Красными нитями

– После ужина начинается осмотр, нам может не хватить времени и нас слишком много, – заметил Нелан. – Выйдем через низ.

– Через низ?

Донесшиеся с лестницы голоса не дали Нелану ответить:

– … Опять, – закончил кто-то.

Их было двое, судя по шагам: тяжелому, будто заколачивающему, и более легкому.

Нелан схватил Кату и Антонию за руки, увлекая внутрь, и прикрыл дверь, но оставил щель сантиметров в пять. Послышался возглас, затем все стихло. Нелан указал девушкам на угол, стянул с себя рубаху и встал у двери. Ката вжалась в стену, точно пыталась слиться с ней. Антония превратилась и шмыгнула в тень.

Дверь открывалась медленно и осторожно. Две крысы выбежали быстрее, чем появился человек – из коридора донеслись крики и писк.

Второй инквизитор, сжимая в левой руке нож, ступил в камеру. Нелан натянул рубаху как веревку, перекинул ее через предплечье зашедшего и, потянув в сторону, ребром ладони ударил по запястью. Тот начал терять равновесие, нож со звоном упал на пол. Выпустив один конец рубахи, Нелан скакнул за спину инквизитора и закинул правый локоть ему на плечо. Он с силой надавил, заставляя опуститься, затем перекинул через шею вошедшего рубаху и прижал его к себе.

Инквизитор схватил пленника за руки и телом потянулся в сторону – тот стал наклоняться следом. Кинувшись вперед, Ката что было сил ткнула инквизитора пальцем в глаз. Хватка ослабла, Нелан успел выпрямиться и перехватить посильнее – он все тянул, тянул, тянул на себя, пока мужчина не задохнулся.

Ката так и стояла перед ним – мертвым телом с перекосившимся лицом. Она помогла убить человека, и это оказалось хуже любых прикосновений чужих рук.

Надев рубаху, Нелан потянул Кату за собой. Второй инквизитор лежал на полу, но еще шевелился. Из укусов и царапин сочилась кровь.

– Туда! – скомандовал Нелан, указывая в сторону от лестницы, дальше по коридору с камерами. Метров через тридцать он отпустил руку Каты и, присев, коснулся пола в разных местах. Скрежеча, крышка люка отъехала, показались высокие узкие ступени, уходящие в темноту.

– Будьте аккуратнее, не спешите.

Первыми пошли Ксолья и Антония – им напутствие не требовалось, темнота не мешала, и они уверенно юркнули во мрак. Южанка спускалась, держась за холодные стены. На очередном шаге она потянулась ногой вниз, не нащупала опору и вдруг полетела. Перед глазами мелькнул обрыв, сердце замерло. Нелан схватил Кату за кромку рубахи, дернул назад. Упав на пол, она с громким вздохом прижалась к нему.

Мрак разгоняли висящие на каменных стенах факелы. По одну сторону тянулась линия камер, по другую – обрыв, ниже шла сплошная масса воды: то ли подземная река, то ли озеро.

Нелан помог встать. Ката вцепилась в него крепче, чем утопающий – за плот. Она понимала, что скажет друг, и темные воды заранее пугали: своей глубиной, своей неизвестностью, тьмой.

– Надо нырнуть. Река разделена на две части, мы выберемся на той стороне, где можно подняться на улицу.

– Я не умею плавать, – пискнула Ката, все вглядываясь в мрачные воды.

– Эй, кто-нибудь! – раздался крик из-за двери камеры.

Она знала этот голос. Столько раз слышала и столько раз думала как бы слышать его еще чаще, что не могла ошибиться.

Силы разом вернулись, Ката бросилась к камере. Дверь казалась сплошным листом металла: ни засова, ни замка, ни ручки – только зарешеченное окно размером с кулак. Ката встала на цыпочки, вытянула шею и все тянулась, тянулась, тянулась, но никак не могла достать, чтобы увидеть пленника.

– Времени мало, уходим!

– Помогите! – голос прозвучал громче.

Ката отпрянула. Это был не Вир, она ошиблась.

Послышался шорох. Со ступенек, точно тень, соскочил практик в маске. Ксолья и Антония бросились к нему.

Одна из них прыгнула мужчине на колено, но не успела взобраться: он схватил ее и отбросил, глядя с отвращением, точно на грязь. Инквизитор наступил на хвост другой, поднял, держа за него: крыса пыталась достать до его руки, пищала. Размахнувшись, практик ударил ее о дверь и выпустил. Крыса упала, бессильно сложив лапки.

Нелан и инквизитор бросились друг к другу одновременно. Вторая крыса, поднявшись, яростно, по-собачьи, вцепилась в лодыжку практика.

Мелькали руки и ноги, слышалось разгоряченное дыхание, сопение – для Каты все смешалось, и она с трудом понимала, что происходит. Дерущиеся казались неясным пятном, а худенькое крысиное тело на полу, наоборот, виделось так отчетливо, словно его выхватили светом.

Это из-за нее, это она задержалась, подумав, что слышит знакомый голос – голос Вира, и разом обо всем забыла.

Что-то хлюпнуло: с трудом переведя взгляд, Ката не сразу поняла, что Нелану удалось забрать у практика нож, а звук получился из-за перерезанного горла и последнего судорожного вздоха.

Превратившись, Антония опустилась на колени, подхватила маленькое крысиное тельце, прижала его к груди и с глазами, полными слез, открыла рот, но так и не смогла ничего сказать. Ката почувствовала, как у нее тоже подступают слезы. Слова просились наружу, но она боялась говорить.

– Надо идти, – как можно мягче сказал Нелан и, держа Антонию за плечи, поднял ее и потянул к реке.

На лестнице послышались шаги. Нелан резким ударом в спину толкнул Кату в реку. Она успела увидеть, как Антония, продолжая прижимать крысиное тельце к груди, полетела следом, затем земля и воздух сменились водой.

Ката попыталась загребать руками. «Лаар Семиликий», – отчаянно билось в голове.

Она же не умеет плавать!

Сестра все смеялась над ней, а Ката так боялась воды, что не могла подойти к морю – даже на корабль едва зашла, когда они покидали Гоат.

Легкие жгло. Движения замедлялись, слабели. Ката уже не понимала, плыла ли она вверх, вниз, или тонула – в толще воды ни с одной из сторон не было просвета, и такая же тьма медленно обволакивала сознание.

Кто-то потянул ее наверх и влево. Ударившись грудью, Ката с трудом разлепила глаза, закашлялась. Нелан подтолкнул ее и повалился рядом. Девушка доползла до стены. Она дрожала и пыталась утереть лицо рукавом рубахи, но та напрочь промокла.

– Надо идти дальше, – сказал Нелан, когда они перевели дыхание. Его слова прозвучали эхом и оттолкнулись от сводов.

– Да, – безжизненно, точно призрак, согласилась Антония.

Одну руку она держала у груди, точно сжимала в ней что-то, но ладонь была пуста. Борясь с тошнотой и слабостью, Ката дотронулась до плеча Антонии. Та медленно подняла голову, уставилась на нее, затем резко вскочила.

– Нужно выбраться! Мы должны найти Коли, он ждет! – прокричала она, и этот крик казался хуже слез – Ката впервые слышала, как рьерданка повысила голос.

Нелан посмотрел по сторонам, со вздохом пригладил усы и пошел вперед, поддерживая Кату. Лампы под потолком едва справлялись с тьмой, все дальше вытянутой руки терялось в тени. Хотелось верить, что Нелан найдет путь наверх, но Ката не чувствовала в себе сил даже на молитву за это.

Она все брела, брела, опираясь на него, иногда спотыкалась и уже перестала пытаться держать голову. Сколько прошло времени, южанка не понимала: Нелан выпустил ее и шагнул влево. Сначала послышался лязг, затем темноту разогнал свет. Ката с удовольствием вдохнула ночной воздух, в котором угадывалась свежесть недавно прошедшего дождя. Всего через мгновение он принес холод – девушка покрылась гусиной кожей, зубы выбили дрожь.

Нелан стоял на лестнице, высунув голову на улицу.

– Никого, поднимаемся! – Он забрался первым.

Ката встала на нижнюю перекладину и, чувствуя дрожь во всем теле, с трудом подтянулась. Нелан подал ей руку, она крепко ухватилась за него. Антония забралась следом. Нелан попытался помочь и ей, но рьерданка ответила таким яростным взглядом, что он отодвинулся от нее. Выбравшись, она снова прижала ладони к груди, но в руках по-прежнему ничего не было.

– Я вижу! – Ката ткнула рукой в сторону большой механической повозки: в таких обычно привозили продукты на кухню «Трех желудей». Рядом маячила светловолосая тень – Коли.

Оглядываясь, они побежали к повозке.

Под стук колес Ката успела уснуть, а проснулась она, только когда зазвучали голоса. Девушка поняла, что во сне упала на плечо Нелана и, поднявшись, смущенно посмотрела на него, но он напряженно вглядывался в сторону выхода из повозки, словно ждал новой ловушки, и не обратил на нее внимания.

Они выбрались. В саду перед старой башней стояли Кай и Адайн, Киро, Эль, а рядом с ней почему-то оказался Дар Крейн.

Адайн крикнула что-то непонятное: то ли это был клич радости, то ли визг, то ли проклятье – и подскочила к подруге со счастливой улыбкой. Ката шагнула к ней, медленно подняла руки и обняла. Разом сделалось тихо.

От Адайн пахло яблоками и корицей – она обожала это сочетание! – а кожа у нее была мягкая, прохладная. И вся она показалась такой уютной, спокойной – не той сумасшедшей девчонкой из Канавы, какой Адайн любила притворяться, а своей, по-сестрински родной.

Девушки постояли, обнявшись, и одновременно рассмеялись. Ката выпустила Адайн и шагнула к Каю. Он вдруг превратился в смущенного парня и замер.

Ката первой обняла его и осторожно положила руку на спину. Белая рубашка оказалась из приятного тонкого хлопка, серый жилет – из более крепкой, плотной ткани. Кончики пальцев почувствовали на нем едва различимые полосы. Кате всегда было интересно, каковы на ощупь ткани, на которые Кай тратил столько денег.

Южанка с улыбкой шагнула назад. Здесь, с ними, тоже было «хорошее время». Но не лучшее.

Смотреть на смерть и убивать, бежать, тонуть, блуждать в темноте – это не ее. Она хотела засыпать не в повозке после побега из тюрьмы, а в своей кровати, в своем доме, рядом со своим человеком.

Ката еще раз осмотрела собравшихся. Их жизнь, их борьба – не для нее. Она не справлялась и делала только хуже. Но как сказать об этом, как уйти, Ката не знала. Больше этого она не понимала, как теперь отмыться – не только от чужих прикосновений, но и от причастности к убийству, и от собственной слабости, из-за которой умерла подруга.

Глава 6. Это важнее всего

– Ты бы не сидела там, – пробурчал Кай.

Адайн пришла в «кабинет» первой и уселась на подоконник за его спиной – стулья ее не интересовали, видимо. Однако башня прогнила и держалась из последних сил, любой шаг стоило делать с осторожностью и уж конечно не залезать на старый подоконник.

– Это почему?

– Ты меня отвлекаешь. Сядь передо мной.

– Во имя Яра! – Кирион скривил лицо. – Почему ты не скажешь, что беспокоишься и что хочешь смотреть на нее? В чем проблема?

Кай вздохнул и посильнее нажал карандашом на карту, прочерчивая путь от нужного дома до башни. Наверное, он сам был этой проблемой.

– Догадался, надо же, – прошипел Кирион. – Теперь решай ее.

Адайн зашевелилась. Даже не оборачиваясь, Кай знал, что подруга состроила ему гримасу. Со скрещенными руками она села на стул напротив.

– Так что мы будем делать дальше?

– Расскажу, когда придут остальные. – Кай оторвал взгляд от карты: – Мне понадобится твоя помощь. Пойдешь со мной?

– Конечно. Пропадешь ведь без меня. – Адайн улыбнулась.

Кай нанес штрих с еще большим нажимом. Она опять соглашалась, стоило ему позвать – о чем он говорит, Адайн не спрашивала, хотя сейчас просьба должна была претить ей. Чертов брат обходился все дороже.

Покачиваясь на стуле, девушка несколько раз шумно вздохнула.

– Все в порядке? – спросил Кай.

– Спина болит, – буркнула Адайн. – Видимо, я слишком привыкла к хорошим перинам.

Кай ухмыльнулся:

– Не держи спину прямо. Сиди, как тебе удобно.

Адайн уставилась на него взглядом, по которому он понял: речь шла не про осанку и не про перину.

Кирион с шумом вздохнул. Понукаемый его взглядом, Кай добавил:

– Мне жаль, что я пришел так поздно. Если новая перина – или что угодно, помогут тебе, скажи мне. Я все куплю и сделаю.

Адайн улыбнулась, но ответить не успела – один за другим заходили члены их увеличившейся «семьи».

Первыми вошли Ката и Нелан. Девушка сразу юркнула в сторону, но спряталась не на подоконнике или за выступом стены, как обычно, а за Неланом, сев немного позади него. Кай видел тревогу на ее лице, однако двух дней ему оказалось мало, что поговорить с ней. Нелан держался настороженно и напоминал человека, который идет по шаткой поверхности и проверяет каждый шаг. Бывший инквизитор сбрил отросшую бороду и оставил только свои смешные, пшеничного цвета усы. Хотелось ехидно спросить: не их ли пышность покорила Кату?

Следующими появились Киро и Коли, за ними скользнула Антония. Все трое хмурились, а у нее к тому же опухли глаза.

Последними зашли Эль и Дар Крейн. Кай не сдержался:

– Долго еще ты будешь таскать его сюда?

– Пока Рейн не сядет с нами, – уверенно откликнулась Эль, садясь на стул рядом с Адайн.

Малышка взрослела на глазах: в ее одежде и прическе ничего не менялось, а вот разница во взгляде была разительной. При первой встрече Кай увидел тихую блеклую девушку и спрашивал себя: что Рейн нашел в ней? Та она осталась в прошлом, а то, что видел Рейн, теперь видел и Кай. И она справилась, не пропала в Канаве – ее “помощника” он не одобрял, но и осуждать договор не собирался. Каждый выживает как может, и этот урок Эль усвоила.

– «Чувствуй себя как дома, спасибо за помощь» – ты это хотел сказать? – Дар поднял одну бровь и посмотрел надменно и требовательно.

В его лице и лице Эль угадывалось что-то похожее: дело было то ли в одной форме носа, то ли в пухлых губах, а может, в чем-то внутреннем. Каждой твари по паре, черт возьми.

– Нет. Я сказал что хотел.

Адайн с Эль переглянулись. На лицах так и читалось недовольное: «Мальчишки…», которое Кай не раз видел у матери, наблюдавшей за ним и Рейном.

– Ну давай-ка, рассказывай, что ты там придумал, раз моя помощь не нужна, а я послушаю.

Рассказать было что. Кай следил за дворцом и перемещениями Рейна в течение двух дней. Король посещал больницы, приюты, школы, как марионетка, которую таскали туда, где ее хотят видеть. Всюду за ним следовал некий Алкерн Миш. На словах он служил камердинером, но его роль была важнее: это он натягивал нити между марионеткой и кукловодом.

Кай потер красные глаза – эти два дня он не спал – и начал:

– Рейна всегда сопровождает Алкерн Миш, который составляет его расписание и решает, какими дорогами они поедут.

Факт звучал просто, но стоил недешево. Чертов братец. Вот вернут его – и пусть платит за расходы. Кирион на эту мысль скривился.

– Нам необходимо узнать, где они поедут, и мы сможем устроить засаду. Однако о Мише не сказали ничего хорошего: он слишком предан Совету, его не подкупить. Но у него есть сын.

Кай следил за реакцией Адайн. Она не поймет его. Не в этот раз.

– Мальчишка пяти лет. Жена Миша умерла, родители тоже, и это его единственное слабое место. – Плечи Адайн напряглись, но она еще молчала. – Заберем мальчика, надавим на Миша, узнаем у него, где поедет Рейн, нападем. Все.

– Кай! – воскликнула Ката. – Мы не можем похитить ребенка!

– Не можем? – Он скрестил руки.

Кай сам был готов к тому, чтобы сказать эти слова. Он не хотел становиться таким же, как Дети Аша, которые изменили судьбы Адайн и Эль. Да, с мальчишкой ничего не случится: посидит в башне денек или два, но… А если нет? Этот вопрос Кай собирался держать при себе и щеголять уверенностью, хотя по-настоящему ее было – крохи. Но Рейн стоил и того, чтобы рискнуть, и того, чтобы преступить последние принципы.

Адайн медленно поднялась и, шагнув к столу, уперла в него руки. Плечи были высоко подняты, рукава блузы задрались, обнажая тонкие запястья и татуировки змеи и крысы.

– Так ты просил моей помощи в этом? – Она буквально прожигала взглядом.

Кай ответил как можно увереннее:

– Да. Мы уведем мальчика за собой.

– Уведем, значит?

Кай убрал ладони под стол и сжал кулаки так, что кисти свело от боли. Конечно, в борьбе с Советом не было места детям, но это же ради Рейна! Чертов брат со своими чертовыми словами. Раньше Кай легко наплевал бы на все и забрал мальчишку – любым способом.

– Да, – ответил он, чувствуя все большее желание отвести взгляд от Адайн, от ее зеленых глаз, которые постоянно притягивали его – но только не сейчас. – Да, до похищения детей мы еще не опускались. Я тоже не хочу этого, но я не знаю, как иначе добраться до Рейна. Клянусь тебе, с мальчиком ничего не случится. Помоги мне забрать его. – С еще большей уверенностью, даже почти угрозой, Кай добавил: – Я заберу Рейна любой ценой, ясно? И если для этого нужен мальчишка, пускай.

Кирион застонал от злости:

– А другими словами не мог сказать, что переживаешь за брата?

Выпрямившись, Адайн свысока посмотрела на Кая:

– Знаешь, я кое-что вспомнила: меня не похищали, а увели. Я играла в саду, как увидела за забором мужчину. Он показывал фокусы с огоньками, и я выбежала к нему. Так ты хочешь сделать? Чтобы я тоже показывала «фокусы», и мальчик пошел за мной?

«Да», – признаться Кай побоялся. Он посмотрел на демона, тот презрительно скривил губы. На лице читалось его любимое: «Мешок ты дерьма, опять молчишь».

– А как мне забрать Рейна? Чего еще он должен лишиться, чтобы страх за него пересилил чертову мораль? Или кто из нас должен?

Круто развернувшись, Адайн вернулась на свое место и с вызовом спросила:

– А если что-то случится? Что же, оставишь ребенка себе? Или поменяешь с кем-нибудь, как поменяли меня с Эль?

Крейн повернулся к своей «невесте»:

– Так ты не дочь Я-Эльмона? – каждое слово он отчеканил.

– Нет, – Эль, краснея, отвела взгляд.

Крейн скрестил руки на груди и, не меняя спокойного выражения лица, спросил:

– Значит, ты хотела меня обмануть, чтобы я помогал твоему драгоценному Рейну? Интересно…

– А ты не переживай! – воскликнула Адайн. – Папочка ни за что не признается. Слишком много денег отдано Детям Аша и не из его кармана – Церковь не простит ему этого, если узнает. Он слишком дорожит своим положением и не станет говорить.

– Я бы рад поверить, но не хочу рисковать. Не будем терять время, дорогая, – Крейн улыбнулся Эль хищницкой улыбкой. – В четверг мы поженимся, а в пятницу поедем к Я-Эльмону – День покаяния отлично подходит для признания.

А все-таки, Крейн неглуп – Кай не мог отрицать. Задумка с Днем покаяния было отличной.

В течение трех дней в году к главам церквей выстраивались вереницы людей, жаждущих признаться в своих грехах. Выскажись, уплати церковный налог – и ты прощен. Так это работало. Если Эль и Дар придут к Я-Эльмону с прилюдным признанием о, например, совместном побеге и безумной любви, он будет вынужден простить дочь и принять ее назад.

Встав, Дар достал из кармана кошель и швырнул его под ноги Эль со словами:

– На, милая моя лгунья, купи себе платье на свадьбу.

Девушка отшатнулась – Кай уже видел этот взгляд: так она смотрела на отца. Он резко хлопнул по двери, заменявшей стол, и встал:

– А я говорю, мы не будем спешить. Эль хочет подумать еще, ясно?

– Я должна сдержать свое слово, и я сдержу, – тихо, но твердо ответила девушка.

Крейн закатил глаза, наигранно громко вздохнул и вышел.

– Извини, что сказала, – Адайн виновато посмотрела на подругу. – Я не знала, что…

Киро перебил ее, яростно щелкнув пальцами:

– Послушай, ты не обязана. Мы сами справимся. Я могу сжечь его к чертям – одно твое слово.

– Мы заключили сделку. Дар уже трижды помог – я тоже должна выполнить свою часть. К тому же, если я вернусь к отцу, это будет полезно нам, – в голосе появилось еще больше твердости, хотя опущенные плечи выдавали, что Эль нелегко говорить так.

– Это твой выбор, – согласился Кай, – но если что, скажи, я разберусь с Крейном. Мы в одной стае, ясно?

Эль кивнула. Кай заметил, что во взгляде Адайн появилась то ли благодарность, то ли одобрение, и улыбка сама поползла на лицо, но он быстро одернул себя.

– Мы заберем Рейна, – Кай задержался взглядом на Адайн. Она кивнула ему. – А потом…

Продолжения не было. Что дальше, он не знал, хотя искал ответ не первый день. Иногда казалось, главное забрать всех – другого уже не нужно, им будет достаточно. Потом он вспоминал Черный дом, рассказы Адайн и Каты, думал о том, что сделали с Рейном – и любая цена, которую могли заплатить советники, начинала казаться слишком маленькой.

– Взорвем все к чертям, – продолжил Кай. – Те, кому достанутся места советником, не могут быть хуже тех, кто есть сейчас.

Киро воодушевленно улыбнулся:

– Или сожжем. Чертов Совет заслужил и не такого.

– Нет! – Нелан строго, почти по-отцовски, посмотрел на Кая. – Чего вы этим добьетесь?

– И сколькие погибнут? – добавила Ката.

– Как минимум шестеро, – Кай ухмыльнулся, но без должной уверенности. Он знал, что сказал так зря. Нелан и Ката задавали верные вопросы, однако отсутствие плана и бездействие изводили, все внутри требовало наметить хоть какой-то путь – его наличие казалось необходимым как воздух.

Нелан покачал головой:

– Я не дам вам этого сделать – или возвращайте меня в Черный дом. Хаос родит еще больше потерь. Главное в войне – стратегия, но у вас ее нет, потому что вы не знаете свою цель. Сказать “чтобы стало иначе” недостаточно. Иначе – это как?

Усач чертов. Говорил как родитель с неразумным ребенком, от его вопросов, на которые у Кая не было ответа, хотелось стыдливо опустить взгляд. Вира порой недоставало – у него всегда имелись ответы, он говорил, что делать – и Кай хватался за цель до побелевших костяшек, и вгрызался в нее, и приносил. Это было легче, чем планировать самому. Нести ответственность за других.

– Будто это были твои цели, – буркнул Кирион.

Сомнения, видимо, отразились на лице Кая. Нелан, вздохнув, начал загибать пальцы:

– Нам нужно, чтобы люди изменили свое отношение к демонам – это раз. Чтобы во главе Кирии встала новая, демократическая власть – это два. И чтобы не было великих и благородных родов – это три.

– А третье-то откуда? – удивилась Адайн.

На лице Нелана появилась смущенная, какая-то даже мальчишеская улыбка, которая совсем не подходила ему.

– Это мое желание, а заодно – пятнадцати миллионов кирийцев.

– Согласен, – кивнул Киро. – На Ири правит настоящее Народное Собрание, а не кучка богатеев как здесь, и народ слышат. Там все эти буквы рода почти ничего не значат.

Нелан воодушевился:

– Все упирается во власть. Если убрать Совет и выбрать новое Народное Собрание, дав право голоса всем слоям, постепенно…

Кай рассмеялся. И когда это его желание отомстить переросло в разговоры о революции? Кому ее осуществлять – им восьмерым? Конечно!

– Заткнись, Кай, – грубо бросила Антония.

Все уставились на девушку – она впервые за последние дни подала голос, а такого тона от нее еще никто не слышал.

– Ксолья пошла за тобой и планами вашего профессора, потому что устала так жить, а вы пообещали нам шанс. Так где он? Я не хочу смотреть, как вы мнетесь. Будете готовы взрывать, жечь, устраивать революции – что угодно, зовите, а если стала кишка тонка, скажи. Мне по-прежнему нужен шанс, ясно? Теперь я точно не могу упустить его.

Антония вышла из кабинета, хлопнув дверью – на миг показалось, что та вот-вот сорвется с петель.

Смотря на Кириона, Кай сказал – скорее демону, чем другим:

– Сначала я верну Рейна. Потом мы вместе придумаем, что делать дальше, но все свои шансы мы окупим с лихвой, это я обещаю.

***

Адайн спускалась с лестницы, когда ее нагнал Киро.

– Поговорим? – в голосе слышалась непривычная робость. От него пахло дымом – такой запах появлялся после того, как он баловался с огнем.

– Лучше исчезни, – буркнула Адайн, как отвечала ему всегда.

Кайса вздохнула – тоже как всегда, когда приходил Киро. Однако дело было не в нем: если кто и заслуживал бурчания, ругани, проклятий, то это сама Адайн.

– Нет, поговорим! – настойчиво воскликнул парень, хватая ее за руку, и спустился на несколько ступенек – и все равно остался выше.

– Мне надо идти, меня Кай ждет! – Адайн попыталась вырваться. Деревянная лестница жалобно скрипнула.

– Подождет. – Киро раздраженно щелкнул пальцами. – Я хотел сказать: я не знал, где ты, и не пытался искать, потому что думал, вы где-то укрылись. Прости за это и знай, что я не хочу так. Мне нужно, чтобы ты была рядом, всегда.

Адайн вздрогнула. В голове пронеслось: «Меня Кай ждет» – из-за этих слов и случались все проблемы.

Кай был как потайная дверь – стучи не стучи, откроется, только если прошептать кодовое слово: месть. Адайн стало казаться, что она никогда не вызволит его из-за этой двери. А Киро был рядом, такой веселый, легкий, и у него не было ни дверей, ни стен – он сам ждал ее. Они встречались полтора года, однако Адайн так и не смогла выдавить из себя ни капли любви к нему, и когда она увидела Киро с какой-то девкой в постели, это ее даже не тронуло. Тронуло другое: она пыталась заменить одного вторым, поиграла с Киро и оставила мучиться чувством вины. И при всех и грубила ему, и проклинала – на самом деле, все это предназначалось себе.