Эротоманка. Все о любви
Эротоманка. Все о любви
Полная версия:
Эротоманка. Все о любви
Эротоманка
Все о любви
Ноэми Норд
© Ноэми Норд, 2024
ISBN 978-5-4490-0938-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Высокая волна
«Мы дети волн, мы дети слов…»
Мы дети волн, мы дети слов,нас надышали, наговорили,напели, в музыку погрузили,и вынули из колыбели миров.И с тех пор мы качаемсяв такт этот, в ритм,на слова спешим, поцелуи,сами волны свои создаем – говорим,сами волны уже, сами – струи.«Цель художника – уловить взгляд…»
Цель художника – уловить взгляд,интонацию веры и страсти,а потом – пусть велят, запрещают, казнятвсе вселенские пытки и власти.Это чудо – от нежного легкого «чуть»,эти возгласы не умильны.На коленях полмира: «Бис!», «Браво!» и «Будь!»А другие полмира – бессильны.Цунами
Моли – не моли, проси – не проси,море слез – срез хрустальный вдыхаю,до боли вдыхаю, до рези в груди,замираю, не выдыхаю —не дышу – не дышу – храню – последний миг —последний раз – последний лед – волны и волны —не дышу – не дышу – не дышу – только б ни крик,ни рев – ни шторм – не в час, плачем полный.Я и ты. И цунами. Гляди! Там – гляди!За мгновенье до черной смертельной волны,что горой вознесется, как диво,что сметет, унесет, навсегда разлучит:– Посмотри, дорогой, как красиво!«Искусство – тоннель сверхскоростной…»
Искусство – тоннель сверхскоростноймежду временами:вытянуть из прошлогоохапку с цветамиили снежинку на углях изобразить.Или кусочек охры так изогнуть,что искривится пространство,вспять повернет время,и девочка со скорбными глазамимладенчика протянет в каждый дом.И на коленях все.И мир спасен.«Лунный лик расщепился в мазках…»
Лунный лик расщепился в мазках,и краска с периодом полураспадабежит, как черная автострадапо зарослям в соловьиных глазах.И нету сил акварель эту смытьс душ, с лиц, с ямочки подбородка,полизать эту мочку, уши краской залить,словно глину отмыть с самородка.Сколько б ни было черного на лазури морской,сколько б серого ни прикипело —вдруг увидятся слезы на ладони мужской,значит вовсе не в красках дело.«Над тобой – голубая река…»
Над тобой – голубая река,лапы лилий и водокрас,три синхронных форели вразизгибают на солнце бока.И еще три, нагие, гибкие,в белокурых волнах волос.Как силен рук прозрачных разброс,рассекающий заросли зыбкие!Черной лодки, как туча, днои весла музыкальные капли,да две тоненьких рыбки – саблисквозь твое, осминожье, пятно.«Браво!», «Бис!» – унесут примадонну…»
«Браво!», «Бис!» – унесут примадоннуураганной безумной волной.О, любовь к танцу, музыке, стону!Повторись, не спеши, постой!Пусть все мы в сапогах и кроссовках —неразрывны с желанием «Я!»Я могу также звонко и ловко.Я могу, и душа моя.Нет пределов любви человечьейстрункой тоненькой в рампах дрожать.Повтори эти руки и плечи!Повтори этот жест – не смолчать!И летит в ураганном восторге,в восхищенных влюбленных глазах.И душа чья-то – пламя в реторте,повторит каждый призрачный взмах.«Ну зачем – почему – эта боль – этот взгляд…»
Ну зачем – почему – эта боль – этот взгляд,эта кровь – эта адова мука —этот пламенный страх – этот выпитый яд,эхо вечного страшного стука.Этот стук – этот стон – этот крик – этот вопль,этот гвоздь – он в мозгу – он – навеки,и дележ палача: «Забери это – твой».Пекла реки и крови реки.Этот стук – этот ритм – этот шаг – этот взмах,эта черная наша судьбина —эта бездна – обрыв, этот крест – этот крах —это – плачет в ногах Магдолина.Даная
«Замри, как лилия в предчувствии шмеля, …»
Замри, как лилия в предчувствии шмеля,отдай лучам – зрачки, ресницы – дуновенью,сплетает струи трав вечерняя земля,закат подобен страсти пробужденью.Как яростна атака рта, колен,как беспощаден вечный зов из рая,вонзивший дрожь души в корней кровавый тлен,стыдливость и молитвы презирая.И не противься ужасу тоски,когда закончится безумная атака:в росе и в семени и ноги, и виски,и звездный свет, струящийся из мрака.«Не будите. Пусть нежится ветер…»
Не будите. Пусть нежится ветерна больной узкогубой листве,и некруто хоронятся плечив черных кочках и травах.Чуть свет.И припухли осиные гнезда,и роса дозревает в кустах.И запуталась таволга в звездах.И запутались руки в руках.«Качнулось небо высоко над нами …»
Качнулось небо высоко над нами —уже не легкими – а жабрами дыша,уже не ребрами – а сорока рукамипритянется к душе душа.Нет тела у любви, и все не безобразно,хочу быть каждой клеточкой твоей,вне времени блуждать и путать ежечасноэпоху гениев с эпохой дикарей.«Золотой луч разобьется об солнечные колени …»
Золотой луч разобьется об солнечные колени —лист медленно-медленно падает, синтез и завязей шок.Не мальва в разрезе – рукам приходится разглаживать,пленительный и упругий запоминать объемВ нем есть все для цепных реакций,от рук в нем рождаются руки, от глаз – глаза и глаза,и это необратимо – не перекрутишь ролик,на языке таблетка. Поздно: не пей.Медузы
А я говорю тебе: ног не отмыть от песка —за тем поворотом ползет беспросветная дюна.Ракушки в карманы? Лезть в волны за ними – тоска,медузы неслышно бряцают в приливена порванных струнах.Им что? – Лишь бы ядом больнее хлестнуть по душе,испуганным криком пронзить пустоту океанов.Ты плачешь, малыш, постигая в большом мираже,продажную радугу жалких волшебных обманов.В дешевом борделе
«Салаги! Вам женщин сегодня не хватит…»
Салаги! Вам женщин сегодня не хватит.Всем кубриком к шлюхам спешим,нас ждут папуаски, венгерки, славянкии томных кальянов дым.Вперед, кавалеры, дерзайте, хватайтеза талии пламенных шлюх,безжалостно рожами в думки бросайте —пусть вьется над палубой пух!О, море лихое! О, пенные песни!О, качка матрасов и волн!Полгода вне дома, хоть лопни, хоть тресни,лишь кончишь – и заново полн.«Черт – бери! Бес – в ребро! Дьявол – пой!..»
Черт – бери! Бес – в ребро! Дьявол – пой!Мать – ядрена – матрена – за мной!Закрути – загуди – забодай вас комар —заряди золотой портсигар!Друг, крупье, погоди, оглянись!Знай, что злато – засохшая слизьиз руки подлеца, из руки мертвеца,из больных и замученных слез.Черт – бери! Бес – в ребро! Дьявол – в пах!Разве это – пальба – тарарах!Мать – ядрена – матрена лежит,а крупье то ли шит, то ли крыт.Черт – дери! Дьявол, пей! Снова пас!Кому – в рот, кому – в дых, кому – в глаз!Мать ядрена – матрена – прощай!Забодай вас комар,
забодай вас комар,
забодай вас комар,
забодай!
«Четыре нюарные дамы…»
Четыре нюарные дамыподолы не в силах сдержать:кружатся под барабаныбутыли, столы и кровать.Тот – полон, тот – лыс, тот – зануда,но с каждым приятна кадриль.Не важно, что бьется посуда,фонтан извергает бутыль,лишь хохот – во влагу бокалаокрасятся краешки губ,текучие ноты вокалапо юбкам огнем пробегут.Сегодня очкастую целкувсе пятеро выклюют в зад,коза некрасивая завтраприкинет безумный наряд,затопчет дремучие линзы.Как скучно глазеть в окно,занудой прослыть, ботаничкойпод тридцать смешно и грешно.А Китти! Кудрявая Киттиумеет себя подать —так гвоздиком режет по нервамстеклянным, что слез не сдержать.Все продано – аж до реберпоследний бутончик завял,мадеры бокал последнийзачахнет среди одеял,.и в сон, в дурь замызганной гари,среди серпантинных змей,оплетших бордельный виварийвосторгом заезжих друзей.«Захожу в кафе гладиаторов …»
Захожу в кафе гладиаторов — море страстей!Адреналин экваторапод хвостами русалок – блядей.В море хмельной химеры запросто не увлечь,лезвием гордой секиры липкие взгляды с плеч.Факи ваши, ухмылки не вышки,прямо в лоб – не расстрел,обожаю в такие минутыроковой беспредел,чтоб в запредельность проклятуюкак в рапану дышать,моря волну толстопятуюна серфинге обгонять.Месть шлюх
Где длинные волны не замкнуты в трели цикад,где маленький парус безумная буря стирает,там чокнутый книжник очки потерял и навряднайдет их в продутом штормами обветренном крае.Он будет по заводи сонной напрасно блуждатьи пальцы совать под каменья в клешни и чужие заначки,и будут русалки шальные над ним хохотатьв предчувствии скорой мучительной муторной качки.Волна уже близко, решительна гиблая мгла,слепец не заметит сплошной глухоты наваждения.Шнурок и кусачки в кармане… Да только добыча ушла,сбежала, вопя о высокой волны приближении.Он слеп, злой душитель русалок, насмешливых шлюх.Он здесь утопил и Лили, и Жоан, и Терезу.Волна уже близко. Сметая прощения дух,подрежет кроваво и выскребет по волнорезу.«Русалка хохочет…»
Русалка хохочет,колеблются жабрывонючих сардин.А наш капитанвмутной заводи пьетгремучий мартини,погоду повежливей ждет.«В море добавлю слезинку…»
В море добавлю слезинку:– Пока! – и нет моряка.Но за волной твоей длиннойя побегу, легка.И невдомек, неопознанбег за высокой кормой,как безнадежно и поздно,заспанно – мчусь за тобой.Три любви моряка Джузеппе
– 1-
Рыбачка с глазами-волнами,водоросли в волосах,она пьяна, избита,ноги лижет волна,и плывет по глазам звезд свита,печалью полна.– Кто он?– Джузеппе,дик и страшен,но я сильнее,потому что влюблен.И когда ножи рыбацкиескрещиваются из-за меня,я хохочу и радакапле его огня.– 2-
У этой не синий взгляд —два лезвия режут, два яда,не очи – две струнки звенят,пацаночка – таитяночка.У ног мореход, —ну и ножки! —целует ступни и ладошки,черный водоворот.Словно в миг солнца рожденная,в час ослепительного накала,зажмурившаяся на свет,ласковая на каждый букет,на прямое сияние.– 3-
Этой прообраз – черная богомать,словно дьявола сила – гнуть и ломать,словно дьявола под дых бить,родить от такой – грех родить.Черная ночь – в бликах белков,в синих губах – в урагане шагов.И особенный ритм,ба —
ра —
бан!
счет веков:там-
там-
там!
«Нахлынет шквал издалека…»
Нахлынет шквал издалека,знакомым чувствам смутно вторя,и убегают берега,выманивая ласку моря.Лизбет
«Девочка перестала сальто крутить…»
Девочка перестала сальто крутитьсъехала с шеста,с кукловодом отныне разорвана нить,судьбу не считать с листа.Она хочет правды,умеет без микрофона,шпаргалок, заунывной тоски.Хочется нежности без притворства,а ей твердят: «Душу – в тиски!Настойчивость и упорство».Главное – в мире: бойфренда найти,такого, чтоб вместе в круиз.Не из тех, которым рычат: «Плати!»,а которым ласково: «Плиз-з-з…»И когда она крутит солнышковокруг титанового шеста,понимает, что жизнь до донышкаиспробована и пуста.Овации? Деньги в резинке?Гроши.Даже эти, зеленые, щедрыелетящие миражи.«О, Лизбет!..»
О, Лизбет!Пальцы липкие от светамнут шелуху времен.Снял девочку за вечность до рассветаседой Пигмалион.Он дул в лицо и в завитки на шее —не ожила.Ударил по щеке – глаза открыла:– Уже пора?Он плеткой – в хлест,он не успел закончить,а время – вскачь.Вошла хозяйка:– Что же ты наделал, злодей, палач?Но он схохмил и веером валютымахнул в лицо:– Убийца? Палачи – минуты,веков кольцо.Золотая рыбка
Тоскливо на краешке ванны сидеть,вперяя в прибой пенно-мутные очи,и видеть, и знать, что простор голубой —всего лишь каракули пиксельных точек.Безумная снасть не подарки сулит,в ней смерть, задыхается мелкая рыбка;мозг маленький без кислорода горит,едва сознавая, что ванна – ошибка.Сквозь лужицу мнит: папиллярный узор,увы не лагуна – ладонь вынимает,подносит к глазам и не верит, и вздор —малек золотой в мутной пене сверкает.Он молит, зовет, он кричит полным ртом,давясь пузырями, он жаждет мгновенийпростора, свободы, лучей и притом —залива – не ванны, где скалы – колени.Но поздно, толчками меняется кровьпрожорливой жилы на хвойную воду.– Записывай: скальпель… Носилки готовь– А рыбку из мыльницы?– Слей на свободу.«Распадный мир в кругах ворон…»
Распадный мир в кругах ворони гнили,а под пуантами стекло бутыли.Шнуровкой плотно стянут бюст —актрисасдирает маску,на лице – соль бриза.Но антураж для па-де-дене выпадает,партнер пуантамив дерьмо влетает.Да ладно, шприц на всех один —и в тамбур.А за окном в дыму развалин —Марбург.«Эрато – самая пламенная из муз…»
Эрато – самая пламенная из муз,острые ушки на свету прозрачны,они мгновенны и тают – хруст,снежный, дешевый,коньячный.Не рыдай у ног.Боже, зациклена как!Не спрыгнула с пальмы?Не смотри назад,мир впереди – гляди:сверкает,как шарик хрустальный.Эрато —муза волшебных грез,радуга эквивалента,марихуана заоблачных поз —в теософии импотента.Эрато —девочка, выплакивающаяпечаль,чувства, как дождик по коже, мурашки.Небесная поступь смычка.Надкушенный персик с бочка.А на плечике тетивато ли эроса, то ли вдохновения.Сквозь струйки морского песка
«Дельфины – разум минус быт…»
Дельфины – разум минус быт.Четыре степени свободы:жизнь, скорость,штормовые водыи смерть.Но если норовиттакая мысль во лбу слукавить —лишь голову сожму руками, —Как трудно мне дельфином быть!И гибнет в солнечном кругутвое беспомощное тело.Умрешь ты здесь, на берегув моих слезах и в пене белой.А я… ничем я не могу…А чайка закричит надсадно,и мне самой никак обратно:– Ничем!– Помочь!– Я!– Не могу!Но кто-то третий… и четвертыйвдруг выбросился на скалу.Я комкаю свой крик в аорте —да не случится больше злу!Но вот и пятый… и шестой…сверкнул над огненной скалой.«У моря прибавляем шаг…»
У моря прибавляем шагнавстречу рокоту и реву.Назад к покинутому кровутак дети блудные спешат.Увы, не жить нам в тех глубинах,прохладной солью не дышать.Но люди любят о дельфинахне спорить – просто помолчать.Ракушка
И не досталась птичьим стаями до прилива – мокр песок,но мы не видим – наступаемна перламутровый виток.«Дела, дела… От дел до дел …»
Дела, дела… От дел до дел —метель мела, как бог велел,как черт велел – сирень цвела —от дел до дел – дела, дела…Скажу тебе: «Что ж, брат, дела!»Скажу тебе: «Что ж – удила!»Скажу тебе: «Потом, потом! —Подумаю: «Содом!»И солнце не вместит зрачок,и переполнится стручок.А значит время сквозь кругитвоей руки, моей рукидо летней метки доползло:волна – песок – тепло.Метель – сосульки – пляж – жара.Вот – ловит листья детвора.Вот – апельсины – на снегу.Что можешь ты? Что я могу?Вчера
Там водоросли вырастут,и звезды проползут,китового хребта верстуза год не обогнут.Там будет целый мир стоять,а звездочеты вратьо том, что судьбы звездныеим просто рассчитать.Там будут клясться мальчики,а девочки – зубритьи хвостики на пальчикизабывчиво крутить.Там будут плакать девушки,а юноши – спешить.И будут злится дедушки,а бабушки – тужить.И пирожки – горелые.Зато рубанок – остр!И доски застарелыесвистят: вест-ост, вест-ост!Там свежих стружек два мешка…Но лодку ль ждет вода? —Под эти волны камешкомзакинута беда.Не все на этом кончится.Гроб слажен, но затопоесть безумно хочетсяи новое пальто.«У счастья такое свойство …»
У счастья такое свойство —всегда быть внезапным.Лишь после чуткого «вдруг» —случается счастье.Вдруг – и в охапку сирень!Вдруг – и «Вам телеграмма!»Вдруг – и проклюнулся деньсквозь шторку, светло и упрямо.У счастья свойство такое:жить меньше быстрого мига.Как мысль, что в руках не букет —агония веток.Как скорость прочтенья строки:«Прощай, не приеду».Как высверк далекой руки,как волны по легкому следу.У счастья свойство такое:вспомниться вдруг, сверкнуть,капелькой ясной с мизинцав волны морские скользнуть.Афалина
А дельфинов до сих пор едят,жаря в жире пойманные туши.– Мозг дельфиний – лакомство из лучших.А их разум – сказки для ребят.…Афалина плыла за баркасомумоляла: «Малышку отдай!»,но из трюма двуногих стайгоготал кто-то сдавленным басом.…Не забылось, и не прошло…Человечий детеныш вскореунесен был волною в море,но ему, видит бог, повезло.Не сумела его не спасти,на прощанье шепнула: " Расти!»– Папа, папа! Дельфин меня спас!Гоготнул тот, знакомый бас.«Черепашка, бегущая к морю…»
Черепашка, бегущая к морю,сквозь голодные выклики чаек,сквозь лучи и окалину галек —я твоей храброй скорости вторю!Я с тобой мимо меткого клюва,мимо ракавин пустотелых,по осколкам стеклящек и туфа —к волнам! К волнам —пречистым и белым!Только так! Обгоняя опасность,и проворнее чайки иной,добежим, долетим – не напраснонет брони у нас тяжкой с собой.А со временем потяжелеем,будет опыт – и будет броня.И за это себя жалея,поплетусь, тяжело семеня.Но под толщей надежных доспехов,где незыблем уют и покой,вдруг очнусь пожелать успеховчерепашке бегущей,той.Тайны простейших
«Знаешь ли ты – по тебе разбегаются волны…»
Знаешь ли ты – по тебе разбегаются волны,и в желтых песках твоих отпечатки неоновых мук.Хохочешь, белозубая… Живот содрогается, полныймиллионов глаз, ртов прожорливых, маленьких рук.Знаешь ли ты – осталась минута —но ухо твое рапановое зарылось в песок золотой, не видишь, не чувствуешь ты, как черные щупальца спрута,рождаются черные корни в утробе твоей травяной.Появится не человечек – альфа солнечной сути,сделает шаг дерево – древний вымерший вид,и тело твое печальное покроется каплями ртути.Щекотно? Хохочешь, милая? Пока ничего не болит?Сдуваешь мои слезы… О только не это, не это!Поберегись, не надо слизывать их языком.Как мало тебе осталось! Какая чудная планета.Милая моя, скоро… Но хохочет, хохочет при том.«Вечер в браслетах и бисере…»
Вечер в браслетах и бисере,ты мокрая, ледяная на вкус,взбиты легкие мысли в миксерекружения ласточек, веток и бус.Ты правильная,непросто выпитькоктейль из кровавых точек, —ты, наяда, впиваешься, пьешь,сфероид солнечный, кипение розовых мочек,крылатая безобидная ложь.«Тайны простейших невероятно сложные…»
Тайны простейших невероятно сложные.Тени кропотливых штрихов природы,тонкие переливы соловьиного лета,выкликающего из комочков нежного пухаимена беспросветной тоски.Сколько раз повторять:непознанное – не бог, а мрак.«Черные дыры зрачков…»
Черные дыры зрачковпоглощают ауру —жаркое нежноевосторженное:– Мое.В мозговой центрифугедробишь легкие мысли,глупые любопытныечеловеческие:– Мои.Пытаешься понять:– Бесполезно.Не приближайся,чтобы зрачками зверяне обглодать мое «Уходи»до костей.«Кубизм возводит в куб квадратные чувства…»
Кубизм возводит в куб квадратные чувства,угнетая нервную сферу свободой зверинца,где сочен скулеж в черных клетках шакалов,воющих на серебро пустоты.Черный квадрат Малевича у каждого на слуху,но в проекции внимательного взгляда,искоса на бегу заметить невидимое проще.Выплывай из диванных пружин.В путь!«Магма внутри…»
Магма внутри.Ее внушительны круговращения.Магмы накоплен взрыв – не кури,секунда – до землетрясения.Такого еще не видели мы,не знали о нем,но мечтаем.Страх – это риск, это – бред огнем,бег от церемонии с чаем.До взрыва – секунда,но хватит пчелезакончить медовый месяц,чувства излить васильку и ветле,откачать разных кашек и смесиц.День спрессован, как муравьиный Вавилон,он белый шум ожидания,спалится содом, наш огромный содом —распустится миг созидания.Горячее вино
«Красота секса …»
Красота секса —она шерсть на груди,каждый волосок,сквозь который —приступ экстаза —гляди!Кивок из толпы,ангела синий привет.Кивнет из вселенной небрежно,но не оплатит билет.«Глаза, как маслины зеленые…»
Глаза, как маслины зеленые,но оттенок иной,они два поспешных мазка гуашью,но с лупой разглядывать шедеврыне стоит.«Чувство дивной похоти…»
Чувство дивной похотиокутало низ живота,тело содрогнулосьот страстного желанияприсвоить каждую клеткураспаленного органа.Кровь хлынула навстречудивной музыке вторжения.И… до утрав уютную берложкуудивительной порядочности,нежности,теплоты,уюта милых рук.«Не знаю как в южных краях…»
Не знаю как в южных краях,где женщинам ни грамма не дозволено,а в наших северных широтахбез горячего бордону, просто никак.Малиновый глинтвейн в округлом предсердии бокала,спрячь в ладонях, подыши в бордовый кларет,оживи, сделай глоток,оближи с губ кисло – терпкие капли,но кусочек бекона в прожилках й липомыи вожделенно вздыхающий камамберпод испариной плоти —не тронь, ни кусочка.Лишь свечи! Обязательно – свечина низкой тумбе,чтобы тени сплелись на стене, напротив,каждый бицепс и трицепс, рисуя лучами,изнывая, как два негодяя на раскаленной жаровне.«Что непереносимо …»
Что непереносимо —это мокрый язычок,ползущий по краю бокала.круг за кругом,медленно,как слизень, выпавший из перламутра,полного ослепительных жемчужин.Тварь,перестань,говорю,закружила…«Даме не обязательно видеть…»
Даме не обязательно видеть,обоняние – главное в предпочтении.Выбирает не самка, но – овула.клеточный механизм совокупления —самые точные нано-пружинки природы.Запястья тонки, и в прожилках бегущих секундот лодыжки, где еле услышишь губамидо клокочущей пены виска,где под ним, в голове, закипает оргазм —не вспугни начало.«Между нами струя…»
Между нами струя,она горяча, она, бодря,раздвигает лепестки,а ты индивид еще тот.Не скажу, что урод,полмысли висок не пробьет.Ванна однана двоих,не вспоминай, не надо,и не кроши мне в ротломтики шоколада.Губ виток не лепинежным страстным овалом —просто за плечи возьмии удиви диким шквалом.«Две головы…»
Две головыторчат из подушек.фрикции – все что нужно,спираль смертельного искусства —экзотика страстнейшего из моментов,прелюдия буйных чувств.«– Увы-увы…»
– Увы-увы…Расставание обязательно?– Да-да-да!Останусь возле метро,в толпе затеряюсь,духи выветрятся,как последние слова.Силюсь вспомнитьзаколку над ухом,доращу эту прядь,помню – губами кромсал,и шептал:«Блядь… моя личная блядь».Дети Евы
«Ангел, синие глаза…»
Ангел, синие глаза,и улыбка – мрак,ангел, синяя гроза,что у нас не так?Ты был нем – и бури чернь,ты был наг – и враг,бил по лику ночи день,истекал, как зрак.Ангел в стонах был рожден,квасил в кровь ладонь,ангел в грязь людей влюблен,навзничь – чести бронь.Этот кубок… Выпей смак,тайный вкус на дне.Помнишь, милый, сласть атаки шаги в огне?С каждым продрогшим ангелом
У любви – миллионы лиц,всемирный экстаз,наваждение в ритме единомс каждой подземной тварью,с каждым жуком замызганным,с каждым продрогшим ангеломупиваться экстазомподземных подопытных чувств.Планета зудит в дивном эструсе,и гейзеры опытных фобий —сплошная изнанка любви.Шагни в наш клубок неистовыйпротиснись в загадку смачную —там ждет тебя главная тайна —чувственный апофеоз,лоботомия разума,истерика серотонина,солнца закат,сон богапод радугой наготы.«Серафим протяжными крылами…»
Серафим протяжными крыламипомахал на твой понурый лик,и, как-будто сдавленный годами,встрепенулся в теле звонкий крик.Полюблю сегодня хоть любого,хоть бомжа бродячего во тьме,лишь бы музыки прекрасный поводне копаться в медленном уме.И на миг – долой свои вериги,темный смысл, монашеский удел,разве не вериги – эти книги?Прочитал – и также похудел.«Мечту мою штормит, и качка разгулялась…»
Мечту мою штормит, и качка разгулялась,от рук твоих светло – плывешь через меня,надолго порт закрыт, но пусть твоя усталостьне заглушит печали, истово браня.Крюками якорей твой путь означен точно,горячий грунт упруг до судорог на дне,нет контуров земли, далек причал песочный,и скрыты берега – пока плывешь в огне.
