Тайна двух лагерей

– Да, он, – удивилась Оксана. – А что, правда с ним случилось чего или приболел?

– Нет, не приболел, – убирая телефон, ответил сыщик. – В командировку улетел за границу. В длительную.

Фотографию майора Шарова из его личного дела получил Орлов по своим каналам. Как он это сделал, Крячко и Гуров расспрашивать не стали. Но если Петр занялся этим, значит, он тоже верил в данную версию больше, чем в другие. Значит, Андрей Андреевич Шаров, с которым когда-то работал Борис Михеев, воспользовался его паспортом, а потом вернул его назад. И когда нужда в Михееве отпала, он перестал навещать семью. Грубо и цинично. Вполне в стиле Шарова.

Гуров в тот день ждал Крячко в кабинете допоздна. Вот уже отыграли солнечные блики в панорамных окнах второго этажа красного здания Французского посольства, вытянулись тени от многоэтажек на Большой Якиманке. Потом зажглись уличные огни, и Гуров задернул старомодные шторы, которые им со Стасом в кабинет помогла выбрать Маша. Ей тоже очень не нравилось, когда в помещении, в котором человек должен чувствовать себя уютно, на окнах висят какие-то бездушные жалюзи. Помещение должно будить глубины души, мысли, вдохновлять на творчество, которому есть место в любой профессии. Профессия без творчества мертва, как и останется мертвым то, что ты делаешь, производишь, создаешь. Даже если ты пишешь рыцарские романы, то не обязательно увешивать стены старинными мечами и кинжалами, а по углам устанавливать доспехи. Профессия, эпоха, вдохновение черпаются из мелочей, нюансов – камина, гардин на окнах, цвете панелей, формы люстры и бра у твоего кресла.

У Гурова в кабинете было кресло. У них с Крячко был даже диван. Небольшой, но очень уютный. Помнится, когда Орлов впервые увидел этот диван, он усмехнулся, издевательски скривив рот, смерил сыщиков взглядом и тихо пробормотал: «Сибариты». Но сам Гуров больше любил свое кресло и, сидя в нем, пить кофе по утрам перед началом рабочего дня. Пить кофе и смотреть, как солнце поднимается над крышами высоток 2-го Спасоналивковского переулка. Диваном в основном безраздельно владел Крячко.

Станислав распахнул дверь в кабинет и машинально поднял руку, чтобы включить свет. Гуров сидел с бокалом чая в кресле при свете только настенного светильника и ждал напарника.

– Раз ты не бросился мне на шею от радости, – заключил Крячко, – я понял, что результатов наших запросов о Шарове пока нет.

– На шею? – Гуров вскинул брови и тут же парировал: – Насколько я помню по заплаканным лицам и судорожным воспоминаниям пострадавших от тебя девиц и незамужних женщин, ты человек не тактильный и для тебя объятия ничего не значат и никоим образом души твоей не трогают.

– Незамужних? – Крячко подумал и все же включил верхний свет. – Впрочем, и замужних тоже. Но это когда было! Я нашел еще один след Шарова здесь, в Москве. И совсем свежий. Есть основания подозревать, что именно Шаров помог зарегистрировать фирму и сделать учредителем Бориса Николаевича Михеева, умершего пару месяцев назад от тяжелой и продолжительной болезни. Впрочем, на момент регистрации он был также болен и недееспособен. Жена Михеева не знает имени «друга» своего мужа, не знает, где он работал, но опознала его по фото, которое раздобыл Петр.

– Вот, значит, как, – оживился Гуров. – Значит, это не совпадения. Опять след Шарова и опять вокруг нашего дела, в основании которого трупы рабочих и молодых амбициозных бизнесменов с авантюрной жилкой. Но только вот на организатора Шаров, как мне кажется, не тянет. А вот на исполнителя вполне. И проблем с кадрами для исполнения у него тоже не будет, учитывая его прошлое. Думаю, я тоже тебя немного порадую оперативной информацией. Шаров и правда в Москве. И он работает тем человеком, который активно расчищает какому-то своему боссу дорогу к богатству. Я немного пообщался с уголовным миром, в лице наиболее откровенных его представителей, и мне по большому секрету рассказали, что есть в Москве какая-то сила, которая не церемонится и не особенно выбирает методы борьбы за место под солнцем. Кое-кто стал бы это называть беспределом, если бы это коснулось его лично. Эта сила не склонна договариваться и опасна. Мало кто хотел бы с ней связываться, считая, что за этой силой стоит мощная «крыша». Поговаривают о том, что это похоже на беспределы, которые творились в девяностые. Кто-то зарвался, Стас.

– Ты считаешь, что эта сила расчищает дорогу к светлому богатому будущему хозяину фирмы «Bazilevs ltd»?

– Не исключаю, Стас, не исключаю! Не исключаю даже, что хозяин фирмы не особенно интересуется методами своего помощника. А если бы интересовался, то притормозил бы его. Такая волна в уголовном мире ему вряд ли нужна. Он же не дурак и понимает, что уголовный розыск держит пальцы на пульсе у криминальной среды. Мы-то эти волны почувствуем первыми.

– Тогда нам и карты в руки, тогда круг подозреваемых катастрофически сужается! – Крячко подошел к журнальному столику и включил электрический чайник. – А как ты считаешь?

– Пока никак не считаю, – покачал Гуров головой. – Давай не забегать вперед. Что мы имеем? Подтверждение того, что Михеев работал когда-то в одном городе и в одном ведомстве с Шаровым. Так? Мы узнали, что, по мнению жены покойного Михеева, ее мужа в свое время устроил на работу в Москве Шаров. Подтвердит она это официально или запамятовала? И третье, он приходил и помогал бывшему сослуживцу деньгами и лекарствами, когда тот заболел. Все, Стас, больше пока ничего на Шарова у нас нет. Все им совершенное никак не тянет на криминал, на статью Уголовного кодекса. А паспорт могла у Михеева незаметно вытащить, а потом так же незаметно вернуть патронажная сестра из местной поликлиники.

Глава 5

Станислав Васильевич не любил таскаться с пистолетом. Что на брючном ремне, что под мышкой в кобуре, он неприятно тянул, мешал, натирал. Сыщик невольно чувствовал себя каким-то нелепым актером в выдуманной криминальной пьесе. Может быть, виной всему были дурацкие сериалы по телевизору, которые так часто анонсируют и гоняют по разным каналам. Там оперативники и даже следователи, хотя очень часто авторы фильма не видят элементарной разницы между оперативниками уголовного розыска и следователями, путают жаргонизмы и называют оперативников «следаками», а следователей «сыщиками»… Так вот, следователи в фильмах лазают по чердакам и гоняются за преступниками с пистолетами, а оперативники возбуждают уголовные дела. Смех, да и только.

Но что совсем уж по-детски смешно, что и те и другие в фильмах постоянно ходят с пистолетами в кобуре. В жизни никто этого не делает, а оружие получают лишь на время дежурства да в случаях, когда тебе приходится выезжать туда, где ты, скорее всего, столкнешься с вооруженными преступниками. Это во время милицейской молодости Крячко оперативники сами выезжали на задержание вооруженных преступников, участвовали в перестрелках, если преступник не хотел сдаваться, оказывал вооруженное сопротивление. Сейчас опера редко это делают. Для таких случаев существуют спецподразделения, «заточенные» как раз под подобные ситуации. Они возьмут кого угодно в любой обстановке тихо и без шума. И, главное, без лишнего риска и для оперативного состава, и для себя, и для окружающих, что еще более важно. Ведь полиция для того и существует, чтобы защищать граждан, а не создавать им проблемы своей деятельностью.

И все же Гуров настоял, чтобы Стас носил оружие постоянно. В дежурной части знали о приказе Орлова, что полковники Гуров и Крячко, учитывая особую важность операции, имеют право не сдавать в конце рабочего дня табельное оружие в оружейную часть. И если днем Станислав Васильевич держал пистолет у себя в кабинете в сейфе, то, выходя на улицу и тем более собираясь домой, он надевал на брючный ремень открытую кобуру с пистолетом. Носить под мышкой оружие он терпеть не мог. Мешало оно ему там просто невероятно.

Время было позднее, но Станислав Васильевич вдруг вспомнил, что дома у него в холодильнике шаром покати. Жена уехала к матери, помочь той с огородом, и Стас вынужден был жить холостяком. Хотелось скорее домой, принять душ и упасть на постель, но… завтра нужно что-то завтракать, а потом и ужинать. И завтра, может быть, вообще не будет времени заезжать в магазин. Глянув на часы на приборной панели, Крячко вздохнул и свернул направо к круглосуточному универмагу. Так, дворами, было короче, чем ехать через проспект, через развязку и два светофора, один из которых был «длинным».

В свете фар мелькали припаркованные возле домов машины, мигающие желтым глазом светофоры на второстепенных улочках и переулках, отключенные на ночь. Сменяли друг друга уютно освещенные из-под крон деревьев аллеи. Изредка дорогу перебегали голоногие девчонки, выгуливающие маленьких собачек, или степенно переходили дамы с важными, воспитанными большими собаками. Станислав Васильевич улыбнулся. Он вспомнил, как давно начал понимать, что собаки и их хозяева всегда похожи. Нет, не внешне, хотя и это бывает. Просто человек заводит псину такую же по характеру, по манерам поведения, как и сам хозяин. Ведь собака – это компаньон, а она должна быть той породы, которая становится немного частичкой тебя самого.

Мелькнувшие неподалеку от дороги под светом фонаря фигуры насторожили оперативника. Что-то было в движениях агрессивное, порывистое, не соответствующее общей атмосфере теплого и спокойного майского вечера московских дворов. Крячко притормозил, вглядываясь в пространство между молодыми вязами. В свете дежурного освещения витрины какого-то закрытого на ночь магазинчика он заметил двух мужчин, которые пытались удержать за руки женщину. И женщина отчаянно вырывалась. Это все было настолько характерно, настолько у оперативника был заточен взгляд на такие события, что он, уже ни секунды не сомневаясь, что двое подонков напали на прохожую одинокую женщину, надавил на тормоз.

Крячко перемахнул через спинку лавки на аллее, удивляясь самому себе. Оказывается, он еще был способен на такие лихие фокусы. Двое парней в темной одежде тащили женщину подальше от ближайшего фонаря к темной стене дома. Но все же освещения было достаточно, чтобы оценить их рост, телосложение, одежду. И понять, что в их руках отбивалась молодая, лет тридцати, стройная женщина в узком платье и туфлях на высоком тонком изящном каблуке. Плюс-минус пять лет, подумал Крячко и тут же недовольно осадил себя. Платье разглядел, каблучки, а тут два молодых крепыша перед тобой, явно с серьезными намерениями.

Почему женщина не кричала, не звала на помощь? Он не успел подумать об этом, как перед ним вырос один из парней и рыкнул, выбросив в сторону руку с блеснувшим лезвием:

– А ну свалил отсюда! Ты че, бессмертный, что ли?

– Со мной надо на «вы», – зло бросил сыщик и чуть отклонился назад.

Лезвие буквально просвистело перед его лицом слева направо. Крячко не стал ждать, пока вооруженная рука хулигана вернется назад, и ударил ногой парня под колено. Тот охнул и чуть осел на одну ногу. Снова воспользоваться ножом он не успел. Крячко чуть переместился влево и оказался у него почти за спиной. Ударом ноги в локоть он обезоружил противника, и нож, блеснув лезвием, отлетел на дорожку. Второй нападавший сразу бросился в сторону и исчез за большим кустом сирени. Первый выпрямился и захромал следом, даже не оглянувшись и не бросив обязательной фразы на тему, что «я тебя запомнил, мы еще встретимся, шарик – он круглый, а дорожки на нем пересекаются». Молча ушел.

Крячко оглянулся в поисках ножа, который выронил хулиган, но тут же понял, что женщина падает или садится прямо на траву. Видимо, силы ее оставили и ноги уже не держали. Подскочив к ней, Станислав Васильевич обхватил ее за талию и подвел к ближайшей лавке.

– Садитесь, садитесь же! – попросил он, помогая женщине усесться, и тут же подумал, что талия у нее тонкая и изящная, и вообще, модель, а не женщина.

– Я, кажется, ногу подвернула, – тихо сказала пострадавшая нежным мелодичным голоском. – Или ушибла. Там туфли слетели с меня. Каблук, наверное, сломала.

– Ну, это мелочи, – улыбнулся сыщик, еще раз бросил взгляд на женщину и пошел искать ее туфли.