Миссия: до Земли и обратно

Вероятно, отец, будучи постоянно занятым решением политических задач Протоса, просто-напросто не удосужился разглядеть достоинства своего младшего сына. Директор редко прибегал к праву вето, но в тот раз воспользовался. Просто стало жаль мальчишку. Если бы того отослали домой, то неизвестно, чем всё закончилось. За то время, что Годир Бора жил и учился в пансионе, сенатор, ныне глава планеты, ни разу не навестил собственного ребёнка, ограничившись общением по эсплайеру. Старший брат также не выказал желания пообщаться Годиром. Мальчишка им был совершенно не нужен, он не вписывался в их распланированную жизнь.

Год за годом Дир, как многие стали называть Бора-младшего, набрался необходимых навыков и знаний, возмужал. У него появились друзья, которые, несмотря на многочисленные выпады и провокации ершистого задиры, сумели разглядеть в нём доброту, незаурядный ум и силу воли. И – это вообще стало настоящим потрясением! – Годир настолько увлёкся музыкой земного периода, что по просьбе поклонников в самом пансионе начал давать небольшие концерты. За несколько лет у него набралась довольно приличная аудитория. Естественно, парень прекрасно понимал – ему не дадут свободно выступать, если узнают, кто он на самом деле. После очередного выступления в престижном клубе будущей звезде посчастливилось встретить Элисию Малик – музыкального продюсера. Та сразу вцепилась в парня, почуяв потенциал. Гарантом со стороны Годира пришлось выступить Эриксу Вилаю. О том, чтобы обратиться за советом к отцу, не могло быть и речи. Тот бы запер сына где-нибудь в глуши, приставив к нему отряд для «охраны». Директор пансиона понимал, насколько рисковал, но и по-другому поступить не мог. В итоге Элисии Малик сообщили, что Дир Гаур – дальний родственник Вилая. Псевдоним «Гаур» ему дали поклонники на самом первом выступлении. В восточной части Новоевразии были особенно сильны земные традиции. По этой причине протосовцы владели несколькими диалектами, латинским в том числе. И с латинского «гаур» означал «бык». На сцене Годир действительно напоминал дикого и необузданного зверя. Зверя, защищающего свою свободу. Эрикс Вилай бывал на концертах подопечного, и каждый раз уходил ошеломлённым. Нельзя сказать, что ему нравился рок, но это направление в музыке имело место быть. Это история. И многим рок пришёлся по душе, особенно молодёжи. Сценические образы Дира поражали довольно-таки консервативного директора. Обтягивающие красно-чёрные костюмы из материала, имитирующую кожу животного. Куртки с металлическими вставками. Сапоги со шпорами. Очки с тёмными непроницаемыми стёклами. А причёски и того хлеще! В этом отлично помогли парики. Чёрные волнистые волосы ниже плеч стали визитной карточкой певца. Внешность менялась так, что Вилай совершенно не узнавал подопечного, когда тот находился на сцене.

После концерта фанаты едва не раздевали своего кумира. Эрикс не мог этого понять. То ли дело классическая музыка. Шопен, Шуберт, Бетховен, Чайковский, Рахманинов, Глинка, Бизе. Можно слушать и слушать, услаждая слух!

– Ох, что-то я отвлёкся! Надо закончить речь.

Директор Вилай активировал эспаком, открыл файл, в котором начал до прихода Юрзуса набрасывать тезисы и с удовольствием раскрыл книгу о Перикле. Через неделю намечалось грандиозное событие – четырёхсотлетие пансиона имени Александра Горчакова. Нельзя ударить в грязь лицом!

***

– Парни, всем спасибо за работу! Отличная репетиция. Встретимся завтра в это же время.

– Дир, ты всех сделаешь на концерте! Хулио Оглос и его девочки-припевочки пусть отдыхают! Твоя песня просто взрыв! Особенно строчка о тлеющем огне в душе.

Бас-гитарист подошёл к Диру и по-дружески похлопал товарища по плечу. Остальные музыканты тоже направились к парню, выражая согласие только что озвученной похвале. Репетиция действительно получилась слаженной. Каждый отыграл свою часть в такт, ни разу не сбившись. Дир Гаур и его лирический тенор творили сегодня настоящие чудеса вокала. Претенциозная публика музыкального клуба «Звезда Атлантики» будет покорена.

– Ты подпишешь моей кузине календарь, а? Она уже вторую неделю достаёт меня! Неловко, конечно, отвлекать тебя пустяками.

– И мне, Дир! Не поверишь, но мама после прошлого нашего концерта прониклась ретро-музыкой. Сам в шоке!

Годир хохотнул на просьбы ребят и кивнул:

– Лады, без проблем. Кузины и мамы – это святое. Ну, всё, я побежал.

Годир махнул музыкантам и скорым шагом, переходящим почти в бег, направился к выходу. До встречи с директором оставался час. Лететь от клуба, в котором базировалась репетиционная, до парка Дружбы народов Земли – тридцать минут без учёта воздушных пробок. Время есть.

Выбравшись из недр здания с многочисленными коридорами, Дир чертыхнулся. Взлётная площадка, располагавшаяся недалеко от чёрного входа, была полна поклонников. Миг и его окружили восторженные люди. И началось – автографы, снимки на память, рассказы о том, как музыка и песни изменили их жизни. Дир, спокойно приняв неизбежное, приступил вежливо исполнять просьбы, никому не отказывая. Многие современные звёзды относились к фанатам с пренебрежением и часто прибегали к грубой силе телохранителей. Но только не он! Люди дарили ему радость и любовь, то, чего у него не было. Музыканты и фанаты – это его семья.

Полчаса спустя Бора-младший гнал на автолёте так, как будто летел на пожар. Если дал слово директору Вилаю, то его обязательно надо выполнить. Дело чести!

На воздушном перекрёстке образовалась пробка, возможности выбраться из неё, не нарушив правил полёта, не было. Дир сверился с наручными часами – подарком директора Вилая – вздохнул и решил переодеться. Не стоило появляться в сценическом костюме на людях. По этой же причине Дир приобрёл автолёт неприметного светло-серого оттенка, чтобы не привлекать лишнего внимания. У него был и другой автолёт – алый с чёрными полосами – на котором он летал только на свои выступления. К двойной жизни за почти четыре года уже удалось привыкнуть. Учащийся с довольно посредственной успеваемостью пансиона имени прославленного дипломата земной эпохи – Александра Горчакова. И восходящая звезда музыкального небосклона Протоса. Ни та, ни другая ипостась Диру не нравились. Дипломатом он никогда не стремился быть. Это всё прихоть отца, которому было плевать на него, лишь бы глаза не мозолил. А концертная деятельность выматывала до изнеможения, ведь приходилось скрывать своё истинное лицо. Сыну принцепса планеты, хоть и нелюбимому, не престало скакать по сцене и горланить в микрофон.

Было ли у него вообще своё лицо? Дир глянул на собственное отражение и с отвращением отвернулся. Синие глаза. Слишком полные губы. Волнистые волосы тёмно-русого оттенка. От отца ему не досталось ни одной черты. Дальше размышлять стало некогда – воздушное движение активизировалось.

Через десять минут неприметный светло-серый автолёт плавно спланировал на взлётную посадочную площадку рядом с западным входом в парк Дружбы народов Земли. Высокий молодой человек в синей рубашке, чёрных брюках, с длинными тёмно-русыми волосами, собранными в хвост на затылке, ловко выбрался из транспортного средства и огляделся вокруг, внимательно рассматривая людей. Фанатов не наблюдалось. Родители с детьми. Влюблённые парочки. Бегуны-спортсмены. Обычные обыватели, предпочитающие спокойный отдых вдали от городской суеты. Парк был их излюбленным местом. Тенистые аллеи, каждая из которых носила название одной из наций прародины протосовцев. Греческая аллея с Афинским акрополем. Индийская аллея с Тадж-Махалом. Русская аллея с собором Василия Блаженного. И на каждой ажурные лавочки, журчащие фонтанчики, благоухающие цветы в клумбах. Территория парка была огромна, дня не хватит, чтобы обойти все достопримечательности.

Директор Вилай особенно любил данный парк. Каждую пятницу он устраивал себе ужин в ресторане «Земные дары», из окон которого открывался дивный вид на озеро Надежды. Там плавали два лебедя – чёрный и белый.

Сам Годир предпочитал места попроще – кафешки и пункты общепита. Вкусно и быстро. Не надо ждать, когда же повара приготовят сметанный борщ со специфическим ароматом или тальятелле с яичной пастой. При каждой встрече директор удивлял его какой-нибудь гастрономической новинкой.

В ресторане все столики были заняты. Стоило Диру оказаться внутри просторного помещения, разделённого на несколько залов, к нему тут же подошёл метрдотель.

– Прощу прощения, на данный момент все столики заняты, но я могу…

Дир вежливо улыбнулся и не дал договорить служащему ресторана:

– Меня пригласили. Директор Эрикс Вилай.

– Ах, да! Господин Вилай сегодня занял столик в Венгерском зале. Я вас провожу.

Спустя минуту ученик и директор уже обменивались приветствиями. Столик располагался в дальнем углу. Соседи, отгороженные кадками с растениями, не мешали свободному общению. И вид из окна действительно открывался великолепный. Кудрявые ивы на покатом берегу, покрытом изумрудным покрывалом из клевера. Лебеди, расположившиеся в центре озера, тщательно чистили пёрышки. Гладь воды, словно зеркало, отражала белые облака, неспешно плывущие по голубому небу.

– Продолжим тебя окультуривать, мальчик мой! В плане гастрономического воспитания ты как галлимимус, кушаешь всё подряд.

– Галли кто? – Дир хмыкнул и закатил глаза. – Каждый раз после ваших…э-э-э, просвещений, я потом долго прихожу в себя.

Эрикс Вилай довольно закрутил кончики своих усов. Ах, молодёжь! Пока приучишь их правильно питаться, то все усы поседеют.

– Галлимимус – это всеядный динозавр, обитавший на древней Земле. У тебя вроде бы палеоархеология была на втором курсе, если не ошибаюсь. Уж должен знать!

– Палеоархеология в расписании стояла по понедельникам, у меня как раз репетиции были в это время.

– Старая добрая история. Ладно, сейчас я расскажу, что у нас сегодня на ужин, а потом спокойно поговорим о визите твоего отца.

– Визите…отца? – Парень едва не икнул от потрясения. – Он меня вчера вызывал по эсплайеру, говорили почти час. И ведь даже словом не обмолвился, что приедет! Вот…же.

– А ты чего от него хотел? По всему Протосу мотается, чтобы следить за порядком. Знаешь же, что Тритос и Тетартос собираются заключать военный союз. Теперь приходится держать глаза и уши востро.

Директор по возможности старался сгладить отношение Годира к своему отцу. Парню и без того было сложно. Остался без матери в раннем возрасте. Никому не нужен. И всё же не стоило и дальше ковырять по больному месту.

– Всё я понимаю. Просто…

– Сначала ужин! – Директор подмигнул подопечному и по привычке закрутил кончики усов. – Никогда не догадаешься, что сегодня попробуем.

– Ох…– Дир нервно сглотнул. – Ну…Не знаю, чем в древние времена питался ваш галлимимус, но я уже попробовал и русский борщ, и французский луковый суп, и жареную утку по-пекински, и аргентинское филе вискачи с овощами, и даже корейский пибимпап.

– Сегодня в ресторане день венгерской кухни. И мы с тобой начнём с гуляша. – Вилай, забыв, что он находится в ресторане, а не в одной из учебных аудиторий пансиона, начал со знанием дела читать самую настоящую лекцию. – К твоему сведению, «гуляш» с венгерского переводится «пастух». В былые времена это считалось пищей пастухов, так как те варили суп в котелке в походных условиях. Готовили блюдо обычно из мелких кусочков телятины или говядины, также добавляли лук, картофель, кусочки копчёного шпика, плюс тмин и паприку. В городах Венгрии даже проводились национальные фестивали гуляша. Жители…

Годир внимательно слушал Эрикса и одновременно думал о том, как ему повезло, что в его жизни появился этот человек. У директора были свои странности. Чего только стоило подкручивание кончиков усиков! Страстное увлечение земной гастрономией тоже придавало…э-э-э…пикантности в образ Вилая. Но кто сейчас без странностей? Если на то пошло, то лучше пусть будут лекции по еде, чем ежемесячные разговоры с отцом на тему его успеваемости. «Годир, ты должен подтянуть знания по экономике!», «Сын, ты обязан написать лучший доклад по истории освоения Дитэрры!», «Твой старший брат на очередной ассамблее содружества планет произвёл фурор. Настоящий Бора! Равняйся на него!» Смысл подражать Антею? Братец давно достиг высот Олимпа. Отец в нём видит продолжение себя. А ему, белой вороне, даже и пытаться не стоит.

– Годир, ты слушаешь меня?

– Да, директор. Вы упомянули о кюртоше – десерте.

– Правильно. Его называют ещё чешским трдельником. Мы…

От очередного витка подробнейшей лекции о блюдах некогда существовавшей Венгрии Годира спас официант:

– Гуляш, господа! Jó étvágyat*!

*«Приятного аппетита!» (венгр.)

– Köszönöm**!

**«Спасибо!» (венгр.)

Следующие полчаса всё внимание было посвящено гуляшу. Эрикс Вилай довольно причмокивал и периодически промокал салфеткой аккуратно закрученные усики. Годир ел без особого аппетита, но старался этого не показывать. Вполне возможно, что дело и не в венгерском национальном блюде, а просто в его настроении. О встрече с отцом он давно мечтал и не ожидал, что она когда-нибудь настанет. Вслед за гуляшом подали десерт, тот самый кюртош.

– И как? – Не выдержал директор.

– Необычно. Спасибо!

– Эх, молодёжь! Вам бы всё побыстрее. Ну что вкусного в сухих бутербродах? От них, знаешь ли, несварение случается. – Отставил тарелку в сторону и пристально оглядел Дира. – Насчёт визита твоего отца тоже не стоит волноваться. С успеваемостью у тебя порядок. С экономикой помогу. Сам её недолюбливаю. По этикету попрошу Юрзуса подсобить. Мужик он вредный, но знания у него обширные.

– Ваш новый помощник больше похож на шпиона. Только повернёшься, а он уже за углом стоит. Вчера несколько раз в коридорах пансиона встретился.

– Пускай. Пусть себе следит. Думаешь, я не знаю. На тебя у него ничего нет. Твой отец и без его усердия знает о твоих успехах в учёбе.

– Может, лучше без помощи Юрзуса. А то как бы я ему… – Дир замялся, подбирая нужное слово: – случайно плечо не повредил при следующем столкновении в коридорах пансиона.

– Этикет тебе пригодится, поверь мне! И не стоит марать руки. Юрзус сам себе умеет проблемы устраивать, и рано или поздно угодит в яму, которую сам же и вырыл. Слышал выражение предков? «Не рой другому яму, сам в неё и попадёшь».

– Да, вы как-то упоминали его.

– Вот и договорились. – Затем директор сменил тему. – Как подготовка к выступлению? Где в этот раз?

– Всё отлично, написал новую песню. Завтра выступаем в клубе. Надеюсь, придёте.

– С радостью бы, мой мальчик. Но меня вызвали в столицу. Придётся лететь.

– Жаль. Я вам всегда рад.

После плотного ужина и сладкого десерта Вилай и Годир ещё немного прогулялись по берегу озера, а потом разошлись по своим делам.

Перед тем, как вернуться в пансион, Дир решил залететь в музыкальный магазин и посмотреть, появился ли новый ассортимент. Уже подлетая к торговому району, молодой человек услышал сигнал эсплайера, оповестивший, что поступил входящий вызов. Пришлось сделать ещё один круг по воздушке, чтобы поговорить.

– Элисия, рад слышать вас! – Дир поприветствовал своего музыкального продюсера. – Всё в порядке? Мы вроде сегодня утром обсудили завтрашнее выступление в клубе.

– Дир, дело серьёзное! Меня час назад известил помощник господина Бора по связям с общественностью о том, что тебя хотят видеть на музыкальном концерте, приуроченном к его избирательному туру. Нам нельзя упускать такой шанс. Ты выйдешь на новый уровень!

– Вы это серьёзно?

– Серьёзнее некуда! Сначала я сама не поверила, но потом поразмыслила и поняла. Со стороны принцепса это хитрый ход. Ты восходящая звезда. Тебя обожает молодёжь. Если ты примешь участие в концерте, то добавишь голосов нынешнему главе планеты. Что скажешь? Да или нет?

Элисия Малик никогда не откладывала дела в долгий ящик. «Здесь и сейчас!» – было её девизом. Вот и сейчас она не стала тянуть с новостями и расписывать всё плюсы и минусы.

– А подумать можно?

– К завтрашнему утру я должна дать ответ. – Последовал сухой ответ.

– Совет от вас будет?

– Это твоя жизнь, тебе и решать.

Годир нервно хмыкнул и сжал эсплайер так, что чуть не раздавил его. Ну и поворот! Кто бы мог подумать, что всё обернётся подобным образом? Собственный отец приглашает его на концерт в поддержку избирательной кампании. Но только он не в курсе, что Дир Гаур – это и есть Годир Бора. «Настоящая ирония судьбы!» – так бы сказал директор Вилай.

– Хорошо. Я согласен.

Глава пятая

Планета Дефтерос. Столица Новаград

Официальная часть бракосочетания прошла стандартно. Таня и Кинет получили свидетельство о заключении брака в столичном муниципалитете. После молодожёны отправились в ресторан «Первооткрыватель», где их ожидали многочисленные родственники и друзья. Шанирай тоже была там, как и Филя. Оба при параде, ведь торжественное мероприятие обязывало. Шани в порядке исключения купила себе лёгкое лазурное платье-миди с приталенным силуэтом из материала, имитирующего эффект полиэстера. Принт на рукавах и пышном подоле напоминал птичьи пёрышки. Причёска хоть и смотрелась скромно – косой пробор и нижний пучок, но придавала образу девушки романтичности и таинственности. В тон туфли на невысоком каблуке и широким ремешком гармонично подходили к наряду. Родители Тани сразу и не признали в красивой и стильно одетой особе закадычную подругу дочери, которая ходила в мешковатой одежде и постоянно щурилась. Да и сама Таня была настолько удивлена, что смогла лишь быстро поблагодарить в момент вручения свадебного презента. И было за что! В нарядно упакованной коробке лежали два бокала с потрясающими рисунками, изображающими Царевну-лебедя и Феникса. Те словно мерцали на поверхности, как будто собирались вот-вот взлететь. Кинет, увидев подарок, поразился и искренне поблагодарил Шани, чем заслужил от той довольный взгляд и широкую улыбку.

Когда поток желающих поздравить иссяк, невеста смогла наконец-то выразить свои восторги:

– Ты настоящий мастер! Я буду беречь бокалы, как зеницу ока. Так, кажется, говорили наши предки. – После вздохнула и порывисто обняла Шани: – Ах, я по-настоящему счастлива, дорогая подруга! Желаю, чтобы и ты нашла того, с кем бы хотела прожить всю жизнь!

Шани в ответ сжала девушку в крепких объятиях и отстранилась:

– Спасибо. Даже и не знаю, примет ли Филя мою вторую половинку, если я её вдруг повстречаю.

Обе подруги разом повернулись в сторону пса, который с важным и довольным видом принимал знаки внимания. Да и как иначе, если его вид – в белом галстучке в бирюзовый горошек! – заслуженно привлекал внимание почти всех гостей. Женщины восторженно охали, мужчины улыбались, а дети просто-таки не давали покоя, норовя того потискать. Филя был неимоверно счастлив! Столько радостных двуногих он видел редко и поэтому решил воспользоваться представившимся случаем – подставлял ушки, бока и шею, чтобы его гладили. Внимательный пёс изредка поглядывал на хозяйку. Та действительно выглядела счастливой, даже улыбалась. Эмоциональный фон от неё исходил гармоничный, что случалось не то чтобы редко, и все же недостаточно часто, как бы он хотел.

– Шани, я бы очень…Э-э-э…Я прошу тебя об одолжении, – начала Таня, и сразу же замялась.

– И? Говори прямо. – Шани, как и всегда, спросила в лоб.

– Станцуй для меня, пожалуйста! Ты ведь так красиво танцевала когда-то. Я помню наши прогулки. Ты любила танцевать в детстве. Помнишь крышу в заброшенном доке? Я не хотела идти, боялась, а ты меня уговорила. С крыши открывался потрясающий вид – мятежное небо и океан под стать ему. Ты на их фоне смотрелась, словно сказочная птица. Жаль, что ты больше не танцуешь.

Шанирай, услышав просьбу, смутилась. Вспоминать детство – не самое приятное занятие. Слишком много боли. Но танцы…Танцы – это её стихия. В танце жизнь, чувства, правда. Девушка плавно двинулась к сцене, освещаемой ярким переливчатым светом. На стене мерцала витиеватая надпись: «Таня и Кинет – совет вам и любовь!» Из динамиков лилась романтичная музыка. Шани не узнала мелодии, да ей было всё равно. Чувства, переполнявшие на протяжении всего дня, со всей силы рвались наружу. Ноги просились в пляс, ритмично постукивая каблучками по поверхности пола. Взмах рукой, поворот, пауза.

Гости один за другим развернулись, чтобы было удобнее любоваться плавными движениями прекрасной танцовщицы. Филя тоже завилял хвостиком в такт. Он-то уже привык к тому, что его любимая хозяйка танцевала по вечерам. Большая комната, не заставленная громоздкой мебелью (кроме дивана, шкафа и стола), позволяла и ему бегать и скакать, выплёскивая эмоции.

Шаг. Второй. Пауза. Наклон. Изящные руки взметнулись вверх. Ещё чуть-чуть, и девушка взлетит. Поворот.

Музыка затихла. Шани застыла. Таня, Кинет и остальные восторженно захлопали в ладоши. Овации долго не смолкали. Шанирай снова смутилась, её щёки заалели. Положение спас Филя, подбежавший к хозяйке. Та грациозно присела на корточки и погладила любимца.

Возле них оказалась довольная Таня:

– Подружка, ты просто восхитительна! Жаль, что ты перестала танцевать. Я на днях видела афишу, на которой была изображена танцовщица Сирин. Она чем-то похожа на тебя. Вы обе словно птицы, готовые взмахнуть крыльями и взлететь. У меня никак не получается достать билеты на её выступления, их мигом раскупают.

Договорить Таня не успела, гости тоже ринулись в сторону Шани, спеша похвалить ту за дивное выступление.

Сама Шани старалась выглядеть в этот момент спокойной. На самом деле она корила себя за то, что не сдержалась и расслабилась на празднике. Никто из знакомых, даже из близких друзей, не должен знать, что Сирин – это она. Это её тайна. Она никому не обязана, ни от кого не зависит, живёт так, как считает правильным. А стоит человека подпустить к себе слишком близко, он может обидеть. Мысленно проплыл образ отца. Людей лучше держать на расстоянии. Они непостоянны и зачастую вероломны.

Танцы же Шани искренне любила. Когда она была маленькой, с ней танцевала бабушка. Та много знала о танцах. На Земле их насчитывалось десятки направлений, всех и не упомнишь, и каждый из них завораживал. Бальные из эпохи Ренессанса – контраданс и павана. Из Барокко менуэт. Девятнадцатый век – мазурка и кадриль. Национальных и того больше – полька, лезгинка, чардаш… В двадцатом веке бразильский матчиш, аргентинское танго, американский фокстрот, рок-н-ролл, твист, свинг и модерн, африканская самба. Двадцать первый с его свободой выражения – контемпорари, локинг, дэнсхолл, тверкинг, брейк-данс, тектоник и к-поп.

После того, как бабушки не стало, Шани очень тосковала и, чтобы отвлечься от грустных мыслей, она начала танцевать сама, когда было свободное время. Однажды отец, придя домой навеселе, увидел это. Ох, сколько пришлось выслушать! В итоге тот запретил ей попусту тратить время, обвинив в том, что он работает в поте лица, а неблагодарная дочь занимается неизвестно чем. С одиннадцати лет девочка начала подработать в порту. Спасибо бабушкиной знакомой, та помогла. О танцах стоило бы забыть, да и сил после работы не хватало. Но Шани тайком занималась любимым делом, иногда втихаря проскальзывала в клубы, где по вечерам выступали артисты, чтобы хоть как-то развлечь будни рабочих, занятых тяжёлым и неблагодарным трудом. Некоторые танцоры даже позволяли ей присутствовать на репетициях, от них она узнала многое из истории одного из самых древнейших искусств Земли – танце. Только вот танцевать было негде, о доме-развалюхе не могло быть и речи. И как-то раз она случайно забрела в заброшенный док. Там было настолько холодно, что даже самые отъявленные мерзавцы туда не совались. Шани обосновалась на крыше старого двухэтажного здания. Кроме неё и чаек здесь никто не появлялся. Власти не собирались тратить время и средства на реконструкцию пограничной части столицы. Старый порт, заброшенные заводы и фабрики, устаревшие цеха и общежития при них, где некогда проживали бывшие земляне, обустраивавшие шесть веков назад планету Дефтерос, стали теперь никому не нужны. Кто-то из общественных активистов пытался привлечь внимание к трущобам, выдвигали идею сделать там музей Памяти, но тщетно. Новаград давно разросся и стал мегаполисом. Что для него какой-то невзрачный клочок с трущобами? Не сравняли с землёй, и на том спасибо!

Однажды Шанирай привела сюда Таню. Подруга ежилась от пронизывающего ветра – сказывалась близость океана. И всё же она оценила суровую красоту заброшенного порта. Тане и танец понравился. Вскоре они стали реже видеться. Подруга из начальной школы перешла в колледж, ей некогда было предаваться детским занятиям. Да и Шани стала ещё более скрытной и замкнутой.

Девушка резко мотнула головой, отгоняя тяжёлые воспоминания. Филя звонко тявкнул и лизнул щёку.

Хозяйка погладила внимательного пса, после засмеялась и грациозно встала на ноги. Хватит ворошить прошлое. Было и прошло!