скачать книгу бесплатно
Карвер убрал телефон в карман и обратил все внимание на меня.
– Судя по всему, я угодил в ловушку, предназначенную для кого-то другого. Важнее меня. И продажнее. Мой арест в Главном управлении спугнул бы их подозреваемого. Итак, меня сплавили подальше, а через несколько дней появились наскоро состряпанные обвинения. Те, про которые ты читал в газете.
– И поэтому ты решил, что есть некая секретная группа?
– Круче: я ее обнаружил. Я знал, что инициатива исходит от кого-то сверху, именно из Главного управления. Несколько дней я наблюдал за теми, кто входит и выходит из здания. Кого-то вычеркивал из списка, кого-то брал на заметку. Потом я увидел Дерека Райта.
– А кто это?
– Раньше был старшим инспектором. Вышел на пенсию еще в марте, но уже октябрь, а он по-прежнему появляется на работе. Потом я засек Редгрейва – еще одного пенсионера. И Тиллмана. Отставные копы шастают в управление через черный ход. Поэтому твои люди ничего и не знают.
– И чем эти старперы занимаются?
– Листают архивные дела, ищут совпадения, реагируют соответственно. А в тех делах, где Зейну Карверу удалось выйти сухим из воды, фигурируют имена одних и тех же детективов. – Я многозначительно помолчал и продолжил: – Им останется только надавить на этих копов, например рассказать им, чьей подстилкой они станут в тюрьме. А потом твои так называемые друзья начнут скармливать тебе ложную информацию, и удача от тебя отвернется.
Карвер задумчиво потер челюсть костяшками пальцев. У меня была точно такая же привычка. Когда он успел перенять этот жест?
– Почему я должен всему этому верить? – спросил он. – Тебя уволили. Тебе сейчас лишь бы бабла срубить…
– Верить или нет – твое право. Но если у тебя есть приятель в полиции, все это легко проверить.
Он смерил меня взглядом:
– Ну, объясняй.
– Пусть понаблюдает за зданием с пяти до шести вечера. Своими глазами увидит, как Райт, Редгрейв и Тиллман выходят из восточного крыла полицейского управления.
– В любой день?
– Как правило, со вторника по пятницу. Райт и Тиллман обычно приходят между восемью и девятью утра. Редгрейв по-разному.
Карвер дал понять, что обдумывает мои слова.
– И что ты хочешь с этого поиметь?
– Где Сара Джейн? – Я подпустил в голос неуверенности. Надо было перевести разговор на личное.
Карвер нахмурился, мол, ты много о себе возомнил. Я не отвел взгляда. Какое-то время мы стояли не двигаясь. Потом он рассмеялся:
– Думаешь, ее уже в бетон закатали где-нибудь в саду?
– Я тоже читаю газеты.
Улыбка сползла с его лица. Он шагнул ко мне:
– Хочешь поговорить о Джоанне?
Я молчал.
– Ну? – Он толкнул меня, но не то чтобы сердито. Продемонстрировал, что может выйти из себя.
– Повторяю, я не из продажных копов. На бизнесмена я буду работать. А вот на убийцу… не знаю.
– Сара Джейн перебесится и вернется. – Он помолчал. – Иногда мне кажется, что Джоанна тоже вернется. Я еще не видел объявления, но рад, что его напечатали. О ней нельзя забывать. Я вот не забыл.
– Что с ней случилось?
Он снова нахмурился. Его телефон завибрировал. Карвер похлопал по карманам, нащупал мобильник.
– Райт, Редгрейв и Тиллман?
Я кивнул.
– Приходи через неделю. Если информация стоящая, я тебя отблагодарю.
Он ответил на звонок, а я направился к выходу.
Неожиданно он громким голосом произнес у меня за спиной:
– Между прочим, это все правда.
Прозвучало искренне, но я не знал, к кому обращается Карвер – к телефонному собеседнику или ко мне.
14
В тот вечер я больше не видел Карвера. Вскоре музыка смолкла, а народ отключился. Пол усеивали спящие. Я перевел дух и обстоятельно приложился к бутылке Изабель. Народу на лестнице поубавилось, и я решил подняться на второй этаж. С каждым шагом мне становилось спокойнее. Неуемный грохот музыки уступил место звону в ушах, живому и бодрящему.
На лестничной площадке я свернул направо, в ароматизированную туалетную комнату. В темноте вырисовался силуэт девушки, сидящей на унитазе. Точнее, на его опущенной крышке. Девушка, полностью одетая, сжимала голову руками, будто только что узнала о беременности. Я включил свет и увидел несчастную Изабель Росситер. Она была в отключке, но дышала.
Я поднял ее, легкую, почти невесомую, и бережно усадил на пол. Потом вымыл два чьих-то стакана, наполнил их водой, подсел к Изабель и стал ее поить. Она то приходила в себя, то снова проваливалась в забытье. Чуть раньше и у меня начало мутиться в глазах, и теперь все вокруг заколыхалось, нечеткое и расплывчатое, а ракурс менялся и съезжал куда-то вниз.
Вино.
«Возвращаю должок, с прошлого раза».
Похоже, какой-то седатив. Рогипнол или ГГБ[11 - Гамма-гидроксибутират – наркотик, называемый еще «жидким экстази».]. Оставалось надеяться, что выпитое меня не вырубит и я отделаюсь временной расплывчатостью в глазах. Я с трудом поднялся на ноги, почему-то захохотал.
Изабель снова уронила голову в ладони. Выбеленные панковские космы, голые ноги… Она была босиком. Яркий педикюр делал ее совсем юной. Я хотел ее растолкать, но тут заметил, что у нее размотался шарф.
Я запрокинул ей голову.
Шрам на шее оказался на удивление большим. И очень заметным, хотя прошло уже больше года. Два отчетливых рубца, сверху и снизу, соединяла наискось тонкая черта. Очевидно, Изабель воткнула нож себе в шею и зигзагом прорезала ее.
Я свободной петлей подоткнул бахромчатые концы шарфа, аккуратно прикрыв шрам. Потом набросил Изабель на ноги пушистое сухое полотенце, выключил свет и вышел.
Как в тумане, открыл первую попавшуюся дверь, постоял у порога, привыкая к темноте. Большая комната, широкая кровать у дальней стены, спящие парочки на полу. Спотыкаясь, я пробрался к кровати, где кто-то храпел, столкнул его на пол и обессиленно повалился навзничь. Меня трясло. Тело вздрагивало от глубоких, басовых толчков пульса, комната кружилась.
Время металось туда-сюда. Прошел то ли час, то ли несколько минут. Дверь распахнулась. Люди на полу откатились от полосы света. Дверь закрылась, а я притворился, что сплю.
Темнота.
Легкие неуверенные шажки. К кровати шла девушка. Она легла рядом, прильнула ко мне. От нее пахло сигаретами и свежим воздухом. Сквозь юбку чувствовалось разгоряченное тело.
– Привет, – сказала мне на ухо Кэтрин.
Комната вертелась каруселью, а голос Кэтрин звучал сиреной маяка. Наши пальцы сплелись в темноте. Она медленно потянула мою ладонь по своему бедру. Ложбинка между ног была теплой, и я сообразил, что на Кэтрин нет нижнего белья.
– Опять ищешь неприятностей? – Она рассмеялась.
Ее чудесный смех и легкое прерывистое дыхание возбудили меня. Она расстегнула мне брюки, принялась ласкать. Все это казалось воспоминанием. Воспоминанием рассказа о чьей-то чужой истории. Через несколько минут я кончил, и Кэтрин осыпала мне лицо и шею быстрыми поцелуями.
Мне послышалось, что она сказала: «Зейн».
Я лежал в изнеможении, тяжело переводя дух. Попробовал дышать ртом, чтобы не сопеть, но звук не пропал. Сопел кто-то другой, в дальнем конце комнаты. Я провалился в глубокий сон без сновидений.
Потом открыл глаза и резко сел. Сквозь шторы сочился тусклый дневной свет. Комната кружилась. Опыт подсказывал, что раз она кружится по часовой стрелке, значит скоро станет лучше. Я повернулся на бок. Кровать была пуста. Кэтрин ушла. От подушек веяло ее ароматом. Я нетвердо встал на ноги и вышел из комнаты. В доме слышался какой-то шум, но ни в коридоре, ни на лестнице никого не было. В пустом холле раздался приглушенный голос из-за двери:
– Шелдон Уайт?
В девичьем голосе сквозило что-то знакомое.
Страх.
Можно было заглянуть на голоса, но я не придал значения сексу на одну ночь. Тогда не придал. Открыл входную дверь, радуясь, что никого не встретил, и шагнул в ноябрь.
Щурясь на свету, я заметил на крыльце какое-то пятно, похожее на птичий помет. Черное с белым. Еще влажное. Я переступил через него.
15
– Ну и видок у тебя, – сказал Паррс, указывая мне на стул.
Было утро понедельника. Кроме ярко выраженного шотландского акцента, Паррс ничем не привлекал к себе внимания. Этакий незаметный человек в сером. Волосы Паррса преждевременно поседели, а цвет одежды поблек, когда его повысили до суперинтенданта. Его внешность словно бы намекала на глубокую внутреннюю жизнь. Мы сидели в дешевой забегаловке за Оксфорд-роуд. В управление мне ходу не было.
Я подвинул к нему газету на столе.
Паррс раскрыл ее посередине и принялся читать.
Тянулись минуты, а он все сидел и хмуро читал мой рапорт.
Сильно сокращенное изложение событий.
Никаких упоминаний ни о принятых наркотиках, ни о сексе. Ничего конкретного о состоянии Изабель. Наверное, мне хотелось ее как-то защитить. Если честно, я и сам не знал, почему утаил эту информацию. Наверное, не доверял суперинтенданту Паррсу. И министру Дэвиду Росситеру.
Напряжение пятничной вечеринки не отпускало меня до самого понедельника. Гудение ламп дневного света и шум кухонной вытяжки звучали гулом синтезаторов. Паррс закончил читать и посмотрел на меня поверх газеты. Я поймал себя на том, что вот уже несколько минут стучу ботинком по ножке стула. Вжав указательный палец в страницу, Паррс перечитал что-то в отчете.
– Ну и как тебе Карвер? – недовольно спросил он, будто повторял вопрос уже не в первый раз.
– Колоритный тип. У него точно есть свои люди в полиции. Очень внимательно слушал мой рассказ про секретную операцию.
– Поведется?
– Если его человек несколько раз увидит, как Райт, Редгрейв и Тиллман выходят из управления, то да.
– Кто живет в Фэйрвью?
Я оглянулся на дверь. Мы были единственными посетителями.
– Карвер и Зажим, – ответил я. – Из девушек, похоже, Кэтрин, Сара Джейн и Изабель. Бармен – нет.
– И что там было в пятницу?
– Да все то же самое. Ничего ужасного, но в воздухе витало что-то нехорошее. Какой-то гадкий общий настрой.
– Наверное, из-за того, что в прессе вспомнили про исчезновение бывшей подружки босса. – Паррс довольно улыбнулся. – Удалось выжать из Карвера что-нибудь про Джоанну Гринлоу?
– Думаю, мы задели его за живое. Он рассердился.
– И?..
– Отреагировал не так, как ожидалось. Сказал, что объявление не читал, но рад, что пошла какая-то движуха. Что Джоанну нельзя забывать.
– И что ты об этом думаешь?
– Говорил вроде искренне, но он все время играет на публику.
– Как по-твоему, ему что-нибудь известно?
– Нет, – ответил я, подозревая, что суперинтендант что-то скрывает. – Говорит, иногда ему кажется, что она вернется в Фэйрвью. Что все десять лет ничего о ней не слышал. Так что да, за живое его задело, но… – Я замялся.
– Думаешь, есть еще что-то?
– Может быть, Карверу всегда обо всем докладывают. По-моему, я привлек к себе внимание, потому что все держатся настороже.
Паррс хмыкнул.
– А еще упомянули некоего Шелдона Уайта и…
Он уставился на меня:
– Кто упомянул?
– Кто-то из девчонок в Фэйрвью.
Паррс закрыл газету с моим рапортом. Потом заговорил, понизив голос:
– Шелдон Уайт – призрак из прошлого, сынок. Некогда главарь бернсайдеров. Только что вышел после семилетней отсидки.
– Понятно.
