Путевой дневник. Том 1. Хозяйка демонов

– Заметно, – надменно выдавил я. – У тебя нет воли даже чтобы противостоять этому… сама знаешь кому, – я указал пальцем в сторону её покоев. – Что у вас за отношения такие?! Он что, твой дотошный папаша, испод гнёта и контроля которого ты не сумела вырваться?

– Замолчи! – и тут госпожу тоже занесло. – Ты ничего не знаешь о наших отношениях! Не вправе судить, осуждать!

– Разумеется, не знаю! Откуда мне знать, я не провидец! Ты ничего мне не говоришь! Меня всё тут достало! И ты меня достала! – прокричал я так, что, наверное, крик мой слышали и в ближайшей деревне.

– Что ты хочешь знать? Вместе ли мы с Мизраэлем? Нет, не вместе. Но скажи мне, как вычеркнуть из жизни того, кто был тебе отменным другом долгие годы? Опорой? Как такое перечеркнуть? И, главное, зачем?

Кажется, на этих словах жизнь моя оборвалась.

– Может, мне тогда удалиться, и позволить тебе вздохнуть свободно? – прошипел я словно тот самый ползучий змей.

– Куда ты собрался?! – она всплеснула руками перед моим лицом.

– Домой, в Империю. Я уже довольно злоупотребил твоим гостеприимством, добрая, щедрая, великодушная госпожа. Теперь же я удалюсь, если ты позволишь. Буду держаться подальше от тебя. Я, мой человеческий смрад, червивое сердце – полный набор, выданный Всевышними при рождении. Столь любимый вами, великими и почитаемыми лунгами! Предохраню тебя от всех тех невзгод, что непременно навлеку на твой честный дом, на твою светлую голову! Словно иного не дано!

Металлия скорчилась и устало проговорила:

– И что ты там будешь делать? Головой не желаешь подумать? Имеется у тебя одна такая штука, в противовес тому, что между ног! Думаешь, твой учитель, император, надзиратели из Палат представления не имеют, что творится в Мирсварине?! Он же граничит с Ривер-Неммом! Это ты из старой сказки вышел! Поверил в удобную небылицу! Сюда тебя сослали в один конец! Ты смутьян! И вольнодумец! Что, нравится?

Все её речи о Ривер-Немме должны словно ножом мне на сердце вырезаться, но почему-то вообще миновали больную голову. Места, видимо, не отыскали, занято оно уже другим. Наверное, я всегда подозревал это, просто никогда не произносил вслух. Не хотел произносить. Не желал верить.

Она права. Мизраэль прав. Один я здесь не прав.

– Ни на мгновение не задержусь… – пробубнил я.

Аман-Тар только всплеснула руками и недовольно раскрыла рот, но слова так и не родились в её устах.

Стрелой выскочил из зала и направился в отведённую мне комнату. Там быстро скидал все наработки в сумку, надел плащ и вышел, не задерживаясь, не оглядываясь. Прощай Эль’Кавре. Прощай, Дикие Земли. Слишком много чувств за один день, для меня всё стало «слишком».

Выбежал из замка. Никто меня не остановил. Снаружи уже стемнело. Звёзды ярко светились, проступая через обрывки густых туч. Серебрился снег. Я побежал прочь. Прочь, на север к Сверкающим горам. И домой… Думаешь, я не отличу север от юга, да, госпожа?

Глава 10

Ноги быстро замёрзли. Снег обжигал холодом. Я плохо всё продумал, вернее, ничего не продумал, и остался в лёгкой одежде для такой суровой погоды, поэтому и быстро продрог. Рвение вскоре улетучилось, но я продолжил путь. Ни шагу назад, дал себе обет.

Пусть Металлия найдёт себе иного простака. Пусть поиграет с другим. И Металлия, и Империя…две самые значимые твердыни в моей жизни вздумали в одночасье потерять силу и обесцениться.

Жители Мирсварина всегда считали, что я не достоин их земли имперскими сапогами марать. В бессмертном сердце Аман-Тар нет места для кого-то, вроде меня. И куда деть собственное тело, от которого одни заботы? Ривер-Немм извергнул меня из своих недр, как нечто инородное. Но и место, куда я угодил в этом долгоиграющем плевке, не прижило чуждое семечко.

Металлия права, Главный Чтец Палат попросту избавился от меня и моих неугодных письмен. Не способный ни уволить со службы, по причине тесных дедовских связей, ни опорочить и усадить в темницу (ведь Старый Император ещё жив), владыка решил исполнить юношескую, глупую, безнадёжную просьбу ученика и отослать в Мирсварин для исследования местных обычаев. Без подготовки, без надлежащего снабжения. Откупившись обещаниями славы, мешочком с монетами и листом путешественника. Они знали, в Платах Славословия, что я наименее всего подхожу на роль полноправного исследователя. И надеялись, что умру, подвернув ногу где-нибудь на перевалах Сверкающих гор и угодив в распоряжение волков. Но и я, наивный идиот, виноват не менее. Что я о себе возомнил? То, что я – господин собственной жизни и судьбы? Что Всевышние избрали меня для верной службы, наделив удачей и бессмертием?

Зачем? Зачем теперь эти бумажки, которые я бережно ношу с собой? Они бесполезны. Никому не нужны, не интересны. Палате важна только моя смерть, или хотя бы отсутствие, а никак не исследования. Зачем теперь жить? Дело всей моей жизни сгорело за миг!

Я не знал, как долго шёл. Долго. Было холодно, нестерпимо холодно. Я скрестил руки на груди и завернулся в плащ, защищаясь от ветра. Но всё бесполезно. Началась метель, как только тучи окончательно скрыли от меня ночное небо Мирсварина. Снег задувало прямо в лицо, и я ничего не мог разглядеть даже под ногами, не говоря уже о горизонте. Разумеется, шёл уже никак не на север. Что я делаю?

Как глупо, глупо я поступил. Мог дождаться утра, взять коня. Набрать еды. Воды. Нет, нужно было сбежать именно сегодня! Состроив из себя неподдельного шута! Словно девица, глупая, безмозглая баба.

Не знаю, когда именно это произошло, но я полностью обессилел. Просто упал на колени и принялся ждать. Через некоторое время пурга всё же закончилась. Поднялся на ноги и снова устремился вперёд. Возможно, обет «ни шагу назад» в данной ситуации – самая дурная мысль, и следует немедленно возвращаться в Эль’Кавре. Тихо, под покровом снега и ночи, и никто не узнает о моей недостойной выходке (но я буду знать…). Замка не видать. Пути назад нет. Если честно, вообще ничего не видать, кроме жухлых, голых деревьев. Что же теперь будет?

Я продолжал идти. Лучше ли сложить кости в ледяной пустыне, чем в доме, где я всем приношу досаду и разочарование, оскверняя его неблагородным происхождением? Или я погорячился? Может, не стоило так сердиться на Металлию? Выплёскивать на неё собственное недовольство, неудовлетворённые чувства. Она не обещала мне ни любви, ни привязанности. С чего я вообще решил, что она должна полюбить меня?

Я поспешил, испортил сам то немногое, что имелось между нами, искусственно нагнетая темп? Потому, что, как верно отметила Мина, смертный, чувствую дыхание быстротечности времени в затылок, и не имею возможности сидеть и ждать на месте, ничего не предпринимая? Не потому ли люди молятся Всевышним, когда не могут сделать что-то самостоятельно, или же им просто не хватает сил справиться, а остаётся только надеяться и верить? Уповать на богов, помощь извне?

Внезапно я услышал пронзительный вой. Волки. Меня обуял нестерпимый страх. Вой продолжался, усиливаясь и разрастаясь. Звери приближались.

Страх, одиночество, обида, разочарование, холод, снова страх, всё это довело меня до отчаяния. Готов был сесть и расплакаться, как маленькая девчонка. Я оглянулся… и к ужасу обнаружил, что за мной наблюдают три-четыре пары горящих глазок.

О, Всевышние! Как же быстро эти твари нашли меня!

Нет, этого не должно быть. Это дурной сон. Не могу же я так просто, бесславно умереть. Неужели всё то, что произошло со мной за последнее время, было зря? Как столько всего приключившегося в Мирсварине могло очутиться бессодержательным звуком? Тем самым, что наполняет уши, отвлекая от пустоты внутри. Я не верил. Не мог поверить. Ведь пустоты там больше нет, я, наконец, нашёл то, чем именно следует наполнить собственное существо.

Отвернулся от зверей, сел на колени и принялся ждать. Бежать бессмысленно. Нет сил бежать. Нет сил даже дышать…

Я всю жизнь был тряпкой. Всегда. Вёл себя как девка. Как тряпка. Так и не стал мужчиной. И умру тоже тряпкой – стоя на коленях, отвернувшись от опасности. Предоставив ей спину. Так легко, без боя. Не могу смотреть на смерть.

Я слышал, как эти твари ступают по снегу. Слышал, как они клацают зубами, как они дышат… зловонное, горячее дыхание. Я видел их алые языки, безумные маленькие глаза в своём воображении. Представлял, как они чёрной тенью запрыгнут на меня. Как вопьются в плоть белыми, острыми клыками. Сорвут с костей мясо и пожрут его. Нет тела, нет забот…

О, Всевышние, ну зачем вы создали меня таким ничтожеством? Я схватился за голову, не мог больше слушать поступь смерти.

Зачем? Почему я – тряпка? Почему я такой никчёмный, бесполезный, убогий, ничтожество

– Я не считаю тебя ничтожеством…

Что? Я уже умер? Умер, и со мной говорит сам Аротри́н? Это было совсем не больно, даже не почувствовал…

– Ты не умер.

Как? Не умер? Тогда это вовсе не Аротрин, и у меня видения… это не хорошо…

– Валентор! Нет у тебя никаких видений!

Я убрал руки от головы. Оглянулся. Волков не наблюдалось. Рядом со мной стоял всадник, но я так и не мог понять, кто это. Большое чёрное пятно. Мина? Это чёрные волосы Мины, развевающиеся на ветру?

– Валентор, очнись!

Наконец, до меня стало доходить, что же случилось. Всадник оказался никем иным, как Металлией. Она разогнала пронырливых животных. А последние мысли, видимо, я произносил вслух.

– Ты поступил очень глупо, убежав. Даже не представляю, как обозвать этот поступок… Ну да ладно. Поднимайся, надо возвращаться.

– Оставь меня одного! – прошептал я, и слова застыли в ледяном воздухе.

Я снова отвернулся и скрестил руки на груди, давая ей понять, что меня это ничуть не интересует. Но она пришла. Она пришла за мной. А я опять стою на коленях, в неприглядной позе, тонкой тряпочкой распластанный перед не благодатной судьбой. Никакого достоинства… зачем ей видеть меня таким?

– Мне не следовало говорить то, что я сказала. Об Империи. Но я злилась, потому и произнесла это. Вставай, ты замёрзнешь насмерть. Разве ты не хочешь жить? Ведь жизнь – единственное, что действительно у тебя имеется. И она дороже всего. Твоё сокровище.

Я устало вздохнул, закрывая голову рукой. Зачем нужна жизнь, когда нельзя рассчитывать более ни на любимое дело, ни на то, что однажды я проснусь достойным Аман-Тар. Кем-то другим.

– Что на тебя нашло? Не держи зла на Мизраэля. Он переживает за меня…

– И он тебя ударил! Не в первый раз! – истошно прокричал я.

– С меня убудет? – добросердечно протянула Металлия. – Я тоже его луплю, и ещё как. Поверь, – она усмехнулась. – Лунги так общаются.

– Это… отвратительно! – возвестил я осиплым голосом.

– Я знаю, что ты никогда бы так не поступил. Потому-то, и не намерена «избавляться» от тебя. Но у лунгов так принято, это нормально. Мы злимся, обнажаем мечи, царапаем друг другу бока, и всё растворяется. И злость. И досада. И шрамы.

И это – то самое достоинство и честь, о котором госпожа говорила с такой гордостью и воодушевлением? Если так, то я лучше останусь бесчестным, недостойным червём.

– Не испытывай моё терпение. Подумай о себе! Если я тебе не доказала, что ты мне не безразличен этим ночным приключением, то я вообще не желаю больше ничего доказывать. Не стану уговаривать. Просто свяжу, и увезу в замок.

Я молчал.

– Сколько ты уже сидишь здесь? Вставай, осёл упрямый! Яйца отморозишь!

Это был веский довод. Я встал.

Металлия набросила на меня теплый плащ, и помогла сесть на коня позади себя.

Ткань плаща так приятно пахла… я обнял древнюю, второй рукой придерживая накидку. Только сейчас понял, насколько замерз. Мы тронулись в путь.

Не помню, сколько мы ехали, и как вернулись в замок. Кажется, я отключился, расположившись на спине Дрейк.

Пришёл в себя уже в покоях. Лежал в тёплой, уютной постели… слышал, как трещат поленья, поедаемые каминным огнём неподалёку. Было трудно дышать. Когда, наконец, способность не теряться в пространстве ко мне вернулась, я понял, что нахожусь в своей комнате. Точнее, в той комнате, которая была моей около трёх с половиной лун.

Дышать очутилось трудно только потому, что я растянулся, уткнувшись носом в подушку. Хотелось перекатиться на спину, но сил хватило лишь на то, чтобы повернуть голову налево.

Рядом с кроватью суетилась служанка. Она возилась с какими-то тазиками. В самом тёмном углу на кресле сидела Металлия, закинув ногу на ногу, и курила трубку.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это было глупо? – спросила она умиротворённым тоном.

Я не ответил. Да, это было глупо. Очень глупо. Можно даже сказать, один из самых глупых моих поступков. Подобные деяния, совершённые не под руководством разума, но чувств, я именую женскими.

– Как себя чувствуешь? – продолжила допрос владычица замка.

– Вроде бы… не отморозил яйца, – откликнулся я.

Металлия улыбнулась. Затем вытряхнула из трубки недокуренный табак прямо мне на стол, встала и направилась к постели.

– У нас проблема, Валентор, – мягко возвестила она, присаживаясь рядом.

Я нервно сглотнул тот треклятый ком, что появился в горле ещё во время нашего последнего разговора в дворцовых стенах.

– У тебя напрочь отсутствует терпение, – объявила Металлия. – Что с этим прикажешь делать? Ты просишь с меня немерено. Открыть тебе самое ценное. Не прошлое, ни мои воспоминания, вкусы, представления, но то, что скрыто под всеми покровами…

Отодвинулся подальше, освобождая место для госпожи и молча приглашая её присоединиться к праздному лежанию. И она присоединилась. Простыни тихо зашелестели.

– …и тем не менее, всегда остающееся на поверхности, – голос её звучал спокойно, тихо. – Не дави на меня. Ты выдавишь лишь сопротивление. Настанет тот день, тот миг, и всё откроется.

Мне уже открылось всё. Она лежала рядом, как и прежде, и больше меня ничто не волновало. Несмотря на то, что я перегнул палку, та не треснула.

– Если хочешь в Империю, поезжай. Я дам тебе коня, съестные припасы и карту, всё необходимое. Возьму расходы на себя. Не следует убегать куда-то во тьму, чтобы добиться желаемого.

– Я обдумаю это…

Она ушла.

Почему то, мне виделось, что придётся именно что ворваться во тьму, чтобы добиться желаемого.

Империя… Лемн… работа. Кто мешает мне работать без Ривер-Неммского надзора? Видимо, потому ответа из Палат так и не пришло после того, как госпожа отослала мои бумаги на родину. Возможно, так будет даже лучше. Никто не примется указывать, какие слова необходимо вымарать, а какие следует оставить. Никто не посмеет навязывать темп и тему исследований, не станет одёргивать меня за рукав и наставлять, принуждая избегать неуместных вопросов.

Но то, что я сделал вечером, этот неловкий побег – отвратительная глупость и бессмыслица. Следовало ограничиться стремительной прогулкой по саду и окунанием собственной разъярённой головы в сугроб. Как выйти из такой ситуации и не потерять лицо? Я пустил собственное достоинство по ветру… ледяному ветру в преддверии зимы Равнинного Дэля.

Терпения у меня не имелось. Терпение – непозволительная роскошь, когда молодость и время жизни проносятся мимо.

Она сказала, что не состоит в «нерушимых узах» с этим гримъялром, Мизраэлем. Сказала, что может довериться мне, когда-нибудь.

По комнате растёкся едкий запах табака. Служанка всё ещё возилась с тазами, и я шёпотом объявил:

– Убери со стола эту смрадную дрянь, прошу.

Мою просьбу послушно выполнили.

И всё-таки, хорошо жить в замке с сонмом прислуг. Мог бы я дома выдать подобную фразу Дамале? Конечно, нет, а если бы и сделал это, то получил в наказание оплеуху. В лучшем случае. С Дамалой приходилось рассчитываться огромными духовными силами за проделанную работу, а служанке надобно просто выплачивать оклад.

Наконец, запах табака начал ослабевать, и я вновь стал погружаться в сон. За окном раздалось странное, громкое хлопанье, но я не смог ни то, чтобы посмотреть, что там творится, даже разомкнуть веки. Сон стоял на пороге, совсем рядом.

Мне снилось что-то высокое и прекрасное, вроде башенок в лучистом Эль’Тариоте, но выше, узорнее и разноцветней. На утро никак не мог вспомнить, что именно.

Хотя то время, в которое я проснулся, утром назвать сложно даже с натяжкой. Солнце пробивалось сквозь занавески, и я определил, что сейчас по меньшей мере полдень. Но оказалось, что и того больше. В комнате стояла духота, и я решил освежиться – вышел на террасу. Поскольку одеться не сподобился и на мне оставалась одна лишь рубаха, то я сразу озяб, будто вчерашнего приключения на снегу было недостаточно. Но всё же дошёл до парапета. Босые ноги забавно шлёпали по гладкому камню.

Солнце висело высоко в небе (насколько это возможно в подобное время года), лучи проскальзывали сквозь тонкую пелену облаков. Шёл легкий снег. Крупные, пушистые снежные хлопья опускались на землю. Один из тех чудесных дней, когда можно наблюдать и солнечный свет, и снегопад одновременно.

Постояв ещё недолго, забежал внутрь. Забавно, может, мне нравится мёрзнуть? Но теперь не до забав. Вчерашний холод… и эти волки. Брр! До сих пор чувствовал некое смятение, смущение, недовольство собой. Недостаточно оправдался в собственных глазах, не то, чтобы перед ясными очами Аман-Тар.

Одевшись, принял решение прогуляться по замку и разведать обстановку. Интересно, Мина уже знает о глупом происшествии? Дрейк не похожа на болтушку…

Шагнул в главный зал, где чаще всего можно было повстречать хоть кого-то из обитателей Эль’Кавре. Все занавески плотно прикрывали окна, словно желая спрятать от посторонних моё недостойное поведение… (Как теперь найти своё лицо? Где я обронил его, где его искать и как вернуть на место?). В помещении царил мрак, да такой, что я боялся налететь на что-нибудь. Поэтому старался двигаться медленно и аккуратно. Когда, наконец, глаза привыкли, я оцепенел.

У последнего окна, расположенного рядом с лестницей, ведущей в правое крыло замка, высился демон! И это был не пресловутый Игн Сех, не демон вовсе, а только пёс, очень напоминающий своей внешностью образцовую тварь из Междумирья, но истинный Тчеланский зверь. Я замер. Вроде бы, жуткое существо, ростом с высокого человека (меня, или же, Металлию, к примеру), не заметило чужого присутствия. Можно подумать, что оно – и не демон, а обычный хорошо сложенный мужчина, однако огромные, уродливые крылья за его спиной, похожие на крылья летучий мыши, или того хуже, дракона, говорили громче всех слов и определений. Как и длинный, юркий хвост.

Создание страшнейшего вида уютно устроилось у окна, спиной ко мне, так что не могло заприметить посторонних наблюдателей. Оно отодвинуло занавеску и выискивало что-то снаружи. Я видел его чёрные когти. Точно демон.

Не знал, что и делать. С одной стороны, неизвестный в доме Металлии, и возможно он просто гость… но с другой стороны… он ведь демон! Определённо! Именно с ними древняя и борется.

Я чуток попятился назад, пытаясь незаметно скрыться и поискать помощь, но налетел на кушетку. Так и знал, чувствовал, что сделаю очередную глупость.

Демон тут же обернулся и уставился на меня большими, какими-то неземными, светящимися глазами янтарного цвета, с тонкими полосочками вместо зрачков, как и в левом оке лунга. Он смотрел прямо мне в лицо, не отрываясь.

Я чувствовал, как растекается страх по всему телу. Чувствовал, как немеют пальцы и язык. Правду сказала Аман-Тар о демонах, их присутствие вызывает оцепенение и полную беспомощность. Как и не старался удержаться, всё же закричал. Было не удержаться. Пришелец лишь ухмыльнулся в ответ. Всё ясно. Сейчас он меня прибьёт. Поскольку демон заметил незадачливую жертву, меня, и терять оставалось нечего (кроме той самой сокровенной жизни в одном экземпляре), я решил броситься наутёк. Но как только обернулся, тут же врезался в грудь Металлии.

– О, хвала Всевышним, ты здесь! Демон! У нас… то есть у тебя в замке демон! Вот он, крылатое чудовище! – завопил я, тыкая пальцем в неопознанное существо.

Моему ужасу не было предела.

– Успокойся, дурачок. Никакой это не демон. Хотя, возможно, насчёт крылатого чудовища ты полностью прав, – спокойным тоном проговорила древняя.

– Не демон? – недоверчиво переспросил я.

У меня это как-то разочаровано вышло.

– Нет. Помнишь, я тебе говорила о своём друге, Рокаторе? – утешительно произнесла Аман-Тар.

Да, да. Что-то припоминаю. Но…

– …но ведь Рокатор – дракон! – вновь закричал я, продолжая непристойно тыкать пальцем в лунговского гостя.

Крылатый улыбнулся, и направился ко мне.

– Я и есть дракон. Могучее, предвечное создание. Страж бессмертия, границ бытия и небывалого, – заговорил невероятным голосом очередной подозрительный приятель древней. – Ну что, приятно тебе познакомиться? Страшишься меня, человек?

– Это – твой излюбленный вопрос, Рокатор? – насмешливо проговорила Металлия, ухватив меня за плечи в знак поддержки.

«Дракон» фыркнул пару раз и сбросил с себя демонический наряд, вместе с неестественным голосом, что отдавался лёгкими вибрациями по всему телу.

– Я знаю, кто ты такой, Валентор. Металлия предупредила меня, – спокойно и дружелюбно продолжил крылатый.

Надеюсь, новообретённый знакомый знает далеко не всё обо мне, что известно моей госпоже. Надеюсь, она не рассказала лишнего. Лучше бы, вообще ничего не рассказывала.

Затем гость вежливо улыбнулся. Тем временем, Дрейк распахнула плотные занавеси на окнах, и в глаза ударил яркий свет. Спустя некоторое время я смог основательно разглядеть этого Рокатора. Он очутился в меру привлекательным (но не безмерно, лунгам не чета), если отбросить в сторону крылья и, однозначно, хвост. Хорош собой, и лицом, и телом, с каштановыми волосами, длиной до скул, чёткими, но немного острыми чертами лица. Добротно сложён, с оформленной мускулатурой. Но эти отвратительные крылья… и чешуйки вокруг глаз, и на скулах, шее, руках…и янтарные глаза…

Признаюсь, именно такими я поначалу жаждал видеть лунгов. Особенными. Необыкновенными. Нечеловечными.

– Но Металлия сказала… В смысле, я не думал… Думал, что драконы другие. Большие ящерицы с крыльями. Одного я даже съел, – выпалил я, и очень пожалел о сказанном. Последнюю реплику вообще не следовало произносить в подобном обществе!

Металлия рассмеялась.

– Думай, что говоришь, Валентор. Ведь он может и голову тебе откусить, – по обыкновению насмешливо изрекла госпожа.

– Ты что, ему ничего не разъяснила? – неодобрительно стрельнув глазами в сторону приятельницы, произнёс Рокатор.

Дрейк лишь хмыкнула в ответ.

Я до сих пор ничего не понимал. Как этот крылатый, имея вполне человекообразную внешность, может по совместительству являться драконом? Что за сумасшествие?

– Рокатор – перворожденный дракон… – начала Металлия своё повествование, с запозданием на лу́ны.

– Перестань представлять меня, словно диковинный предмет на полке под стеклянным колпаком. Я могу сам сделать это, я не такой притворщик, как ты, – остановил её «дракон».

Он прошёлся по комнате, стуча тяжёлыми сапогами, затем уселся в кресле, развалившись. Металлия опустилась на кушетку и закурила.

– Я так выгляжу, потому что я – перворожденный, величайший дракон Предела. Самый первый из своего рода и самый лучший. Тот, кого миновало магическое безумие. Моё тело пропитано майном, тепло дыхания искрится колдовством. У меня два обличия – драконье, и вот это.

Крылатый говорил громко и чётко, величаво вещая во всеуслышание о своих «достижениях» на поприще происхождения, хвастаясь ими перед тем, кто не мог ответить чем-то соизмеримым. Достойным. Хоть чем-то.

– Понимаешь? – настойчиво поинтересовался Рокатор, поднимая вверх брови.

– Не очень, – протянул я, надеясь, что моя несмекалистость не оскорбит великих драконьих чувств.

– И что же здесь непонятно? – вступила Металлия. – Он может выглядеть так, а может иначе. Как дракон.

Я стоял напротив этих двоих и смотрел на них, словно идиот. Как же так?

– Ты что, мне не веришь? – лукаво спросил Рокатор.

– Не то, чтобы не верю… Хотя, знаете, сложно в такое поверить. Я, конечно, слышал об оборотнях. Но размеры волка и человека хоть как-то соизмеримы. Или Вы – маленький дракон? Это что, магия? – задался вопросами я.

Они меня разыгрывают, точно. В наказание, с «благодарностью» за всё…

Я осознавал, что морожу полную бессмыслицу, но ничего более умного в голову не приходило. Казалось, что Металлия и этот липовый дракон издеваются надо мной. Это что, шутка?

– Аман-Тар, он нам не верит. Как же так? Живёт в твоём замке, и не верит в Мирсварин, – двусмысленно протянул Рокатор. – Может, стоит убедить его?