Я истерзан твоими зубами

– Эй? – Ответа не последовало, и я вошла. В квартире не было неприятного запаха, но был погром. Явно куда-то собирались в спешке. Эрл проверил холодильники, и пытался найти что-то полезное. А я, обрыв все ящики в прихожей, все же нашла ключи. Спустя пару десятков минут, мы, проверив все двери в подъезде, открывали квартиру. И сейчас, переступив порог в темноту, сердце сжалось. Как будто чужая квартира. В коридоре было темно. Тут было так же пусто и такая же тяжёлая атмосфера одиночества. Я открыла холодильник и прямо из окна выкидывала продукты, которые испортились. В духовке так и не тронутыми стояли отбивные.

– Слушай, я посмотрю… Может получиться сделать что-нибудь с электричеством, – Сказал он очень тихо.

Я, не оборачиваясь, молча, кивнула. Сегодня было довольно тепло днём, но сейчас было уже прохладно. Я посмотрела на ясное, звёздное небо и закрыла глаза.

Я вспомнила как раньше, утром встречала тут рассвет. Одна или после ночи с ним. Яркие солнечные деньки, дети кричат на площадке. Девочки играют в чаепитие на пикнике, а мальчики бегали с палками. Машины, грузовики, трамваи. Орущий ребенок из 54 квартиры и соседи слева сверлят. Кто-то выгуливает собак, кто-то котов. Мамочки с колясками. Кто-то снизу курит, а дым идёт наверх. Ты стоишь в халатике и пьешь кофе. Слушаешь шум дорог и звуки города, где-то с другой стороны дома, соседей, говорящих по телефону, птицы, сигналящие машины на другом конце района. А вечером или ночью выходишь на балкон, послушать ночной спектр шума. Какие-то пьяницы сидят на лавках. Внизу, в траве стрекочут сверчки, шумят машины, поезда, заводы. Лаяли собаки с соседних домов, орал кот, которого по ошибке заперли на балконе. У кого-то из квартиры исходила музыка, и радостные крики, где-то пищал подъемный кран, скулил бездомный пёс, слышались биты из машины снизу. Затем как она громко уезжала. Какой-то парень провожал девушку до дома.

Я открыла глаза. Темнота. Не горят фонари, одни лишь звёзды. И… Тишина… Слышен только стрекот сверчков. Ни собак, ни машин, ни каких других звуков.

Все вокруг будто вымерло. Никогда не думала, что может быть более одиноко, чем раньше.

Предлагаю перед прочтением

включить песню «Scarlett – Pedro Samp»

Рут

Робуста

Я стояла на балконе и пила горячий, только что сваренный кофе. На улице уже темнело, горели фонари, куда-то спешили люди на машинах. Я наблюдала за людьми, которые гуляют в эту прекрасную пору. Услышала, как громко открылась дверь душевой комнаты, я знала, что он сейчас подойдёт со спины и обнимет. Я смотрела на то, как с кофе пар, поднимается наверх и улыбалась, зная, что сейчас утону в нежности.

Он подошёл сзади, привычно обнял меня. Я наклонила голову назад, чтобы увидеть его лицо, а он выпустил мне в лицо пар с запахом винограда и оттенками никотина. Я почувствовала, как от его тела намокла футболка.

– Мокрый! – Сказала я и немного отлипла от него.

Парень снова прижался ко мне и начал вытирать свой торс о мою футболку.

Он положил руку на мою ягодицу и сжал, что я взвизгнула и была уверена, на коже будет отпечаток. Я повернулась к нему, нахмурив брови, заглянула в глаза, подняв голову. Он впустил руки под мою футболку, начав обнимать меня за спину. Он придвинулся ближе и приник губами к моим губам. Мое сердце тут же вжалось в створку балкона и начало бешено стучать, будто мы целуемся первый раз. От его рук и губ по телу табуном прошли мурашки.

Я почему-то представила, как мы выглядим со стороны. Парень в полотенце ниже пояса, с голым торсом, с мокрыми волосами, целует девушку с кружкой кофе в руках. Он разорвал поцелуй, но навис сверху, обжигая горячим дыханием мои щеки и шею. Он спустился руками к ягодицам, ухватившись за них начал поднимать меня. Я одной рукой ухватилась за его спину, а в другой держала бедную кружку. Он понес меня на кухню и усадил на подоконник.

В квартире горел тусклый свет, а на кухне стояла приятная прохлада, дающая причину провалиться в нирвану. Поставил кружку на стол и, прижав мои руки к окну надо мной, начал целовать шею. Я легко опрокинула голову назад. Легкое, нежное прикосновение губ. Я примкнула губами к его губам. Второй рукой он взял меня за подбородок, приближаясь все ближе, прижимая меня к себе.

Этот мир словно охватила тишина, спокойствие, чувство защиты и безопасности. Этот город, будто, принадлежит лишь нам. Теплые губы смыкались, а языки рисовали узоры. Его руки спустились на талию, и хватка стала чуть сильнее. Я не упуская момент, обвила его шею руками.

– Мне кажется, я наркоман, – Произнес он шепотом, еле слышно. Мурашки снова пробежали по телу. Он холодным носом провел по шее вверх и вдохнул запах моих волос.

Он сделал вдох, – Я чувствую биение сердца, дыхание, чувствую тебя…

Послышался тяжелый, но такой легкий вдох. Я точно почувствовала, что он улыбнулся. Затем приблизился к моей шее и прикоснулся губами. По моему телу пробежал импульс. Я тихо выдохнула, полотенце с его бедер упало на пол.

Глава 3. Голос в ночи́

Рут

Эрл приземлился на кухонный стул у окна. Солнце уже село. Только серый уличный воздух освещал нашу кухню. Светлые тона, минималистичные шкафчики.

Эрл разлил вино по фужерам, поставив бутылку на стол, закурив сигарету. Он никогда не курил в квартире. Имело ли это сейчас значение? Я достала из ящика свечу и с полки достала красивый подсвечник, который до этого момента мы не использовали. Пламя свечи медленно танцевало, неплохо освещая комнату. Я села за стол напротив Эрла, когда он уже докурил, а дым пропитал кухню. Я поджал под себя ногу, и сделала глоток.

– Сейчас тут, кажется, спокойно и безопасно, – я нарушила тишину, устремив взгляд на пепельницу.

Я взяла из пачки сигарету, зажав ее между губ. Я не курила. Он не хотел, чтобы я курила. Имело ли сейчас это значение. Я посмотрела на Эрла, ожидая его реакции, но ее не последовало. Раздался железный звук щелчка зажигалки. Мы так и сидели, молча, попивая вино, лишь раз обменявшись взглядами. Имело ли это сейчас значение?

В замке́ громко провернулся ключ. Мы растерянно посмотрели друг на друга, будто сейчас зайдет мама, а мы без одежды. Эрл быстро взял биту, подойдя к двери, замахнулся и начал ждать.

Дверь открылась, из темноты вышли двое, это была моя двоюродная сестра – Бонни Куппер и, к моему сожалению, ее парень, Микки Нидлс. Мне тут же хотелось броситься на него и расцарапать его глаза, но перед ним встала Бонни, прикрывая его. Моя сестра довольно-таки высокая девушка с темно-каштановыми кудрявыми волосами и темными глазами.

– Какого чёрта?! – Эрл отбросил биту, и развел руками.

– Рут! – Бонни бросилась ко мне в объятья, – живая…

Бонни гладила меня по голове, а я стояла в недоумении, похлопывая ее по спине.

– Я понимаю, Микки для вас не лучший человек, но сейчас не время выяснять отношения. Нам нужно держаться вместе.

Микки молча, стоял за спиной Бонни и смотрел на меня. За окнами шумел ветер, который в мгновение молчания был слышен.

Я мотнула головой, томно выдохнув, – проходите.

После моих слов повисла тишина. Только сейчас я заметила, как отрасли волосы Бонни. Эрл отошёл, давая паре войти.

Они ужасно выглядели оба. Конверсы Бонни были в крови, очень грязные. На светлой джинсовке так же проступала грязь       и потертости. Ее волосы были очень грязными, а одежда порванной. Микки молчал, как будто немой. На голове у него был капюшон, и поверх толстовки была черная кожанка. У меня дернулся глаз, когда он прошел мимо.

– У вас есть вода? – Бонни проскользнула мне за спину, взяла меня нежно за плечи, и была похожа на ласку, которая просит хлеба у туристов.

– Посмотри, мы сами только пришли. – Я была зла на нее, за то, что она притащила этого выродка к нам домой. Когда они мылись, мы с Эрлом сидели на кухне.

– Бензина нет, до Детройта не добраться. – Он разговаривал менее сухо, наверное, потому что, помимо меня есть ещё более отрицательный персонаж, на которого можно было потратить отрицательную энергию. В Детройте жили мои родители, которых нужно было увезти куда подальше, и ещё там в детдоме нас ждал Том, которого мы обещали забрать.

Родители Эрла погибли в аварии три года назад, и я помогла ему это пережить.

– Я думаю, это чудовище может нам помочь. – Сказал он, имея в виду Микки. – Раздобудем бензин, уедем в Детройт. Надеюсь, там закрыли город от этого кошмара.

Бонни с Микки по очереди помылись и сели за "стол переговоров", пламя свечи дрогнуло в моменте.

– Какого чёрта произошло. – Медленно и членораздельно спросил Эрл, делая акцент буквально на каждом слове.

– Мы думали вы и сами все поняли, – начал Микки, явно немного отойдя от шквала негатива в его сторону. Он немного откашлялся, поправил смольно-черные мокрые волосы, растягивая момент, – В мире творится ад, в котором нам посчастливилось выжить. Инфекция проникает и заражает организм где-то за три дня, Бонни говорит, что вирус немного схож с бешенством, в его симптомах. – Мы с Эрлом внимательно слушали и на моменте переглянулись одновременно.

– Я предлагаю слить бензин из какой-нибудь тачки и попробовать выехать из города, – сказал Эрл, в ожидании реакции Микки и Бонни.

– На улице слишком много этих тварей, да и машин по близости я не видел, не думаю, что получится. – Микки, механически подтёр нос.

– Мы шли сюда и ни одного не видели, – сказал Эрл, переведя взгляд в окно.

– Вам повезло. Так… Где вы были? – спросил Микки, от чего у меня по рукам пошли мурашки.

Бонни сидела, смотря в пол, я уверена, по ее коже стекал холодный пот. Моя белая футболка на ее теле смотрелась иначе. Мокрые каштановые волосы в свете свечи выглядели угольно-черными.

– Мы очнулись день назад в Гарден Госпитале, в закрытой палате, пошли в хостел на Хайсон-стрит, а после чего благополучно дошли до дома.

– А как мы туда попали?

– Началась срочная эвакуация, людей буквально загребали в автобусы и машины. Я слышала, вы были в баре. Может быть такое, что вас приняли за зараженных. Но зачем столько времени держали в больнице не знаю.

– Сколько? – спросил Эрл, глядя на пламя свечи.

– Около месяца, к вам никого не пускали, и мы все считали, что вы давно заражены и над вами ставят эксперименты, или вас уже давно нет в живых. Очнулись вы, скорее всего, потому что в какой-то момент отрубились генераторы подачи электричества, закончилась подача газа, а с ней со временем и действие медикаментозной комы. Те, кто оставался работать в «Гарден Госпитале» давно уехали. Почти сразу, как все пациенты погибли. Не убитая нежить все еще ходит по улицам города, хоть их и чистили. Их ногти готовы впиться в вашу плоть. Если это произойдет – вам конец. Если укусит, тоже конец. Они двигаются на раздражители, пока что-то острое или тяжелое не обрушится на их голову. Каким-то образом их нервные окончания все еще связаны с мозгом, возможно…

– Как это всё началось? – Я взялась за голову, опустив взгляд на стол.

– Нам не рассказывали многого, всего не расскажу. Как нам известно, это мутированный вирус бешенства. Поражает центральную нервную систему, со сто процентным летальным исходом. Симптомы бешенства. Только вот, болезнь прогрессирует очень быстро. Человек умирает за три-четыре дня. Мозг превращается кашу или что-то типа желе, и остается активным, сохраняя не многие вегетативные способности. Он реагирует на раздражители. Это нечто начинает агрессировать. Кажется, остается активен гипоталамус, отвечающий за чувство голода.

В Детройте тестировали практику пересадки тканей от свиньи человеку. И то ли ген пришел новым путем, или он просто был мутирован. Свинья эта была заражена, вследствие чего, заразился и тот, кому пересаживали ткани. Мужчина мучился, в итоге скончался от мутации бешенства, которую назвали «В18»

Через два дня в морге, ночью раздаются стуки и скрежет.

Кто-то позвал кого-то, этот кто-то ещё кого-то, в общем, в морг набежал народ из других отделений.

И уборщицы, и врачи. Самый смелый – патологоанатом начал вытаскивать ящик с трупом. Каково было их удивление, что трупный запах был сильнее, чем должен быть. Парня, который открывал ящик, труп буквально сразу схватил за голову, укусил за шею. Ник умер на месте от повреждения артерии и потери крови. Нулевой пациент был сильно активным и спустя несколько часов его прикончили. – Бонни притихла, но сделав новый глоток воздуха, продолжила. – Правда, за это время он успел покусать многих. Они отмахивались от пустяков, а через два дня началась сильнейшая лихорадка, а потом в этом же морге проснулся и Ник. Симптомы те же, что и у бешенства, только развивается все стабильно в разы быстрее, где-то за два-три дня.

– Я ничего не помню… – сказала я и взялась за голову…

– Да и вы пили в тот день, путаница началась неожиданно… Ты сильно исхудала за это время… – сказала Бонни и положила мне на голову руку. От прикосновения ее холодной ладони пошли мурашки.

Холодный взгляд Эрла изучал черты моего лица. Я видела это краем глаза. Мне не хотелось встречаться с его взглядом, поэтому, я терпеливо ждала, когда он перестанет на меня смотреть. Его взор был тяжелым. Он слушал Бонни, подставив под голову руки, не отрывая от меня глаз.

Я пересилила себя, начав осматривать окружение, чтобы случайно поймать его взгляд на себе. Его глаза в свете свечи казались черными, с отблеском огня.

– Куда эвакуировали город? Где родители? – меня беспокоило все то, что происходило за это время.

– Они приезжали к тебе, а после снова уехали в Детройт, как только перестали впускать. Потом закрыли Детройт. Тут находились только врачи, рабочие и старики, которые отказывались уезжать. Сейчас я ничего про твоих не знаю, связи с ними у меня нет… Везде бардак, с каждым днём на "ту" сторону переходят все больше людей. Бо́льшая часть города все ещё здесь, правда в состоянии безмозглого существа, которой идёт на звуки вспышки и прочие раздражители. Я много ужасов навидалась за этот месяц… А сейчас… – она сделала паузу и сглотнула, посмотрев наверх, чтобы сдержать слезы. – Сейчас вы единственные, кто у меня остались.

Я взяла Бонни за руку. По ее щекам покатились слезы. Глаза Эрла постепенно вводили меня в нервное возбуждение. Я знала, что это провокация, и старалась не реагировать.

– У тебя так подросли волосы. – Сказала я, пытаясь успокоить Бонни. Волосы действительно за это время выросли с укороченного каре до обычного. В квартире было спокойнее, чем в любом другом месте в этот момент. Мы пили вино, а спустя пару часов опустела и пачка сигарет. Я уложила Бонни с Микки на диван, а сама легла в кровать к Эрлу. Эрл лежал отвернутый к стене и сопел. Уголок губ дернулся в улыбке, которую было трудно сдерживать. Мне понравилось ощущение его безысходности, по причине чего он все же лег со мной в кровать. Я подгребла под себя часть одеяла и вскоре быстро уснула.

Глава 4. Пятна чьей-то крови

Эрл

Жаркий июнь показывал себя во всей красе. Солнце грело наш маленький городок Уэйн. Казалось, вот-вот, и все живое на планете расплавится. Рут потянулась к верху, давая лучам разбудить ее. Мозг до сих пор не мог в простых моментах найти хоть часть ужаса, который происходит в действительности. Я подошёл к своей машине. На парковке она стояла одна, как брошенная собака привязанная, ждущая хозяина у магазина. Было совсем тихо, что возвращало меня в реальность.

– До этой тачки у нас была всего одна машина. – Начал я, поглаживая капот пыльной белой “Сильвии” с затемненными фарами и металлической молнией на капоте. – У нас до нее был черный “Форд Проба”, но эта девочка просто шикарна. – Сказал я и на моем лице показалось улыбка, вспомни я, чего она только не пережила с нами. Я потер ее рукавом, от пятен чьей-то крови.

– В зомби-апокалипсис на такой сложновато будет, – Микки скривил улыбку.

Рут с Бонни ходили от багажника к квартире, перенося вещи. Я боялся, что мы уезжаем навсегда, что никогда не вернемся в родную, хоть и не нашу квартиру. Возможно, даже не вернемся в этот город. Я боялся только того, что это никогда не закончится.

Ниссан издал характерный звук, после запуска двигателя. Я прошел к двери и осмотрел содержимое салона. Все было на месте, но возле двери и на багажнике были видны следы покушения на ее владение. Кто-то пытался взломать. Странно, что не разбили стекла. Я про себя поругался матом. Я слегка протер номера. Под слоем пыли показались знакомые символы:

«Virginia» и «GIB922»

– Бессмысленно разделятся, если у нас нет оружия, – Сказал я.

– Нет, мы разделимся, – сказала Рут, оттягивая Бонни к себе. Микки протянул Рут пистолет дулом на себя. Меня совсем не интересовало, где эта преступная морда его нашла.

– Глупо отпускать их одних, – Сказал я, подходя к Рут.

– Нет, Бонни уже стреляла и встречалась с ними, будет правильней идти так. – Сейчас Рут была похожа на девочку, которая не хочет отпускать маму на работу

– Пистолет отдай Бонни, стрелять она умеет. Мы услышим выстрелы, побежим к вам, если есть вариант не стрелять – не стреляйте, чтобы не привлекать внимание. – Сказал Микки и потом протянул пистолет мне. О чем он думал, не понятно.

– Нет, спасибо, – сказал я, доставая из багажника кукри2

– Целься в голову, – Сказал Микки Нидлс своей возлюбленной подруге, и мы разошлись. Было решено, что идём мы по разные стороны. Берём все что можно, но ищем бензин. Я пошел с Нидлсом.

Мы шли по Джон-стрит, в сторону парка, в ожидании увидеть хоть одну машину. Микки нёс какую-то пошарканную канистру, которая лежала в багажнике кучу лет, и мини шланг.

– Так… У вас с Бонни все серьезно? – начал я разговор, стараясь хоть как-то разрядить обстановку.

– Да, – Отрезал он, давая мне понять, что хочет на этом закончить наш диалог. Я не хотел сдаваться. Наверное, это правда был глупый вопрос, учитывая положение в мире.

– Ты, правда, больше не употребляешь? – я хотел надавить на больное, зная, как его это задевает.

– Да. – Он снова отрезал ответом, и диалог потерял свою ценность.

– У меня есть травка в бардачке, могу поделиться, если причиной твоего резкого прекращения была нехватка, – Фраза вырвалась сама из уст. Я тут же пожалел о том, что предложил. Нидлс выпрямился и, кажется, немного приободрился, но все ещё молчал. Я уже не был зол на него так, как раньше, но осадок остался. Мне казалось, что это единственный оставшийся человек мужского пола в мире.

Из-за поворота появилась темная фигура. Двигалась она довольно быстро, но не естественно. Я увидел, как Нидлс замешкался, поднимая ствол, но я его остановил.

– Выстрелишь, они набегут на звук.

Микки опустил оружие и начал ждать команды или действий. Я пошел на силуэт, который с падением света стал ясен. Грязный безмозглый парень, с отвисшей челюстью и потемневшей кожей торопливо пытался настигнуть меня врасплох, шаркая ногами. Я замахнулся и нанес удар в голову, рассекая по диагонали. Смягченный от гниения череп разлетелся в противоположную от Микки сторону. Я улыбнулся. Не то чтобы мне это понравилось, даже наоборот, но я хотел попробовать это сделать. Я сморщил нос от запаха. После падения обезглавленного тела, я продолжил свой путь, по тени наблюдая, как Микки нехотя плетется за мной.

Попутно заходя в магазины и аптеки, многие из которых были с битыми стеклами, пытая удачу, мы искали машину. Здания пустовали, все, что можно вынести, уже вынесли. Мы вышли на центральную авеню. Нужно было сразу идти сюда. Машин тут было много. Они были, как попало, разбросаны по городу. Многие стояли в мертвом заторе, во многих машинах до сих пор трупы. По расположению машин можно было определить, что люди ехали по двум полосам в одну сторону, и полиция старалась это остановить. Но, кажется, мертвецов было слишком много, что люди бросали машины и бежали, либо оставались и погибали.

– Видно, стая шла оттуда, с Детройта, – Сказал Микки, указывая на восток, прикрывая лицо от солнца руками.

– Если будем тихо, уйдем без жертв, – Я прошел прямо, держа нож наготове.

Микки шел за мной. Мы проверили три машины на бензин, все пусто, кто-то уже слил. Над нами парили во́роны, высматривая жертв. Из-за грузовика появилось два очерка фигуры. Микки посмотрел на меня в готовности. Он развел руками и этим жестом показал, что они мои.

Нидлс был похож на мамочку, которая в свое время наигрались с игрушками, и наблюдает, как сын впервые играет. Для меня сейчас это было какой-то несерьёзной игрой. Я не видел, что они особо опасны, и почему-то был уверен в том, что мне не составит труда их обоих убить.

Я пошел им на встречу, замахнувшись, увидел, что оба тянут свои руки. Я тут же размозжил голову первому, точно попав кукри по цели. Останки красочно размазались по лобовому стеклу рядом стоящей машины. Второй ухватился за мою футболку сзади. Я, не видя его, сразу, очень быстро ударил острием позади себя, попав ему по голове. Я свел зубы со скрипом, почувствовав на себе его жидкость.

– Повезло тебе, – Сказал Микки и прошел мимо. Я повернулся и из гнева жестоко добил.

В тот день впервые мурашки пошли от страха за жизнь. Казалось бы, мертвый, безоружный человек, но у него есть власть над твоей жизнью. Мы прошли к старому Форду Фокусу. Нидлс открыл крышку и вставил в горловину бензобака трубку, опустив ее в бак. Через трубку потянул на себя воздух, и вовремя вынув трубку со рта, он улыбнулся, что звук льющегося бензина раздался в канистре. Мы сделали то же самое с ещё несколькими машинами, в итоге чего наполнили полностью две канистры, и пошли обратно.

Глава 5. S

Эрл

Я уселся в машину первый, в ожидании, когда остальные спустятся вниз.

Открыв бардачок, по телу пронёсся какой-то импульс, когда я увидел пачку моих сигарет. В пачке я обнаружил две сигареты и зажигалку. Я улыбнулся и выдохнул.

По привычке, перед закуриванием сигареты я дунул в фильтр и после, зажав между губами, закурил. Глубокий вдох едкого дыма и выдох. Я усмехнулся и посмотрел на небо. Докурив сигарету, стрельнув бычком куда-то в кусты, я сел обратно в машину. На пару минут мир показался лучше.

Порадовало глаз, что стрелка уровня бензина была чуть выше половины, хотя должен быть полным. Я вжал педаль газа на месте, для характерного звука выхлопа. Машина издала оглушительный рев с продыхами.

Первой с дома выбежала радостная Рут и несла в багажник какие-то пледы, и пакеты, после чего уселась на соседнее, и подняла чуть к верху бутылочку шампанского. Я ей улыбнулся. Это напомнило мне, когда мы собирались на отдых. Я совсем обо всем забыл, смотря на океан голубых глаз.

– Андерсон, женский алкоголизм не лечится.

Она улыбнулась. На секунду забылось, что происходит в мире и между нами… Казалось, все так, как было… Будто мы собирались в отпуск, как раньше. Мысли развеяло хлопанье багажником. Бонни с Микки загрузили то, что я ещё не унес: воду и пакеты с консервами и прочим.

Рут пропустила их на задние сидения и снова упала на спортивное кресло слева от меня.

– Давай, включай музыку, мы же на машине, они нам ничего не сделают, – Сказал Нидлс, обнимая свою подружку за плечо. Я это отчётливо видел в зеркале.

Рут подключила музыку.

– Не думаю, что это хорошая идея, если нарвёмся на толпу, будет не сладко, – Сказал я, но после нескольких секунд упрашивания, я всё, же повернул чуть вправо регулятор громкости.

Дёрнув рычаг коробки, я нажал на педаль газа. Задние колёса мощно выкинули пыль из-под себя. Разлетаясь перед фарами, она образовала пелену, в которой красными пятнами виднелся красный свет от стоп огней. Мы резким рывком двинулись с места. Мурашки прошлись по телу от приятного, мягкого, не громкого рыка двигателя.

Мы выехали из дистрикта, медленно, объезжая мертвые заторы и ходячих трупов. Проехав через авеню, мы через небольшое поле проехали к выезду на дорогу, загород.

Проехав знак конца населённого пункта с надписью «Wayne», я вжал педаль газа, вспомнив, что правила не работают. Рут откинула голову назад, и подложила под нее руки, прикрыла глаза, выглядев слишком расслабленно. Я, заметив, что она не пристегнулась, метнул машину, резко повернув руль налево, то отпуская, то вжимая тормоз. Машина развернулась на пустой дороге, с визгом тормозов, оставляя за собой столбы пыли. Рут немного ударилась о стекло, под физическим воздействием.

– Твою мать, ты что? – Рут посмотрела на меня.

Спустя пару движений рулём и передачами, мы уже ехали на прежнем месте, с «пенсионерской» скоростью. Я начал двигать рулём то влево, то вправо, залипая на крутящуюся молнию на руле, виляя машиной, оставляя за собой пыльные волны.

– Это всё? Покрутил рулём, потыкал палочкой и все? – Рут закрыла глаза и, облокотившись назад, приоткрыла окно. Я знал, что она меня провоцирует и поддался на ее провокацию.

Я, молча, нажал на кнопку окон, со своей стороны, закрыв ее окно, на что она недовольно изогнула брови. Я вжал педаль газа в пол. Тела откинулась назад. Мы летели, с каждым рывком опуская стрелку на спидометре ниже. Стрелка на тахометре уходила в красную зону.