скачать книгу бесплатно
– Но полет на Венеру того стоит.
– Да, конечно. Но сперва мы по два года… это для страховки с запасом, жрали бы эту хлореллу на Земле, в имитаторе! А потом из двух десятков кандидатов отобрали бы всего двоих. А что, если я оказался бы в числе остальных восемнадцати?
– Ложись! – крикнул Енисеев.
Дмитрий мгновенно упал ничком. Для этого пришлось не просто рухнуть, так бы рухал с полчаса, а буквально нырнул, как пловец в вязкую воду. Енисеев замешкался, едва успел отскакнуть за толстый стебель. Что-то с чмоканьем ударилось в лист. Там зашипело, словно на раскаленную сковородку плеснули водой. Лист величаво колыхнулся. Зазубренный край мягко пихнул в плечо.
– Отползай! – закричал Енисеев. – Задержи дыхание, беги на голос!
В воздухе в их сторону поплыли струи желтоватых крупинок с металлическим отливом. Енисеев нечаянно заглотнул одну, в горле запершило, гортань обожгло. Он непроизвольно закашлялся, заставил себе перебежками выбраться на чистый воздух.
Из-за камня вынырнул Дмитрий. Глаза его были вытаращены, как у совы, лицо налилось кровью. Он добежал до Енисеева, все еще послушно задерживая дыхание, на пальцах показал, что уже задыхается.
– Здесь чисто, – сообщил Енисеев.
Дмитрий с шумом вдохнул воздух в мощную грудную клетку. Воздушные струи круто изогнулись, изменили высоту, хлынули в раскрытый рот, увлекая крошечные молекулы запахов цветов. Дмитрий закашлялся.
– Ой… выворачивает!
– Палочник. Странно…
– Что-то не так?
– Да. Обычно он бьет без промаха.
– Сноровки нет, – пробурчал Дмитрий. – Салага!
– Или просто еще не видел двуногих. Не выработал рефлекса.
– Рефлекс – это я понимаю, – согласился Дмитрий. – Все наше учение на рефлексах. Десантнику мозги вовсе не нужны, а то начнет умничать, тут его и прихлопнут. А выхватить пистолет и выстрелить должен каждый на рефлексах. Еще до того, как сообразит, что делает… Где он притаился?
Енисеев с отвращением отодвинулся от героя-десантника, который все делает на рефлексах, в то время как некоторые насекомые, вроде муравьев или ос, все же немного думают.
– У него маскирующая окраска, – объяснил он нехотя. – Ты дыши глубже, проветривайся. Все-таки часть этой дряни могла просочиться сквозь кожу.
– У меня кожа дубленая!
– В этом мире нет зверей тонкокожее, чем мы.
В двух шагах раздался страшный вскрик. Захрустело, словно многотонный пресс сминал автомобиль. Рука Дмитрия дернулась к бедру. Заметив иронический взгляд мирмеколога, буркнул:
– Не могу привыкнуть. Оружейники простейший пистолет не сделают! Ходи теперь и трясись как заяц. А сюда не пистолет, гранатомет бы в самый раз…
Над головами, раздирая плотный воздух, что-то пронеслось, как огромный булыжник. Пахнуло горячим. Енисеев цапнул Дмитрия в охапку, метнулся в заросли. Если так и дальше, подумал испуганно, то куда уж там искать пропавшего, самим бы уцелеть…
Он опустил Дмитрия на землю:
– Нас заметил динискис маргиналис.
– Кто-кто? – переспросил Дмитрий глухо. Глаза он отводил с неловкостью, его готовили быть спасателем, а не спасаемым. Тем более чтобы спасал дохлый интеллигентик.
– Жук. Выстрелил кортексоном. У него кортексона столько, сколько в тысяче трехстах коровах. Только у коров кортексон регулирует водно-солевой обмен, соотношение ионов калия и натрия…
Голос Дмитрия от негодования стал похожим на писк:
– Ты не псих?.. Сам – корова! Вредно это или так, перебьемся?
– Если в Большом Мире попало бы на кожу, гарантирую незаживающую язву… месяца на четыре.
– Ясно. Таких, как мы, накроется дивизия. Этот тип подслушал про огнемет! Неужели нам, царям природы, идти перебежками? Укрываясь от огня противника?
ГЛАВА 5
Енисеев проговорил напряженно:
– Почему бы руководству не перенести нас от Двери прямо к муравейнику? На щепочке, на соломинке.
– Ну… понимаешь, наблюдатели не успели увидеть, когда и где Сашку затащили в нору. Там лопухи, трава, чертополох… Есть авторитетное мнение, что могла быть потеря по дороге. У нас это бывает. Потому мы с тобой и прем тем же путем, каким должен был бежать тот чертов муравей. Авось отыщем раньше. Чтобы не лезть в мурашник.
– Авторитетное мнение, – проворчал Енисеев с тоской. Настроение портилось. Думал, хоть здесь, среди меднолобых, меньше бюрократизма, а они… «Авторитетное мнение»! Мнение чиновника всегда авторитетнее мнения любого специалиста.
– Глупость, – сказал он. – Если даже потерялся… Можно отскочить в сторону.
– И все? – спросил Дмитрий неверяще.
– И все.
– А муравей не хватанет еще крепче?
– Муравей тут же теряет из виду, – объяснил Енисеев. – Эти муравьи почти слепые! Правда, все равно можно попасть другому в жвалы. Муравьи все время прочесывают, просеивают, просматривают охотничью территорию.
– Понимаю, – сказал Дмитрий невесело. – Но есть шанс, что Сашку муравьи могли не заметить?
– Есть.
– Тогда будем идти тем же путем. Вдруг да удалось вырваться? Лежит, ждет помощи…
Впереди показалось величиной с дачный домик светло-коричневое яйцо желудя. Над ним висел, беспомощно перебирая в воздухе лапами, огромный полосатый жук. У него был длиннющий нос, вдвое длиннее туловища. Этим удивительным носом некий великан воткнул жука в желудь.
– Бедный насекомый, – проговорил Дмитрий пораженно. – Кто это его?
Он настороженно огляделся, словно злой шутник уже приближался и к ним. Даже потрогал свой нос, снова огляделся, измерил взглядом нос жука.
– Самка откладывала яйца, – объяснил Енисеев на ходу, – а хоботок нечаянно спружинил, распрямился. Такое бывает. Желудь как отполированный, лапами не зацепишься.
– Да, блестит, как лысина…
– Пойдем, не оглядывайся…
Дмитрий все же оглянулся, в голосе было сомнение:
– Помочь бы? Самка ведь! Самцу бы не стал, мужик должен сам…
Послышался частый шорох, в десятке шагов впереди высунулась гигантская голова. Зазубренные челюсти лязгнули, раздвинулись острые серпы. Из-за стебля выдвинулось длинное тело, похожее на рассеченный по оси шланг противогаза. Под каждой полусферой шевелились когтистые лапы, в каждом сегменте просвечивало пульсирующее темное сердце.
– Сколопендра! – воскликнул Дмитрий.
Кивсяк метнулся в их сторону. Возле Енисеева блеснуло, с хрустом сомкнулись жвалы. Толчком его подбросило, кивсяк завертелся по кругу, словно догоняя задний сегмент с торчащими волосками.
– Сюда!
Дмитрий висел на краю листка. Кивсяк развернулся к Енисееву, тот со всех ног бросился к Дмитрию. Многоногое чудовище ринулось следом. Плотный воздух ему не мешал, хищник этого мира прижимался к земле, как гоночный автомобиль.
Енисеев оглянулся, ноги слабели. Чудовищное насекомое показалось живым компьютером, движения механически точные, отлаженные. Глаза без всякого выражения следят за убегающим человеком, что всего лишь добыча. Ротовые мандибулы разомкнулись, открыли вход в длинный темный тоннель. Из нижних моксил начала стекать желтая слюна.
– Быстрее! – орал Дмитрий.
Он поймал подпрыгнувшего Енисеева за волосы, вздернул к себе. Вместе перебежали желтое поле цветка, стукаясь о тычинки, доходившие им до пояса, подняли желтое сладкое облако.
Сзади захрустело. Кивсяк, похоже, взбирался по стеблю растения. Дмитрий прыгнул с края яркого лепестка. Енисеев бездумно бросился следом.
Внизу загадочно мерцала… темная поверхность озера! С этой стороны цветок склонился к воде, до нее совсем близко, но Енисеев в страхе словно завис в воздухе, опускался медленно, гораздо медленнее, чем в Большом Мире опускался бы на парашюте.
Он пытался ощутить страх еще и перед высотой, но не сумел. Поверхность приблизилась, он упал на воду, на всякий случай еще в падении повернулся, раскинул руки, стараясь опуститься плашмя.
Под ним чуть прогнулось, желеобразная вода беспокойно дрогнула. Ощущение было таким, словно он лежал на прогретом солнцем водяном матрасе. Однако из глубины тянуло космическим холодом. Этот холод не поднимался к поверхности, поверх лежал прогретый солнцем слой, но Енисеев чувствовал беспощадную угрозу из глубины.
Дмитрий в трех шагах, в подражание Енисееву тоже раскинул руки и ноги, словно все еще летит в затяжном прыжке из стратосферы. Желтая пыльца, налипшая при беге по цветку, добавочно бережет от смачивания. Вода вокруг них шевелится, подрагивает, а под их телами прогибается. Ощущение было таким, словно они лежат на тугом киселе, накрытом толстой полиэтиленовой пленкой.
Енисеев с каждым мгновением чувствовал, как прибывает уверенности в его заячью душу. Герой-десантник явно боится даже дышать, а не то что шелохнуться на дне этой подрагивающей чаши! Видно только затылок и мускулистую спину за изогнутым линзой краем. Весь облеплен комочками желтой пыльцы, где даже сейчас мирно копошатся крохотнейшие жучки и клещики.
– Двигайся осторожно, – крикнул он Дмитрию. – Не порви пленку!
– Ага, не порви… – ответил тот нервно. – Как?
– Просто не проткни.
Под пленкой поверхностного натяжения, которую он из-за частого упоминания привык называть ППН, нечто шевелится, колыхается, в глубине вод медленно проплывают огромные пугающие тени. Только бы не ткнуть растопыренными пальцами, не упереться локтем…
В сторонке начала перемещаться впадина, слышалось сопение и покряхтывание. На середине озера Енисеев встал на четвереньки, Дмитрий удивленно ахнул, но пленка мирмеколога выдержала, хотя прогнулась сильнее. Впечатление, что он идет по исполинскому водяному матрасу, усилилось.
Енисеев сперва шел медленно, потом ускорил шаг. Наконец осмелел, двинулся длинными скользящими шагами, подражая водомерке. Возле берега встал и, балансируя и не отрывая подошв от воды, приблизился к коричневой обрывистой стене. Пальцы коснулись свисающего корня, подтянулся, ноги с легкостью отделились от воды.
Дмитрий тоже поднялся с четверенек, но то ли решил идти строевым шагом или еще почему, только пленка под ним беззвучно лопнула. Он уперся ладонями о воду, задержался, торча как поплавок. Уперся сильнее, выволок себя до коленей, но упал ничком.
Енисеев висел на корешке, подавал советы. Дмитрий лег грудью, с усилием вытащил руки, начал освобождать ноги… Лицо налилось кровью. За подошвами Дмитрия медленно тянулась стеклоподобная масса. Дмитрий начал отбрыкиваться, снова провалился.
Кое-как доползши до берега, он начал тонуть по-настоящему. От пыльцы не осталось следа, комкообразная вода начала проникать под кожу. Енисеев тянулся к нему, Дмитрий барахтался совсем рядом, ложился, как на гибкую льдину.
В последнем усилии он выбросил вверх руку, Енисеев ухватил разбухшие пальцы, покрытые клееобразной массой, потянул. Корешок потрескивал, посыпались камни.
Стеклянная перемычка между Дмитрием и озером истончалась, истончалась… Енисеев хрипел, легкие не справляются, он с неприятным чувством ощутил, как дыхание начинает идти и через кожу. Наконец перемычка с мягким лопающимся звуком оборвалась. Прозрачный столбик нехотя и очень медленно опустился в озеро, от него пошло колечко, неспешно утонуло, и поверхность стала невозмутимой.
Дмитрий стоял, словно облитый застывающим гуммиарабиком. Он трясся от холода, его корчило, дергало. Могучая мускулистая фигура деформировалась, распух весь, особенно живот с его свободными полостями, но даже внутренние органы увеличились, сместились, изменили цвет.
Енисеев поднял голову. Тучи вверху полностью закрыли небо. Там поблескивает, грохочет, раскаты тяжелые, перекатывающиеся. Странновато, ведь как бы ни происходило здесь все быстро, почти молниеносно… с точки зрения людей Большого Мира, но чтобы не успеть среагировать… Нет, там что-то произошло!
Дмитрий поднял руки, потряс над головой. Тучи медленно отодвинулись, на землю хлынули солнечные лучи. От Дмитрия сразу начали подниматься темноватые струйки водяного пара.
– Вот так-то лучше, – пробурчал он. – Раз уж не смогли отогнать эту серпомордую… хоть солнце не застите! Так вроде бы сказал Диоген Александру Филиппычу?
– Вроде того. А почему не смогли отогнать?
– Бог их знает… Может быть, что-то в программе изменилось?
– Странные у вас порядки, – заметил Енисеев сердито. – Могли хотя бы вытащить нас из воды. Не на прогулку вышли!
Дмитрий пожал плечами, смолчал, но лицо его было обеспокоенным. Теперь он посматривал вверх чаще обычного. Разноцветные разбухшие органы вскоре заработали в прежнем режиме, словно в организм вовсе не вторгалась масса холодной воды, в этом мире вязкой как клей. Крепкий парень, ничего не скажешь. Наверняка обучен вышибать двери, освобождать заложников, прыгать с летящего вертолета… Только не обучен сомневаться в старшем офицере.
– Та не погонится? – поинтересовался Дмитрий. Он оглядывался на каждый шорох. – Что ей пробежаться вокруг озерка!
– Это надо сообразить, а ей соображать не дано. С глаз долой – из памяти вон. Она давно о тебе забыла.
– Я не в обиде! Жаль, не смогу ответить тем же.
– Погнаться за нею?
– Да нет, забыть.
Да и не дадут, подумал Енисеев, успокаивая себя. Что бы там ни случилось у наблюдателей, но второй раз будут начеку. Хотя вся эта погоня, прыжок в озеро, выбарахтывание заняли в том мире секунд двадцать, все-таки замешкались чересчур…
Когда догнали толстого белого червя, что с трудом переползал от одного разлагающегося стебля к другому, Дмитрий, разряжая нервы, дал здоровенного пинка. Червяк задергался, заспешил, а Дмитрий еще пару раз пнул эту перепуганную личинку падальной мухи. Енисеев пристыдил, напомнил, что они – люди, но, когда через минуту на дороге попалась вторая такая же личинка, Енисеев сам не удержался, пнул. Нога погрузилась в холодновато-студенистое тело, похожее на скисшее молоко в грязном целлофановом пакете. Его отбросило, он сделал сальто, упал плашмя.
Дмитрий хмыкнул с пониманием: доктор наук, а тоже человек!
Странно утоптанная – по-человечески утоптанная! – тропа ныряла под огромные, как теннисные корты, листья, неохотно огибала стебли, всячески пренебрегала рельефом, вплоть до того, что шла через огромные камни, когда можно было пройти рядом. В этом безгравитационном мире проще перебежать через отвесную стену, чем обойти ее даже по небольшой дуге.
Животных, как бегающих, ползающих, скачущих, так даже и летающих, стало намного меньше. Енисеев уловил слабый, приятно возбуждающий запах муравьиной кислоты, понял причину. Присмотрелся – в воздухе мерцают лиловые шарики, медленно поднимаются. Сама тропа чуть темнее, чем земля по обе стороны. Енисеев потянул воздух жадно распахнутыми ноздрями. По телу сразу пробежала предостерегающая дрожь. На миг словно на экране отчетливо увидел множество блестящих тел, распахнутые челюсти, подрагивающие в нетерпении брюшки с металлическим отливом.
– Что это у тебя вся шерсть поднялась? – вскрикнул Дмитрий.
Видение сразу исчезло, Енисеев выговорил дрожащим голосом:
– Лазиус фулигинозиус! Мы уже близко. Теперь с курса не собьемся. В случае чего поправят. Ну, эти…
Он кивнул на тяжело передвигающиеся вверху тучи. Дмитрий спросил напряженно:
– Думаешь, Сашка у этих… лазиусов?
