не прервался бы на ее поверхности ни разу. Это была из тех моделей, у которых заднее колесо закрывалось дополнительной аркой. Глядя на ее плавные линии, Марти подумал, что что-то футуристическое в этом действительно есть.

– Я ее так называю, ну просто, в шутку. Услышал в фильме, и как-то понравилось. Ты садись, садись, – помахал ему Честер и открыл себе дверь со стороны водительского сидения.

– Понято, – ответил Марти. Он тоже не стал медлить и быстро забрался в машину.

«Неловко, но ладно. Зато десять минут, и я дома», – уже будучи внутри, Марти порадовался такому стечению обстоятельств. Хоть в этот день ему пришлось быть немного побитым, он чувствовал себя окрыленным своим успехом, своим, теперь уже признанным другими талантом. И сейчас, эта случайно возникшая поездка, обещающая быть приятной и, что еще важнее, позволяющая успеть домой к ужину, завершала этот чудесный день.

– Ремень! – внезапно рявкнул Честер, как только они оба оказались на передних сидениях. Он повернул ключ зажигания и посмотрел на Марти.

– Что? – переспросил тот, не совсем понимая, о чем он говорит.

– Ремень пристегни, – объяснил мужчина и, вновь не дожидаясь ответа, потянулся за ним сам. Марти пришлось изо всех сил вдавиться в спинку кресла, чтобы не дать задеть себя.

– Извините. Я нечасто езжу на переднем, не привык, – промямлил он, поправляя уже накинутый Честером ремень.

Как только Честер пристегнул и себя тоже, Каприз тихо выехал с парковки. Почти сразу после этого мужчина заговорил.

– Марти, расскажи о себе, чем занимаешься? – спросил он мальчика, несколько раз повернув в его сторону голову.

«Неловко, конечно», – говорить о себе вот так вот сразу Марти не привык. Это тебе не книги обсуждать, не фантастические рассказы.

– Ну в основном я учусь в школе. Я в 9 классе сейчас. Когда есть время – читаю. Люблю научную фантастику, – выдал он выразительно, стараясь сделать очевидное и скучное интересным.

– Ясно, – коротко заключил Честер и больше ничего не спросил.

Вместо этого он потянулся было к радиоприемнику, но затем быстро вернул руку на руль. Марти, заметивший это неловкое движение, с досадой поглядел на динамик. Тот продолжал молчать.

– Мистер Честер, а кем Вы работаете? – наконец спросил он.

– Я? Да так. Немного тут, немного там, – загадочно ответил мужчина, не отрываясь от дороги.

Марти совсем сконфузился. Беседа явно не задавалась, и он лишь утешал себя тем, что скоро доедет до дома. Повернувшись к окну, он стал любоваться закатом. Тем, что окрасил неповторимой смесью желтого и фиолетового не только небо, но и окна пролетающих мимо домов. Марти спрашивал себя, почему же он раньше не замечал этих волшебных цветов, разливающихся яркими красками по стеклам. Особенно вон то здание, думал он, глядя на строение, полностью покрытое зеркалами и теперь похожее на огромный самоцвет.

«Стоп! Я его тут раньше не видел! – воскликнул про себя Марти. – Тут? А где я вообще?»

Холодные как лед иголки забегали по спине. Залезли в подмышки. Что-то было не так.

– Мистер Честер, кажется, нам не в ту сторону! Мой дом в другой стороне! – юношеское самообладание не справилось с лавиной тревоги. Голос задрожал. Услышав свои же слова, Марти испугался еще больше.

«Я же не говорил, где я живу!» – снова раздался крик у него внутри.

– Я же не говорил, где я живу! – уже вслух произнес Марти.

Честер продолжал молча вести автомобиль. Лицо его выражало полное спокойствие, будто Марти и вовсе не было рядом, не говоря уже о его восклицаниях.

– Мистер Честер… – начал было Марти, но его перебили.

– Все в порядке, Марти! Мы едем домой.

– Но Вы же не знаете мой адрес?! Я не понимаю. Куда мы едем? – спрашивал мальчик, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти знакомые пейзажи. Он уже не мог спокойной дышать, и воздух выходи́л из его ноздрей мощными потоками, раздувая их все сильней.

– Домой! – ответил Честер. Он слегка потряс плечами.

«Что за глупый вопрос?» – читалось в этом безобидном движении. Затем он добавил, также дружелюбно:

– Ты можешь называть меня просто по имени.

– Мистер Честер, я не… – с круглыми от волнения глазами пропищал Марти, вновь будучи прерванным свои собеседником.

– По имени, называй меня по имени! – со злостью в голосе повторил свой приказ мужчина. – Честер – это моя фамилия, Марти, не имя.

Марти съежился, не в силах пошевелиться. Он всем своим умом пытался оценить ситуацию как адекватную, цепляясь за надежду, что странность происходящего только у него в голове. Но его тело и все его инстинкты продолжали яростно сопротивляться. Руки стали все равно что ледышки, а из живота исчезли внутренние органы. Их пожрал страх, доселе ему неизвестный.

– Мистер Честер, пожалуйста! – продолжал Марти.

Он был бы рад, радёхоньки выполнить его странную просьбу, но имени Честера, к своему ужасному сожалению, Марти не помнил.

– Остановите машину! Я дальше сам!

В ответ лишь на мгновение брошенный взгляд, полный раздражения и гнева.

Через минуту колючие цепи страха спали, освободив Марти из своих оков. Только цепи. Сам страх никуда не делся. Марти заелозил из стороны в сторону, не зная куда приложить руки и ноги. Он уже было хотел напасть на Честера, чтобы заставить его остановиться, но решил – это может быть опасно и для него самого. План выпрыгнуть из машины Марти тоже рассматривал.

«Давай же, ну, пожалуйста!» – ремень не желал расстегиваться. Сейчас, когда Марти так нуждался в силе, руки превратились в две вялые тряпочки.

В это время они уже миновали наиболее людные части города, и им навстречу перестали проезжать машины. Наконец, Честер остановил свой Каприз недалеко от пустынной парковки, огороженной сетчатым забором. Никаких построек рядом не находилось, и было непонятно, для чего эта парковка вообще там нужна.

Как только колеса перестали вращаться, и машина по инерции отдала немного назад, Марти с бешеным энтузиазмом принялся мучить замок от ремня. Тяжело дыша, он обхватил механизм двумя руками и, пытаясь тянуть их в разные стороны, со всех сил, что смог наскрести, нажимал на выступающую вперед кнопку. Острые углы пластика впились в кожу.

– Ну не откроешь ты его, – с безразличием в голосе сообщил ему Честер. Совершенно безобидно, все равно что о банке с арахисовой пастой.

– Мистер Честер, что происходит? – спросил Марти на выдохе. Он уже отстал от замка и теперь пытался освободиться от ремня, просовывая через него ноги.

– Да хватит уже! Сядь! – закричал на него Честер. Он положил левую руку ему на плечо и с силой надавил, впервые за всю поездку коснувшись Марти. Тот в ужасе отпрянул, перестав двигаться.

– Мистер Честер, я хочу домой, – тихо промямлил он.

– Я СКАЗАЛ! НАЗЫВАЙ МЕНЯ ПО ИМЕНИ! – Честер заорал ему прямо в ухо.

«Господи, это сон?» – но ноющие на пальцах вмятины не давали забыться. Нижняя губа задрожала, а под глазами проснулся вулкан.

– Имя, Марти. Мое имя. Мы же с тобой так долго знакомы. Неужели ты не помнишь моего имени? – голос Честера звучал ласково, даже приторно.

Марти молчал, не отрывая глаз от его лица.

– Ребекку ты ведь помнишь, да? Конечно, Ребекку ты помнишь, – продолжал говорить мужчина, нарочито растягивая гласные. – А как же я, Марти?

– Извините. Я просто забыл, – еле слышно ответил мальчик, и две слезинки почти синхронно скатились по его щекам, оставляя блестящие водяные дорожки.

– Нет, нет, Марти! Не извиняйся! – ухмыльнулся Честер. – Кто я такой, чтобы запоминать мое имя? Кто я такой. Ты согласен?

– Нет, – прошептал мальчик.

Марти уже не мог удерживать зрительный контакт, сохраняющий хоть какую-то иллюзию безопасности. Он опустил взгляд себе под ноги и тихо заплакал.

Все эти восхитительные мысли, которые еще сегодня днем извергались у него в голове, теперь совсем потухни. Мысли о его личности, о его достоинстве, о будущих возможностях. Мысли о Тони, который в понедельник должен был узнать наконец его секрет, и о рисунке, который тот должен принести. Мысли о новом рассказе, идею для которого Марти уже придумал, и о Дженни, которая, возможно, гадает, где же сейчас брат. Мысли о том, что все непременно будет хорошо. Все это было так далеко. В тысячи миль отсюда. Где-то на Луне. Или даже на Марсе. Здесь и сейчас остался только Марти, из плоти и крови, и дикого, пожирающего изнутри, страха.

– О, а давай сыграем с тобой в игру! – воскликнул вдруг Честер и расплылся в довольной улыбке.

Марти посмотрел на него сквозь слезы.

– Знаешь, кто такой Румпельштильцхен? – весело спросил Честер.

Марти кивнул, уже догадавшись, что тот задумал.

– Отлично! Я буду Румпельштильцхен, а ты, кто там был по сказке? – увлеченно разбрасывался ролями мужчина.

Марти молчал.

– Неважно! Ты будешь просто, ну я не знаю, просто Марти! – продолжал Честер. – Итак, я Румпельштильцхен, и ты должен угадать мое имя. Если угадаешь, то я тебя отпущу, а если нет, – он погрозил указательным пальцем.

– Итак, Марти, как меня зовут?

Марти не знал имени Честера, в чем честно признался самому себе. Честер никогда не читал рассказов, к нему никогда не обращали за вопросом. Последняя перекличка случилась очень давно. Да и то, она была в стиле Дэвида, с постоянной путаницей имен и людей. Марти не знал ответа, которого от него хотели.

Но Марти все еще был самим собой. Тем же самым Марти, который не переставал острить даже перед нависшим над ним кулаком. Таким же Марти, что и всегда, просто очень сильно напуганным.

– Румпельштильцхен? – сказал он, зная заранее – это не то, что от него ждут. Подтянув воротник футболки, он вытер мокрое от слез лицо и посмотрел на своего обидчика.

«И что дальше?» – спрашивал себя Марти в ожидании реакции на свой остроумный и, если рассуждать логически, верный ответ.

Лицо Честера сначала выразило недоумение, но как только он все понял, оно скривилось в уродливой гримасе злости. Его губы сжались в тонкую полосочку, в то время как область вокруг них, наоборот, надулась. Густые брови налезли на переносицу, где уже образовались две глубокие от недовольства складки.

Последнее, что увидел Марти, был летящий в него локоть.

Глава 11

Было уже совсем темно, когда за Дженни захлопнулись двери книжного. Улицы, опустевшие от людей и машин, теперь наполнились огнями ночных фонарей, под один из которых ей пришлось подойти, чтобы открыть рюкзак. В тусклом свете она с трудом отыскала внутренний карман, осторожно убрав в него листок с именем. Просто кусок бумаги. Три ровных края и один шершавый, в клетку, внизу логотип канцелярской компании.

Просто кусок бумаги.

Первые несколько минут Дженни бежала. Теперь, когда у нее на руках имелось что-то большее, чем просто слова, она была убеждена – в этот раз ей точно поверят. Ближе к середине пути, когда она устала и перешла на быстрый шаг, у нее появились сомнения насчет своей уверенности.

Что изменилось с тех пор, как она босая выскочила из дома? Поверит ли мать, для которой ее сын уже мертв, в чье-то имя на клочке бумаги? Дженни чувствовала, как вверх, от желудка до горла, поднималось неприятное ощущение. Ощущение, которое бывает после контрольной, когда уверенность в правильном решении испаряется с каждым следующим шагом, пока наконец полностью не исчезнет.

Но, может быть, думала Дженни, ей поверит отец? Когда ей было лет пять или шесть, он только начинал пить, и ей казалось, что в их семье не один, а два отца. Первый – добрый и заботливый, на плечах которого можно было прокатиться перед сном, весело перебирая ладошками по потолку и смеясь, смеясь, смеясь… Второй – злой и нетерпеливый, в присутствии которого нельзя было делать всего того, что он не любит, а что именно, догадайся сам. Первый часто просил прощения за Второго и говорил, что тот больше никогда не вернется в их дом. Но с каждым следующим разом Первый появлялся все реже, пока наконец не исчез вовсе, оставив их с Марти на растерзание Второму. Но даже этот Второй никогда не говорил, что считает Марти погибшим.

Когда до дома оставалась какая-то пара сотен шагов, Дженни замедлила ход до скорости улитки. Крылья, на которых она летела домой, сгорели об очевидные факты, и теперь ей приходилось тащить себя к неизбежному. Уже стоя перед дверью, она гадала, случится ли чудо, или же ей снова придется столкнуться с жестокой реальностью.

– Да что я теряю? – в любом случае она была готова бороться.

Тихо приоткрыв дверь, Дженни с трудом протиснулась в образовавшуюся щель. Рюкзак за спиной дал о себе знать. Она сняла сапоги и положила их рядом с отцовскими кроссовками, которые валялись как придется. Тяжесть в груди усилилась. За последние несколько лет Дженни научилась определять, буквально с порога, в каком состоянии отец вернулся с работы. В те редкие дни, когда он приходил трезвым, его обувь была сложена не совсем аккуратно, но достаточно прилично для человека, который уставший пришел с работы. В дни, когда он вваливался домой пьяным в стельку, его ботинки с него снимала мать, поэтому позже ее можно было видеть у порога, педантично укладывающей его обувь: ботинок к ботинку, перпендикулярно к стене, со шнурками внутри.

В этот раз, судя по анализу положения обуви, его состояние оценивалось как среднее. Если он не догнался парой стаканов уже будучи дома, с ним еще можно было иметь дело. Дженни сделала несколько шагов в сторону кухни, когда услышала топот спускающихся с лестницы ног. В этот же момент из кухни выскочила взволнованная мать.

– Вернулась? – спросила она. На руках – черные резиновые перчатки для мытья посуды. На лице – сложная смесь эмоций. Будто бы дочь только что разбила ее любимую вазу, сильно при этом порезавшись.

Дженни не успела дать очевидный ответ.

– Где ты была? – без шанса на спасение закричал отец. Он уже переоделся в домашнюю одежду, поэтому ремень в его руках был взят с рабочих брюк.

По его блестящим глазам, тоже голубым, как и у всех в их семье, но с широкими черными зрачками, Дженни поняла – отец таки выпил лишнего. Кожа у него на лице покраснела, и даже второй подбородок, которым он обзавелся пару лет назад, выглядел розовым и теплым. Тогда же отец начал стричься совсем коротко, и теперь его ничем не прикрытые уши торчали в разные стороны. Тоже красные и, скорее всего, горячие.

– У подруги! Она была у подруги! – теперь за Дженни ответила мать. Ее глаза бегали от мужа к дочери и обратно, останавливаясь на второй с выражением, говорящим «Ну же, подыграй».

Дженни не шевелилась и не отводила взгляда от отцовской руки, в которой болталось его любимое средство общение с Марти. Она много раз видела подобную картину, но еще ни разу ей не приходилось в ней участвовать. Теперь, когда над ней висела реальная угроза быть выпоротой, все казалось иначе, нежели минуту назад по ту сторону входной двери, когда она думала, что ей нечего терять. Все же она была всего лишь 12-летней девочкой, которую никогда раньше не бил ее собственный отец.