Короткие смешные рассказы о жизни 2

Цок-цок-цок.

Скажем так, сердце комсомольца от сердца любого другого человека по своим тактико-техническим характеристикам ничем не отличается. Снаряд этот влетает в район пяток с одинаковой скоростью у обоих. Тот, кто впервые употребил это выражение, явно был чем-то очень напуган, потому что именно так все и происходит. Я даже готов добавить: где-то в пятках оно бешено продолжает колотиться, требуя выпустить его, чтобы слинять еще как можно дальше.

За минуту я вдруг осознал, что вера – одно из главных составляющих человеческого бытия. И нет. Я поверил не в святой дух и непорочное зачатие. И даже не во Второе пришествие. В этот момент я перед всей комсомольской ячейкой факультета готов был признать существование черта, черной руки и даже гроба на колесиках.

Я вдавил себя в земляную стену, съежился, стремясь максимально уменьшить площадь своего тела: меньше буду – больше вероятность остаться незамеченным. В тот момент я обрел способности хамелеона к мимикрии – думаю, лицо мое приняло цвет земли, в которую я вжался. Отряд фрицев с немецкой овчаркой ярким солнечным днем мог пройти в двух шагах и не отличил бы меня от окружающей местности.

Цок-цок, цок-цок, цок-цок-цок.

Черт накручивал круги где-то поблизости и явно не собирался уходить.

«Почуял человеченку, кажись», – пронеслось в моем заполненном самогоном бабы Нюры сознании, и невероятным усилием воли я родил в себе еще одну сверхспособность – перестал пахнуть как человек.

Цоканье стихло.

Я перестал дышать. Я понимал – настал момент истины. Мне казалось, что я вижу, как черт там наверху оглядывается во тьме, как красные зрачки его шарят вокруг в поиске жертвы, как из ноздрей при дыхании вырываются клубы пара.

Раздалось еще одно «цок», после которого сначала послышался звук осыпающейся с края ямы земли, а через мгновение – звук удара рухнувшего с высоты тела.

Процедив сквозь зубы определение женщин низкой социальной ответственности, я потерял сознание и сполз на дно.

Очнулся я оттого, что почувствовал – кто-то из темноты на меня пристально смотрит. К сожалению, амнезии со мной не случилось, я помнил все: и самогончик под вареную картошечку, и рассказы бабы Нюры, и свою неудачную вылазку в поисках нужника. Помнил и про падение в тщательно расставленную ловушку. Одного я только еще не знал – забрали уже у меня мою бессмертную душу или сия экзекуция еще только предстоит?

С минуту полежав на спине, решив, что если не забрали, то так просто не дамся и еще повоюю с демоном ада, я открыл глаза. Глубина ямы не позволяла ничего разглядеть вокруг. Высоко-высоко перемигивались звезды. И тишина.

Я приподнялся на одном локте, вытянул в сторону руку, чтобы на ощупь проверить пространство вокруг себя. Прощупывая окружающую темень, словно эхолот дно, я за что-то ухватился. Холодное. Твердое. Начал ощупывать более тщательно.

И тут я понял, что я схватил. Это был рог.

– Черт, – обреченно молвил я. Глаза потухли, я закрыл их и приготовился к вечным мукам.

В ответ черт сказал «бе-е-е» и мотнул головой, пытаясь избавиться от моей руки.

Атеизм и вера в идеалы коммунизма мгновенно вернулись ко мне. А вместе с ними и надменное высмеивание древних суеверий. Мне стало стыдно, что я, советский комсомолец, поступивший на «физмат» с одними пятерками, повелся на россказни какой-то деревенской старухи.

Тихо посмеиваясь над собой, я погладил грозного «черта» по голове:

– Да я чуть не обделался из-за тебя. Дуреха, ты-то что здесь делаешь?

В гендерных вопросах козлиной братии я был не силен, но почему-то решил, что моим невольным соседом стала особь именно женского пола.

Но коза явно сама ошалела от случившейся оказии и такого стремительного, правда недолгого полета. Ее мелко трусило, она жалась ко мне, тыкая, словно кутенок, свою рогатую мордочку мне под мышку.

Из ямы выбраться оказалось не так просто. Она точно не была свежевырытой могилкой. Скорее всего – обычный карстовый провал. До края было метров пять, не меньше, а земля была такой рыхлой, что сделать в боковых склонах хоть какое-то подобие отверстий для упора под ногу не получалось.

Я орал на все кладбище в надежде, что мимо будет проходить селянин, который услышит меня и придет на помощь. Орал и понимал, что если бы я в это время проходил мимо кричащего меня, то за секунду смазал бы свои пятки жиром и вдобавок плеснул бы еще скипидара пониже спины, чтобы придать телу нужный разгон в противоположную сторону.

В ту ночь я на своей шкуре в полной мере осознал, откуда растут ноги у большинства кладбищенских легенд.

Между тем мои товарищи были полностью во власти турнепсного Бахуса и не подозревали о моем исчезновении.

Где-то через час, окончательно сорвав глотку так, что мог лишь хрипеть, я смирился со своей некромантской долей, опустился на рыхлое дно и заговорил с невольной сиделицей:

– Ну что, давай знакомиться…

Где-то еще через час я услышал со стороны двора бабы Нюры:

– Ва-а-ся-а-а! – зычный Лехин голос вселял уверенность в скором освобождении и, казалось, смог бы разбудить всех покойников на этом кладбище.

Я попытался прокричать что-то в ответ, но изо рта вылетали только звуки, напоминавшие горловое пение алтайских шаманов, у которых плохо со слухом.

К моей радости, товарищ не оставлял надежды, продолжал поиски и, судя по всему, постепенно приближался к яме.

– Я здесь! Я здесь! Леха! Здесь я! – неустанно хрипел я, встав на носочки и стараясь посылать издаваемые мной звуки максимально вверх.

– Ва-а-ась, это ты? – донеслось уже где-то совсем близко. – Я вроде слышу тебя. Ты где?

– Леха, – отозвался я хрипом. – Я тут. Осторожно, здесь яма. Я провалился. Уже пару часов как сижу.

На фоне звезд появилась заслонившая половину неба темная фигура Лехи, стоящего на четвереньках и пытающегося разглядеть, что на дне:

– Ни хрена себе! – Лехин бас практически придавил меня ко дну ямы. – Ты здесь, Васек?

– Да здесь, здесь, – радостно прохрипел я.

– А с голосом что?

– Охрип. Два часа орал, как потерпевший. Словно вымерли все в округе. Ты аккуратно, не упади. Глубоко очень. Веревка нужна. Сбегай, возьми у бабки и прихвати еще кого-нибудь из наших, чтобы помогли, – к концу такого длинного монолога мои голосовые связки, измотанные воплями о помощи, совсем отказывались работать, и окончание его смахивало на хрипы эпилептика.

– Ну хорошо. Я быстро. Ща вернусь, – отозвалась фигура и растворилась в ночи.

– Что, козочка моя, спасение близко, – сказал я моему кладбищенскому побратиму, опустившись рядом на корточки.

Леха, несмотря на габариты, оказался шустрым малым, и достаточно скоро я услышал приближающиеся шаги и голос сокурсника:

– Васе-ек, Васе-ек, ты где, ты где? – Леха голосом нащупывал маршрут, чтобы случайно не провалиться.

– Да, да, да! Я здесь, ты близко, – прохрипел я маячком.

Прямо под ноги мне шлепнулся моток веревки.

– Держи. Обмотайся. Ща вытащу.

– В смысле вытащу? – прохрипел я. – Ты что, один?

– Да, один. Сам справлюсь. В тебе веса – что в мешке муки.

– Ну ты, блин, даешь. Ладно. – Я начал готовиться к подъему, обматывая веревку вокруг рук.

Тут я почувствовал легкий толчок рогами в правую ляжку.

– Бе-е-е? – с каким-то упреком и обидой негромко вопросила моя сокамерница.

Я вдруг осознал: если Леха сейчас меня вытянет, то как мы потом сможем вытянуть мою новоявленную подругу? Эта вопрос мне напомнил детскую задачку про перевозку козы, капусты и волка с одного берега на другой. В той ситуации решение все-таки предполагалось. В моей я тоже нашел его.

– Ну что там? Готов? – Лехе явно не терпелось побыстрее вернуться к душевной компании и вкусному самогончику.

– Погодь секунду. – Я присел рядом с козой и принялся обвязывать ту вокруг туловища веревкой. – Ну что, родная, полетаем? Вперед! – шепнул я ей на ухо.

Парочку раз дернув за конец веревки, проверил крепость узла:

– Готов, Лех. Тащи! – прохрипел я снизу.

Веревка натянулась, и коза медленно, но упорно стала подниматься к звездам. Мероприятие это ей явно не нравилось, но то ли от страха, то ли оттого, что веревкой ей сперло все внутренности, она лишь по-старушечьи пыхтела и билась копытами о стены ямы.

Леха к моменту начала поиска был уже изрядно под властью купажного самогончика бабы Нюры, но отменное здоровье семнадцатилетнего детины пока еще переигрывало шестидесятиградусный первач. Тянул он приятеля и не мог разобрать: вроде не таким тяжелым тот казался, но как будто сопротивляется и, вместо того чтобы помогать, упирается в стенки, издавая при этом какие-то подозрительные звуки. Чем сильнее Леха тянул, тем больше приятель сопротивлялся и никак не хотел показываться из черной бездны.

– Помогай давай! – недовольно проворчал Леха.

– Да ты тащи, тащи, – раздался хрипловатый смешок из недр. – Скоро уже.

И тут Леха решил мне подсобить.

Присев на одно колено к самому краю ямы, он опустил руку во тьму, пытаясь обнаружить какую-нибудь из частей моего тела, чтобы, ухватив за нее, извлечь друга на свет божий.

В темноте рука наткнулась на что-то твердое и холодное.

Леха начал прощупывать, пытаясь понять, что же это за часть моего тела, которую он ухватил, и насколько будет травмоопасно для меня, если он за нее сейчас дернет. Щуп-щуп-щуп. Что? Рог?

За мгновение рассказы бабы Нюры теперь и для Лехи обрели максимальную выпуклость всех художественных образов: старое кладбище, мерзкий голосишко кого-то из друзей, заманивающий тебя…

– Да ты тащи давай, что застрял? – поторопил я Леху со дна, увидев, что коза подвисла прямо перед краем.

– Ма-а-мочка-а-а-а! – фальцет осоловевшего Лехи пронзил кладбищенский покой.

Он отпустил рог, бросил веревку и скрылся со скоростью, которую лишь через много лет сможет развить Усэйн Болт.

Падающая в яму второй раз за пару часов коза, видимо на всю оставшуюся жизнь запомнила свой вечерний променад. В этот раз, летя вниз и брыкая в полете ногами, она зарядила мне, задравшему вверх голову, копытом точно промеж глаз. Я второй раз потерял сознание, обмяк и мешком плюхнулся на землю. Большего количества нокаутов за один вечер я ни до, ни после того случая, не получал.

В этот раз я очнулся оттого, что горю. Языки пламени лизали мои ладони.

«Я в аду!!!» – пронеслось в голове, и я яростно замахал руками, пытаясь сбить огонь.

Открыл глаза и увидел склонившихся над краем ямы фигуры друзей. Рядом с ними торчали черенки от лопат и вилы: однокурсники приготовились дать нечисти смертный бой. Чтобы выяснить диспозицию врага, они поджигали газету органа ЦК КПСС «Правда» (это не являлось актом антисоветчины, просто другой газеты у бабы Нюры не нашлось) и кидали горящие листы на дно ямы, стараясь разглядеть, что там, внизу.

Их взгляды и выражения лиц, зловеще подсвеченные горящей в ночи «Правдой», ничего хорошего мне не сулили. В бою с нечистью они явно были готовы стоять до победного конца.

– Это же я, братцы! – почему-то прохрипел я всплывшую в голове фразу Маэстро из фильма «В бой идут одни старики» и вознес обе руки к своим товарищам.

Я был чертовски рад их видеть.

P. S. А коза Дульсинея (это действительно оказалась коза), как впоследствии сообщила баба Нюра, каким-то образом ночами сама отвязывалась и уходила побродить по окрестностям. И особенно любила при полной Луне прогуляться по старому кладбищу.

Все-таки этой бестии что-то было известно…

Дарья Татарчук

Кошка в колодце

Привет! Давай знакомиться! Меня зовут Даша, мне 6 лет. Я живу в городе Саратове, в квартире на 6 этаже. Летом у нас в городе становится очень жарко, ни во дворе погулять, ни дома отдохнуть. Поэтому в этом году бабушка и дедушка решили поехать вместе со мной в деревню. У бабушкиного брата, дедушки Коли, есть там летний дом. Дедушка Коля уже старенький и редко ездит туда, а нам он дал ключи от дома, и уже очень скоро мы приехали в деревню.

Я никогда раньше не была в деревне. Но на картинках в книжке видела, что там деревянные домики с треугольными крышами, и везде ходят куры и козы. А еще в деревне обязательно должен быть колодец. Нам очень повезло – в доме дедушки Коли из окна кухни виден самый настоящий колодец! И мы, и наши соседи очень часто набирали там воду в ведра, а я каждый раз наблюдала за этим.

Как-то раз мы сидели за столом, ужинали, бабушка с дедушкой говорили о делах, которые надо сделать завтра, а я смотрела в окно. Вижу, какой-то мужчина подошел к колодцу. Поначалу все было как обычно, он опустил ведро, затем стал крутить ручку, чтобы поднять его, а потом произошло что-то странное. Мужчина стал бегать вокруг колодца, заглядывать в него, а ведро почему-то так и не достал. Вместо этого он подошел к нашему забору и стал махать рукой, как бы звать нас.

– Эй, соседи! Подите сюда!

– Бабушка, дедушка! Нас зовут! – сказала я.

– Что там случилось? – поинтересовалась бабушка, и мы втроем тут же вышли во двор.

– Соседи, у вас ведерка воды лишнего не найдется? А то я ведро в колодец уронил, достать ничего не успел.

– Да, конечно! – сказал дедушка и пошел в дом за водой. У нас она всегда была в запасе.

– А что с ведром делать? Новое вешать? – спросила бабушка.

– Нет пока, – ответил сосед. – У дядьки моего «кошка» есть, я у него завтра с утра возьму, брошу ее в колодец, может получится достать. Если ж нет, то новое ведро куплю.

Дедушка вынес воды соседу, они еще о чем-то говорили, но я уже ничего не слышала. Я только и думала что о несчастной кошке, которую будут бросать в колодец.

И почему бабушка с дедушкой не стали отговаривать его? Они же любят животных, соседских кур с гусями кормят, никогда не обижают никого. Тут такое страшное дело намечается – кошку в колодец бросать! А они молчат. Странно это. Может, бросать кошек в колодец – это обычай такой деревенский? Ведь люди пускают кошек в новые дома, может и тут что-то похожее? Например, ласковая кошка должна задобрить дух колодца, чтобы он вернул ведро? Но ведь она же там замерзнет и захлебнется! Нет, я не могу допустить такую жестокость! Я должна спасти кошку любой ценой!

Я стала придумывать план. Этот живодер придет к колодцу утром, значит, мне надо встать как можно раньше, до рассвета. В деревне все всегда рано просыпаются, и, если проспать, можно не успеть спасти кошку. Итак, это первый пункт плана. Над вторым надо подумать. Как я буду спасать ее? Может, просто уговорить его сразу купить ведро и не жертвовать невинным животным? А если не согласится? Надо напасть на него и заставить выпустить кошку из рук. Вот это мне уже нравится. Так я и сделаю!

Я еще долго не могла заснуть, представляя, как буду спасать бедную кошку. Но утром, открыв глаза, я поняла, что провалила первый пункт своего плана – рассвет уже давно наступил, и проснулась я даже позже обычного.

Тут же вскочила с кровати и побежала на кухню, к окну.

– Выспалась, соня? – улыбнулась бабушка.

Но я сразу начала о своем:

– Кошку уже бросили в колодец?

– Нет еще, задерживается он что-то. Нам уже самим воду надо набирать.

– Это очень хорошо! – обрадовалась я и, как была, в пижаме, побежала к колодцу.

Спряталась за ствол березы, которая росла рядом с ним, и стала ждать. Сосед пришел очень скоро, бабушка даже не успела понять, куда я делась. В руках у соседа был мешок, в котором, конечно же, сидела кошка. Я подождала, когда мужчина поравнялся с березой, резко выскочила из своего убежища прям на соседа и стала его щекотать. От неожиданности он выпустил мешок из рук, но почему-то никакая кошка из него не выбежала, а мужчина очень громко выругался словом, которое мне ни в кое случае нельзя повторять, и стал прыгать на одной ноге. Я испугалась и снова спряталась за березу.

– Ты что творишь, девчонка? – крикнул он. Судя по его лицу, ему было очень больно, как будто на ногу упало что-то тяжелое.

– Кошку спасаю, – прошептала я себе под нос.

– Какую еще кошку? – кричал сосед.

– Которую вы в колодец бросать собираетесь! – ответила ему. Я вспомнила, что делаю хорошее дело, и голос стал посмелее.

– Совсем, что ли? Я ногу отшиб из-за тебя! – все еще кричал сосед.

Тем временем бабушка заметила, что у колодца творится что-то неладное, и вышла к нам.

– Что у вас случилось? Помощь не нужна? – спросила она.

– Нет уж, сам справлюсь! Внучку только уведите, а то кошку она спасает! – И тут сосед достал из мешка… три соединенных вместе крючка, прикрепленных к длинной цепи.

Бабушка мне потом объяснила, что это приспособление так называется – «кошка», потому что крючки цепкие, как кошачьи коготки.

Меня наказали за то, что я испугала соседа и уронила эту тяжелую железяку ему на ногу. Но я не расстроилась. Главное, что ведро достали и ни одна кошка при этом не пострадала.

Эдуард Нейбург

Смех во время коронавируса

Этот случай просто поразил меня – автора. И если бы о нем рассказал не сам участник этих событий, то я не поверил бы. Впрочем, посмотрите сами.

Еще до такой напасти, как коронавирус, я познакомился в парке с пожилым человеком – лет семьдесят с небольшим, среднего роста, седой, худощавый. Он был интересный собеседник, и наша большая разница в возрасте совсем не ощущалась.

Потом, когда был введен карантин из-за пандемии, я перестал ходить в этот слишком оживленный парк, и мы стали общаться с ним по интернету. При этом неожиданно оказалось, что он почти не изменил своего образа жизни, хотя по возрасту и находился в группе риска.

Меня удивила его безбоязненность заразиться, и было решено выяснить у него – в чем же дело.

И вот что поведал мой знакомый.

* * *

Когда-то я увлекался всякими оздоравливающими методиками, и мне попалась на глаза книга американца Нормана Казинса: «Человек, рассмешивший смерть». Суть ее в том, что он заболел очень редкой болезнью – коллагеноз, и врачи просто опустили руки. Таким образом он, полный сил и энергии журналист, оказался настолько неподвижным, что не мог даже разомкнуть челюсти при еде.

И тогда он с помощью сиделки взялся за труды известных медиков и ученых и обнаружил то, что искал: Зигмунд Фрейд называл юмор уникальным проявлением человеческой психики, а смех – не менее уникальным средством лечения.

Оказывается, под действием смеха в мозгу выделяется вещество, похожее на морфий. Оно становится своего рода внутренней анестезией, помогает организму расслабиться и одновременно мобилизовать силы для борьбы с болезнью. Эти так называемые гормоны счастья – эндорфины – улучшают функцию иммунной системы.

И тогда он полностью погрузился в мир юмора. Когда болеутоляющее действие смеха заканчивалось, он, опять же при помощи сиделки, вновь смотрел комедии или слушал юмористические рассказы.

Казинс смеялся в день не менее шести часов. Его глаза опухли от слез, но это были слезы выздоровления. Результат был ошеломляющим. Через неделю у него исчезли боли, а через месяц он начал двигаться. Дозы лекарств стали снижать, а со временем он совсем прекратил принимать лекарства, в том числе и снотворные.

Месяц от месяца подвижность всех суставов увеличивалась. Он начал играть в большой теннис, скакал на лошади и свободно поворачивал шею во все стороны – вопреки прогнозам специалистов о полной неподвижности его позвоночника.

Позже оказалось, что и учение индийского гуру утверждает: избавиться от большинства проблем со здоровьем можно легко и непринужденно – через хохот.

Эти факты поразили меня, – продолжал мой знакомый, – но у меня серьезных проблем со здоровьем не было, и эти знания отошли на второй план.

Но настал момент, когда на весь мир свалилась напасть – коронавирус. Лучшие биологи мира бросили все и занялись только этой проблемой. Разработки шли в двух направлениях: создание вакцины, предупреждающей заболевание, и препарата, который лечит уже больных. Получение надежных результатов могло занять не меньше года.

Я понимал, что полностью изолировать себя на все это время от контактов с людьми (среди которых могли встретится и вирусоносители) было нереально. Постоянное ожидание симптомов заражения – это удовольствие ниже среднего, тем более что в случае заражения надежд выздороветь у меня крайне мало.

Прежде всего выяснилось, что старики умирали от коронавируса в десятки раз чаще, чем люди молодые и среднего возраста – организм молодых борется с вирусом более эффективно. Я понимал, что дело в физиологических особенностях, но ведь известно, что с возрастом количество смеющихся резко уменьшается – и не только из-за болячек, но и ментальности. Так может, это одна из причин слабой сопротивляемости заболевших стариков?

И тогда я решил сделал еще один шаг – устранить любую информацию о старых людях. Я прекратил читать, слушать передачи и смотреть фильмы о них – ведь это непроизвольно приближало к их ментальности.

Теперь я стремился полностью изменить свое мироощущение, жить интересами молодежи. Я стал вести их онлайн-жизнь – концерты, тусовки и тому подобное. В соцсетях я зарегистрировался под вымышленным именем и в анкете омолодил себя на десятки лет, я размещал там посты, используя жаргон своих читателей. Постоянно быть в среде молодых и здоровых – это очень мощный антидепрессант.

Я начал ходить на спортплощадки и занимался на тренажерах рядом с молодыми – не так интенсивно, как они, но обязательно в их компании. Это были ощущения, которые я давно забыл. Я хорошо понимал, что они просто потешаются, глядя на меня, но мне это было до фени – я шел своей дорогой.

И постепенно я стал ощущать духовное омоложение. Это было сродни известным фактам, когда старые правители ложились на ночь с юными девушками для омоложения тела. Конечно, и я бы не отказался от такой, но… выяснилось, что это уж очень дорого.

Мне стало интересно, насколько же действенны были мои усилия, и я пошел к врачу. Так вот: мое состояние настолько улучшилось, что доктор даже отменил некоторые свои назначения. А от виагры я отказал сам – теперь уже и без нее тонус настолько поднялся, что… ба-бу-бы. Но тут – как в известном анекдоте про льва в зоопарке: «Съесть-то он съест, да кто ж ему столько даст?».

Продолжая размышлять о других возможных средствах защиты от коронавируса, я вспомнил и про Нормана Казинса с его чудесным методом мобилизации сил организма с помощью смеха. Поразмыслив, я пришел к заключению, что, возможно, именно смех и есть та самая вакцина, предупреждающая заболевание – ну хотя бы до момента, когда ученые предложат что-то действенное. Ведь решение проблемы с помощью смеха не требовало вообще никаких затрат – и именно это делало его легкодоступным каждому.

Получается, что если «корона» – это вирус, то смех – это антивирус. И его полно в интернете. Бесплатно! Да только мы не используем его. Ну ладно, решил я, если пока не могу начать хохотать (это наше вечное «что скажут другие»), то улыбка-то наверняка не обезобразит мою внешность – куда уж больше.

Кроме того, исследования показали, что смех заразителен не менее коронавируса, и если способствовать распространению смеха до масштабов пандемии, то это может погасить любую напасть.

Вот это и был мой первый шаг к хохоту. На следующем этапе я начал использовать методику доктора Михаэля Титце, который старается всеми способами утрировать опасения, доводя их до полного абсурда или показывая комичность ситуации. Это приводило к пониманию несуразности своих опасений, благодаря чему я тоже научился смеяться уже над собственными проблемами.

Дальнейшее изучение выявило, что в Японии в лечении туберкулеза смех включен официально в состав комплексной терапии – легкие заполняются воздухом полнее. Смех освобождает пациента от застойных явлений – ведь у человека работают 80 групп мышц, происходит обогащение организма кислородом.

Так ведь это важно и при лечении коронавируса – не зря же больных подключают к аппарату искусственной вентиляции легких, даже несмотря на угрозу развития последующих осложнений. Так почему же врачи пренебрегают самой эффективной профилактикой заболевания – интенсивной смехотерапией?

В результате поиска единомышленников оказалось, что клубы смеха существуют во многих городах мира – в одном только Париже аж двадцать шесть! Первым порывом было найти или создать такой и у себя в городе, ведь совместный смех более эффективен, чем наедине. Но, поразмыслив, решил, что не надо во время пандемии идти в группу, а тем более в закрытое помещение. Ну что же, смеющийся старый волк-одиночка – это уже смешно.

Стали появляться опасения, что привыкание к этому сильнодействующему средству выродится у весельчаков в идиотский смех без причины, и кто-то может истолковать это как признак будущего чины. Но исследования на животных показали, что никто из них так и не рассмеялся – ни одна собака.

Пришлось вернуться к наблюдениям за людьми. При этом анализ подопечных психлечебниц показал, что никто из часто смеющихся пациентов не заболел коронавирусом, несмотря на контакты с теми, кто заразился.