Золотая клетка

Она наконец узнала голос Джарена и замерла.

– Это просто кошмарный сон, – он крепко прижимал ее к себе. Такой теплый и сильный. – Ты в безопасности. Я здесь. – Он убрал с ее лица влажные волосы и повторил: – Я здесь.

– Д-джарен? – заикаясь, выдавила Кива, отчаянно хватая воздух. В комнате было темно, лунный свет едва высвечивал его обеспокоенное лицо.

– Я с тобой, – сказал он, поглаживая ее по спине.

Киву так трясло, что она прижалась к обнаженной груди Джарена и спрятала лицо на его пличе, забыв, что следует оттолкнуть его. Вместо этого она тянулась к нему, как ребенок.

От входа донесся шепот Типпа:

– К-к-как она?

– Все будет хорошо, – тихо ответил Джарен. – Молодец, что позвал меня. Сходи-ка разбуди Ори, попейте тихонько какао да идите обратно по кроватям. Утром поговоришь с ней.

Типп, похоже, засомневался, но затем хлопнула дверь: он ушел.

Она все дрожала и прижималась к Джарену, не в силах заставить себя отстраниться. Ее даже не волновало, что они наедине, что они сплелись в объятиях на кровати, а он полураздет. Главное, что в его объятиях ей спокойно. Только благодаря им она и держалась.

Только благодаряему.

– Знаешь, у меня тоже такое бывает, – прошептал Джарен, поглаживая ее по волосам. – Сны. С самого Залиндова.

Кива прижалась к нему плотнее, вспоминая беспокойные звуки, которые слышала за стеной зимнего дворца.

Уткнувшись ему в шею, она прошептала – или скорее выдохнула:

– Что тебе снится?

Она знала, что нужно держаться на расстоянии.

Но не пошевелилась.

Один раз, сказала она себе.

Всего один раз она позволит себе забыть, кто он таков – и ктоона – и понежится в его объятиях.

– Мне снится тьма. Мне снится смерть, – медленно ответил Джарен. – Снится, как ты падаешь с той башни, а я не успеваю тебя поймать. Снится, что ты входишь в крематорий – и остаешься там. Снится, как… Как… – Он сглотнул. – Снится, как нахожу тебя на дне озера и ты не дышишь. – Его пробрало дрожью. – Снится, как ты умираешь снова и снова, а я просто стою и наблюдаю.

Он говорил, и Кива вспоминала собственный кошмар.

Она падала.

Горела.

Тонула.

Еще ей снилась выпивающая душу тьма Бездны. И…

– Мне снилось, как тебя хлестали плетьми.

Слова вырвались помимо воли.

Джарен застыл, как статуя.

После вчерашнего дня, после всего, что она услышала, после всех эмоций, которые она испытывала и теперь, Кива больше не владела собой. Поэтому не удержалась и продолжила:

– Это я виновата. Ты… Ты меня спас, и он… Он избил тебя, – горло сдавило, слова оборвались мучительным рваным звуком.

– Милая… – Джарен поцеловал ее в макушку.

Она таяла в его руках и ничего не могла поделать.

– Прости, – прошептала она от всего сердца. – Я перед тобой не извинялась. Надо было раньше.

– Тебе не за что извиняться.

– И не поблагодарила, – продолжала Кива, не слушая его. Она еще не проснулась до конца, и слова срывались с губ сами собой. – Ты спас мне жизнь, а я тебя не поблагодарила. Я… Я так разозлилась, что ты мне врал, но ты… Ты жеспас меня. Я жива благодаря тебе. – Ее голос охрип. – Кем надо быть, чтобы не сказать «спасибо»?

Джарен успокаивающе погладил ее:

– Я уверен, ты говорила.

– Нет, – возразила она, обнимая его крепче. –Нет.

– Ну, хорошо, теперь сказала, – примирительно ответил Джарен.

– Надо было раньше.

– А сказала теперь, – повторил Джарен.

Кива замолкла, чувства захлестнули ее. После кошмара она была так чувствительна. Так много всего чувствовала, слишком много. Все, что она пыталась похоронить полтора месяца –десять лет – пробивалось на поверхность.

– Прости, – вновь прошептала она. Слово рвалось наружу.

– Ты уже извинилась, чудо, – так же шепотом ответил Джарен, прижимая ее к себе.

Но в этот раз Кива извинялась не за то, что случилось в прошлом.

А за то, чему еще предстояло произойти.

И пока Джарен держал ее в объятиях, обещая, что не уйдет, пока она снова не заснет, Кива поняла, что теперь ей грозит еще более серьезная опасность.

Потому что ей не хотелось отпускать его.

Она даже не была уверена, что сможет отпустить.

Когда Кива проснулась утром, в комнате находился принц – но не тот же самый, в руках которого она сегодня ночью незаметно задремала.

– Тренировка, солнышко, – сказал Кэлдон. – Подъем, подъем, подъем!

Кива сонно откинула одеяло, гадая, когда ушел Джарен, но радуясь, что его брат не застал их вдвоем в постели.

Встав на ноги, она застонала от боли: мышцы припоминали ей все, через что им пришлось пройти вчера. Но Кэлдон не собирался ее щадить, и второе занятие оказалось копией первого, только с дополнительной порцией подъемов на ящик и еще одним кругом бега.

Киву вновь рвало, а Кэлдон заставлял трудиться на пределе – и даже больше.

Пот тек рекой, все болело, и Кива не представляла, как осилила дорогу обратно в комнату, но, отмокнув в горячей ванне и переодевшись в чистое, вновь ощутила себя почти человеком. В ее душу то и дело прокрадывалось смущение за предыдущую ночь, но она каждый раз прогоняла его. Джарен оказался рядом, когда она в нем нуждалась. Он всегда оказывался рядом, когда был нужен. Об этом она была просто не способна думать, потому что когда пыталась…

Тем утром она видела его на тренировочной площадке, где он вновь сражался против капитана Вериса. Он притормозил лишь на секунду, чтобы взглянуть в ее сторону и успокаивающе улыбнуться, а в следующее мгновение уже уклонялся от удара капитанского меча, но этой улыбки хватило, чтобы понять: что бы ни произошло между ними вчера ночью в спальне, а до того в пещере, – этому не требуется объяснений. Или определения. Они были теми, кем были. Джарен и Кива. Два человека, связанные между собой, к добру или к худу. И не было нужды об этом размышлять. Вообще-то, размышлять об этом и не стоило, если Кива желала сохранить хоть какое-то подобие рассудка. Планы не поменялись, даже если сердце отказывалось прислушиваться.

Стук в дверь спальни вырвал ее из мыслей; подумалось, что это, должно быть, Типп пришел проведать ее после ночных кошмаров. Но, открыв дверь, Кива увидела пожилую служанку, которая торопливо присела в реверансе.

– Прошу прощения, госпожа, но лекарь, которая помогла вам позавчера, приглашает вас в Серебряный Шип.

– Рессинда? – спросила Кива.

Женщина кивнула:

– Да, госпожа. Могу попросить ее вернуться во дворец, если желаете.

– Нет, нет, все в порядке, – ответила Кива. – День чудесный. Мне не повредит прогуляться.

Ходьба заодно поможет расслабить натруженные мышцы. Не говоря уже о том, что у Кивы будет повод некоторое время побыть вдалеке от Джарена. Дистанция, напомнила она самой себе, необходима дистанция, пусть даже пока что следовать собственному совету катастрофически не получалось.

– Хорошо, госпожа. – Служанка еще раз присела в реверансе и ушла.

Изначально Кива собиралась бродить целый день по дворцу и изучать территорию вокруг, но учитывая, сколько всего она узнала вчера, она заслужила выходной. Впрочем, она все равно не могла передать сведения, потому что так и не знала, когда родные решат связаться с ней вновь.

Кива обулась, спустилась на первый этаж и вышла на весеннее солнышко. По прибытии в Валлению ей сказали, что она может покидать дворец и возвращаться, когда вздумается, стража была оповещена о том, что Киву нужно беспрепятственно пропускать через парадные ворота. Поэтому она без проблем вышла с территории дворца, вежливо улыбаясь королевским стражникам, и те в ответ уважительно ей кивнули.

Кива неспешно прошлась по Речной улице к Серебряному Шипу, наслаждаясь свежим воздухом и солнечными лучами на коже. Шел последний день Речного Фестиваля, но на улицах было куда меньше народу, чем в первый вечер, никто не толкался и не пихался, лишь стайки детишек танцевали под задорные мелодии уличных музыкантов.

Дойдя до академии, Кива уже почти жалела о том, что решила пойти. Мышцы вновь горели: ей пришлось подниматься к зданиям по крутому холму. Шагая скованно, чтобы облегчить боль, Кива направилась к главной лечебнице; она не представляла, там ли Рессинда, но была уверена, что кто-нибудь сможет направить ее по верному пути.

Проходя по каменной галерее, Кива любовалась прекрасным зеленым садом между корпусов, вновь восхищаясь местной тишиной. Она так погрузилась в созерцание, что чуть не врезалась в женщину, которая шла навстречу, и едва успела отпрыгнуть в сторону.

– Простите, я задумалась… – Кива умолкла, узнав главу Серебряного Шипа.

– Госпожа Меридан, какой приятный сюрприз, – тепло поприветствовала ее целительница Мэддис. – Я надеялась вновь с вами повидаться.

– Я… Эм, здравствуйте, – ответила Кива. Ей было неловко от того, что она чуть не сбила с ног пожилую женщину.

– Что вы решили по поводу учебы? – спросила Мэддис, поправляя очки в тонкой металлической оправе.

– Я… Ну… – С языка чуть не сорвалось, что она не заинтересована, но она знала, что эта ложь будет звучать неубедительно. – Я все еще размышляю, – наконец ответила она.

Мэддис понимающе улыбнулась.

– Я не тороплю вас. Как я уже говорила, предложение бессрочное.

Кива с трудом сглотнула.

– Благодарю.

Целительница сняла очки и спрятала их в карман белого халата.

– Если вы шли не ко мне, то что привело вас в Серебряный Шип?

– Меня пригласила лекарь Рессинда, – ответила Кива и указала на синяк на голове. – Наверное, хочет узнать, как я себя чувствую.

– Ох, боги, – Мэддис повернула голову Кивы. – Ну и шишка.

– Отек быстро спал, – ответила Кива, – но касаться еще больно.

– Кто, вы сказали, вас лечил? Лекарь Люсинда?

– Рессинда, – поправила Кива.

Мэддис задумалась на миг, а потом пожала плечами, извиняясь:

– Когда-то я знала всех лекарей, но теперь их так много, а моя память на имена уже не та. Люсинда, Рессинда, Джасинда, Мелинда – боюсь, все они сливаются воедино. Следствие возраста, но, должна признать, не самое неприятное. – Самоирония осветила ее мрачное лицо, и она обвела себя рукой, намекая на возраст. – Однажды все начинает тянуться к земле – и это начало конца. Вам это еще предстоит.

Кива не удержалась от смешка.

– В приемном покое вам помогут ее разыскать, – продолжила Мэддис, указывая на лечебницу, куда Кива и направлялась. Тут целительница отвлеклась на группу лекарей в белых халатах, которые валялись на травке с нездорово-зелеными лицами. Протяжно вздохнув, она сказала: – Если позволите, я пойду пообщаюсь с новичками об их поведении на фестивале вчера вечером.

Похлопав Киву по плечу, Мэддис покинула ее на тропинке, но перед этим обернулась:

– С нетерпением жду, когда вы примете решение.

Кива ничего не ответила, не желая огорчать главную целительницу. И себя тоже. Но сейчас было не время: слишком много всего требовало ее внимания. Личные желания могли подождать.

«Теперь Кива заслуживает шанса на собственную жизнь и собственные мечты».

В памяти всплыли слова, что сказал Джарен Королевскому Совету, но Кива не пустила их в сердце. Даже реши она эгостично поставить свои желания выше всего, шрам на руке навечно заклеймил ее преступницей. Ей не доверится ни один больной, ее не примет ни одна академия. Мэддис стоит только приглядеться повнимательнее, и тогда она тут же отзовет свое приглашение.

И все-таки…

Кива вздохнула. Слова Джарена проникали внутрь, как бы она ни пыталась выкинуть их из головы. Она старалась изо всех сил и все равно не могла забыть о своих мечтах.

Потому что у нее оставались только мечты.

Мечты о времени, когда ее семья будет счастлива в безопасности, когда они будут жить так, как заслуживают.

Мечты о том, как она будет учиться в Серебряном Шипе и сможет помочь всем нуждающимся, принести утешение страждущим, осветить тьму, воскресить надежду в отчаявшихся.

Мечты о том, как они с Джареном…

Нет.

Не хватало еще мечтать о Джарене.

– Эй! Я здесь!

Кива вскинула взгляд: она не глядя шагала к лечебнице, а Рессинда, сидящая на скамейке в саду, махала ей рукой.

Пройдя в каменную арку, Кива подошла к лекарю. Под ногами лежала мягкая травка, аромат сирени и лаванды с ближайшей клумбы щекотал нос.

– Я получила ваше приглашение, – сказала Кива, присаживаясь на скамейку, когда Ресс похлопала по дереву рядом с собой.

Лекарь была одета в безупречно белый халат, а пепельные волосы вновь собрала в небрежный пучок, и несколько выбившихся прядей обрамляли лицо.

– Как голова? – спросила она, осматривая карими глазами ушиб – точно как Мэддис.

– Намного лучше, – ответила Кива. – Гель алоэ снял воспаление намного быстрее, чем я ожидала.

– Наверное, маковое молоко тоже помогло, – Ресс понимающе подмигнула.

Кива усмехнулась:

– Спала, как мертвая. Не уверена, так ли это хорошо после ушиба головы.

– Если мне не изменяет память, я велела вам время от времени просыпаться, – колко сказала Ресс. Потом спросила: – А кроме ушиба все нормально? Нет спутанности речи, онемения, проблем с координацией? Вялость, рвота, головная боль? Ничего такого?

Честно признать, Кива испытала за последние два дня большую часть из этого списка, но всему виной были Кэлдоновы тренировки, так что она покачала головой.

– Я видела, как вы хромали, – отметила Ресс уверенным тоном.

– Я недавно начала новую программу тренировок, – сказала Кива, стараясь, чтобы голос не выдал ее чувств по этому поводу. Судя по смеху в глазах Ресс, у нее не получилось.

– А, так это обычные мышечные боли?

– Если под «обычными» понимать «я сейчас умру», тогда конечно.

Ресс хихикнула.

– Могу дать вам что-нибудь, если хотите.

– Буду признательна.

Кива ожидала, что лекарь пообещает прислать средство от боли в мышцах во дворец, но Ресс полезла в карман и достала маленькую бутылочку с бледно-рыжим порошком.

Заметив взгляд Кивы, Ресс пояснила:

– У меня всегда при себе что-то вроде аптечки. Будь готова ко всему, так я думаю, – она вручила Киве бутылочку. – Добавляйте по щепотке в чай перед сном и утром. Сразу станет лучше.

Кива вытащила пробку и понюхала.

– Сумаслица, имбирянка, стручки венчика и… – Она принюхалась. – Муркума?

– Отлично, – одобрила Ресс. – Я слышала, у вас имеется некоторый лекарский опыт.

– Не сравнить с тем, чем вы здесь занимаетесь, – ответила Кива, нервно теребя рукав свитера и прикрывая им шрам.

– Серебряный Шип – место уникальное, это точно, – согласилась Рессинда, осматривая территорию академии с таким восторгом, какой Кива понимала всей душой. Однако Ресс уже жила в мечте, а Кива могла пока только мечтать.

– Спасибо, что пришли, – продолжила лекарь. – Хотела узнать, как вы себя чувствуете после всех событий той ночи. Похищение – как это страшно, наверное.

– Я в основном была без сознания, – Кива решила придерживаться своей лжи. – Вы были у Кэлдона? Его рана куда серьезнее моей.

Ресс подождала, пока два лекаря прошли мимо и ушли дальше в сад, а потом ответила:

– Насколько я знаю, у принца бывали ранения и пострашнее. Если рана будет его беспокоить, он за кем-нибудь пошлет.

Не в силах удержаться, Кива заметила:

– Люди обычно радуются возможности с ним повидаться, – и добавила с нажимом: – Он такой красавец.

Ресс поморщилась:

– Кажется, он так и полагает.

Удивившись и обрадовавшись такой прямоте, Кива рассмеялась.

– Большинство женщин падают к его ногам.

– Я не большинство.

Кива уже и сама поняла это. И уважала ее.

– Так вы из принципа избегаете его, потому что он с вами заигрывал?

– Я не избегаю его, – заявила Рессинда. – Просто не желаю его видеть.

Губы Кивы изогнулись, и Ресс прищурилась:

– Не вам судить: это же вы ударили его кинжалом. Если это не знак, то что тогда?

Кива поморщилась:

– В свое оправдание замечу: я думала, что это не он.

На миг повисла тишина, и вдруг Ресс расхохоталась. Еще через мгновение Кива к ней присоединилась.

– Не могу поверить, ты ранила принца! – воскликнула, держась за живот, лекарь.

– Ты слишком уж радуешься, – голос Кивы звенел от сдерживаемого смеха. – Ты же лекарь. Где твое сострадание?

– Меня не в первый раз об этом спрашивают, – ответила Ресс, все еще посмеиваясь. – Наверное, пропустила занятие, на котором проходили правила поведения у постели больного.

Кива весело покачала головой, чувствуя, как крепнет связь с этой девушкой. Им было легко вместе, и, если бы дело происходило в Залиндове, она изо всех сил старалась бы избежать этой близости. Но она больше не в Залиндове. Не нужно больше отталкивать от себя людей, чтобы спастись от боли, которую причинит их смерть. Теперь она жила иначе.

И поэтому, когда Ресс спросила, не хочет ли Кива спуститься к реке и что-нибудь поесть, она почти сразу же согласилась.

Устраивать свою жизнь – это правильно, говорила она себе. Пора заводить друзей, особенно вне дворца, учитывая, что, видят боги, все отношения с его обитателями скоро рухнут.

– Расскажи о себе, – попросила Ресс, когда они вышли из академии и пошли вниз по холму.

– Нечего рассказывать, – слишком уж торопливо ответила Кива.

– Ладно, – Ресс, очевидно, не поверила.

– Правда, – настаивала Кива. – Я самая обычная, нормальная девушка.

– Шрам на левой руке говорит другое.

Кива чуть не споткнулась. Но Ресс еще не закончила.

– Не говоря уже о том, что тебя похищали мятежники, ты живешь во дворце, а наследный принц смотрит на тебя так, будто весь мир предаст огню, лишь бы ты цела была. Но, конечно, ты самая обычная, нормальная девушка.