Богатый мыслитель

– Ох, сынок, как же ты наивен… – грустно ответил ему старик. Его усталый голос шелестел, как опавшие листья, которые осенний ветер гоняет по черному мокрому асфальту. – Все вы, молодые люди, полны энтузиазма и смотрите на свое будущее с завидным идеализмом, но даже не представляете, как быстро жизнь подрежет вам крылья. Уж поверь мне, я там был, и сколько я таких видел. Уж лучше сразу поставить себе реалистичные цели, и думать о насущном и простом. Лишь бы у тебя были еда и кров, а остальное – оставь на волю случая.

– Ну уж нет! – обиженно завелся парень. – С какой стати? Вы, старики, такие пессимисты, потому что у вас уже все было! А у нас, у молодежи, все впереди. Вот вы и завидуете! Надо мечтать по-крупному. Целься в Солнце и попадешь в Луну!

– Хо-хо-хо, – скрипуче рассмеялся старик, будто заглох старый двигатель. – Ну да, ну да. Малыш, мне жаль, но я не тот, с кем тебе нужно спорить. Дело в том, что я уже все знаю, знаю все, что тебя ждет: начиная от твоих бесплотных огненных мечтаний и фантазий, жгучих желаний все исправить и изменить, и заканчивая тем, к каким разочарованиям и провалам они приведут! Я знаю, как все будет, не спорь со мной. Просто выслушай. Сначала ты молод и все тебе кажется простым. Все кажется возможным. Ты тратишь много сил на то, чтобы развлекаться – потому что юность прощает все. Море энергии, море возможностей, твое тело здорово, а твои нервы еще пока не знают устали. Сначала ты экспериментируешь, пробуешь, учишься, работаешь, гуляешь, не спишь несколько ночей подряд, и при этом спокойно возвращаешься в строй и продолжаешь работу. Вино, женщины, влюбленность, радость жизни во всех ее проявлениях – это настоящий допинг, дружок. Но потом, со временем, действие энергетика заканчивается. Так уж заложено природой. Если ты не задумываешься раньше о своем здоровье и режиме дня, о своих возможностях и в целом о целях и планах на жизнь, то годам к тридцати твой мотор начинает барахлить. Я имею в виду мотор, который двигает всю твою жизнь. Тебе уже приходится тратить больше усилий на то, чтобы поддерживать привычный образ жизни. И наконец, если ты не дурак, то начинаешь замечать, что ресурс твой иссякает, тебе меньше хочется работать, потому что не хватает сил, и привычный отдых уже не доставляет удовольствия, а то и вовсе радость исчезает из твоих повседневных понятий. И главное: отношения становятся не источником удовольствий, а скорее причиной для расстройств, бездонной черной дырой, откуда ты получаешь недовольство и претензии. Так же дела обстоят и с твоим бизнесом, и с твоим здоровьем, а вот мечты и планы и вовсе тускнеют и превращаются в пепел. И это затухание длится до тех пор, пока ты не сдаешься и не принимаешь к сведению, что ты сдулся. Может, тогда тебе становится чуть легче и не так горько глотать эту пилюлю правды жизни. К сорока годам ты ненавидишь себя, свою работу, семью, а то, что дает тебе мнимое мимолетное ощущение свободы – это или алкоголь, или адреналиновые виды спорта. Если, конечно, здоровье и финансы тебе позволят. И все, что тебе остается – это полагаться на милость судьбы, смириться со своим бессилием, терпеть проблемы со здоровьем, безразличие близких и цинизм бывших друзей, которые забудут тебя сразу, как только ты им станешь не интересен, и ждать пенсии. Хотя сейчас на пенсию особо рассчитывать не стоит, и вряд ли к моменту, когда тебе стукнет шестьдесят пять, что-то изменится в лучшую сторону. Если только метеорит не упадет на землю, или тебя не заберут инопланетяне, ха-ха-ха-ха.

Старик закашлялся в истошном хохоте, в котором не было насмешки, только горечь и собственная боль.

– Откуда ты все это знаешь? – разозлился юный Джон. Ему явно не нравилось, что старик кличет ему такое неприятное будущее.

Взгляд пронзительно серых глаз, слезящихся и грустных, наполнился еще большим состраданием и любовью. Только сейчас взрослый Джон увидел едва заметное, пронизывающее до самых пяток сходство.

– Да потому что я – это и есть ты, через шестьдесят лет, дорогой мой, милый мальчик.

Он посмотрел на взрослого Джона, и тот похолодел от ужаса. Прямо в самую душу ему смотрел он сам – спустя несколько десятков лет. И Джон вдруг всем своим телом, всем существом осознал, просто это понял и увидел, что это не просто сон. И что сейчас происходит нечто действительно важное.

– Ничего не будет, милый мой. Ничего не будет из того, что ты себе обещал. Не будет ни богатства, ни исполнения твоих желаний. Не будет той свободы делать то, что ты действительно хочешь. Не будет никаких исследований Космоса, открытий в медицине, ты даже жене своей не сможешь помочь, когда узнаешь, что она больна, потому что тебе не хватит на это денег. И тебе останется только смотреть, наблюдать, за тем, как твоя жизнь, твои силы, твоя молодость, твои планы и цели, благие намерения и перспективы утекают сквозь пальцы, тают, пожираемые самым неумолимым и жестоким хищником по имени Время!.. И тебе ничего, ничего не остается, кроме как…

Джон не дослушал – не смог вынести тяжелого, исполненного скорби и сожалений об ушедшем, взгляда старика. Самого себя. Настолько он видел себя в нем и чувствовал то, что испытывал он, что ему это стало просто невыносимо. Легкие свела горячая судорога, ребра сжало до боли, и в груди взорвался пронзительный, истошный, горький плач, настолько отчаянный, что Джон не смог выдавить из себя ни звука. Он думал, что задохнется, что больше никогда не сможет дышать, черная липкая пелена охватила голову, однако, к счастью, он резко вынырнул из бескрайней бездны слишком осознанного сновидения и, оказавшись на поверхности бесконечного, серого моря, вдохнул всей грудью и проснулся. Никогда еще воздух не казался ему таким сладким, а способность дышать – таким ценным даром.

* * *

Когда он проснулся, память на время дала ему передышку, отключив травмирующее воспоминание. Мужчина вздохнул, осознав, что это был сон во сне, все было настолько реальным, что тот продолжал видеть свои глаза в облике старика, и эти чувства продолжали будоражить все его нутро.

Как только Джон вошел в сонную утреннюю кухню, пространство включило ассоциативный ряд, и все события навалились на него молниеносной вспышкой осознания.

Два часа спустя Джон стоял перед огромным каменным прямоугольником небоскреба, угрожающе нависшим над ним, маленьким, слабым и бессмысленным куском биомассы. Так он себя чувствовал сейчас, здесь, глядя на ярко освещенные, блестящие золотом рамы стеклянных дверей. Вычурные, украшенные вензелями надписи на массивных бронированных стеклах нулевого этажа приводили его в трепет. Разум сжался до размера суетливой точки и попытался спрятаться в пространстве небытия, отчего все происходящее казалось нереалистичным. Слишком красивые, с бесцветными отстраненными лицами, спрятанные в коконах и защитных капсулах камуфляжей стильных образов, люди проходили мимо. Пригрезилось, что они проплывают в другой реальности, чудом видимые Джону. Его телу явно хотелось сбежать отсюда, следуя естественному рептильному порыву – укрываясь от неизведанного, непонятного, чуждого и странного.

Глава 3. Усилием воли

Усилием воли Джон сделал несколько шагов навстречу суровому зданию, пристально смотрящему на него вертикальными зрачками тонированных окон. Запас его воли оказался уже на исходе, потому что ему приходилось тратить его весь день, что было непривычно и малоприятно. Джон бы и не стал напрягаться, будь у него возможность пойти по накатанному – по инерции поддаться слабости и внутреннему нытью, которое ежедневно сопровождало его последнее время. Однако странное внутреннее жужжание, будто осенняя муха, проснувшаяся между оконных стекол, не давало отвлечься и успокоиться. Обычно Джон не придавал своим снам никакого значения, но сегодня мысль о том, чтобы продолжить жить так же, как и раньше, причиняла ему больше тревоги и беспокойства, чем обычно, и даже пересилила страх и ступор.

Нервно теребя в кармане плотный бархатистый картон дорогой визитки, Джон, будто в тумане, заставил себя сделать несколько шагов на ватных ногах и толкнул непривычно горячее, тающее под пальцами стекло двери фешенебельного здания.

– «Странно, – пришла в голову дурацкая мысль, – такое дорогое и современное здание, а владельцы почему-то не установили автоматические двери».

Этой же мыслью он вслух поделился с Ричардом, когда вошел в его огромный до непристойности президентский люкс, находящийся над пятьдесят седьмым этажом в пентхаусе, куда он поднялся на лифте, в котором от скорости и волнения заложило уши и затошнило.

Поделился больше на нервной почве, чтобы скрыть свое волнение. Джону было до одури непривычно находиться в таком шикарном помещении. Все в нем самом ему казалось неуместным и недостаточно хорошим, не соответствующим обстановке. Мерещилось, как стены коридора, украшенные искусной японской мозаикой из ценнейших пород мрамора, настенные хрустальные светильники и панели мореного дуба высокомерно закатывают глаза и воротят носы, разглядывая его деловой костюм и ботинки «на выход». А ведь прежде предметы собственного гардероба казались Джону достойными восхищенных взглядов окружающих. Хорошо, что он не додумался надеть галстук, а вместо него натянул английскую кашемировую жилетку поверх рубашки, отчего складывалось впечатление, что он выбрал непритязательный и небрежный стиль «кэжуал». Но тогда кстати пришлись бы какие-нибудь «ролексы», или что там в тренде у богатых людей…

– «Господи, зачем я только на это согласился», – проносились в голове Джона лихорадочные мысли, в суматохе наступая друг другу на пятки. Поэтому он даже не заметил, как оказался в номере шестьсот девять.

– Да, Джон. Я не захотел ставить новые двери. Этому зданию более ста лет, и я решил отдать дань традициям. Ты обратил внимание, как органичны соотношения и пропорции величин в старинных постройках? Они наиболее гармоничны и естественны, поэтому находиться в таких зданиях намного приятнее, чем в новоделе, созданном по прихоти современных доморощенных архитекторов, которых хлебом не корми – дай разрушить естественные меры. Не во всем хороши новации, как ты считаешь?

Джон потерял слова на полпути между речевым центром и языком, собираясь с мыслями, чтобы ответить. Его ошарашил факт, что именно Ричард и является безраздельным владельцем целого здания в центре мегаполиса, и еще труднее ему было соотнести этот факт со вчерашней встречей с ним в кафе, и предложением, плавно вытекающим из этой встречи.

– Да, прости, я тебя смутил. Не буду томить, расскажу сам. Причина того, что в старых зданиях приятно себя чувствуешь – именно в соблюдении меры. Я имею в виду то, что меры длин и расстояний были взяты из пропорций и размеров человеческого тела. Понимаешь, метры, килограммы – это все выдуманные, искусственные понятия, не то что футы и фунты.

Ричард подошел к великолепному журнальному столику цвета слоновой кости, насыпал лед в низкие пузатые бокалы, налил из запотевшей бутылки содовую, взял бокалы в руки и протянул один гостю. Лед призывно и отрезвляюще зазвенел, Джон сделал пару глотков, едва удержавшись от желания выпить залпом. Кусачий напиток скользнул по горлу и упал в желудок колючим комком.

– Ну что же, перейдем к делу? – спросил Ричард. – Пожалуйста, присаживайся, – непринужденным жестом он указал Джону на одно из кресел с высокими спинками.

Кипенно-белая кожа кресел странно контрастировала с обивкой сиденья, из грубой ткани в шотландскую клетку. Такие вот они, причуды богатых…

Ричард будто не замечал немоты Джона, который все это время искал, но категорически не находил в своем программном обеспечении алгоритма «как общаться с владельцами небоскребов».

– Я благодарен тебе за доверие, Джон, ведь оно сейчас дорого стоит. Доверие – самая ценная валюта в любые времена. И я рад, что ты отважился прийти сюда. Ведь для того, чтобы принять мое предложение, необходимо иметь сильный внутренний стержень. Как и для того, чтобы справиться со всеми испытаниями, которые я предложу тебе пройти. Ты готов?

Джон наконец пришел в себя и, осознав, что к нему вернулся дар речи, ответил Богатому Мыслителю.

– Да, я готов, но прежде хотел бы уточнить некоторые моменты, поскольку, не сочтите за излишнюю самоуверенность, мне важно для начала получить побольше информации. Кто вы, в чем суть вашего предложения, что мне предстоит делать и… М-м-м… что я получу? И еще мне не совсем понятно, каков ваш личный интерес во всем, что вы предлагаете? – Джон смутился и опустил взгляд, но тут же осмелел и продолжил: – Как я вижу, вы богатый, очень богатый человек. Вы говорили, что очень успешны. Подозреваю, вряд ли у вас так много свободного времени. Я думаю, напротив, вы должны быть очень заняты. Ведь вы говорили, что у вас не один бизнес…

– Доверяй, но проверяй, правильно? – Ричард сдержанно рассмеялся, и в такт его смеху зазвенели кусочки льда в стакане. И тут же улыбка исчезла с его лица, будто ее и не было. Взгляд Мыслителя вновь стал серьезным. – Все так, милый друг, все так…

– Давай по порядку. Как я уже говорил, я – Богатый Мыслитель. Но такое странное прозвище придумал не я, его дали мне мои товарищи по бизнесу. Когда-то давно я был простым парнем, мечтал только о том, чтобы моя семья жила в достатке и не знала бед, которые приходят вместе с отсутствием денег. Я не могу сказать, что мои родители были бедняками – вовсе нет. Обычная семья, отец даже занимал важную должность на производстве, а мама работала портнихой. И еще у меня был брат, старший. Ты, наверное, не помнишь, но тогда настал кризис, и все резко изменилось. Спокойная, в меру размеренная жизнь вдруг полетела колесом. Отца уволили с работы, потому что все производства встали, и он, не сумев найти хорошее место, начал прикладываться к бутылке. Мама ушла из фирмы, и ей пришлось искать клиентов на дому. Сам понимаешь, когда в целой стране проблемы с деньгами, то и с заказами будет не густо. В итоге брат пытался содержать нас и попал в криминальную компанию. Когда я заканчивал школу, он оказался за решеткой, и передо мной встал выбор: идти работать на производство, разнорабочим без перспектив, и оказаться на месте папы через несколько лет, или же надеяться на чудо и учиться предпринимательству. Я тогда отлично понимал, что такое предпринимательство, и очень хотел стать бизнесменом, меня в этом зажигали не только привилегии и атрибуты мира акул экономики – в то время бизнес был чем-то нелегальным, казался преступным и носил на себе многие позорные клейма. Людей, занимавшихся торговлей, называли спекулянтами и обманщиками, если ты что-то продаешь – значит, ты нечестный, корыстный и лживый человек, и слова «продавец» и «коммерсант» отдавали неприятным душком. Сейчас с этим попроще, правда? А тогда было тяжело. Но я все равно чувствовал всем сердцем, что хочу быть бизнесменом. Потому что я знал, пряча это где-то внутри своего сердца, там, где предположительно живет душа, что хочу быть богатым, сильным, влиятельным человеком. И лишь в этом случае я действительно смогу обеспечить себе и своей семье финансовую безопасность, стану счастливым, самореализованным человеком, мечтающим о чем-то большем, чем пропитание и крыша над головой. Для меня это было важнее всего! Я очень хотел поступить в бизнес-университет. Тогда бы я смог! Я получил бы нужное образование и разорвал порочный круг безденежья, который образовался в моей семье! Но как это сделать? Обучение в университете стоило дорого, мой брат не мог содержать нас, у отца с матерью дела были не то, что совсем плохи, но маме уже не хватало сил обслуживать заказы. Они кое-как сводили концы с концами, но о моих планах и слышать не хотели – им мои идеи о прекрасном будущем, где я был успешным бизнесменом, совершал удачные сделки и разбирался в инвестициях и банковских операциях, казались чуть ли не сумасшествием. Отец презрительно называл меня «будущим мошенником», якобы я собирался наживаться на несчастных честных людях, а иначе как можно жить хорошо? По его мнению – больше никак. Мне было грустно. И мама печально качала головой, причитая: «Ну ничего, сынок, как-то жили без денег, и сейчас справимся… Пойдешь на завод, начнешь получать зарплату, потом повысят через несколько лет, а там и женишься, детишки пойдут, как-то проживем». Будто бы семья и дети – это источник дохода, а не наоборот. Жить в таком болоте очень непросто. Но я был молод и амбициозен. В голове моей зрели разные планы, но, к своей чести скажу, преступных среди них не появлялось. И однажды мне подвернулся удачный случай. Знаешь, чем предприниматель отличается от обычного человека? Он верит в удачу, но не перекладывает на нее всю ответственность! – он сделал паузу.

– Я не ждал, пока мне на голову свалится счастье, а искал, спрашивал, узнавал… В итоге случилось так, что в нашем небольшом городке открылся магазин бытовой техники. Тогда это выглядело таким новшеством – красивые, блестящие, в разноцветных коробках, товары стояли на десятках ровных полок. Огромные холодильники, стиральные машины, газовые плиты… Казалось, что заходишь не в магазин, а на новейший космический корабль! И представляешь – какая удача! Оказалось, что владельцем этого магазина был давний приятель моего отца! Отец высказался об этом в пренебрежительном тоне, как-то за вечерней выпивкой. Мол, вон, смотрите-ка, как Рон поднялся, а так-то мы с ним вместе за гаражами курили и вообще-то сидели за одной партой в средней школе. Конечно же, я ничего не сказал отцу, и на следующий день пришел в магазин бытовой техники, надев лучший школьный костюм и захватив отцовский кожаный портфель – понятия не имею, зачем. Но именно так я представлял себе человека, который очень хочет получить горячее местечко. Не знаю, что именно подвигло Рона взять меня – такого юного, неопытного, – своим личным помощником. Я поклялся ему, сверкая всем энтузиазмом, что ни за что его не подведу и научусь всему, чему возможно. В свое оправдание скажу, что я несколько десятков раз окупил «подарок удачи». За год работы помощником Рона я выучил все возможные и невозможные параметры современной бытовой техники. Я знал отличия агрегатов «Бош» от аналогичной продукции «Тошиба» и мог подобрать их к любому интерьеру. Я с ходу мог объяснить, сколько они потребляют электроэнергии, каковы габариты и сроки гарантийной службы. Я досконально изучил товар, но и это далеко не все. Я мог договориться с любым клиентом, поставщиком или другим магазином о чем угодно. Знал, как рассчитать рассрочку, какой банк, на какой срок и на какую технику дает кредит, и даже какую технику лучше всего закупать для магазина. Я придумал рассылать электронные каталоги покупателям, сотрудничать, а не конкурировать с другими продавцами, отправлять поздравления клиентам и предлагать им в подарок скидки… Что и говорить, у меня было столько желания заниматься бизнесом и обучаться ему, что я воспринимал дело Рона как свое. Он доверял мне полностью, и однажды признался, что взять меня на работу было для него непростым, но в итоге самым верным решением. С моей помощью он не только не прогорел, как многие новоиспеченные коммерсанты тех времен, а еще и смог пережить кризис и набрать обороты. Но самое главное – Рон был моим бизнес-ангелом. Да-да, я знаю, сейчас этот термин применяется в другом смысле. Но как еще я могу сказать, кем он стал для меня? Возможно, в одну прекрасную предновогоднюю пятницу, когда мы проводили инвентаризацию и учет в магазине, цветные огоньки гирлянд настроили его на сентиментальный лад, и он спросил меня: «Ричард, а у тебя есть мечта?»

– Тогда я ему все и выдал: и о будущем, и об университете, и о родителях. Помню, я чуть не плакал – так сильно мне хотелось стать бизнесменом, но лицо Рона почему-то расплылось в улыбке. Знаешь, что он ответил? Он сказал: «Рич, дорогой мой, я так рад видеть, как ты горишь своим любимым делом, своей мечтой! Ты со мной почти год, и я не видел в своей жизни еще ни одного настолько увлеченного своим делом человека! Я вижу, как много тебе удалось сделать, хотя ты еще молод и неопытен, но твой огонь изменил мой подход к делу, мой взгляд на жизнь, на то, как можно работать. Иногда я сомневался и не верил, что твои идеи сработают, и некоторые вещи казались бредом. Но потом я слушал сердце и говорил себе – это же я взял его на работу, я поверил в него, а тогда надо идти до конца! И все срабатывало. Не всегда все было гладко, и не всегда все шло как задумано, но ты всегда справлялся и решал проблемы, которые сам и создавал. Ты уже бизнесмен, мой мальчик, талантливый и способный. И для меня будет самой большой ошибкой – пытаться остановить тебя на твоем непростом и великом пути. Я помогу тебе, и оплачу твою учебу. Пообещай мне только, что будешь приходить ко мне в магазин раз в две недели и помогать мне».

– Вот так вы стали богатым? – спросил Джон, сам рассмеявшись от своей наивности.

Богатый Мыслитель улыбнулся в ответ.

– Нет, конечно, не только поэтому! Но Рон помог мне поверить в людей.

В моей жизни бывало всякое. Были и сложности с Роном – потом, когда начали выясняться кое-какие не всегда прозрачные детали его бизнеса, у нас возникли вопросы друг к другу. Мир не черный и не белый. Человек не может всегда быть только хорошим или только плохим. У каждого человека собственная воля и личный интерес, а когда создаешь бизнес или проект, непременно общаешься с людьми. И вот здесь, в самом начале, важно понять для себя – готов ли ты рисковать, пытаться, встречаться с миром? Погрузиться в его разнообразие цветов и оттенков, разрушить свои идеалистические представления о жизни, но при этом никогда не предавать свою мечту? Удерживать этот баланс? Важно ответить себе на эти вопросы сейчас, и необходимо постоянно задавать их себе всю жизнь.

– А какое отношение этот рассказ имеет к тому, что вы предлагаете мне?

Ричард неспешно встал, прошелся по комнате, вернулся в кресло.

– Ответь мне на один вопрос, Джон. Всего лишь на один, и после ответа на него я пойму, был ли мой выбор правильным и смогу ли я передать тебе свою мудрость, как Ученику.

Джон занервничал. Он боялся, что его сейчас попросят сделать что-то постыдное, непристойное, например, заставят выйти на улицу и обнимать прохожих, или продавать незнакомцам по телефону несуществующий товар, или рассказать о том, как обманывал друзей в детстве. После этого ему точно придется встать и уйти, потому что он порядком подустал от таких «тренингов», но не знал точно, хватит ли ему силы воли на отказ. И если не хватит, он точно будет себя потом ненавидеть, а отказаться с каждым разом будет все сложнее и сложнее. Вот чего он боялся – собственного трусливого малодушия, которое пряталось за внешним налетом воспитанности.

– Всего один вопрос. Умеешь ли ты мечтать?

Ричард перевел внимательный взгляд синих глаз со стакана на Джона, и было непонятно – то ли насмешка, то ли трепетное ожидание терялись в его длинных белесых ресницах.

– «Он шутит? Мечтать?»

– Ну-у-у, я, даже не знаю…

Джон опешил от неожиданности, и тут же почувствовал себя первоклашкой, которого застали врасплох у школьной доски. Он точно открывал учебник на этом параграфе, но что там было написано. Он даже невольно зажмурился, мучительно стараясь вспомнить.

– «Мечтать… Там точно что-то было. Господи, уж лучше бы заставили обниматься с прохожими. Конечно! Сон! – горячая волна облегчения окатила его, как на экзамене. – Да!»

Он даже подскочил, как маленький мальчик, которого пробило током радостного озарения.

– Да, да! – оживленно закивал Джон. – Я умею мечтать! И я сейчас вспомнил, что мои мечты были очень похожи на ваши. О детстве, о богатстве, о том, как я хотел изменить мир…

– Ого! – глаза Ричарда распахнулись в ответ, будто приглашая к игре.

В них мелькнул озорной огонек, такой же как в их первую встречу в кафе. Будто под серым пеплом, покрывающим горячие угли, в темноте пробегает живая искра, и понимаешь, что внешнее спокойствие – это только иллюзия, а там, в глубине, горит огонь, раскаляющий материю докрасна. Джон заметил эту странную, едва уловимую особенность во взгляде и мимике Ричарда. Только что он был подобен могучей, древней статуе, холодной и отрешенной, и ни одна мышца не выдавала ни его чувств, ни истинных намерений… Но в редкий, жгучий миг он становился подвижным, взрывался, как литий на воздухе, и искрился невероятной непосредственной радостью и игривостью, которая исчезала ни с того ни с сего в следующую же секунду.

– Так-так, хорошо! Тогда, если ты не против, мы приступим к делу! И по его ходу я тебе все расскажу, согласен? Не будем терять нашего драгоценного времени, – Ричард резко вскочил с кресла, и сейчас от его плавной степенности не осталось и следа.

Пока Джон приходил в себя, Ричард поставил стакан с содовой на столик, стремительно прошагал в дальний угол зала, и, звеня ключами, открыл огромный сейф. Старомодность Мыслителя была на грани фарса, казалось, еще немного, и он откроет портал в прошлое, и окажется, что сам он – современник Теслы или Эйнштейна, и на самом деле какой-то чокнутый ученый, заблудившийся в петлях времен и кротовых нор.