скачать книгу бесплатно
К вечеру Мария Ливиану спустилась с гор в обличье лисы. Она думала об одном: догнать Лазара, пока тот не наломал дров. Отправился в Китилу говорить с мэром Вангели! Ну и пусть он настоящий отец Тео! Отец – тот, кто дал жизнь, а ведь Лазар спас Теодора, значит, отцом теперь можно считать его. Но Лазар вбил себе в голову, что Тео испортился… Нет, его нужно остановить.
А еще сон, в котором Тео открывал дверь, а по ту сторону стоял Лазар. Они очутились в мире Смерти… Ужасный, кошмарный сон.
Мария остановилась на пригорке у курганов. Грудь ее тяжело поднималась и опускалась. По ту сторону тракта расстилалась деревенька – кое-где горели окошки, где-то лаяли собаки, хлопали двери. Ветер доносил запахи людей и скотного двора.
Яломица.
Мария знала, что родная деревня будет на пути, но не предполагала, что почувствует, увидев ее спустя годы. Когда-то Мария сбежала в Китилу, познакомилась с Лазаром, потом согласилась стать матерью для Тео.
Они создали семью! Отец, мать и сын. И неважно, что двое мертвы, а мальчик и вовсе ни туда ни сюда. Кому какое дело? Главное, у нее есть ребенок! Мария для этого вернулась нежительницей – чтобы стать матерью.
Теперь женщина стояла у деревни, где все началось, и воспоминания нахлынули горечью. Она пробежала мимо курганов к окраине Яломицы. В стороне от дворов стоял тот, что когда-то был ее собственным. Скособоченную хатку подпирала старая слива – неужели еще цветет весной, после стольких лет? По брюху дома, кое-где еще белеющему побелкой, расползлись жуткие трещины, окна смотрели сквозь спутанные ветви, точно два темных, затаивших тайну глаза.
Она вспомнила прежнюю жизнь, и сердце защемило. Когда-то она бегала девочкой по улицам, и будущее казалось ей прекрасной тайной, которую она однажды откроет.
А потом взрослая жизнь.
Ребенок, который так и не родился. Смерть мужей. Несчастья.
Этот дом. И та ночь.
Мария долго стояла на дороге. Опомнившись, сделала шаг вперед, потом другой. Вид запущенного двора точно околдовал ее. Оказывается, после них в доме никто не поселился. Она этого не знала.
Ушла, сжигая мосты, и заставила себя все забыть. Хотя Лазару она рассказала правду. Именно потому и пошла за ним – даже зная о ее поступке, Лазар отнесся к ней с добротой. Его способность прощать и любить тронула ее, и Мария предложила вместе воспитать мальчика.
Как странно, что лучший муж у нее появился после смерти!
Мария сбежала с дороги и направилась к жилищу. Калитка обвалилась – она и при ее жизни уже шаталась, а Янко и не думал приладить! Дверь в дом заперта. Мария прикоснулась к ней лапой, и пустой двор огласил скрип. Створка отворилась сама по себе. За проемом показалась темная комната.
Мария замерла.
Она знала, пора уходить, – ведь желание увидеть дом пришло неожиданно. Проклятая тоска притянула к этому месту.
Но Мария все же перекувырнулась через порог. Когда ее лапы коснулись пыльного пола, тело вытянулось, лапы удлинились и обернулись человеческими ногами, лисий нос будто втянулся внутрь черепа, а черные круги на морде стали очками – и вот с пола поднялась женщина с лисьей шкурой на плечах. Невысокая, серенькая – таких неприметных по деревням полным-полно.
Мария вдохнула и закашлялась: даже воздух в доме протух. Она достала свечу, чиркнула спичкой и сделала несколько шагов с огоньком в руке, освещая темное помещение: кровать покосилась, стол едва стоит на кривых ножках. Кусок ткани, присохший к стене, оказался старым полотенчиком.
Женщина поставила свечу на окно и уставилась на свое отражение в мутном стекле. Сердце заныло при взгляде на обветшалое жилище, а ведь когда-то здесь она жила…
И умерла…
Мария обернулась, пробежала взглядом по утвари и остановилась на печи. Острый выступ, выложенный изразцами, голубыми, точно яйца дрозда. Марию пробила дрожь, губы затряслись, и хоть она попыталась совладать с собой, не смогла. Страх и боль пронзили ее до нутра.
Взгляд точно приковали к этому месту.
Он смог оттереть кровавое пятно.
Мария думала, они узнают. Увидят и все поймут.
Всплыли последние воспоминания. Муж, склоняющий к ней красное от гнева лицо, – дышит жарко и прерывисто. Мутные пьяные глаза вдруг округляются. Он испуган. Впервые в жизни так сильно. Она же бессильно стонет, сползая спиной по изразцовой печи, проводит дрожащей рукой по голове, на пальцах остается что-то липкое. Кровь.
А потом.
Она сползает на пол и…
Мария закрыла глаза, так же как и тогда, и попыталась угомонить сердцебиение.
Она думала, он признается. Получит наказание. Но нет.
Мария не получила могильного камня. Ее имени нет на кладбище, никто не принесет поману. Все забыли о том, что Мария Лазаряну когда-то ходила по этой земле, радовалась солнцу! Янко закопал ее в лесу на дне старой медвежьей берлоги. Тело не нашли, хотя Мария хотела, чтобы кто-нибудь предал ее земле как положено.
«Трус…» – Губы женщины скривились, всегда покорное лицо перекосилось. В глубине этой забитой женщины все еще жила душа, жаждавшая вырваться на волю. За то время, что мужья угнетали ее – второй вслед за первым, третий вслед за вторым, – эта забитая душа стала душой убийцы.
Скрип. Мария повернула голову и увидела, что закрытая раньше крышка погреба теперь открыта.
Подвальное помещение, затянутое паутиной, зияло темнотой.
Мария вздрогнула. Скорее почувствовала, чем поняла: здесь быть нельзя. Нельзя! По полу потянул сквозняк – тоненькая струйка воздуха и опасности. Мария отступила. Еще и еще. По ноге поползло мерзкое чувство холода, пронзающее до костей. Словно чья-то ледяная рука провела по коже, и женщина мелко задрожала, прикрыв на секунду веки. Воздух стал гуще. Темнее. Удушливее. Чей-то вздох коснулся щеки, скользнул за ворот рубахи, в нос ударил могильный запах.
Сердце замерло и упало.
Мария знала: позади нее что-то стоит.
И если она сейчас обернется, то…
Из глубины погреба раздался голос:
– Я знал, что ты придешь.
Мария распахнула веки.
Скрип-скрип. Рассохшаяся лесенка стонет под ногами. Шаг за шагом кто-то поднимается из подвала. Пара мгновений, и в темном квадрате появляется силуэт. Мария хотела сдвинуться с места, но не могла. Глаза ее впились в силуэт.
Слишком поздно. Не надо было приходить.
Над крышкой погреба показалась всклокоченная макушка, затем лицо. Кожа – ледяная и синюшная. На лбу – вспухшие вены, похожие на багровые ручьи. Темные глазные яблоки ввалились, зрачки сально блестят в тусклом свете, льющемся от свечи на подоконнике.
Янко.
Губы сами произнесли имя. Хотя узнать его было трудно. Он вздрогнул. Точно много лет не слыхал этих звуков. Впрочем, так оно и было.
Он умер. Сгинул.
Она сама пришла к нему, когда очнулась и поняла, что стала перекидышем-нежителем. Застряла между жизнью и «тем, что дальше», чтобы завершить какое-то дело. И она завершила, как поначалу думала. Однажды ночью, когда спала вся деревня, открыла покосившуюся калитку в этот двор. Собака не гавкнула, только заскулила и забилась в будку. Мария прошла мимо черных слив, мимо вывешенного белья и неухоженных грядок.
Он был на заднем дворе.
Там и остался, когда она ушла.
С той лишь разницей, что между его лопаток блестел нож.
Он умер, сгинул. Но он жив.
Мария втянула сквозь зубы гнилой воздух, выпрямила спину. Мысли лихорадочно метались в голове, внутренний голос приказывал бежать, но она словно застряла между выходом, возле которого притаилось что-то жуткое, и этим трупом у подвала. Янко растянул неожиданно яркие, красные губы:
– Не дергайся.
Перевел взгляд на что-то позади нее.
Она потянулась рукой к ножу, но он захрипел:
– Нет.
– Ты же умер, – выдохнула Мария.
– Как и ты.
Сделал шаг, другой. Скрип-скрип. Ноги попали в круг света. Босые, грязные, между пальцев – черные комки. Пахнет так же: она и отсюда чувствует. Сырая холодная земля. Глина. Старое тряпье. Сырое мясо. Мария содрогнулась снова, по позвоночнику пробежала волна мурашек.
– Я ждал тебя. Знал: придешь. – Усмешка Янко расползлась по лицу раной.
Он осмотрел ее с ног до головы, задержал взгляд на шкуре и тяжко засипел:
– Перекидыш-ш.
Марии стало не по себе.
Его красные губы расходились и смыкались, точно края пореза. Кожа обвисла, космы болтались перед лицом, когда мужчина двигал головой. Плечи прикрывали нестираные лохмотья, на рукавах темнели пятна. Кровь? Его ли? Нет, не его: он хватал кого-то руками, а потом… Темные пятна на груди, у ворота. На шее тоже видны засохшие кровавые дорожки. То есть потом он…
Марии стало плохо.
Янко приподнял подбородок. Сощурившись, поглядел на нее. Молчание затягивалось, а тьма собиралась вокруг как туча в ненастную ночь. Мария взяла себя в руки, чтоб выровнять голос:
– Зачем ждал?
– Знаешь.
– Ты – нежитель. Вернулся, значит…
Не договорила. Нежитель. Вернулся. Ради цели. Какой? У него может быть только одна цель… Ей вдруг стало ясно. В животе похолодело, и Мария тяжело задышала.
– Стригои могут впадать в спячку. Особенно когда напьются крови. Знала? Может, и не слышала про таких, а? Ну так узнаешь… Месяцы, годы в оцепенении. Только укромное место найти, чтоб никто не беспокоил. Я искал тебя, но ты исчезла из Яломицы. А я очень хотел найти и решил дожидаться тебя здесь. Ты ведь такая слабая… Всегда жалеешь о прошлом, цепляешься за былое. Все равно пришла бы сюда рано или поздно. Правда, здесь рядом люди, но об этом я позаботился. Сюда они не сунутся. Побоятся.
Он перевел взгляд за ее спину.
– И есть чего.
Ухмылка стала пугающей.
– Ты не уйдешь отсюда, Мария. Я ждал тебя. Десять лет. – Он вытянул костлявую руку и указал на погреб. – Здесь. Выходил раз в несколько месяцев, потом прятался. И дождался. Теперь я тебя не упущу. Это будь увере…
Мария дернулась к рукояти, торчащей из голенища, но из темного угла вынырнула сотканная из дыма лапа, и страшная кисть перехватила женское запястье.
Мария вскрикнула. Замогильный ужас сковал все тело, и последние остатки храбрости испарились.
– Моя тень… – донесся голос Янко.
Мария взглянула на сгущавшуюся темноту, которая быстро приняла вид безликого человека, казалось, сотканного из мрака, ненависти и цепенящего ужаса. Ноги Марии подломились, она упала на колени, а окрепшая рука тени сильнее сжала ее запястье.
Янко воздел грязные ладони:
– Возьми ее.
Тень надвинулась на Марию, женщина слепо забилась и закричала, пытаясь вырваться, но бесполезно. Цепкие руки мрака оторвали ее тело от земли и подняли в воздух. Пламя свечи на окне дернулось и погасло. Дверь со скрипом распахнулась.
– В лес! – приказал Янко.
И тень повиновалась.
Глава 2
Об Йонве и той, что зовется «Л»
Ветер носился над пустырем. Сдувал пыль со ступеней сторожевой башни, переносил на изъеденные временем зубцы. Трепал волосы Тео, но тот, не отрываясь, все смотрел на пять букв, начертанных Кобзарем на земле:
– ВОЙНА.
– Чего-о? – протянула Шныряла.
– Вы не ошиблись, – грустно ответил Кобзарь. – Йонва – он и есть Война. Или, как его звали по-латински, Bellum!
– Стоп, Беллум?
Санда ахнула и прикрыла рот ладонью.
– Беллумгард!
– Именно. – Кобзарь кивнул. – Беллумгард – башня в Черном Замке Смерти, замке, где хранятся самые страшные предметы из ее коллекции и, безусловно, именно там место для одного из главных чудовищ мира – для Войны. Беллумгард – «Башня Войны»! Там и находится трон Йонвы…
Змеевик вгляделся в Кобзаря.
– Он не взял нас с собой, когда мы оказались в Беллумгарде. Значит, железный венец…
– На самом деле его собственный. Йонва сам его выковал – этот артефакт может скрыть его от глаз Смерти, где бы он ни находился.
Санда нервно заломила руки:
– Помните, эти барельефы… На стенах и потолке… Люди с копьями в груди… Кричащие… Со страшными лицами… И эти рыцари…
