На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме

«Пропонент» – осуждённый, через которого администрация исправительного учреждения реализует свои властные полномочия и доводит информацию до остальных лиц, отбывающих наказание. Более точным здесь будет термин «квазипропонент», т. к. доминирующей ролью для всех осуждённых при любых обстоятельствах будет роль «заключённого», которая носит принудительный характер и обуславливает общий объект притязания – манумиссию.

В целом «чёрные» или «красные» зоны, описанные в параграфе 2.2, являются следствием архаичной ролевой парадигмы и представляют собой воплощение разных её сторон (по аналогии с полюсами магнита, аверсом и реверсом монеты и т. п.).

Положение между основными пенитенциарными ролями при архаичной ролевой парадигме, во-первых, является вертикальным (власть принуждения, см. схему № 1), во-вторых – антагонистским. Для последнего характерно постоянное противоречие с оппонентами и их подавление, что представляет собой конфликт с «нулевой» или «отрицательной» суммой (см. пар. 2.1).

Схема № 1

Доказано, что любая власть априори является конфликтогенной, т. е. влечёт сопротивление, т. к. осуществляется вопреки интересам других людей. Стремления лиц, обладающих властью, и лиц, не имеющих её, различны, к тому же власть всегда ориентирована на ограничения и лишения[126].

Таким образом, права сотрудников колонии дают им возможность навязать свою волю заключённым, целенаправленно воздействовать на них[127]. Это соответствует вышеприведённым, нормативно закреплённым полномочиям работников, а также, как показывают дальнейшие исследования, ожиданиям окружающих, что в конечном итоге и формирует антагонистические пенитенциарные роли и архаичную ролевую парадигму.

3.2. Принципы архаичной пенитенциарно-ролевой парадигмы

Пенитенциарная ролевая парадигма – это образ мышления, а также знание и представление индивида о своей роли и ролях, взаимодействующих в пенитенциарном процессе, об их моделях поведения. Доказано (см. пар. 2.3), что пенитенциарный процесс зависит от ролевой парадигмы.

Архаичность пенитенциарной парадигмы характеризуется несостоятельностью, ориентированием на быстрый результат и несоответствием современным требованиям («архаичный» – устаревший, несовременный). Это доказано многочисленными исследованиями как отечественных, так и западных учёных, в том числе описанных в параграфах 2.1 и 2.2 настоящей монографии. Архаичная пенитенциарная парадигма не преображает пенитенциарный процесс, а искажает его, представляя собой не побудительный, а рефлекторный акт, в котором преобладают эмоциональные импульсы.

Как неоднократно отмечалось, архаичность парадигмы проявляется в характере взаимоотношений между ролями.

Учитывая, что пенитенциарные роли не только не равны между собой, но и находятся в состоянии конфликта, характер взаимодействия с теми, кто проявляет любую форму несогласия, представляет собой примитивные отношения, основанные на требовании, принуждении, а также их крайней форме – насилии. И напротив: те, кто принимает власть и содействует ей, могут быть вознаграждены бо́льшей «свободой» – вплоть до вседозволенности.

Таким образом, ядром архаичной ролевой пенитенциарной парадигмы является следующий основополагающий принцип: «Сила – это право» («право силы», «кто сильнее, тот и прав»)[128]. Власть при подобной парадигме воспринимается как возможность. Данная парадигма формирует соответствующее представление о том, что потребителем пенитенциарного процесса является тот, кто сильнее.

Как уже отмечалось в параграфе 2.1, потребителями пенитенциарного процесса в отдельных исправительных учреждениях могут быть правоохранительные органы, которые решают задачи по раскрытию преступлений, криминальные группировки («чёрные» зоны) и т. п. Одни получают от пенитенциарного процесса повышение раскрываемости преступлений, другие – возможность комфортного проживания в местах лишения свободы, доступ к запрещённым предметам, наркотическим средствам и т. д.

Однако организация пенитенциарного процесса в угоду «власть имущих» ориентирует участвующие в нём роли к достижению лишь краткосрочных целей. В попытках добиться быстрого результата (порядка «здесь и сейчас») теряется долгосрочный ориентир – безопасность общества, достигаемая исправлением осуждённых. При архаичной ролевой парадигме сотрудники администрации колонии не осознают этого. Либо у них отсутствуют соответствующие знания о том, как необходимо действовать, либо они намеренно упрощают свои задачи, либо сказывается постоянное внешнее давление вышестоящих контролирующих органов. В итоге из двух императивов выбирается цель, которая, как кажется на первый взгляд, «достигается сразу», – предупреждение новых преступлений. И самый короткий путь к этому – принуждение несогласных и вознаграждение согласных.

Принуждение в конечном итоге может принимать крайние формы – например, насилие. Это приводит к показному восприятию осуждённого как преступника, человека «низшего сорта» и проявляется в неуважении, презрении, навешивании ярлыков, неприкрытых оскорблениях.

Практика показывает, что там, где наблюдается подобное отношение, наступает кризис, нагнетается обстановка, проявляется взаимная озлобленность.

Если большинство руководителей (и в первую очередь начальствующий состав исправительного учреждения) придерживаются данного стиля управления, исправительная колония будет находиться под постоянной угрозой беспорядков.

С другой стороны, вознаграждение может приобретать крайнюю форму – вседозволенность, что характеризуется чрезмерным компромиссом. Невозможно строить отношения с осуждёнными, основываясь только на удовлетворении их потребностей, т. к. люди могут быстро выйти за рамки закона.

Сращивание руководства колонии и криминалитета отмечается в отдельных учреждениях[129]. Данный принцип архаичной парадигмы поддерживается следующим утверждением: «Главное, чтобы не было происшествий». Использование подобной формы власти основывается на негласном договоре с небольшой группой осуждённых – лидерами или активом. Руководство может формально подходить к предъявлению требований по соблюдению режима к данным лицам в обмен на «послушание» осуждённых.

В том случае, если большинство ролей руководящего состава придерживаются стиля управления, основанного на данном принципе, учреждение в целом становится нестабильным, теряется контроль над многими процессами, процветает коррупция, в колонии появляются наркотические вещества и иные запрещённые предметы.

Почему же власть администрации в своих крайних проявлениях (принуждение и вознаграждение) представляет собой единую пенитенциарную парадигму? Потому что это одно и то же отношение ролей к власти с разными способами достижения быстрого результата – стабильности «здесь и сейчас». Именно об этом писал А. Олейник (см. пар. 2.1), когда обосновывал противоречивость дуалистической цели пенитенциарного процесса и пренебрежение к такой цели, как исправление осуждённых. Данный результат носит временный характер и сохраняется от происшествия до происшествия. В этом и заключается основной недостаток архаичной пенитенциарной парадигмы – её бесперспективность. Если результат не преследует долгосрочные перспективы, он не отвечает требованиям общественной безопасности (соответствующее поведение бывшего осуждённого после выхода на свободу). Об этом свидетельствует в том числе тот факт, что повторные преступления совершают осуждённые, которые работали (хозяйственное обслуживание и пр.) на администрацию колонии и характеризовались положительно[130].

Достижение какого-либо результата при подобной парадигме возможно только путём формирования страха – страха быть наказанным, стать неугодным, отвергнутым и т. д.

Бытует мнение, что это может даже определить выбор человека: опасаясь попасть в места лишения свободы, он не станет совершать преступление. Но это глубокое заблуждение. Доказано, что страх лишиться свободы, а также строгость наказания не влияют на поведение преступника[131].

Итак, короткий путь приводит к тому, что, делая всё для достижения быстрого результата, администрации приходится «латать дыры» в режиме исправительного учреждения, «тушить пожар лейкой», обеспечивать оперативный ответ на чрезвычайные происшествия, покрывать нарушения сотрудников и пропонентов, т. е. находиться в постоянном состоянии конфликта.

На практике это приводит к тому, что лица, находящиеся на первой линии конфликта (инспекторский и младший инспекторский составы), становятся зависимыми от всякого рода отклонений осуждённых. Руководство колонии с архаичной парадигмой начинает давать сотрудникам такие задачи, которые они априори не могут выполнить.

Выборочный анализ результатов служебных проверок показывает, что за любое чрезвычайное происшествие в исправительной колонии к ответственности привлекаются, как правило, начальники отрядов, инспекторы отдела безопасности и оперуполномоченные (в последнее время наблюдается практика привлечения к ответственности даже психологов – например, за суицид осуждённых). При этом основные формулировки обвинения являются следующими: «Слабый контроль», «Недостаточный надзор», «Отсутствие упреждающей информации» и т. д. В отдельных учреждениях руководство придерживается мнения о причинно-следственной связи между поведением осуждённых и качеством контроля за ними. Соответственно, негативное событие, вызванное в основном системными причинами (см. пар. 2.2), связывается именно с упущением сотрудников (это так называемые специальные причины).

Подобное представление о зависимости поведения осуждённых от качества контроля за их поведением приводит к тому, что сотрудника необоснованно привлекают к дисциплинарной ответственности. Это негативно сказывается на дальнейшей мотивации человека и к тому же может способствовать усилению необоснованного давления с его стороны на отдельных осуждённых.

Усиление контроля означает усиление принуждения. Но излишнее принуждение, как известно, приводит к обратной реакции. При этом, как указывает Г. Нив, «если требовать от людей выполнения чего-либо, выходящего за пределы возможностей системы, они могут выполнить это требование только путём обмана»[132]. Таким образом, применительно к пенитенциарному процессу подобные требования приводят к формальному исполнению обязанностей, укрывательству правонарушений и т. п.

Деструктивные установки, вытекающие из архаичной парадигмы, проявляются не только в отношении сотрудников к осуждённым или руководства к персоналу (вертикальное), но и в отношениях между сотрудниками (горизонтальное).

Взаимодействие между отделами и службами представляет собой взаимодействие ролей и является показателем результативности процесса. Это неоспоримо и отмечается большинством авторов[133]. Взаимодействию мешает такой признак архаичной парадигмы, как выделение нужных (важных) и ненужных (неважных) подразделений. На практике же встречаются колонии, в которых приоритет отдаётся режимным подразделениям, а остальные считаются вспомогательными. Это негативно сказывается на пенитенциарном процессе в конкретном учреждении. Подобный признак формируется из-за непонимания сотрудниками пенитенциарного процесса и его подпроцессов. Не учитываются исходные параметры, неверно трактуются результаты. Здесь нужно отметить, что все подразделения одинаково важны и должны быть единым целым, при этом каждый человек должен чётко понимать, какую роль он выполняет для достижения общего результата.

Отсутствие гармонии между взаимодействующими подразделениями означает, что не все понимают единую цель и задачи каждого подразделения для её достижения. Таким образом, по аналогии с неправильной трактовкой общего потребителя пенитенциарного процесса, происходит неверное определение внутренних потребителей процесса и подпроцессов.

Функционирование каждого отдела представляет собой подпроцесс, из совокупности которых и складывается общий пенитенциарный процесс конкретного учреждения. Взаимодействие между отделами предполагает, что подпроцесс одного подразделения удовлетворяет потребности другого, что позволяет ему работать так, чтобы удовлетворить потребности третьего подразделения, и т. д. Если это происходит, можно утверждать о нормальном функционировании общего процесса.

Например, исходя из действующей системы управления исправительной колонией, ведущими подразделениями, как уже отмечалось, являются оперативный и воспитательный отделы, а также отдел безопасности. Логично, что у отдела безопасности внутренним потребителем процесса должен стать воспитательный отдел.

Таким образом, только когда осуждённый лишён возможности совершать противоправные действия, можно проводить с ним образовательные и иные мероприятия. Но при наличии рассматриваемого архаичного признака пенитенциарной ролевой парадигмы внутренним потребителем отдела безопасности становится, к примеру, оперативный отдел. В таком случае, скорее всего, увеличатся т. н. показатели раскрываемости преступлений прошлых лет, но не снизится криминогенность пенитенциарного процесса. Поэтому отдел безопасности должен стать внутренним потребителем процесса оперативного отдела.

На рис. 3 представлено взаимодействие между основными отделами учреждения в виде блок-схем.

Рис. № 3

Отношения между начальником и его непосредственными подчинёнными в исправительном учреждении при архаичной парадигме руководителя также может характеризоваться высокомерием, неуважением, навешиванием ярлыков, оскорблениями и пр.

Если в учреждении выстроена подобная система отношений, это указывает на то, что начальник колонии считает себя единственным внутренним потребителем пенитенциарного процесса. Соответственно, такая система ориентирует все подразделения на удовлетворение потребностей единственного человека. К тому же происходит ролевая сегрегация на «нужные» и «ненужные» отделы («хорошие» и «плохие») – в зависимости от возможности/невозможности удовлетворения потребностей начальника.

Итак, обобщая описательную часть принципов архаичной пенитенциарной ролевой парадигмы, структурируем их следующим образом: ориентация на результат (порядок «здесь и сейчас»), деление ролей («хороший»/«плохой», «свой»/«чужой», «нужный»/«ненужный» и пр.), симметричное возмездие (принцип Талиона – принуждение несогласных, вознаграждение согласных), а также их ядро – право силы.

Негативные стороны архаичной пенитенциарной ролевой парадигмы:

1. Нацеленность исключительно на краткосрочные перспективы (порядок «здесь и сейчас»);

2. Отсутствие ориентации на долгосрочные перспективы – общественную безопасность, правопослушное поведение после освобождения;

3. Формальное исполнение сотрудниками своих обязанностей, профессиональная деформация;

4. Укрывательство со стороны руководства колонии реального положения дел из-за боязни быть наказанным;

5. Удовлетворение личных потребностей, игнорирование потребностей окружающих → рост числа недовольных;

6. Отсутствие межколлективного взаимодействия, напряжённые отношения между коллегами;

7. При чрезвычайном происшествии или жалобе происходит поиск и наказание «виновного» вместо установления и устранения системных причин;

8. Основные усилия тратятся на бесполезную борьбу: пенитенциарный конфликт, конфликт между сотрудниками, когда люди стремятся доказать свою значимость (карьеризм), конфликт между осуждёнными из-за личной выгоды;

9. Противоречие между целями наказания (исправление осуждённых и предупреждение новых преступлений) и, соответственно, невозможность достижения этих целей;

10. Криминальный регресс пенитенциарного процесса.

Наличие рассмотренных архаичных принципов ролевой парадигмы искажает пенитенциарный процесс и криминализирует его, а ролевая парадигма должна быть такой, чтобы процесс преобразовывался. Без изменения парадигмы ни один метод или приём не изменит процесс в лучшую сторону (см. пар. 2.3). Этого не произойдёт ни при увеличении количества надзорных и контролирующих органов, ни вследствие создания общественного резонанса (вмешательства в процесс).

Пока все и каждый в отдельности не откажутся от архаичной пенитенциарной парадигмы, кардинальных изменений не произойдёт. Предпринимаемые меры без изменения образа мышления, восприятия и отношения к окружающим и к себе – формальны. Они будут мешать пенитенциарному процессу и могут привести лишь к увеличению латентности преступлений, а не к снижению их числа.

Не стоит добиваться простого послушания осуждённых путём усиления принудительных мер или мер вознаграждения, т. к. в перспективе это неминуемо приведёт к тяжёлым последствиям. И напротив, необходимо стремиться к адекватности пенитенциарного процесса (см. пар. 2.1) посредством постоянного изменения ролевой парадигмы.

3.3. Формирование роли надзирателя и архаичной пенитенциарно-ролевой парадигмы у сотрудника исправительного учреждения

В параграфе 1.1 отмечалось, что роль – это образец поведения или система действий, которые должны выполняться индивидом в соответствии с занимаемым им статусом. Другими словами, роль представляет собой совокупность ожиданий (требований). Таким образом, роль формируется исходя от ожиданий окружающих лиц, т. н. субъектов ролевого влияния (см. пар. 1.3), или самоожиданий. Ожидания могут вступать друг с другом в противоречия (ролевой конфликт, см. пар. 1.3).

При этом роль – это не просто набор функций, а прежде всего поведение конкретной личности, у которой есть свои притязания (потребности). Поэтому при обращении к теме формирования роли будут рассмотрены не просто ожидания со стороны окружающих, но и то, как индивид пользуется своей ролью для удовлетворения потребностей.

Окружающие ожидают, что сотрудник исправительной колонии должен поступать и вести себя определённым образом. Эти экспектации обладают различными вариациями: они могут быть сопряжены с прямыми требованиями, направленными на оправдание этих ожиданий, либо проявляться в виде желаний (окружающие могут хотеть, чтобы сотрудник вёл себя определённым образом, но не требовать этого), при этом одни могут выступать в качестве сдерживающего фактора, другие же, напротив, – провоцировать девиации (отклонения в поведении).

Исследованию подверглись ожидания от сотрудников колонии со стороны общества, руководства, коллег, семьи, осуждённых и самих работников исправительного учреждения. Также были рассмотрены ролевые притязания сотрудников, которые вкупе с ролевыми ожиданиями могут привести к совершению преступлений.

Ожидания со стороны общества

Мировая практика показывает, что мнение социума о работниках пенитенциарных учреждений подвержено стигматизации: так, на людей навешивают негативные ярлыки «тюремщиков», «охранников», «надзирателей». Низкий престиж этой службы в уголовно-исполнительной системе осознаётся как обществом[134], так и самими сотрудниками[135].

«Надзиратель» – устаревшее наименование должности тюремного сотрудника, в обязанности которого входил надзор за поведением осуждённых. В обиходе данный ярлык может присваиваться в целом всем работникам уголовно-исполнительной системы, что, безусловно, примитизирует их роль.

Профессор Оксфордского университета и генеральный секретарь «Международной пенитенциарной реформы» В. Стерн в своей статье отмечает, что «повсюду в мире люди, работающие в тюрьмах, чувствуют, что в глазах общества клеймо, лежащее на осуждённых, ложится и на них. Им представляется, что их тяжёлая работа по поддержанию законности и порядка выглядит в глазах общества абсолютно непривлекательно и очень мало ценится. В криминальных телесериалах никогда не выступают героями служащие тюрьмы. Уголовное правосудие, расследование, суд, вердикт присяжных и приговор судьи – всё это драматично и увлекательно. Затем увлекательность кончается и её место занимает малоинтригующая работа тюремного служащего, из года в год запирающего и отпирающего одни и те же двери»[136]. То есть проблема носит международный характер.

В рамках монографического исследования был проведён опрос общественного мнения о деятельности сотрудников уголовно-исполнительной системы[137]. В результате удалось выяснить, кем для общества является человек, работающий в исправительной колонии, и как он должен действовать по отношению к осуждённым.

78,7 % респондентов ответили, что сотрудник для них – это страж правопорядка, для 21,3 % он является агрессором. 42,6 % опрошенных оправдывают жёсткое обращение с осуждённым в колонии, 57,4 % – нет. Больше половины респондентов (54,9 %) отмечают, что сотрудник должен реагировать в соответствии с ситуацией, 41,2 % считают, что он должен действовать сдержанно, 4 % одобряют поведение с элементами агрессии.

Таким образом, для общества сотрудник исправительного учреждения – это в первую очередь страж правопорядка, который может проявлять жёсткость по отношению к осуждённому и должен действовать по ситуации либо сдержанно. Учитывая вариативность этих ожиданий, некоторые люди способны выступать в качестве сдерживающего фактора деструктивной формы участия работников колонии в пенитенциарном конфликте, а отдельные лица, напротив, могут поощрять их.

Ожидания со стороны руководства

Ожидания руководства тоже могут быть двоякими и касаться в первую очередь выполнения поручений и обязанностей. Двоякость ожиданий здесь зависит от наличия или отсутствия требовательности со стороны начальства.

Требовательное руководство станет следить за выполнением своих поручений, а лояльное не будет контролировать сотрудников. Учитывая, что работники колонии проходят службу в системе со строго выстроенной иерархией, данный факт является определяющим. В конечном итоге в цепочке звеньев руководителей отсутствие требований и контроля означает отсутствие необходимости у работника качественно выполнять свои обязанности.

Определим возможные последствия базовых ожиданий (вне зависимости от функционала сотрудников, требований и контроля их исполнения), а также их отсутствия со стороны руководителя.

Таблица № 1

Таким образом, базовые (общие) ожидания руководства связаны либо с поддержанием порядка, либо с попустительством в этом отношении. Как показывает практика, со стороны руководства отсутствует ожидание уважительного отношения к осуждённым, соблюдения их прав и законных интересов. Данные факты указывают на биполярность этих отношений, причём с криминологической точки зрения преступные деяния возможны в обоих случаях. При этом в первом случае потенциальные правонарушения будут следствием конфликта, во втором же конфликт исключён, т. к. при отсутствии личных мотивов сотрудник не будет вступать в конфронтацию с осуждёнными.

Возможные общественно опасные последствия от требований руководства могут наступить как вследствие их неадекватного восприятия сотрудником (личной парадигмы), так и при наличии прямых указаний, нарушающих права осуждённых (действие системы, подверженной архаичной парадигме).

В июне 2010 г. в камере ШИЗО исправительной колонии ГУФСИН России по Челябинской области трое сотрудников по указанию начальника колонии избили руками, ногами и резиновыми палками осуждённого, оказавшего неповиновение[138].

В феврале 2018 г. в ИК-49 УФСИН России по Республике Коми во время заседания дисциплинарной комиссии один из осуждённых начал оскорблять начальника колонии. После неоднократного требования прекратить оскорбления руководитель дал указание начальнику отряда применить к осуждённому физическую силу. Неадекватно восприняв указание руководителя, сотрудник с разбега нанёс осуждённому удар ногой, повалил на пол и надел наручники. По мнению следствия, сотрудник колонии не учёл, что степень общественной опасности поведения осуждённого не требовала такой реакции, т. к. он был зрелого возраста (1959 г. р.) и худощавого телосложения[139].

Таким образом, наличие сдерживающего фактора в лице руководства маловероятно.

Ожидания коллег

Следующим фактором, формирующим роль сотрудника, являются ожидания коллег – т. н. «корпоративная этика», принятая в конкретном учреждении и характеризующаяся солидарностью. Это негласные нормы, принятые в данном коллективе и охраняемые им. Чем сплочённее коллектив, тем выше ожидания от поведения конкретного сотрудника, причём требования также касаются профессиональной деятельности человека в части выстраивания отношений с осуждёнными.

По наблюдениям Т. Шереметы, среди сотрудников уголовно-исполнительной системы отмечается высокая степень солидарности[140]. Дж. Сколник, в свою очередь, пришёл к выводу, что солидарность приобретается сотрудниками вследствие их объединения общей ролью, ведь все они – представители власти[141].