Покорно Жаждущий

– Санька, как щенок на льва, тявкаешь – неумело оппонировал Афанасий, прихлопывая товарища по спине.

– Ну-ну, не говори, – рассмеялся парень, заходя в лекторий, – ты такой кольчатый стал, может, проветришься? – голос всё так же был пропитан иронией, – например, сегодня после лекций сходим в пещеры?

Пещерами называли подростки, даже взрослые иногда, бар, находивший под землёй по левую сторону рабочего бульвара, на котором Афанасию повстречалась девушка, не выходящая из головы.

И вот она, обладательница смольных волос, заставляющие взоры увязнуть в них, студент, проходя мимо, неё прижал книгу к груди и снова не заметил этого. Решив отдать ей сборник рассказов, он бросил неловкий взгляд, заикаясь, волнуясь и переживая за судьбу этой книжицы, спросил:

– Ваше же? – он вдруг опустил взгляд, а на него поднялись такие же, как и волосы, чёрные глаза, утягивающие в пучину прекрасного мира. Мира, где светит только она.

Девушка рассмеялась, её прельстило смущение Афанасия, которое он выразил, когда метнул не очень уместную фразу. Через звонкий смех кареглазая пролепетала:

– Думаю, теперь ваше – тут она выделила это наиболее ярко, нежели другие слова, и продолжила смеяться, – она очень понравится, советую прочесть.

Веснушчатое лицо покраснело, румянец, подло выдававший стеснение, будто намеренно ставил Афанасия в неловкое положение и веселил девушку, которая решила продолжить диалог, протягивая руку смущённому:

– Астра – шипение, обрывающееся резким толчком языка о зубы, перетекает в рычание, заставляющее повторять это имя снова и снова, кончаясь там, где и начиналось.

Девушка протянула руку так, как подаёт её богатый человек, снизошедший до бедняка, покорно жаждущего помощи, улыбнулась и вопросительно посмотрела на стоящего в недоумении парня, лицо которого уже было залито не краской смущения, а краской вожделения.

– А… – студент запнулся и снова опустил глаза, которые теперь закрылись густой щетинкой русых бровей, а она рассмеялась. Парню не хотелось, чтобы их разговор кончался, поэтому не знал, что сказать, боясь окончания беседы, да только Санька не понимал желания своего товарища, поэтому взял руку Афони, показательно поднёс её к кисти девушки, обхватывая обе ладони своими предательскими лапами, и ядовито прыснул:

– Афоня он, греческий бессмертный, – Астра снова одарила парней своим звонким смехом больше похожим на плескающиеся о камни капельки горного ручья – не вижу ничего смешного, так и сказано! Бес-смерт-ный! – Санька слишком наигранно пытался объяснить это девушке, за что Афанасий толкнул его локтем под ребро.

– Ну всё-всё, – пропустивший удар Александр потёр бок, – мы пойдём.

– Было приятно… – и снова Афоня устремил взор в пол, ведь девушка кивнула головой, как только он начал говорить.

Студенты, идя к концу аудитории почти не разговаривали, хотя Санька настойчиво доказывал другу, что тот совсем не умеет общаться с девушками и что следовало бы потренироваться, а не блеять по-бараньи.

– Афоня, – тот, к кому обращались, зарычал, – не возмущайся. Я хочу лишь помочь, вижу же, что понравилась, – Александр подтолкнул его плечом, показывая, что хочет загладить вину.

– Ничего ты не видишь, – Афанасий совсем озверел, – тебе лишь бы посмеяться над другими. Жизнь удалась, если шутка задела адресата, Саша.

– Да-да, я слишком болтливый, часто плююсь желчью, но за это вы меня и любите, – он перебил Афоню, который уже сидел за партой и смотрел в окно, а на фразу друга лишь фыркнул, давая понять, что продолжения разговора на эту тему не будет.

Задумчивый взор устремился вдаль, застланную небесными странниками, клочья которых то разлетались друг от друга, будто ругаясь, то снова воссоединялись, образуя дружеские ассамблеи. Разные фигуры плыли по небу, показывая причудливых кроликов или батальные эпизоды, где боролись римские гладиаторы, и скрещивали с недругами мечи тевтонцы, желавшие защитить свою веру. А вот отдыхает влюблённая пара, видно, они лежат на зелёной благоухающей траве, он читает ей вслух, и она запускает руки в его волосы, поглаживая и лаская своё Солнце. Бокалы с вином, шатаясь, но пытаясь выстоять волнения мехового одеяла, наполняют округу сладким, даже приторным, ароматом, который дурманит голову и влечёт к нескончаемым приключениям. «Какие же приключения могут быть в наше время?» – подумал Афанасий.

Слишком скучный век выдался на его жизнь, вот только у него теперь есть цель. Она. Такая же, как и роза, защищённая острыми шипами, готовая в любой момент увянуть, чтобы не достаться тому, кто дорожит ей лишь за внешнюю красоту. Одаривающая звонким смехом, который лучше любого врача излечит душевные горести. Единственная вокруг чёрная роза, убивающая одним лишь взглядом, поражающая душу и рвущая самые далёкие струны души. Именно она стала той Звездой, которую желал Афанасий, именно она была единственным светом в его мрачной жизни.

В рядах аудитории шептались. «Кто она такая?» – слышалось почти с каждого угла, наверно, даже мышка, пробегающая между лекториями, вглядывалась в её зияющий образ. Пищавший от изумления зверёк не замечал восклицаний других девушек, не слышал своими розоватыми ушками и грозные приказы парней, которые в раз могли окончить её жизнь. Она просто покорно наслаждалась Астрой… А Звезда не задумывалась о том, сколько омерзительных и недоброжелательных слов неприятелей попадали в её характеристику, ей было неважны слова подлых завистников, готовых разорвать любого осуждённого обществом. Так и появилась она… Непризнанная угасающая Звезда, некогда горевшая ярчайшем светом, под которым росли маки, готовые умереть ради того, чтобы их Хозяйка прожила чуть дольше, хотя бы мгновение…

Тут, раздумья прервал сиплый голос маленького старичка с яркой щетинкой, которая никогда не отрастала, и никогда не пропадала с этого морщинистого лица:

– Итак, задержался, – выдыхая и кладя на стол какие-то бумажки, аккуратно собранные в папочку, сказал преподаватель.

Началась перекличка присутствующих, оклики студентов по аудитории выводили Афанасия из глубоких мечтаний, которые ему так не хотелось оставлять. То грубые звуки, издаваемые мужским чрево, то женский, кокетливый говор враждебно показывали, что не сбыться его желанию остаться там, где его страсть претворялась в реальность. И тут голос преподавателя обрушил все надежды:

– Афанасий, – он смотрел прямо на него, – вы решили посетить нас! – наигранное удивление слишком раздражало того, к кому обращались, и он решил дерзнуть.

– Уж слишком много в моей жизни действительно важных дел, да вот только они ничего не значат, если я не умею думать, как наша чистородная интеллигенция, – прошипел парень.

– Верно-верно-верно, – преподаватель опустил глаза в бумаги и продолжил перекличку в то время, как Афанасий злорадствовал своим ответом.

Астра обернулась на него и её глаза выражали глубокое непонимание. Верно, это недоразумение для неё не имело никаких оснований для того, чтобы существовать. Такая умная, гордая и шикарная всё же обратилась своим чистым ликом к тому, кто мог дать ответ на её вопрос, но его не последовало, ведь Афанасий смотрел в грязно, забитое в углах поролоном окно, где надеялся вновь поймать нить мечтаний, но Морфей не изволил опустить руно забвения, которое позволило бы парню избавиться от бренности и грязи этого мира.

– Начнём же лекцию, – снова грозный и властный рык старичка прошёлся по аудитории, – сегодня мы поговорим о великом высказывании, передаваемом сквозь века всеми поколениями человечества, – он запнулся, не зная, как преодолеть першение в горле, но решил продолжить речь – к сожалению, первоисточник цитирования утерян и найти его сейчас невозможно, – и вот кашель нещадно стал разрывать глотку старика, жадно глотающего воздух, может, это был бы его последний день, если бы не бутыль воды, стоящая на его столе, которая, как верноподданная, спасшая того, кому обязана существованием (вернее, его продолжением).

– Будет дождь, – сказал отдышавшийся философ, – всегда кашляю перед тем, как он начнёт обивать ветви деревьев и заставит склониться все цветы, – его встретили непонимающие взгляды, – да, отвлёкся. «Никакая Звезда не горит вечно, но в лучах её мучений растут цветы, готовые отдать жизнь ради секундного зияния своей Хозяйки», как я и сказал ранее… Авторство определить невозможно, но найти смысл этого выражения мы в силах.

– Я думаю вы сами придумали эти слова, – прервала преподавателя тщеславная Астра, осыпанная удивлёнными взглядами сокурсников, – но смысл… да, в них есть, – лицо прерванного побагровело и могло слиться с платком, аккуратно уложенным в карман синего пиджака, – звёзды, и вправду, не горят вечно, что небесные светила, что живые, находящиеся среди нас, каждая рано или поздно потухнет, оставляя после своего ухода лишь яркий, причиняющий протяжную боль, шрам человеческой истории, – небольшой вздох прервал её речь, но она продолжила, – и никакая Звезда не бывает единой для всех, как бы им не хотелось сиять для всего мира, этому никогда не бывать, – Астра будто погрузилась в свои мысли и говорила не для преподавателя, не для тех, кто присутствует в аудитории, а для себя, – но есть, как вы сказали, цветы, которые «растут в её лучах». Да, именно они позволяют продолжить жизнь светил на мгновение, хватающего для новых ростков, – её черные глаза заполнились слезами…

Афанасий, ранее думавший о приключениях и любовных интригах, был полностью поглощён речью Астры. Парень даже не двигался, боясь заглушить слова девушки, так и продолжалась бы лекция, но речь её была перебита завистливыми словами русоволосой вертихвостки, радостно прижимающейся к плечу какого-то парня:

– Только уроды примут смерть другого, как дар, – Астра даже не повернулась на эти ядовитые слова, – и ты молчишь только потому, что тебе стыдно, где-то в глубине своей души ты понимаешь весь эгоизм, поглотивший тебя.

Тут девушка обратилась к говорившей и рассмеялась, желая возразить своему оппоненту, но не успела, ведь в дискуссию вступил Афоня, преисполненный яростью парень, грозным тоном указал место той, которая острым словом задела в первую очередь его душу:

– А чего ей стыдиться? – разгорячённый студент был готов полезть в драку, – своего мнения, красоты или слов, которые приписывают завистники? – вопросы были, конечно же, риторическими, но ответ на них последовал не от девушки, а её опора решила подлить керосину в и так пылающее пожарище:

– Свой язык стоит придержать и не лезть в чужие споры, – говоривший уже был готов к драке.

Афанасий бы и не стал уподобляться сокурсникам, но шедшее на него тело всем своим видом пророчило насилие, которое парень ненавидел. Студент, сидевший у окна, тоже встал и попросил Александра, который выказывал свою непричастность к делу, подвинуться. Тот выполнил просьбу, подхватывая побитый временем стул за ножки и двигая его в сторону парты, но сделал это с неудовлетворительным вдохом, который, по всей видимости, выражал ещё и отвращение.

Они стояли, как бараны, упираясь лбами, и выгибая руки друг друга, чтобы перенять инициативу, маленький старичок на коротких ножках пытался преодолеть слишком большое расстояние, победив которое он бы смог стать стеной между враждующими сторонами, но лёгкие предательски сбивали дыхание и слишком долго приходилось жадными глотками ловить драгоценный воздух, в эти моменты преподаватель старался хотя бы словами унять сцепившихся студентов. Никто не решался влезть в драку, даже Сашка, который называл себя лучшем другом Афанасия, косо смотрел на боровшихся, но ещё стоявших парней, будто пожирая взглядом их распри. Астра тоже не хотела разнимать их, она просто наблюдала за происходящим свысока, не желая марать руки.

И тут послышался хлёсткий удар. Пощёчина. Правая скула Афони побагровела, а лицо налилось кровью и покраснело от злости, он враз вернулся к исходной позиции и нанёс сопернику удар прямиком в нос, от чего тонкая алая струйка побежала по верхней губе и под ошарашенные вздохи студентов стала капать на белый кафельный пол, некогда покрывавшийся казённым ковром, который, по самым гнусным слухам, забрал домой преподаватель философии.

Пожиратели Звёзд

– Вы чем здесь занимаетесь? – восклицал преподаватель, – вы в у-ни-вер-си-те-те, – по слогам произносил он, придавая своему образу большей комичности, – оба в деканат! – после этих слов в сердце Афанасия поселилось смятение и, пошатнувшись, он сел на своё место.

К парню подошла Астра и дала зеркальце, её пальцы так нежно соскользнули с него, даже не оставив малейших разводов. Парень стал вглядываться в него, осматривая место удара. Покрасневшая скула слишком сильно побагровела, «синяк останется.» – подумал Афанасий, боясь поднять взгляд на девушку, стоящую перед ним. Она взяла его за подбородок и подняла его лицо.

– Благодарить не буду, сама бы справилась, но я уважаю твоё рвение защищать других, – Афоня хотел бы услышать её смех, но слова были переполнены серьёзность и ледяным безразличием, – почему ты…

– Не думай, что я защищал лишь тебя, – неожиданно сказал парень, даже Санька повернулся, улыбаясь от того, что находил в этом нечто комичное, а он продолжал, – я того же мнения, как и ты, но позиция совсем иная, – твёрдым слово окончил свою речь Афоня.

Астра выполнила желания парня, даже не зная того сама, но блаженный момент был прерван гневной речью преподавателя:

– Не делайте вид, что не слышите меня, товарищи! – последнее слово пустило волну хихиканья по аудитории, от чего педагог принялся возмутительно причитать, покидая лекторий.

Так и застыли он и она, смотря друг на друга. Как Афродита, даровавшая людям любовь, душа Астры, терзаемая потаёнными муками, жертвовала собой ради существования этой любви. Тонкие пальцы и маленькие ладони девушки прикасались к уже посиневшей скуле, но никакой боли не чувствовалось, лишь нежные движения напоминали Афанасию о том, что он всё ещё жив и может что-то чувствовать. Сашка тоже не двигался, но в глазах его зияла зависть, не нравилась ему Астра, но и упускать великолепный трофей ему тоже не хотелось, тем более сдать перед таким как Афоня. «Ну уж нет», – думал подлец, единственное на что он был способен сейчас, лишь глядеть на нежность, излучаемую застывшими.

– И всё же, я не буду благодарить, – безразлично сказала Астра, убираю руки от лица парня.

Он лишь улыбнулся, а в глубине души желал, чтобы она продолжала молчать, водить пальцами по лицу и задевать немного поросшие грубыми волосками виски, снова придаться мечтаниям не вышло, Сашка стукнул его по плечу и поинтересовался, а что же делать дальше:

– Не знаю я, – короткий ответ был слишком ожидаем, – но, думаю, не исключат же нас с ним, – его взгляд упал на парня, к которому прилипла толпа однокурсников, но Афоню смешило его лицо: одна раздувающаяся ноздря сопела, а другая была заткнута платком… Жёлтым в клеточку. Парень рассмеялся и обратился с бывшему сопернику, – как оно?

Тот не спешил дерзить, а просто промолчал, презрительно оглядев обращавшегося к нему, но девушка, которую осадил Афанасий, была ведома ненавистью, излучавшуюся из её сероватых глаз:

– Теперь у тебя будут большие проблемы, – как змея, прошипела она, готовая вот-вот набросится на него, чтобы излить всю свою желчь по его венам, – ты будешь долго сожалеть, а ещё мучиться и страдать за свои дрянные поступки, – но вот ей огромной рукой закрыл рот парень, к плечу которого она некогда прильнула, ища не то защиты, не то живущая на поводке у похоти.

– Заткнись, – вошедшая в немилость девушка будто заскулила, – её слова ничего не значат, – парень встал и направился к Афанасию, – думаю, мы оба понимаем исход всего, что произошло, – он протянул ему руку.

Парень и не думал её жать, зная, что тем самым признает свою неправоту и окажется в не самом лучшем положении в глазах Астры, но всё же в нём было что-то человеческое, чистое, готовое прощать, и он протянул руку, она была мокрой то ли от волнения, то ли от пота, ведь на дворе стоит почти самый тёплый месяц в году. «Скоро будет отдых…» – подумал Афанасий, но снова ему не удалось помечтать, глядя в окно, кое-где потрескавшееся, кое-где вовсе без знатной части стекла, но всё же окно, бывшее преградой между свободой и учебной волокитой, смердящей столь нелюбимой Афоней аристократической складность.

– Вам очень повезло! – воскликнул преподаватель, высовываясь из-за чуть приоткрывшейся двери, – никого из членов деканата нет, но я оставил жалобу на ваше поведение, – ехидно заметил профессор, облокачиваясь на позолоченную ручку, – явитесь завтра для обсуждения этой ситуации, – притопывая в такт слов, сказал (скорее, прохрюкал) педагог, закрывающий скрипучую дверь.

«Какой же он гадкий.» – подумал про себя Афанасий и скривил лицо, от носа до уголков рта ещё чётче проявились морщинки, которые никогда не сходят с его лица, лишь становятся менее заметными. Астра заметила негодование своего нового друга, возможно, она его таковым не считала, но он мечтал хотя бы ходить рядом с ней, или, в худшем случае, созерцать её красоту. Девушка снова подошла к парню и спросила робко, от чего оба студента удивились, (конечно, она не похожа на стеснительную барышню):

– Я слышала вы идёте в какие-то пещеры, – она неловко улыбнулась, приглаживая чёрную прядь за ухо.

– Да-да, – без явного интереса ответ Санька, но он знал, что план его осуществим и будет выполнен в скорейшие сроки, – ты хочешь с нами, мы, конечно, не сетуем, – последнее слово он выделил, явно для того, чтобы потешить своё самолюбие, – но девушке будет не очень удобно находиться в компании парней, – снова начал язвить Сашка.

– Не беспокойся, я росла среди парней и ваша компания будет краше, чем сборище подобных индивидов, – Астра косо взглянула на ту, которая ранее решилась прервать её монолог, но она лишь смотрела на неё исподлобья, источая неистовое презрение, как вдруг она сказала:

– Ты и вправду считаешь, что великие люди питались жизнью других? – в словах не было сатиры, даже толики чего-то насмешливого, недопонимание свергло все чувства и заняло престол разума.

– Почему лишь великие? – Астра пустила меткий взгляд на Афанасия, который стыдливо отвернулся от неё, как только заметил её взор на себе, – я говорила, что Звёзды не могут быть одинаково значимыми для всех, – в её глазах была какая-то грусть, будто невинного ребёнка принудили свершить плохой поступок, а он понял, что подчиниться придётся, ибо не хватит сил противостоять сопернику.

– Я всё равно не понимаю, – говорила девушка, осознавая свою вину перед Астрой, но явно готовая не признавать её даже в случае, если бритвенно острый клинок промчится по гусиному горлышку, вытянутом в страхе перед смертью.

– А тебе и не нужно понимать, – роза снова одарила присутствующих смехом, который был, по их мнению, очень неуместным, но заставляющим напрячь все мышцы, чтобы защититься от неминуемой погибели, которую он несёт за собой, – кто-то и есть Звезда, кто-то есть цветок, слишком просто выразился преподаватель, чтобы полностью раскрыть их суть, их непростую судьбу, которую они приносят в дар своему Светилу, а есть те, кому уготована участь пожирателей, они уничтожают Звёзды, завидуя им, обливая всё их существование едкой желчью, разъедающей даже сам факт их жизни, после чего от них не остаётся и следа, – за платьице Астры схватилась маленькая ручка, никто, кроме Афанасия не реагировал на неё, но Хозяйка платья гладила её ладошку.

Из-за подола показалось маленькое личико той, которая была давеча у него в зеркале и которую он списал на неоконченное пробуждение. Глаза парня раскрылись и превратились в стекляшки, которые обычно помещаются в лупу, чтобы увеличить то, что нельзя увидеть обычным взором, но тут невооружённый взгляд смог разглядеть нереальное – девочка лет пяти или шести находится на территории технического университета, огромного города, ночь которого поглощает каждого дерзнувшего выйти на его улицы. Её маленькие смольные пуговки смотрели на парня то ли с испугом, то ли с сожалением, которое выражали только пастыри самых забытых церквей мира. Она пробежала к другой ножке Астры, схватившись за неё, девочка стала, будто играясь, жмурить глазки. Афоня улыбнулся ей, понимая, что со стороны это выглядело очень безумно и глупо: взрослый парень улыбается, глядя в никуда пристальным и изучающим взором.

– Ладно, меня зовут Лилия, – пышные брови барышни насупились, ожидая реакции, которая не заставила себя ждать, но была не замечена. Маленькая девочка, хихикая села на стол, прямо перед Афанасием, и стала перебирать пальчики на руках, отсчитывая что-то.

– Моё имя ты знаешь, но тебе оно ничего не даёт, ровно так же, как и твоё мне, – Астра потупила взгляд, а девчонка сжала кулачки и спрыгнула со стола, показав при этом Афанасию палец, приложенный к губам, он понял, что это просьба молчать и не раскрывать секрет, который он видел, малышка снова забежала за юбку девушки и пропала бесследно.

Лилия, не понимая, что ответить, ушла вслед за своим приятелем, который, как кажется, очень даже понял Астру, говорившую крайне сложными загадками.

Был перерыв между занятиями, поэтому Афанасий решил, что ему следует перекусить. Он достал из кожаного, приятно пахнувшего, но затёртого, портфеля коробочку, обвёрнутую в белый платок, и принялся за еду, запах которой заполнил аудиторию, так манил Сашку стянуть небольшой кусочек домашней колбасы. На что он и решился бы, да только Афоня как-никак его друг:

– Я возьму немного? – поинтересовался Сашка, заглядывая в пластмассовую коробочку, переполненную всякими яствами.

– Конечно, – парень не хотел делиться с товарищем, но рядом стояла Астра, которая прожигала их, вглядываясь прямо в души.

Довольный Александр утянул несколько кусочков мясца и запил бы чем-нибудь горячительным, даже в присутствии такой прекрасной девушки, решившей продолжить разговор:

– Так, – вопросительная интонация не привлекла того внимания, которое ожидалось, но бровь всё так же была приподнята, а ухмылка не сходила с губ, – я ведь могу пойти с вами в пещеры, – будто ребёнок повторяла Астра, готовая твердить это снова и снова.

Одобрительно покачавший головой Сашка замурчал, словно кот, залезший в чужой огород и утянувший пару рыбок, которые сушились несчастными рыбаками для вечерних посиделок узким кругом близких друзей. Уголки губ девушки показывали, что она была рада этой новости, но недопонимание на её лице заставило Афоню поинтересоваться, чем же озабочена Астра:

– Что-то не так? – учтиво и ровным тоном сказал парень, проглатывая очередной кусочек тонкой пластинки белоснежного сыра.

– Только вот я не знаю, где это, – девушка начала шаркать ножкой, одетой в чёрные балеточки, которые больше походили на пуанты, на мгновение фантазия Афанасия показала ему одетую в балетную пачку Астру, готовую вот-вот совершить пирует на вытянутом носочке.

– Да, как же я мог забыть об этом, – воскликнул Сашка, закрывая опустошённую коробочку и передавая её владельцу, – хотелось бы предложить вам своё сопровождение вечером, чтобы попутно показать некоторые красивые места, которые даже местным кажутся апогеем искусства, – Афоня закатил глаза, когда его товарищ снова стал летать в облаках и распевать высокопарные речи, думая о том, как завладеть телом девушки, нежели её душой, чего так неистово возжелал Афанасий.

Астра восприняла фразу Сашки, как комплимент, которыми её часто встречали в обществе, но не в таком, как это: оно остервенелое, готовое заживо съесть тех, кто просто не похож на них или же ради забавы поглумиться над новой белой вороной, которая прибилась к их стае. Девушка была привыкшей к тому, что её встречают подобным вниманием, поэтому не удивилась, а лишь улыбнулась назойливому парню, который явно был оскорблён такой реакцией на его попытки обуздать диковинного зверя.

– А я откажусь от такого самопожертвования с твоей стороны, – Астра постукивала ноготками по столу, так ритмично и задорно выходила мелодия, что парни даже и не подумали о том, что в этот момент девушка дала понять о своей недоступности и даже некотором холоде по отношению к ним, – уверена, если вы просто скажете мне адрес, то я, непременно, смогу прийти вовремя и даже осмотреть некоторые достопримечательности, – слова девушки выливались потоком иронии над сказанными ранее речами Саньки, так что ему стало несколько стыдно, и он назвал адрес и время встречи, даже не думая как бы снова попытаться пробиться к ней.

Афанасий выказывал нескрываемое отвращение к словам своего друга, но это никак не задевало последнего, поэтому между ними никогда не возникало конфликтов, доходящих до разрушения их связей, которые тянулись с самого детства. Парень стал собирать коробочку, некогда наполненную едой, за которую Санька попросил Афоню передать его матери благодарность, но вот, как только его пальцы коснулись шёлкового платочка, который невзрачно лежал на подоконнике и никак не сочетался с местным интерьером, Астра вдруг застыла, смотря на него, её глаза снова стали червоточинами, источающими вселенское горе, топящее каждого человека, попавшего под её пристальный взор.