Белая вежа, черный ураган

Васильцов не знал, радоваться ему или задумываться. С одной стороны – веско и авторитетно, не ёж чихнул, Москва сказала. С другой – не менее веско, и не менее убедительна возня немцев на левом берегу.

– Н-да… Дай боже, чтоб и у нас тоже… Им бы, нашим соседям, это почитать, может, поутихнут слегка.

– А ты думаешь, они не читали?! Это ж заявление ТАСС! Они тоже должны во всех газетах напечатать.

– Для начала они должны переправочные средства убрать, если прочитали… А они свои штурм-боты внаглую готовят.

– Тебе же черным по белому сказано: слухи о войне с Германией являются лживыми и провокационными.

– Черным по белому – это хорошо. Как бы красным по белому не вышло…

– Чего паникуешь? Плохо спал? Ты себе на ночь пупок душистым вазелином мажь. Крепче спать будешь.

– Ладно, Платоныч, новость-то ты хорошую принес, за нее и выпить не грех.

– А вот солнце сядет, и, как сказал классик, в «стране дураков» закипит работа! – расправил усы Потапов.

Васильцов слегка опасался своего комиссара. Потапов время от времени то ли в шутку, то ли всерьез напоминал Васильцову: «Комиссар есть дуло пистолета, приставленного к виску командира!» Чаще всего так оно и было. Комдив держался с политработниками мудро, не вступая с ними ни в какие контры, понимая, что спорить с ними, противодействовать – все равно что плевать против ветра. И тем не менее комдив уважал Потапыча за верность слову, за преданность делу – и партийному и чисто военному. Не «зурнач-фанфарист, не барабанщик. Не карьерист. «Не смыкал» перед начальством – туда-сюда.

Новость из «Правды» и в самом деле была хорошая. У Васильцова от сердца отлегло – слава богу, война не завтра и не послезавтра! Но молодых лейтенантов, собранных в клубе – в бывшем гостевом доме Потоцких, – размагничивать не стал. Но молодые командиры и без того горели желанием поскорее включиться в настоящую военную жизнь – повоевать, победить. Полковник вглядывался в их лица, узнавал себя, улыбался в усы. Их было двенадцать – апостольское число. Маловато, конечно, на три полка да три отдельных батальона. Но все же вливание. Он вкратце обрисовал обстановку в полосе обороны дивизии, не забыв заметить, что никакого второго эшелона в их замечательной четвертой армии пока нет, как нет и никаких резервов. В случае чего, – понизил он голос, – стоять будем до последнего. Отступать некуда.

– Да мы и не собираемся отступать! – с юношеской обидой воскликнул младший лейтенант с пунцовым румянцем на щеках. – Товарищ Ворошилов сказал: на вражеской территории бить врага…

– И малой кровью, – подсказал ему кто-то из рядов.

– Так точно! – согласился «младшина».

– На войне бывает всяко! – мудро определил Васильцов. – Но следовать, конечно, будем указанию товарища Ворошилова. Как ваша фамилия?

– Младший лейтенант Васильцев! Алексей Андреевич.

Комдив вздрогнул. Почти родная фамилия. Да и имя Лешкино. Бывают же такие совпадения! Вчера вспоминал, а утром – явление.

– Мы с вами почти однофамильцы, товарищ младший лейтенант. Не подведите!

– Никак нет! Буду стараться!

– Вопросы ко мне есть?

– Так точно! Лейтенант Калинкин. Когда нам выдадут личное оружие?

– Когда на должности назначат, тогда и выдадут.

Вдруг пришла мысль, которую он даже записал в казенный блокнот – «полевую книжку командира»:

«Армия мирного времени, в которую еще не призван основной контингент, напоминает систему шлюзов, каналов и плотин, куда еще не впустили воду. Мы обязаны беречь и содержать в порядке все эти “гидротехнические объекты”, чтобы “вода”, когда она будет впущена, не проливалась даром. Военкоматы, призывные пункты, карантины, учебные центры и полигоны и т.п, и т. д.»

Препоручив командирское пополнение начальнику штаба, Васильцов отправился принимать шефа полевого отделения Госбанка. Сутулого и слегка испуганного техник-интенданта 1-го ранга (что соответствовало капитану в войсках) представлял начальник финансовой службы интендант 3-го ранга Аканов. «Цербер советского рубля» – так прозвали его штабисты за строгость в обращении с деньгами. Аканов толкнул сотоварища в бок, и тот произнес хорошо заученную фразу, наверняка не без репетиторства начфина:

– Товарищ полковник, техник-интендант первого ранга Мичурин явился для прохождения дальнейшей службы.

– Являются, товарищ Мичурин, только девушки во снах да привидения на погостах, – мягко поправил его Васильцов, – а командиры Красной Армии – прибывают!

– Виноват, товарищ полковник, – прибыл!

Мичурин, разумеется, не знал старого армейского розыгрыша: если бы он доложил «прибыл», то услышал бы – «прибывают пассажирские поезда, а командиры Красной Армии – являются». Аканов знал эту шутку и потому незаметно улыбался. Но Васильцов был серьезен:

– Место для вашего полевого отделения выделено, и вовсе не в поле, а в левом флигеле нашего дворца. Так и нам спокойнее будет, и деньги целее… Уточните цели и задачи вашего подразделения!

Неловкий, застенчивый военный банкир вызывал у комдива улыбку, но он умело прятал ее. Одернув гимнастерку, Мичурин доложил:

– Задача у нас простая: своевременно обеспечивать денежной массой финансовую службу дивизии, осуществлять переводы денежных вкладов в обе стороны, а также проводить государственные займы среди военнослужащих, подписывать их на облигации.

– Насчет «денежной массы» это вы хорошо сказанули, – вздохнул Васильцов. – Иногда ее так не хватает, этой «массы». Но служба у вас, скажу я вам, почетная, важная и даже немного завидная – всегда при деньгах. Если будут вопросы, обращайтесь к товарищу Аканову, Алексей Александрович, настоящий цербер советского рубля, он всегда вам поможет. Ну и мы, клиенты, тоже не подкачаем.

– Спасибо, товарищ полковник!

– С Богом!

Едва финансисты покинули кабинет, как адъютант доложил, что на срочный прием просится начальник полевого автохлебозавода.

– Что случилось?

– Не говорит. Только весь трясется.

– Ну, зови этого трясуна.

Начальника дивизионного ПАХа – полевого авто-хлебозавода, интенданта 2-го ранга Молокнова, человека немолодого и бывалого, и в самом деле сотрясала крупная дрожь.

– Что случилось, Васильваныч?

– Товарищ полковник, опара скисла. Тесто опустилось…

– И ты хочешь, чтобы я его поднял? – насмешливо спросил комдив.

– Никак нет! – Молокнову было не до шуток. – Опару нарочно испортили, во все дежи какая-то тварь подлила уксусную кислоту. Похоже, что сегодня люди без свежего хлеба останутся.

– Ну, ты это брось – без хлеба… Человек рождается голодным. Сам знаешь, хлеб – всему голова.

– Так точно! Голова…

– Ты тоже голова – большого стратегического подразделения. Сколько у тебя штыков на заводе?

– Личного состава 128 человек плюс шестнадцать шоферов.

– У тебя по штату целый дивизион, а ты опару поднять не можешь.

– Так вредительство же, товарищ полковник, чистое вредительство! Никогда такого не было, и вдруг на тебе – Маруся с гусем.

– Насчет вредительства это ты доложи в особый отдел. Пусть ищут, кто напакостил. А мне скажи, какие выходы ты видишь из создавшегося положения? Вчерашняя выпечка осталась? Или всю развезли?

– Немного осталось – на двести сутодач.

– Ну, уже легче, на двести ртов. С городской пекарней связывался?

– Никак нет. Сначала к вам, а потом уже по инстанциям.

– По инстанциям…

Васильцов задумался, оставить дивизию без хлеба хотя бы на сутки – это же ЧП, да еще какое! До штаба округа ведь дойдет… До Минска! Командирская жизнь приучила его принимать быстрые и четкие решения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Стихи поэта-фронтовика Юрия Белыша.

2

Стадия максимальной половой активности животных. Она может длиться от 1 до 21 суток.

3

222-й полк получил в свое распоряжение станцию Черемха. 212-й полк оказался в самых худших условиях. Станция Нурец не имела никаких условий для размещения почти трех тысяч красноармейцев.

4 166-й гаубичный артполк разместился в м. Мелейчицы. 31-й артполк получил в свое распоряжение фольварк Александрия и помещичью усадьбу под штаб. Рядом, в селе Огородники, поселились на правах временных квартирантов семьи командиров.

4

Во́лчин— местечко в Брестской области на реке Пульва, в 10 км от Высоко-Литовска. В XVI веке местечко Волчин принадлежало Сапегам, Флемингам, Чарторыйским, Пусловским и Нарбутам. В 1938 году в Волчинском храме были перезахоронены останки Станислава Августа Понятовского, которые были перевезены из Ленинграда в 1938 году. Найденные на чердаке бывшего Казанского собора королевские останки передали Польше. В Польше посчитали возвращение праха горе-короля плохим предзнаменованием, пытались углядеть в этом акте скрытый намек, мол, де через год Польши снова не станет, как и при короле Понятовском.

5

В 1943 году майор К. Б. Нищенков был расстрелян представителем НКГБ в одном из белорусских партизанских отрядов. Причина его расстрела до сих пор остается тайной.

6

Батяр – несветский человек, провинциал (польск.).

7

Бимбер – польский самогон. Зубровка – горькая настойка на траве зубровке.