скачать книгу бесплатно
Субъект. Часть первая
Андрей Но
New Sci-Fi (1C)Субъект #1
Андрей Но – молодой писатель, работающий в сложном жанре – на стыке традиционной фантастики и современной интеллектуальной прозы. Наиболее известна его книга «Субъект». Она вызвала среди читателей полярные мнения – от восхищения до полного неприятия. Причина – в оригинальном сюжете, в отходе от избитых канонов сегодняшней фантастики. Роман «Субъект» не только занимателен, но и весьма познавателен: он содержит немало сведений об устройстве человеческого мозга, искусно вписанных в действие. Книга довольно объёмна, и мы предлагаем вам ознакомиться с ней в виде сериала из четырёх частей.
Главный герой в результате несчастного случая обретает новый способ восприятия мира. Сначала это кажется ему временным последствием травмы, но чем дальше он экспериментирует со своими экстраординарными способностями, тем больше возможностей для себя открывает. Его действия не остаются незамеченными, ведь герой активно использует свой дар на благо себе и для помощи окружающим. К нему проявляет интерес таинственная организация «Айсберг», занимающаяся секретными исследованиями в области нейрофизиологии, и предлагает сотрудничество в изучении феномена. Герой не сразу понимает, в чём именно заключается это сотрудничество…
Читайте первую часть литературного сериала «Субъект».
Андрей Но
Субъект
Часть 1
Пролог
Лейтенант приподнял оградительную ленту, освобождая проход. Прибывший осмотрелся. Участок был на удивление хорош, просторен. Высокие стены усадьбы озаряли проблесковые маячки полицейских машин. Вечерний воздух был приправлен копотью. Белоснежное лицо сморщилось и будто с мольбой обратилось к небу. Небо неодобрительно хмурилось в ответ.
– Не… Сюда Господь точно не заглядывает, – понимающе ухмыльнулся оперативник.
Прибывший покосился на него, как на душевнобольного. Было видно, как он с трудом сдержался от колкости.
– А мне казалось, ему нет места там, куда приходим мы.
– Ах да, да… Вы ж люди науки, – осклабился оперативник, – не то что мы, холопы верующие…
Ученый дипломатично кашлянул.
– Надо полагать, вашим экспертам пока не удалось установить предположительные…
– О, там настоящая бойня…Так сразу и не скажешь. Некоторые выглядят так, будто в ДТП попали. Даже не знаю, чем их… Пойдемте, глянете сами. Вот, кстати, – полицейский протянул ему пачку салфеток. Тот свысока уставился на них.
– Салфетки? И что же я, по-вашему, должен с ними делать?
Лейтенант пожал плечами и спрятал их обратно в жилетку. В прихожей все еще витала пыль, а на дорогом, узорчатом ковре рядом с треснувшей стеной, поскрипывала под ногами бетонная крошка. Люстра, старомодная и раскидистая, каким-то чудом горела, озаряя разрушения и лица вошедших. Лейтенант только сейчас исподлобья заметил, что у прибывшего белая, как снег, не только кожа, но и волосы, брови, ресницы, и только глаза отдавали слабым багрянцем. Впрочем, таких ученых он себе и представлял.
– Там граната жахнула, – объяснил лейтенант, глядя на то, как тот с брезгливостью провел рукой по своим белым прядям. – Ничего интересного. А вот что выше, м-м…
На втором этаже бесшумно сновали судмедэксперты с линейками и лазерными дальномерами, светя ими в пулевые отверстия на стенах. Безостановочно щелкали фотоаппараты, освещая застывшие в неестественных положениях тела. Альбиноса передернуло – один из трупов был сложен пополам, как скрепка. А еще одного, в дверях, будто зажевало металлорежущим станком.
– А я про что, – довольно протянул оперативник, заметив реакцию, – но это еще ничего.
Он приотворил висящий на петлях огрызок, чтобы человек науки смог проскользнуть в проем, не наступив случайно на останки. Крови было разбрызгано так много, что даже томно-малиновый цвет обоев не мог этого скрыть. С кричащим бахвальством нависала над камином медвежья пасть, раскрытая в беззвучном и навсегда застывшем крике. Под обломками шифоньера угадывалась чья-то мясистая рука. Скривившись, альбинос демонстративно отвел взгляд.
– Глядите, – весело окликнул его оперативник, – походу, этому тоже не захотелось на все это смотреть.
Он указывал на труп в домашнем халате, у которого голова заканчивалась там, где начинались зубы. В руке символично был зажат револьвер.
– Что скажете? Или это уже не ваш пациент? Вы же на мозгах специализируетесь, ха-ха…
– Скорее, на мозгах того, кто это предположительно сделал.
– А что, думаете, этому помогли? – удивился полицейский.
– Посмотрите на кисть, – зажав нос, ученый склонился над телом. Закоченевшие пальцы, сжимающие рукоять, выглядели как-то анатомически неправильно.
– Вас ничего не смущает?
Оперативник впервые нахмурился и задумчиво навис над его плечом. Тем временем, в прихожей послышались разгоряченные голоса, что быстро приближались. В зал шагнул человек в деловой форме и головой, похожей на фундук.
– Лейтенант. Мы договаривались держать друг друга в курсе, – менторским тоном заявил он с порога.
Оперативник выпрямился, смерив зашедшего недовольным взглядом.
– Вы не из нашей части. Что вы здесь забыли?
– А я думал, пара лишних извилин тут явно не будут лишними, – рассеянно сказал тот, уже поглощенный изучением огромного настенного пятна крови. – Тем более, у вас тут их явно недостает, – бросил он ироничный взгляд куда-то между оперативником и трупом в халате.
Оперативник усмехнулся.
– Вам, следакам, на месте что ли не сидится? Здесь вам не обычная разборка местных группировок…
– А с некоторых пор, я как раз и специализируюсь на необычном, – отчеканил следователь и замер напротив медвежьей головы. С его губ ворчливо слетело нечто похожее на слово «самоутверждение».
Полицейский тоже что-то пробормотал, но решил не продолжать спор. Вместо этого он повернулся к застывшему ученому.
– А вообще, справедливости ради… Мы ведь давно искали на них управу.
Лицо следователя вмиг ощетинилось.
– То есть, вы находите подобное стечение обстоятельств… удачным?
– Чего уж скрывать… Кто-то сделал нашу работу.
– На то она и наша, чтобы ее не делал кто-то другой, – строго возвестил он и принялся ощупывать расколотую столешницу. Оперативник закатил глаза и повлек за собой беловласого ученого на выход, в дальнюю комнату, где все еще толпились судмедэксперты. Судя по всему, когда-то она была домашней библиотекой, но сейчас опрокинутые шкафы, раскиданные по полу фолианты, запачканное кровью кресло…
– Господи, а с этим то что?
Еще один труп с зажатым в руке пистолетом выглядел вполне невредимым. Разве что на лице застыла мука, а остекленевшие глаза закатились так, будто последнее, что он попытался увидеть, это собственный затылок.
– Предположительная причина смерти пока не выявлена, – развел руками специалист в желтом комбинезоне, – и да, рядом всего одна гильза, но самой пули здесь пока не нашли.
– Любопытно, – пробормотал альбинос и, изъяв из кармана фонарик, сел рядом с телом и начал светить тому под одубевшие веки. В комнату неслышно, как приведение, скользнул следователь.
– Ну? Что скажете? – спросил полицейский у альбиноса.
– Я, конечно, не уверен. Но состояние глазных яблок указывает на сильнейший ушиб головного мозга.
– А внешних следов его нанесения нет, так? – влез следователь.
– Как видите.
В глазах следователя мелькнуло мрачное торжество. Он повернулся к оперативнику.
– Лейтенант, вы не представляете с чем имеете дело.
Все присутствующие переглянулись и разразились истерическим хохотом. Лейтенант толкнул в бок одного из сотрудников.
– Ты это, ха-ха… Подключи его к заполнению протокола. Он мастер подводить итоги, ха-ха…
И только альбинос не смеялся. Он исподлобья посматривал на того, кто всех рассмешил.
Глава 1. Раздражитель
Тремя месяцами ранее.
На улице царила сутолока. Кругом мелькали неприветливые лица. Противно моросил дождь. По тесным улочкам сновали машины, не пожелавшие стоять в пробках. А в скорости, с которой они мчались по непригодным для этого задворкам улиц, читалось полнейшее пренебрежение к пешеходам, которые все равно уступят, увидев быстро надвигающийся автомобиль.
Кулаки невольно сжались, когда сзади нетерпеливо просигналили, требуя отступить, но отступать было некуда. Обочина была сплошь заставлена рядом других машин. Пришлось протискиваться.
Мимо неторопливо проехал внедорожник. На его отполированном до зеркального блеска крыле мелькнул темноволосый парень с худым лицом и недоверчиво сошедшимися на переносице бровями. Оглядевшись с недовольством по сторонам, он стер автомобильную сажу со своей кожанки и покинул улочку, выйдя к магистрали, чтобы вновь слиться с толпой.
Роста он был невысокого, но и не смехотворно низкого. Среднестатистического. Хотя он как-то умудрялся не теряться в толпе. Дело тут было, по всей видимости, в том, что между ним и другими людьми угадывалась непримечательная, но все же дистанция. Она обособляла и невольно подчеркивала его на фоне других.
Походка была скользящей, как дым, обволакивающий уступы и все неровности. По углам он не щемился, но и проход не загораживал, хотя и не церемонился с теми, кто его полностью перекрывал… Как, например, сейчас.
Необъятный зад пожилой женщины, еле волочащийся, словно холестериновая бляшка, блокировал собой весь узкий капилляр[1 - Капилляр – мед. Самый мелкий кровеносный сосуд] тропинки перед ним. Намеков в виде покашливания и нарочито громкого шарканья она не воспринимала. А раскрывать рот, чтобы окликнуть, терпеливо дождаться ее грузного поворота головы, чтобы вежливо предложить уступить тропинку, а затем дождаться, пока она переспросит, чтобы заново всё повторить, он не хотел.
Попробовав было проскользнуть по краю обочины, он врезался в нее, потому что именно в этот момент женщине вдруг захотелось всем телом посмотреть куда-то направо.
– Извиняюсь, – буркнул я, сдвигая ее со своего пути.
– Ну что?! Что пихаешься то?!.. Места ему мало, – проскрежетала она вслед, но я уже был вдалеке от нее как в метрах, так и в мыслях. Глаза то и дело нервно поглядывали на наручные часы. Подобная комбинация цифр сулила выговором от нового преподавателя по нейрофизиологии, на лекцию которого я опаздываю не в первый раз. И так еле заставил себя сегодня встать, одеться, позавтракать… А как назло, его лекции вечно ставят первыми… Стоп!
Я еще раз внимательно глянул на часы, с чувством некоего подвоха. Да у меня же нет, и никогда не было наручных часов! Я продолжаю лежать у себя в кровати…
Подорвавшись в этот раз на кровати по-настоящему, я дико осмотрелся. В ногах застряли джинсы, а стрелка настенных часов переваливала за цифру девять. Запах глазуньи крался через щель комнатной двери и щекотал ноздрю. Сосед уже вовсю собирался на работу.
Мышцы отказывали мыслям, а сами мысли – того же свинцового оттенка, что и небо – сомневались в себе же, в своей уместности, желая снова уступить место благостным снам. Проклиная все вокруг, я таки натянул джинсы, застегнул рубашку, прихватил с собой контейнер с едой и голодным побежал на лекцию.
Жалел ли я себя при этом? Нет, ведь есть вещи куда хуже. Например, взрослая ответственность. Она поджидала всякого с занесенным топором прямо у парадного выхода выпускников. Отрубала всю материнскую поддержку и отцовское снисхождение, оставляя тебя с проблемами наедине. Встречу с ней я предпочитал оттягивать, насколько это вообще возможно.
А до тех пор можно греться под лучами опеки родителей, которые спят и видят тебя важным представителем своей бесполезной профессии, потому и продолжают вкладываться, помогать, наставлять, звонить по телефо…
…плечо саданул какой-то толстяк. Оценив взглядом его удаляющуюся спину, я в который раз задумался, насколько же неуклюжи мои соотечественники. А если не неуклюжи, то грубы. Было ли это вопросом менталитета, я не знал. В других странах мне бывать пока не доводилось. Но я мечтал однажды куда-нибудь поехать и узнать.
Я приближался к учебному заведению, прокручивая в уме наспех выдуманную, невразумительную причину, что задержала. На входе сварливая вахтерша на удивление вежливо приветствовала меня и даже не стала задерживать с предъявлением студенческого билета. Уже поднимаясь по ступенькам, я старательно нагнетал дыхание, дабы мои усилия противостоять сложившейся ситуации казались убедительней.
Простояв некоторое время в нерешительности у двери, я уже было занес руку, чтобы постучать, как та неожиданно открылась. На пороге возвышалась лектор – очень высокая женщина лет тридцати, с тяжелой челюстью, короткой, мальчишеской стрижкой и выраженной гетерохромией[2 - Гетерохромия – мед. Различный цвет радужной оболочки левого и правого глаза. Является результатом относительного недостатка или избытка пигмента меланина.], – и молча смотрела на меня. С ней полсотни пар глаз из аудитории тут же уставились на неожиданно возникший раздражитель. От такого избытка сосредоточенного на мне внимания и без того неровная дорожка мыслей, приготовленных в качестве оправдания, скомкалась и застряла на языке.
– Ваша фамилия? – вполголоса поинтересовалась преподавательница, – впрочем, неважно, – перебив меня на полуслове, она посторонилась. – Надеюсь, впредь будете пунктуальней.
Вклинившись в предпоследний ряд, я уселся рядом с похрапывающей жертвой ночной смены. Стараясь не шуметь, достал все необходимое. Однако мысль о том, что я способен перекрыть своей возней вещание преподавателя, была опрометчивой. Её голос гулко разносился по залу, заставляя подпрыгивать клюющих носом учеников.
– Нейроны, проводящая поверхность которых выстлана миелинизированной оболочкой, имеют преимущество над теми нервными волокнами, которые не содержат миелин. Кто мне скажет, чем обусловлено преимущество? – спросила она, пройдясь взглядом по тут же понурившимся головам.
– В обоих случаях происходит деполяризация мембраны, однако, с изолирующей оболочкой миелина она проистекает быстрее? Почему же?
Какая-то студентка шумно выдохнула, пряча лицо в ладони.
– В чем дело? – напряженно поинтересовалась лектор.
– Зачем это нам? – сдавленно спросила девушка. – Нас и так на других предметах травят. Так еще и здесь! Ну разве это так важно знать, как проходит эта мембрана?! – в ее голосе зарождались истерические нотки. – Мозг уже перегружен!
– Да вы что? – недоверчиво воскликнула лектор. Настолько недоверчиво, что я уловил издевку. – Нет, он не может перегрузиться, если, конечно, вы им умеете пользоваться.
– Купи себе таблетку для мозга, – то ли в шутку, то ли всерьез посоветовал кто-то студентке с соседнего ряда. – Включишь его с десяти до ста процентов.
– Что за чушь? – услышала лектор. – Это вы где такого нахватались?
– Ну, это же… Фильмы ведь про это есть…
– Псевдонаучные фильмы, смеющие рассуждать о принципах мыслительной деятельности, – выплюнула лектор. – Нет никаких десяти и ста процентов. Нет никаких спящих участков мозга. Все отделы мозга функционируют по мере надобности. Другое дело, что биологическая ткань – это не медный провод, так что связи между этими отделами имеют свойство за ненадобностью ослабевать. И даже исчезать… Так что, – ее разноцветные глаза насмешливо блеснули из-под очков с хищно заостренными углами оправы, – бояться надо вовсе не перегрузки мозга…
– Ага, так и скажу диспетчеру подстанции в следующий раз, – хрипло забормотал рядом со мной жертва ночной смены, – при всем уважении… Но зачем нагружать мозг знаниями, которые не пригодятся на работе? Мне ж не в профессоры идти…
– По-вашему, эта информация никчемна? – вскинула бровь лектор.
– В моей работе – да…
– А с чего вы взяли, что она ваша?
Жертва ночной смены как бы отмахнулся взглядом и снова завалился на парту.
– Слушайте, – изменившимся тоном произнесла лектор, – вы можете вызубрить весь материал, все эти механизмы, разглядев их лишь издалека, удачно отчеканить на сессии то, о чем не имеете представления, а через неделю выкинуть это из головы. А можете погрузиться в суть, – в ее зеленом глазу вспыхнул фанатичный огонек ученого, – проникнуть в глубинные детали, найти инициаторов всех этих необычных явлений. Поняв, как это работает, вы уже не сможете быть прежними. Ваше любопытство будет расти в поисках все новых ответов, впоследствии чего ваш статус зарекомендует себя как настоящего специалиста. Востребованного и уважаемого.
Аудитория замолкла. Те, кто пытался оправдать свою неуспеваемость, пристыженно поникли, и даже отъявленные бездельники сделали серьезное лицо.
– Мне кажется, это то, зачем вы пришли сюда, – промолвила лектор, – поэтому соберитесь и сосредоточьте внимание на моих словах. На словах, а не на иконе его величества Павлова, вы меня слышите… – повысила она голос на студентку. Та, дернулась, будто проснулась.
– Слышу, да.
– Не имею ничего против игр воображения, – понимающе усмехнулась лектор. – Но так ли уж в нем много правды? Есть ли смысл погружаться в собственные мысли, когда вокруг столько чужих?..
Само собой есть, – хотел воскликнуть я, но не пожелал лишний раз заострять на себе ее внимание.
Собственные мысли мне всегда казались предпочтительнее чужих… А игры воображения так вообще были для меня чем-то повсеместным. Действительно, правды в них было мало, но так ли уж она была важна, если все было по-моему, все устраивало…
