Байаҕантай буолаһа уонна улууһа (1639–1930)

Көрөргүт курдук, манна ученай байаҕантай төрдө баайаҕа диэн тыл буоларын чопчу ыйар.

Оттон баайаҕа уонна байегу хайдах сыһыаннаахтарын Ф. Васильев эмиэ арыйар: «…Баягантайские якуты ведут свое начало от тюркоязычного байегу, одного из крупных ответвлений знаменитых тогуз-уйгуров».

Дьэ, манна байегулар-баайаҕалар уйгууртан утумнаахтара уонна түүрдүү тыллаахтара толору этилиннэ.

Итинэн Ф. Васильев Багдарыын Сүлбэҕэ утары санааны этэр курдук өйдүөххэ сөп дуо? Эппиппит курдук, Багдарыын Сүлбэ байаҕантайдары монголлуу тыллаах биистэргэ киллэрэр. Ону кини норуот үһүйээнигэр этиллэр байаҕантай тыллаахтарынан эбии ытаһалыыр: «Ити этиини сахаттан атын, саха киһитэ өйдөөбөт тыллаах биис ууһа диэн өйдүөххэ сөп. Ол эбит – монгол тыллаах. Син хоролор курдук», – диир Багдарыын Сүлбэ.

Байегулар уйгуурдары, кэлин монголлары кытта ыаллыы олорбуттарын биһиги үөһэ ахтыбыппыт. Сүрүн тыллара түүрдүү да буоллар, монголлуу билэр, быһаарсар буолуохтарын сөп. Уопсайынан, түүрдүү, монголлуу диэн араарыы, тус-туһунан тыллар, омуктар курдук өйдөөһүн билигин уларыйыан наада. Л. Н. Гумилев да этэринэн, хуннар, түүрдэр, монголлар төрөөбүт-үөскээбит эйгэлэрэ бэрт чугас биистэр холбоһуктарыттан төрүттээхтэр. Онон байегулар-баайаҕалар буолан, саха норуотун састаабыгар туспа улуус быһыытынан ааһарыныы, байаҕантайдары атарахсытыы, намтата көрүү, баҕар, былыргы сахаларга баара эбитэ буолуо. Ол кылааннар (Ф. Васильев тыла) иһигэр атааннаһыынан, холобур, «Мин Хаҥаласпын», «Мин Байаҕантайбын» дэһиинэн быһаарыллыан сөп буолбат дуо?.. Ханныгын да иһин, саха түүрк уонна монгол хааннааҕа мөккүөрэ суох.

«Баайаҕаны» тыл быһыытынан ыллахха, былыргы байегу, байигу, баига, баега, байырку омук аатыттан тахсыбыта харахха быраҕыллар. Холобур, байегу диэн суруйууну сахатытар буоллахха, байыгы – байага тахсан кэлэр. Оттон нуучча «г» буквата түүрдэргэ уонна монголларга «ҕ» дорҕоон буолара уруккуттан биллэр. Онон «байаҕа» эбэтэр «баайаҕа» диэн тыл омук (биис) аата буолара, ол кэлин сир, үрэх аатыгар иҥмитэ дьэҥкэ.

Багдарыын Сүлбэ баайаҕа диэн тыл байаҕан варианыттан монголлуу -тай сыһыарыы көмөтүнэн байаҕантай диэн өйдөбүл үөскээбитэ диэн сөпкө быһаарар (Ыйыллыбыт ыстатыйа, с. 186.) Бэйэм тыл үөрэхтээҕэ буоларбынан, монгол тылыттан саха тылыгар киирбит байтаһын диэн тыл, эмиэ баайаҕа‐байаҕа диэбит курдук, икки варианнааҕын баайтаһын-байтаһын дэнэрин санатыам этэ.

Кырдьык, Багдарыын Сүлбэ этэринии, кырамана да бэрдин иһин, ол былыргы баайаҕалар ханан уонна хайдах Саха сиригэр кэлбиттэрин хайан көрөргө тиийэбин. Амур өрүс баһыттан ол былыргы өбүгэлэрбит хоту түспүт аартыктарынан Шилка өрүстэн чугас тардар Битиим уонна Өлүөхүмэ (уруккутунан Олоохуна) өрүстэр буолуохтарын сөп. Эбэтэр Алдан баһа да адьас бу сыттаҕа.

Багдарыын Сүлбэ аҕалар холобурдарынан, ити норуот үһүйээннэринэн бигэргэтиллэр курдук. Байаҕантайдары Сэһэн Боло Омоҕой дьонуттан (моҕуоллартан) таһаарар эбит. Оттон Г. В. Ксенофонтов «Урааҥхай сахаларыгар» хоролор, байаҕантайдар, сортуоллар буряттары кытта булкуһа олорбуттарын ыйбыт (с. 87). Арааһа, сорох бурят чинчийээччилэрэ байыркылары баргуттары кытта ситимнииллэрэ түбэспиччэ буолбатах быһыылаах.

Ол курдук, байаҕантайдар олорор сирдэригэр Баргы диэн ааттаах сирдэр (Таатта улууһа, Алдан нэһилиэгэ), оттон Ф. Ф. Васильев суруйарынан баргыт диэн биистэр бааллар (Ыйыллыбыт кинигэ, с. 25.). Аһара баран эттэххэ, баҕар, Байкал күөл, онно түһэр Баргы өрүс (Баргузин) ааттара баайаҕа омуктары кытта ситимнээх буолаайаллар?

С. Петров диэн элбэх кэрэхсэбиллээх сабаҕалааһыннардаах ыстатыйа автора Байкал күөл аатын баай аҕа диэн тылтан тахсыбыта буолуо диэн суруйбута (Чолбон. – 1995. – № 6. – С. 175). Ити кини байыгы-баайаҕа омук баарын ахтан көрбөккө, сахалыы Баай Аҕа ууһа диэнинэн муҥурдаммытыттан тахсыбыта чахчы. Дьиҥэр, баайаҕа (л), былыргы вариант, баар, баигул (итинник Чулым татаардара ааттанар эбиттэр) буолуо, диэнтэн баайҕал – байҕал диэн тахсыан эмиэ сөп буоллаҕа… Баайаҕалар сорохторо Байкал күөлүнэн, Элиэнэ баһынан, кэлиэхтэрин эмиэ сөп.

Багдарыын Сүлбэ ыстатыйатыгар, Далан «Тыгын Дархан» романыгар, Е. Д. Андросов кинигэтигэр ахтыллар Баайаҕа нэһилиэгин төрүтэ Баай Аҕа диэн киһи аата умнуллубут баайаҕа бииһин аатыгар сөп түбэспитэ буолуо. Итини чинчийээччилэр «норуот этимологията» диэн ааттыыллар.

Баайаҕа уонна Байаҕантай диэн өйдөбүллэр ыырдара киэҥ, быдаарыйар былыргыга, билиҥҥи сахалар үөйбэтэх да сирдэригэр тиэрдэ, норуоттар таабырыннаах историяларын хайан көрөргө ыҥыра, сирдии тураллар.

Баайаҕалар манна кэлэн, ханан тэнийэн, туспа улуус буолан, Саха сиригэр үөрэх-сайдыы киинин үөскэтэн, өрөспүүбүлүкэҕэ биллиилээх дьону биэрбиттэрин туһунан Е. Д. Андросов кинигэ суруйда. «Баай аҕа ууһа Баайаҕа» ааҕааччыга элбэх сонуну тиэрдэр, астык кинигэ. Былыргы төрүттэрим туһунан мин публицистическай поэма суруйан, «Чолбоҥҥо» бэчээттэттим.

Баайаҕаттан тахсыбыт норуот талааннааҕа, саха орнаменнарын чинчийээччи, дэгиттэр уус Б. Ф. Неустроев бу нэһилиэк Кутаама үрэҕэр Илин эҥээр тимирин уустара төбүрүөннээн олорбуттарын – нэһилиэк түҥ былыргыттан сайдыылааҕын мээнэҕэ тоһоҕолообот. Кини Баайаҕа тимир уустарын туһунан кинигэ суруйар, уустар туттар кистэлэҥнэрин бар дьонугар тиэрдэр санаалаах. Байаҕантайдар саха норуотугар киллэрбит кылааттара чопчуланыытыгар Б. Ф. Неустроев уонна Е. Д. Андросов кинигэлэрэ биллэр-көстөр оҥкулу охсуохтара диэн эрэниэххэ сөп.

Онон, баайаҕа диэн тылтан тахсыбыт Байаҕантай диэн историческай аат умнуллан, быраҕыллан хаалара сатаммат. Билиҥҥи түөрт улуус (Уус Алдан, Таатта, Томпо уонна Өймөкөөн) устун ыһыллыбыт байаҕантайдар төрүт уус ааттарын үйэтитэр туһугар кыһаныахтаахтар. Ол курдук, тоҕо сатаныа суоҕай Тааттаҕа «Байаҕантай» диэн агрофирма эбэтэр нэһилиэк баар буолара? Дьону-сэргэни муннарардыы тоҕо, холобура, Уус Таатта, Алдан нэһилиэгэ диэн ааттаныахтаахтарый? Историческай кырдьыгы төнүннэрэн, Байаҕантай нэһилиэгэ диир, ама, сөп буолуо суоҕа дуо? Эбэтэр Саха сирин киинигэр Дьокуускайга Байаҕантай диэн ааты туох эрэ биллэр-көстөр тутууга дуу, уулуссаҕа дуу иҥэрдэххэ?

Итинник элбэх ыйытыылар үөскүүллэр. Тус бэйэм, саҥа кэм кэлэн, «Тыгын Дархан» диэн ресторан, «Эллэй Боотур» диэн дыбарыас баалларыттан, Хаҥалас диэн улуус былыргы аата төннүбүтүттэн үөрэбин. Итилэр кэккэлэригэр түҥ былыргыттан тардыылаах Байаҕантай диэн аат баар буолуон баҕарабын.

Чолбон. – 1997. – № 5. – С. 71—72

Об образовании Баягантайского улуса Якутского округа

Э. К. Пекарский

Нижеприводимый в буквальном переводе рассказ принадлежит перу якута Баягантайского улуса П. Е. Готовцева и передан мне Л. Г. Левенталем, моим сотоварищем по якутской экспедиции, снаряженной на средства И. М. Сибирякова (1894—1896 гг.). Оригинал озаглавлен так: «Рассказ. От образования Баягантайского улуса из размножившихся родников (якута по имени) Баи-ага и присоединившихся (к ним родников) других улусов до 10‐й ревизии (1857 г. – Н. Н.)».

Человек по имени Баи-ага, очень умный и рассудительный, жил вместе со своими многочисленными родниками в местности, ограниченной с востока рекой Алданом и с запада «травянистой рекой», называемой Танда. Имена тогдашних людей, вероятно, были те же, которыми теперь называются реки, речки, елани и покосные участки отдельных лиц, вроде Танда, Тандигы, Хаптаны, Дадар, Улукутчу, Мэгютчю. По-видимому, это так и было в действительности.

Когда они таким образом жили-множились, русские власти сделали следующее распоряжение:

– Для уплаты податей вам гораздо лучше будет разделиться на отдельные наслеги; в каждом наслеге у вас будет тойон, так называемый «князец» (с 1822 г. официально называется старостой); затем всех вас вместе нужно будет писать и называть Баягантайским улусом.

Согласившись на это, роды по местам своего жительства образовали 1‐й, 2‐й и 3‐й Баягантайские наслеги, некоторые – Сасылский наслег, а те люди, которые пришли сюда из местности Киллэм (Кильдемский наслег) Западно-Кангаласского улуса, образовали Кангаласский наслег. Эти 5 наслегов составили Баягантайский улус.

История отделения Кангалассого наслега и присоединения его к Баягантайскому улусу, по слухам, такова. В Западно-Кангаласском улусе, в местности Кильдемского наслега, был, говорят, правнук Дыгына, внук Манысыта (пастух), сын Бодомы (Бодуома), по имени Курджага. Этот Курджага вследствие притеснений и обид со стороны русских придумал следующее:

– Если я поселюсь (где-нибудь) далеко, лучше будет, да и потомкам моим до поры до времени необходимо жить в вольной стране.

Убедивши сколько-то народу следовать за собою, Курджага со своими пятью сыновьями и скотом отправляется на р. Яну.

Во время пути родной брат Курджаги вместе с двумя или тремя домочадцами остался на берегу Алдана, в местности, занимаемой теперь Чериктейским наслегом Дюпсюнского улуса. Ныне среди немногих их потомков первым (лучшим) считается Василий Петров Попов, пользующийся некоторою известностью.

Курджага со своими родниками достигает Яны, где живет год или два.

В это время два члена его семьи дошли до Колымы, где размножились и образовали нынешние 1‐й и 2‐й Кангаласские наслеги. Теперь они народ бедный, в пользу коего по области собираются пожертвования.

Курджага же с Яны отправляется на р. Оймякон в местность, называемую Терют с детьми и своими родниками. Те несколько семейств, которые были не в состоянии сопутствовать им, остались на Яне и образовали один наслег; главный из их потомков ныне Николай Васильев, состоящий улусным головою.

Курджага, достигши Оймякона, прожил сколько-то лет, а когда умер, то сыновья похоронили его на могильном лабазе (араҥас). Затем его сын (Өртөх) вместе с братьями и сколькими-то людьми ушли с Оймякона к устью р. Татты, к людям, жившим по р. Танда. Прочие же остались жить (оседлились) на Оймяконе. Эти пришельцы, присоединившись к улусу и производя благоприятное впечатление своею рассудительностью, получали покосные места от поселившихся здесь ранее людей, а некоторые получили благодаря жалобам главным начальникам, ведавшим покосными местами, – всего 48 остожий (сенокосных участков) и при этом еще летовья. На реку Оймякон вышли из Борогонского улуса самые отважные люди, которые, размножившись, образовали Борогонский (Оймяконо-Борогонский) наслег и присоединились к Баягантайскому улусу.

Сверх того, игидейские роды Таттинского (Ботурусского) улуса жили смешанно вместе с баягантайскими – жили мирно, даже породнились друг с другом. Из тогдашних их людей первым был Александр Андросов (якутское прозвище Балан), говорят, что среди якутов это был лучший и разумнейший человек. Находясь в таких мирных и даже родственных отношениях, люди эти присоединились к Баягантайскому улусу, а затем, еще более размножившись, образовали 1‐й и 2‐й Игидейские наслеги.

После этого, вследствие увеличения населения в 1‐м Баягантайском наслеге, в улусе прибавился один наслег – 4‐й Баягантайский.

Всего стало 9 наслегов с населением в 4387 душ мужского пола (по 10‐й ревизии,).

Во время производства последней ревизии в Баягантайский улус для проверки выезжал чиновник Поротов. Поехавши на Оймякон, он велел отрубить голову старика Курджага, как некрещенного, и увез ее в Якутск, говоря, что она будет отослана в Россию. Неизвестно, была ли она куда отправлена или нет.

Можно предположить, судя по сведениям из довольно старого архива, что за время от начала образования улуса до 10‐й ревизии население увеличилось почти вдвое.

Если послушать старых людей, то по сравнению с прежним временем, люди ростом (костью) стали меньше, а затем и простой чисто якутский ум тоже претерпел перемену.

Вначале при образовании наслегов за исправное взыскание князцами с якутов податей от императрицы Екатераны II каждым из них был получен в 1766 г. в награду кортик с тем, что по смерти князца сын его становится таким же князцом и носит тот же кортик, как награду. И так из века в век.

В Баягантайском улусе голова появляется впервые, по-видимому, с 1793 г.

Список голов Баягантайского улуса (1793—1893 гг.)

Тюокюн Чечереканов (1793—1799 гг.); Никита Готовцев (1800—1803 гг.); Александр Готовцев (1804—1808 гг.); Семен Калининский (1809—1813 гг.); Петр Заболоцкий (1814—1820 гг.); Андрей Сыромятников (1821—1832 гг.); Петр Постников (1833—1839 гг.); Павел Сыромятников (Бардыкы) (1839—1847 гг.); Ефим Заболоцкий (1847—1852 гг.); Михаил Белолюбский (1852—1854 гг.); Савва Егоров (1854—1858 гг.); Андрей Винокуров (1858—1860 гг.); Николай Заболоцкий (1860—1862 гг.); Иван Готовцев (1862—1864 гг.); Семен Неустроев (1864—1866 гг.); Михаил Готовцев (1866—1868 гг.); Дмитрий Сыромятников (1868—1870 гг.); Егор Булдаков (1870—1873 гг.); Яков Сыромятников (1873—1882 гг.) Иван Егоров (1882—1885 гг.); Козьма Калининский (1885—1888 гг.); Трофим Неустроев (1888—1891 гг.); Прокопий Сыромятников (1891—1893 гг.).

Живая старина. – 1907. – Вып. 1. – С. 96—99.

Из истории Баягантайского улуса

(воспоминания)

Николай Слепцов

В 80‐х годах ХIХ века Баягантайский улус состоял из девяти якутских наслегов: 1, 2, 3 и 4 Баягантайских, 1 и 2 Игидейских, Кангаласского, Сасыльского, Оймяконо-Борогонского и двух тунгусских, с малочисленным населением Мэмэльского и Готниканского. Всего в улусе было 11 наслегов.

Баягантайский улус занимал самую дальнюю территорию на северо-востоке края Якутского Округа на расстояниях: за 200, 400 и дальнее – за 1000 километров.

1 и 2 Баягантайские и Кангаласский наслеги располагались на западном крае улуса, по бассейнам речки Танда. Они теперь присоединены к Усть-Алданскому району. 1‐й Игидейский занимал территорию в середине улуса по речке Байяга. Там был центр улуса – Баягантайская инородческая управа. 2‐й Игидейский наслег «Этэхтуу» (ныне – Олбинский) располагался в предустье реки Татта, 3 и 4 Баягантайские и Сасыльский наслеги – по обеим сторонам р. Алдана. Оймяконо-Борогонский наслег находился отдельно, особняком за 800 км от центра улуса, за Верхоянским хребтом, в верховье реки Индигирки, ныне отделившийся в самостоятельный Оймяконский район.

Тунгусские: Готниканский и Мэмэльский наслеги (жители) бродяжествовали на северных и восточных границах улуса, в пределах Верхоянского хребта, тоже ныне отделившиеся в самостоятельный Томпонский район. Они занимались оленеводством, пушным и звериным промыслами. Многие хозяйства из Мэмэльского наслега с 1883 года, во время сильного неурожая пушнины и зверей, батрачествовали по всем наслегам улуса в течение нескольких лет, и возвратились в свой наслег, когда улучшился набег зверей. Тогда, на обратный выезд их снабдило начальство ружьями и огнеприпасами, а Оймяконский богач Кривошапкин Н. О. пожертвовал для каждого хозяйства по одному медному чайнику и котелку.

Основная форма хозяйства якутского населения в улусе была скотоводческой (держали рогатый и конный скот), сеяли немного зерновых, а подспорьем в летнее время служила ловля озерной и немного речной рыбы и охота на всякого рода пушных зверей.

До 1900 г. хлеб в улусе сеялся в недостаточном количестве и поэтому многие хозяйства завозили хлеб из Якутска, а зерно из смежных – Батурусского и Борогонского улусов.

По климатическим условиям в Оймяконо-Борогонском наслеге хлеб не сеялся. Землепользованием покосов по улусу, за исключением Оймяконо-Борогонского наслега, пользовались мужчины, с 10‐летнего возраста, по классной системе. Первый класс имел 3 остожья, второй – 2, третий имел одно, и четвертый имел по 1/2 остожья. Классы по остожьям назначались обществом – для каждого хозяйства в отдельности, по их платежеспособности податей и повинностей, а не имущим скота – покосы не выделяли.

Коренной земельный передел покосов (буор түҥэтик) проходил периодически, по желанию и общему согласию, по письменному приговору всего общества наслега. Для передела главной причиной служило заметное изменение в урожайностях на покосах, после предшествовавшего раздела. Остожья оценивались выборными депутатами от самих обществ по средней урожайности в возах (воз 20 пудов). В приговорах указывались все правила на оценки, даваемые депутатам на их работах: принимать во внимание качество покосов по урожайности, удобности условий работ на них, заливаемости, суходольности, ровности, кочковатости и т. п. Остожья, обыкновенно, переходят из поколения в поколения, пока хозяева сами от них не откажутся. В промежутке между коренными переделами земель по покосу, если получится большая разница в урожайностях, в связи с недородом на них трав, делаются уравнения (элитиярка). Для этого целым наслегом избираются по приговору от каждого рода по одному депутату, которые по указаниям, даваемым обществом, должны оценивать каждый покос по натуральной растительности, и при разделе земель по количеству возов, урезывая лишние урожайности. Участки земель, подлежащие урезкам на том и другом переделе, по оценкам, берутся обществом от хозяина по его указанию. Выгонные места (сайылыки), усадьбы (этях) или олох миэстэ в раздел не входили, так как их в каждом наслеге имелось вдоволь.

Каждый юртянный якут испокон века устраивал себе усадьбу на своих покосах, в выгодном месте по своему выбору. Таким образом имел две усадьбы: зимнюю – кыстык и летнюю – сайылык.

По слухам, во времена прадедов, более богатые имели вдобавок к постоянным своим усадьбам еще осенние и весенние жилища – (кулукку отор) и сааскы отор – балаганы, где пасется скот.

Государственные подати и внутренние повинности распределялись по приговору общества и взимались только с владельцев остожьев по классной системе.

В каждом наслеге имелось родовое управление, во главе с наслежным старостой и родовым старшиной. В улусе жили редкие богачи, которые обладали большим количеством конного и рогатого скота, числом до 500 голов. Во втором Игидейском наслеге (Этэ хонуу) Гавриил Андросов (Учугей Хавырыла) имел 500 голов, и во втором Баягантайском наслеге имел тоже 500 голов Неустроев Роман (Хаччылаах Роман). Тогда в смежных наслегах Батурусского улуса у одного богача, Афанасия Петрова, имелось 1000 голов скота. Этот улус имел больше богачей, чем в Баягантайском. У абсолютного же большинства населения в хозяйстве имелось от 15 до 30 голов, у меньшинства – ниже, и у очень редких наслежников – не более одной коровы. Не имевшие совсем скота были единицы, они батрачествовали у богатых и середняков.

Оймяконо-Борогонский наслег в улусе слыл более богатым, как в скотоводческом, так и в пушном промысле. Там за сорок лет их насчитывалось до пятнадцати человек, в числе которых были: Белолюбский С. И., имевший до 700 голов скота, у него в 1894 году ожеребилось до 150 кобыл; Кривошапкин Н. О. держал 700 голов скота, в числе которого было до двухсот лошадей. У остальных же наслежников имелось от двухсот до пятисот голов скота.

Улусные богачи в своих хозяйствах держали, на готовом содержании, в среднем до пяти наемных работников мужчин и прислуг – женщин. Нанимали их они на год – с Покрова до Покрова. Мужчины за оговоренный срок получали от 30 до 40 рублей, женщины – от 5‐ти до 8 рублей жалованья.

С 1‐го октября по 9 мая мужчин нанимали за 10 рублей, и на сезон с 9 мая по 29 июня – за 5 руб. (числа по ст. ст). Женщин сезонно не нанимали. Кроме сезонных работников крупные богачи в своем и даже в смежных наслегах, нанимали постоянных скотников (ынахсыт), которые всю зиму – с 1.Х по 9.V – содержали их скот на хозяйском сене. Для годовалого теленка брали у хозяина воз сена, для двухгодовалой коровы – два воза, для «трехтравной» – три, и свыше «четырехтравных» – от 4 до 5 возов сена. Для рабочих быков – по шесть-семь возов сена. Скотники, при этом, свой скот кормили вместе с хозяйским. За такое содержание скотнику хозяин платил три рубля. Весь зимний удой (до Николиного дня) от одной стародойки (кытара) и от остальных коров, прибывших с летнего «хасаса» (содержания), и всех оставшихся после летнего удоя и прекративших доиться коров, а также весь удой, получаемый от ранее отелившихся – до 9 мая – коров… Все это называлось хозяйской «дачей» скотнику (так в тексте – Н. Н.)

Таким образом, хозяин получал всю продукцию, получаемую от данных коров, с 9 мая по 1‐е октября, и нанимали еще на лето удойщиков на коров (хагааччыт); им давали по их выбору десять лучших коров и две маломолочные, всего 12 коров. За это со своих удойщиков брали 10 пудов (160 кг) топленого масла и 100 пудов кислого молока (тар). С таким же расчетом хозяева брали со своих скотников масло и кислое молоко, если у них оставались на летний удой дойные коровы. Такая норма бралась за основу для определения полагаемого от любого количества дойных коров масла, т. е. с учетом их количества и молочности. Хороших коров‐стародоек дают в аренду на зимнее время – с 1‐го октября по 9 мая – за пуд топленого масла, без молока.

Кроме описанных порядков расчета, практиковалась на летний удой сдача коров под «одинарное» масло: от первого отела – 20 фунтов, средней молочности – 30 фунтов и лучшей молочности – 1 пуд масла. Исходя из такого расчета, сдавали также коров на «половинный удой».

Жители из бедного класса давали коров на удой редко, по случайной необходимости.

Обычно при гуртовой отправке скота на содержание или на удой сопровождали его от хозяев приемщики, получавшие гостинцы в виде мяса, чая, сахара и масла. Масло назначалось для дарения огню в квартире приемщика скота. Цена и количество гостинцев значения не имела: дарили кто сколько может. В ответ на такое дарение со стороны хозяина приемщики и удойщики, со своей стороны, при обратной сдаче скота дарят маслом и пенкой кипящего молока с приправой топленого масла (арыы үрүмэ). Такой обычай по содержанию и удою скота был твердо общепринятым как в Баягантайском, так и в Батурусском улусах.

Содержание скотников давно ушло вместе с сокращением скота у единичных лиц. Сдача коров на удой прекратилась в улусе со дня революции.

В отличие от центральных наслегов улуса, в Оймяконе-Борогонском – раздела земель не было совсем и не могло быть, в виду его территориальных особенностей. Там население жило очень разбросанно, на обширных пространствах – по бассейнам верховий рек Индигирки и Колымы, с обильными покосами. Население там владело большими пушными промыслами. От центра наслега Оймякона наслеги располагались: Оротук – за 400 км, Сеймчан – за 700 и Балыгычан – за 1000 километров. В виду таких расстояний, население с разных концов собиралось в улусе только раз в год. Общественный сход проходил в Родовом управлении, съезжались к Петрову дню, т. е. к 29 июня по ст. ст. и по пути делегаты приобщались к святым тайнам (таҥарага тиксии). На этом сходе производились все годовые расчеты как по податям, так и по частным долгам. А от самых дальних поселений на сход приезжала только зажиточная верхушка.

Подати и повинности раскладывались на общество в родовом управлении, сообразно платежеспособности каждого плательщика-юртянина. Для этого ежегодно, загодя, составлялись списки плательщиков с разделением по душам и классам: 1, 2, 3 и 4‐й. За единицу при раскладке денег берется З‐й класс. С «подушных» оклад денег брали в меньшем размере. С беднейших хозяйств подати не взимались совсем. Крайне же бедным семьям, по усмотрению общества, оказывалась помощь в виде продуктов, стоимость которых компенсировалась обществом деньгами тому, кто эту помощь оказывал.

Вплоть до революции 1917 года более богатые наслежники выделяли деньги в подряд на закупку масла. Раньше, когда пуд коровьего масла продавался в городе на рынке за 8—9 руб., то платили на месте по 7 рублей, когда поднималась цена на масло на рынке до 10 руб, то давали по 8 руб. Позднее же, когда цена за пуд масла повысилась до 15 рублей, то в наслеге оно стоило уже 10 руб. По таким расценкам давали в долг подрядчикам в натуре (аванс) по 2 и более руб. денег по числу пудов масла.

Подрядами на сено занимались все богачи. За каждый воз подрядчиками уплачивалось по 50 коп. Впоследствии оплата за воз выросла до 1 рубля. Расчеты за подряды производились ежегодно 1‐го октября. Качество сена принималось по сортам.

В прошлые времена корова стоила от 15 до 20 руб., вол – 30—40 руб., за лошадь платили от 30 до 40 руб.

В начале ХХ века цены на пушнину были такие: красная лисица – 3 руб., лисица-сиводушка – 5—10 руб., горностай 10—15 коп., белка с хвостом – 15 коп., без хвоста – 10 коп. Колонок стоил 30 коп., тарбаганья шкура 25—50 копеек.

Первые школы Баягантайского улуса

Исключительная роль в области просвещения в бескультурном и темном Баягантайском улусе принадлежит политическим ссыльным, учителю-педагогу Ионову Всеволоду Михайловичу и Виташевскому Николаю Алексеевичу, прибывшим во 2‐й Игидейский наслег (Ётёхтю) в восьмидесятые годы 19 столетия.

В начале их местное население принимало настороженно, как чуждых людей, противников царя-солнца, неверующих в Бога-Отца. Называли их преступниками или белыми поселенцами, в отличие от уголовных ссыльно-поселенцев разного сброда, которых не любили. Они пугали жителей и проживали за счет общества. Они не работали, и называли их черными поселенцами (хара бэсиэчик).