Амулет. Книга 5

– Да, – вдруг разнеслось из-под чёрного покрывала на столе, – непременно отсюда нужно выбираться.

Я в ужасе обернулся и увидел, как тело, лежавшее на постаменте, стало медленно подниматься, пока, наконец, не уселось на своём ложе, с кряхтением почёсывая огромные волосатые ноги. Сьюзен вскрикнула и уже была готова упасть в обморок, но я придержал её и сказал:

– Подожди ты пугаться! Что-то не похоже, чтобы это был покойник. Сэр, – обратился я к чудесно воскрешённому, – кто вы такой и откуда вы взялись?

Невозмутимо продолжая почёсывать ноги, бывший покойник, – судя по всему, птица невысокого полёта, да к тому же любитель выпить, о чем свидетельствовали сизый цвет носа и характерные, набрякшие мешки под глазами, – задумчиво посмотрел на нас и изрёк:

– Откуда, откуда… – ворчливо передразнил он меня. – Оттуда! Осточертела мне эта работа! Ладно бы просто противно было, а то ведь ещё и платят гроши!

– Да о чём вы говорите! – подступился я к нему. – Объясните нам всё по-человечески… если вы, конечно, человек, – добавил я на всякий случай.

Он гордо приосанился на своем постаменте и, приняв позу опереточного Мефистофеля, запахнулся, как в плащ, в траурное покрывало:

– О, сэр!.. Когда-то я был неплохим актёром, но жизнь, судьба…

Я недоверчиво взглянул на него, не скрывая иронии.

– И, да, конечно, – замялся он, – и вредные привычки, привели меня к самым низам общества. Никто не хочет понять ранимой души художника! – театрально вздохнул он и продолжил. – Вот вы, сэр, меня не одобряете, а, между прочим, везде можно жить. Вот тут, например, меня наняли исполнять роль покойника, а потом чудесным образом оживать. И что здесь дурного, я вас спрашиваю? Работа как работа. Если находятся дуралеи, готовые за это платить, то почему бы не воспользоваться случаем и не полежать в приятной компании? Публика в восторге. – Он заученным жестом провел себе по волосам. – Конечно, не совсем мой уровень, – к нему вернулось профессиональное самолюбие, как это часто бывает у неудачливых мелких актеров, – но, если бы платили, как следует творческому человеку, я бы ни о чём другом и не думал. А хотите, покажу, как здорово у меня получалось? – на этих словах покойник совершенно ожил, в глазах забегали озорные искорки.

Сьюзен, которая, несмотря ни на что, оставалась ещё совсем ребёнком, в чём я не раз убеждался, моментально преобразилась и радостно захлопала в ладоши:

– Давайте! Давайте!

– Сейчас, – довольный её реакцией, сказал актеришка. – Может быть, это последний мой выход в этой роли.

Он снова торжественно улёгся на своём ложе, укрывшись покрывалом, а потом стал медленно подниматься, дико вращая глазами и завывая глухим устрашающим голосом:

– Кто меня зовёт? Я иду к тебе, мой господин!

Закончив представление, он заискивающе посмотрел на нас, ожидая реакции.

– А что, неплохо, – великодушно одобрил я его игру, не желая обидеть «творческую личность».

– Да, – подхватила Сьюзен, – у нас подобралась профессиональная команда: двое из нас – почти покойники, а один – уже покойник.

Лицедей взглянул на нас так, будто собирался раскланяться под бурные аплодисменты, но внезапно передумал, ухмыльнулся и важно заявил:

– Леди энд джентльмен! Пока старина Сэм здесь лежал, невольно подслушивая ваши разговоры, он понял ваше положение и хорошенько обдумал своё. До этого момента я полагал, что состою на службе у простых мошенников, несложной мистификацией выманивающих деньги у доверчивых простаков. Поскольку излишней щепетильностью в этих вопросах я не обладаю, то не видел ничего зазорного в том, чтобы помогать им. В конце концов, это достаточно безобидный обман. Даже забавный. Но то, что я здесь услышал, заставило меня иначе оценить ситуацию. Если я не ошибаюсь, здесь пахнет настоящим убийством. Вам ведь угрожают смертью, не так ли?

Мы со Сьюзен безмолвно кивнули.

– В таком случае, я им больше не слуга! – гордо заявил комедиант. – Старина Сэм никогда не имел дела с такими злодеями, я работаю только с мелкими аферистами. Поэтому, господа, следуйте за мной, я покажу вам, как отсюда выбраться.

С этими словами, царственным жестом закинув на плечо свой «плащ», он, наконец, слез с постамента. Пройдя несколько шагов в сторону, он приглашающим жестом позвал нас:

– Идёмте, идёмте! Я покажу вам лаз, из которого я иногда появлялся в качестве привидения. Да, господа, была у меня и такая роль, – он мечтательно прикрыл глаза. – Эх, вот бы меня, с моим-то опытом и талантом, порекомендовали кому-нибудь в Голливуде! Я здесь так вжился в образы всевозможных призраков и покойников, что, наверное, мне не было бы равных.

– Не сомневаюсь, вы произвели бы на Спилберга неизгладимое впечатление! – польстил я ему, про себя горячо желая вернуть его из области мечтаний о карьере в суровую реальность, где он пообещал нам помочь выбраться из западни. – А вы уверены, что знаете, как отсюда выбраться?

Он ответил с видом человека, оскорблённого в самых лучших чувствах:

– Конечно, знаю! Только вот думаю, захочется ли вам попасть туда, куда я предлагаю, – он на секунду задумался, но потом махнул рукой, отгоняя сомнения, – хотя, в любом случае, я думаю, вам сейчас лучше находиться где угодно, только подальше от этого места. Так что надо отсюда бежать, пока эти психованные не вернулись и не начали палить через дверь. С них станется! Я за свою жизнь нагляделся на такое – будьте любезны! Ещё и меня подстрелят мимоходом. У нас во Вьетнаме был такой командир. Во время боя абсолютно ничего не соображал: палил в своих и чужих без разбора. А что – война всё спишет… Да ладно, хватит нам тут болтать, – прервал он свои размышления, – пошли! А то я и так уже задержался, а мне домой пора – хозяйка моя, наверное, совсем заждалась.

Тут Сэм прошёл в самый дальний угол комнаты, положил обе руки на раму висевшей там картины, и слегка нажал на неё. Часть стены вместе с картиной бесшумно отодвинулась, и мы увидели за ней слабо освещённый коридор.

Мой опыт передвижения по коридорам этого здания заставлял меня относиться настороженно к таким вот проходам. Была опасность, что, последовав за нашим проводником, мы попадём прямо в лапы преследователей. Но, с другой стороны, что нам было терять? Мы и так находились у них в лапах.

Прочитав, видимо, сомнение на моём лице, Сэм сказал:

– Да не бойтесь вы! Этот маршрут мне хорошо известен, здесь никогда никого нет. Только вот на выходе нужно быть осторожнее – неизвестно, что может нас там поджидать. Да ничего, всё лучше, чем сидеть здесь и ждать, пока нас прихлопнут, как мух в банке.

Он сделал первый шаг в образовавшийся в стене проём. Я взял Сьюзен за руку, и мы вошли вслед за Сэмом. Стена за нами снова сомкнулась, как будто никогда и не было этого прохода. Мы оказались в глухом коридоре без единого окна или двери. К моему облегчению, коридор оказался коротким, мы достаточно быстро миновали его, пробираясь почти на ощупь в полной темноте. По тому, как увеличилось пространство вокруг и прибавилось света, я понял, что мы вышли из коридора в какой-то холл. Я заметил одну-единственную дверь.

– Тс-с-с, – приложив палец к губам, тихо сказал Сэм, подойдя к двери, – прислушаемся, есть ли там кто-нибудь. И молите Бога, чтобы там никого не было.

– А что там, – прерывистым шепотом, заикаясь от биения собственного сердца, спросил я, – что находится за этой дверью?

– Мне, может быть, стоило сказать вам раньше, – смущённо ответил Сэм на самое мое ухо, – но выход из этого коридора возможен только через кабинет моего босса. Если босса там нет, нам крупно повезло. Но если он там, придётся ждать, когда он уйдёт. Увидев меня вместе с вами, он и меня пустит в расход. Так что давайте, послушаем, есть ли там кто.

Мы втроем, затаив дыхание, припали к двери. Из-за неё раздавались голоса. Там, определенно кто-то был, причём разговор шёл очень серьёзный. Сначала я решил, что ведутся обычные деловые переговоры, но вскоре уловил в голосах участников беседы форс-мажорные нотки. Судя по голосам, в кабинете находились несколько человек. Один из них предъявлял какие-то требования хозяину кабинета, и тон его был строго официальным. Голос хозяина показался мне отдалённо знакомым, но я не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах слышал его. К сожалению, видеть сквозь дверь я не мог, поэтому единственным способом утолить разгорающееся во мне любопытство, было целиком превратиться в слух.

Официальный представитель обратился к хозяину кабинета:

– По нашим данным, – отчеканил он, – в вашем здании находятся люди, которые разыскиваются правосудием.

«Наверное, это полицейский», – предположил я.

В ответ ему раздался мягкий голос, который я уже слышал когда-то:

– Вы ошибаетесь, сэр. Наша компания свято чтит американские законы. Все сотрудники, поступающие к нам на работу, тщательно проверяются, и могу вам гарантировать, сэр, что ни один из них никогда не погрешил ни против американских законов, ни против законов любой другой страны.

Полицейский, пропустив мимо ушей заверения собеседника, непреклонно заявил:

– Тем не менее, мы не можем игнорировать тот факт, что все следы ведут в ваши стены. Мы должны обыскать здание. Но прежде, чем мы начнём обыск, хочу порекомендовать вам добровольно выдать преступников, поскольку, как вам должно быть известно, добровольная помощь следствию служит смягчающим обстоятельством в суде.

В ответ на это хозяин кабинета надменно произнес:

– Мне кажется, здесь прозвучали угрозы в мой адрес?! Между прочим, господин полицейский, я – абсолютно чистый и законопослушный гражданин, к тому же, занимаясь своим бизнесом, многие годы исправно плачу налоги на содержание государственных служб США. И мои сотрудники не замешаны ни в каких преступлениях. Мы занимаемся сложными эзотерическими науками, наши исследования ведут к созданию новейшей медицинской техники, появление которой может качественно поднять уровень современной медицины. Цель нашей работы благородна – мы возвращаем больным и страждущим, которых не может спасти традиционная медицина, надежду на выздоровление. И неужели вы думаете, что, спасая по роду своей деятельности сотни человеческих жизней, я или кто-то из моих сотрудников сможет укрывать преступника, да ещё в этих священных стенах! Ваши подозрения отвратительны и оскорбительны, как для меня лично, так и для всего нашего благородного дела. Если вы думаете, что имеете право бездоказательно обвинять нас, то вы жестоко ошибаетесь. У нас найдутся серьёзные защитники, поэтому любая попытка нанести вред моему учреждению может именно вас, а не меня, – он резко повысил голос, – привести на скамью подсудимых. Будьте уверены, я не прощаю подобных выпадов в свой адрес! Надеюсь, у вас есть ордер на обыск?

К моему удивлению, полицейский замялся и сказал:

– В данный момент у меня нет ордера на обыск, но его доставят буквально через пять минут.

Хозяин кабинета рассмеялся и жёстко, раздельно произнёс:

– В таком случае, господа, мне не о чем с вами разговаривать. Прошу покинуть мой кабинет. В следующий раз я соглашусь говорить с вами только при наличии ордера.

Я решил не дожидаться, когда прибудет ордер, и, насев плечами вместе со стариной Сэмом на дверь, мы высадили её и ввалились в кабинет, оказавшись прямо перед большим конторским столом.

Во главе стола восседал знакомый мне Аристарх, которого наше появление сильно огорчило – он был нахохлен и мрачен. Вокруг стола толпились полицейские, среди которых я с радостным изумлением заметил Стаса. Наше появление было столь эффектным, что за ним последовала немая сцена. Я не сводил глаз с Аристарха и заметил, что, воспользовавшись общим замешательством, он пытается ускользнуть через другую дверь.

– Немедленно задержите его! – закричал я. – Этот человек преступник и убийца! На моих глазах его подручные убили девушку. Эту девочку, – я указал на Сьюзен, – мне чудом удалось спасти. Держите его! Он – страшный преступник!

Видимо, и без моих разъяснений, полицейские всё поняли. По команде большого толстого афроамериканца, который, видимо, руководил операцией, двое полицейских мгновенно, хотя и несколько грубовато, подхватили Аристарха, и не успел я и глазом моргнуть, как тот оказался в железных браслетах.

Толстый офицер полиции подошёл к Аристарху и спросил:

– Вы по-прежнему будете утверждать, что здесь нет преступников?

Аристарх взглянул на него с бессильной яростью:

– Без моего адвоката я не скажу вам ни слова!

– Думаю, на сей раз никакой адвокат вам не поможет, – холодно произнёс офицер и указал рукой на Сьюзен. – Эта молодая леди уже три дня находится в розыске. Она пропала около своего дома, так же, как и ещё несколько молодых девушек. Мне страшно представить, какая участь была ей уготована, не успей мы вмешаться. Трупы других девушек мы уже нашли. Видавших виды специалистов повергло в ужас то, что вы с ними сделали! Так что лучше не отпирайтесь, а назовите имена ваших соучастников. Хотя, учитывая тяжесть совершенных вами преступлений, я не могу гарантировать вам снисхождение в суде за чистосердечное признание. Но вы можете хотя бы использовать этот шанс.

Аристарх грозно посмотрел на него, но со стороны это выглядело иначе: попытался грозно посмотреть. На деле взгляд его был похож на взгляд затравленного хорька, которому отрезали пути к отступлению и лишили возможности кусаться. Весь прежний лоск сошёл с него, исчезло угрожающее высокомерие, и сейчас, в наручниках, он выглядел отвратительным и жалким. Его глазки бегали, обшаривая стены в поисках выхода, и неожиданно его взгляд встретился с моим.

Последовавшая за этим реакция привела меня в шоковое состояние. Аристарх внезапно подскочил на стуле и завизжал:

– Почему вы арестовываете одного меня?! Вот, – он кивнул головой в мою сторону, – вот кто настоящий дьявол!

Я так растерялся от неожиданного обвинения, что в первое мгновение даже задумался: а не совершил ли я, действительно, за время заточения чего-то дурного?

– Я ничего преступного не делал, – попытался оправдаться я.

– А как же твой брат? – задал он совсем уж непонятный вопрос.

Это переходило всякие границы здравого смысла, я возмутился:

– У меня нет никакого брата!

Аристарх улыбнулся улыбкой иезуита и сказал полицейским:

– Правильно, теперь у него нет брата. Потому что он его убил! Поистине, дьявольский поступок!

Глава пятая. Стас.

«Наконец-то, всё позади, – облегченно вздохнул я, когда мы с Григорием садились в самолёт, направлявшийся в Лас-Вегас. – Я отыскал Григория, и вся эта жуткая история, слава Богу, закончилась».

После арестов в «Ибисе» и прекращения деятельности агентства Дуглас пригласил нас всех к себе и поведал о результатах оперативно-розыскной работы по этому делу.

Оказалось, что этот мерзавец Аристарх, организовал в Лос-Анджелесе целую систему, своеобразную огромную паутину, затягивающую богатых клиентов. Приманка для них была до обидного примитивной: людям предлагались всевозможные чудодейственные средства для продления жизни и исцеления чуть ли не от всех болезней. Конечно же, те, кто годами страдал тяжёлыми заболеваниями, потянулись в агентство и были готовы платить любые деньги за избавление от своих мучений. Реклама у Аристарха была поставлена на широкую ногу, поэтому поток клиентов, – и, соответственно, денежный поток из их кошельков, – расширялся с каждым годом. И всё было бы ничего, поскольку подобных организаций в мире великое множество и, хоть они и не исцеляют, но хотя бы дают людям за их деньги надежду, которая чего-нибудь да стоит. Но появился рядом с Аристархом какой-то персонаж, посоветовавший ему в качестве «терапии» для ВИП-клиентов использовать различные древние суеверия. В частности, веру в то, что кровь девственниц устанавливает прямой контакт между Богом и людьми, даёт вечную молодость, счастье и силу. Конечно, к ритуалу предполагалось допускать только самых проверенных клиентов и брать с них немыслимые суммы. Вот деньги и лишили Аристарха всего человеческого, если, конечно, предположить, что что-то человеческое в нём до этого было. Начались похищения и убийства девушек. Самое удивительное, что люди, желающие напитаться энергией от жертвоприношения девственниц, находились, и были готовы платить сотни тысяч долларов за участие в ритуале.

Я подумал с грустью, что никакой технический прогресс не способен изменить человечество, если даже в такой цивилизованной стране, как Америка, находятся настолько порочные и извращённые личности, готовые вкладывать огромные средства не в улучшение жизни в стране, а в жестокое убийство. А ведь все они, наверняка, солидные и состоятельные люди, пользующиеся уважением общества!

К сожалению, полиции не удалось ликвидировать всю банду Аристарха. Человек, которого описывал Григорий и который, судя по рассказам моего друга, пользовался немалым весом в этой организации, поскольку именно ему было поручено добыть у Григория амулет, бесследно исчез.

Тело двойника Григория, его брата-близнеца, было обнаружено в подвалах «Ибиса». Аристарх припрятал его труп в холодильнике, по-видимому, собираясь и на нём заработать в одном из своих ужасных шоу. Наконец-то я смог вздохнуть свободно и заявить, как Шерлок Холмс – Генри Баскервилю, что «призрак, который преследовал вашу семью, уничтожен Скотленд-Ярдом». Облегчение, испытанное мной, когда стало понятно, что этот жуткий двойник уже никому больше не угрожает, было безмерным. Мы узнали, что скончался он от черепно-мозговой травмы, – видимо, от кого-то ему здорово досталось по голове…

– Туда ему и дорога, – подытожил за всех Кевин Дуглас.

В аэропорту Лос-Анджелеса мы ждали объявления о посадке. Кевин провожал нас.

Григорий вдруг очнулся от своей обычной «потусторонней» задумчивости.

– Я вас прошу, – он схватил Кевина за руку, – уговорите Сьюзен, чтобы она не делала аборт!

Мы посмотрели на него с непониманием. Стиснув руку Дугласа, Григорий еще раз горячо повторил свою просьбу. Не разделяя его серьезности, Кевин громко расхохотался.

– А ты, оказывается, шалун! – он шутливо погрозил Грегу пальцем. – Даром там время не терял! Говорят, некоторым в тюрьме даже лучше, чем на свободе, а? – он хлопнул Григория по плечу так, что тот пошатнулся.

На том и распрощались. Я в очередной раз удостоверился, что Григорий – загадка. То он производит впечатление совершенно нормального человека, то говорит такое…

К моей большой радости, вскоре мрачный Лос-Анджелес был уже позади. Приветствовал же нас сверкающий, как новогодняя елка, Лас-Вегас. Как маленькие дети, припали мы с Григорием к окнам такси, по дороге в гостиницу. Город мчался нам навстречу, переливаясь разноцветными огнями, ослепляя бурной рекламой, завлекая огромными яркими надписями. Некоторое время мы только и делали, что тыкали пальцами в оконное стекло, с восторгом отмечая очередное вычурное произведение световой живописи, но уже очень скоро я устал от всего этого. Город напоминал мне эдакого нашего «нового русского», который, не зная, как еще круче вырядиться, всего себя увесил разными дорогущими побрякушками, а на шею еще надел толстенную золотую цепь. Выглядело это, разумеется, ярко и богато, но абсолютно безвкусно.

Впрочем, мне ли было читать лекции по эстетике американцам! Все-таки не в Питере мы находились – в Лас-Вегасе… Американцы и объяснили нам очень скоро, что их интересуют наши кошельки, а не наше мнение. Администратор гостиницы, в которую мы прибыли, дежурно улыбаясь, произнес:

– Поздравляю вас, господа, вы находитесь в самой яркой точке планеты. По семь долларов в сутки за свет, пожалуйста.

«Чубайса бы сюда, – с тоской подумал я. – В России такие цены ему снятся только в райском сне! Америка – это мир денег, а он руководствуется психологией захвата. Причем, с невероятной наглостью и моральной легкостью в заполучении того, что ему хочется!..»

У меня моментально пропала всякая идеализация Америки. Эта страна всегда, во многих поколениях была сбродом. Кто и зачем ехал сюда? Паломники, романтики, святые? Нет, конечно. Сюда со всей планеты собирались люди, обуреваемые мечтой разбогатеть. Нахватать себе. Америка строилась на человеческой страсти к частному, собственному обогащению. Никакая духовная отвлеченная идея и никакая религиозная вера никогда не были движущим нервом американского общества. В отличие, например, от соседней Мексики, где местное население, о котором американцы с презрением говорят «эти – латинас», куда приятнее жителей «единственной сверхдержавы». Психология частной наживы движет американцами. На этой психологии создавалась, держалась и до сих пор держится их страна. Эта психология – их единственный инстинкт. Сначала они выхватывали у коренных индейцев, потом – друг у друга, потом друг у друга и у всех иностранцев… Американец запросто, на уровне автоматизма может под лучезарной улыбочкой задумывать и осуществлять подлость в отношении своего ближнего. В отношении меня и Григория, по крайней мере.

Поселились мы в высотном тауэр-отеле. Оглядев номер, я собрался было отдыхать после бурного дня и ночи накануне, но взглянув на Григория, понял, что моим планам сбыться не суждено. Глаза приятеля так и сверкали шальным блеском. Еще бы: казино, игровые столы, огромные деньги и невероятная удача располагались прямо под нами, только спуститься на лифте. Ночь обещала быть веселой…

– Григорий, – начал я как можно более строго, – неужели ты собираешься идти играть

в казино?

– А что?! – совсем по-мальчишески отозвался он. – Что такого? Давай сходим, поставим разок, как это говорят, на красное, там, или на черное.

– У тебя что, куча денег и девать их некуда?! – рассердился я.

Но он не слушал меня и уже брился в ванной перед зеркалом! Тот самый человек, находившийся столько времени в заточении, на грани жизни и смерти! Мало мне было с ним забот…

– Григорий! – я постарался успокоиться, чтобы доказательно переубедить его. – Куда ты сейчас пойдешь? Посмотри на часы, уже ночь, спать пора!

– Но я же не до утра, – поднял он обиженные глаза (ну, чисто ребенок!). – Послушай, Стас, я же никогда в жизни не играл в казино!

– А зачем тебе играть? – я выдержал его взгляд. – Ты же читал Достоевского: это пагубное занятие. А помнишь, как у Пушкина, в «Пиковой даме»?..

Зря я упомянул про Александра Сергеевича. «Три карты, три карты, три карты!..» – воспел Григорий, снова пристраиваясь перед зеркалом – чтобы повязать галстук. «Это цунами, – вздыхал я, наблюдая за ним, – остановить невозможно. Вот разве что больших неприятностей еще можно не допустить, – я тоже поднялся, – если пойти с ним».

Мы спустились в игровой зал. Я, конечно, много где бывал и даже считал себя в какой-то степени светским человеком, был уверен, что знаю, зачем на свете существуют казино и как они устроены. Нет! Оказалось, нужно побывать в Лас-Вегасе, чтобы понять: казино – это отдельная планета, уставленная игровыми столами и аппаратами, где вместо воздуха – вечный праздник, жуткий азарт и неутолимая жажда выигрыша. Население же этой планеты живет только игрой на деньги. Понятно, что мы выглядели здесь, как космические пришельцы, хотя Григорий больше напоминал ученого-исследователя и горел желанием поскорее изучить язык и повадки аборигенов, для чего быстро внедрился в их ряды, то есть, уселся за один из столов. «Что с ним поделаешь, – с досадой подумал я, – так и быть, пусть проиграет пятьдесят долларов – больше я ему не дам – и идет спать. В конце концов, надо и ему расслабиться после того, что с ним случилось. – Григорий уже накупил себе фишек и старательно расставлял их. – Точь-в-точь ребенок с новой игрушкой!» Я даже раздраженно отвернулся, но потом успокоил себя тем, что это ненадолго, а непродолжительное время можно и потерпеть, изображая из себя доброго папочку.

Вокруг клубилась энергия безумия, заставляя работать двигатель индустрии развлечений на всю катушку. Завораживающе крутились колеса рулеток, игроки толпились у столов и автоматов, девушки-официантки без устали разносили кофе, пиво и другие разноцветные напитки. Духу наживы свойственно изгаляться. Максим Горький правильно когда-то сказал: «Город желтого дьявола!» – о Нью-Йорке. Но в еще большей мере это верно для Лас-Вегаса.

А тем временем Григорий выиграл в рулетку. «Новичкам везет!» – услышал я за его столом: соседи дружески похлопали моего приятеля по спине. Я быстро подскочил к нему и дернул за рукав:

– Молодец, выиграл! А теперь все, пойдем отсюда.

Григорий облокотился о стол и глянул на меня хитрым взором:

– А ты разве не сыграешь? Сколько денег тебе хотелось бы выиграть?

Было видно, что никуда уходить он не собирается.

– Мне бы хотелось не проиграть те, которые у меня есть, – попытался призвать я его к здравомыслию.

Но Григорий задумчиво перебирал выигранные фишки:

– Не думаю, что сегодня мы хоть что-то проиграем. У меня такое предчувствие.