скачать книгу бесплатно
Девушки рассказали о своих работах, спросили, что было непонятно, получили рекомендации. И преподавательница обратилась к Саше:
– Александр, как у вас идёт работа?
– Введение и большую часть первой главы – о протогреческом и микенском языках – я написал, – сообщил он. – Законспектировал несколько источников к следующим главам.
– Вы нашли все источники, которые я рекомендовала?
– Нет, ещё два источника надо будет найти. Я посмотрю в Ленинской библиотеке – там должны быть.
– Не «должны», там они точно есть. Не затягивайте, пишите дальше. Жду от вас работу к одиннадцатому марта. И помните: у вас есть предзащита.
На этом встреча окончилась, и Саша с девушками отправились по домам.
***
Заходя в квартиру, Саша услышал голоса в зале и понял – пришли гости. И, пока разувался и снимал куртку, по голосу определил, кто пришёл – то был коллега отца Иван Иванович, а с ним, похоже, его жена и дочка, о которых отец рассказывал раньше.
– Саша, проходи, – показался в дверях отец; он провёл сына в зал и представил его жене и дочке Ивана Ивановича. – А это Анфиса, она учится в педагогическом университете, тоже изучает филологию. Так что вам будет о чём поговорить.
– Очень рад… – сдавленно проговорил Саша, пожимая девушке руку и оглядывая её. Отец усадил его с ней рядом.
Анфиса была с виду очень интеллигентной: тёмно-русые волосы аккуратно заплетены в две косы, на носу – очки. Она не понравилась Саше – в ней была какая-то гордость, надменность, и это чувствовалось во всём – во взгляде, в движениях, в речи.
– Саша, ну что ты такой кислый сидишь? – заметил отец. – Рядом с тобой дама, поухаживай за ней, расскажи что-нибудь!
Но Саша сидел будто скованный – он стеснялся Анфисы, ему не хотелось с ней общаться – казалось, что он обязательно сморозит какую-нибудь глупость, а она будет смотреть на него как на идиота. Но ему пришлось побороть страх и спросить её:
– Что тебе налить – вино, шампанское?
– Нет, нет… Лимонада налейте лучше, – ответила она, будто подчёркивая, что не пьёт. – Немного…
Саша налил лимонад ей и себе и сказал:
– Я тоже на первых порах хотел поступать в педагогический – целый год на курсы ходил, готовился, а потом отец сказал, что я и в МГУ поступить смогу, и настоял, чтобы я туда поступил…
Анфиса как-то неодобрительно кивнула, и он понял, что сказал лишнее – зачем было хвалиться?
– Я хотел сказать, что там мне тоже очень нравилось, – стал оправдываться он, – в педагогическом было интересно… Ты учишься в замечательном вузе. Правда ведь, там интересно?
– Да, мне тоже там нравится, – сказала Анфиса, в первый раз внимательно посмотрев на него и опустив глаза. – Нагрузка довольно большая, но многие задания требуют творческого подхода, поэтому я легко с ними справляюсь…
Так они постепенно разговорились и сначала беседовали об учёбе, а потом как-то постепенно в разговоре переместились в Древнюю Грецию – стали говорить об античных ораторах. И Анфиса будто проверяла его знания: «Помните, как Демосфен исправлял свою речь?», «Вам ведь известно, в чём Цицерон обвинял Катилину?» – и при этом внимательно смотрела на него. И он уже стал немного уставать от беседы, когда родители Анфисы засобирались домой.
– Фиса ложится спать рано, да и мы допоздна не засиживаемся, – сказал Иван Иванович. – Ты, Никита, надолго в командировку едешь?
– На две недели, – ответил Никита Ростиславович.
– Когда вернёшься – милости просим всех к нам, – пригласил Иван Иванович.
В коридоре отец указал Саше на вешалку, и тот подал пальто Анфисе, помог надеть его. И хозяева сердечно распрощались с гостями.
***
Когда Саша ложился спать, к нему в комнату зашёл отец.
– Ну, как тебе Анфиса? Прекрасная девушка, правда? – спросил он, довольный сегодняшним ужином.
– Ну… Да, конечно, – пожал плечами Саша.
– Она что, тебе не понравилась? – насторожился отец.
– Мне как-то неуютно было с ней общаться, – попытался объяснить Саша. – Так всё вроде хорошо, и беседа клеится, но я постоянно в каком-то напряжении… Она вся такая правильная, манерная, с ней запросто, как со своим человеком, не поговоришь…
– Саша, да она золото, а не девушка! – попытался переубедить сына Никита Ростиславович. – Умная, воспитанная, трудолюбивая, готовит прекрасно, рукодельница искусная!
– Папа, ты хочешь свести меня с ней? – догадался Саша. – Зачем? Я ведь всё равно через три года уеду!
– Куда уедешь? К этой своей вертихвостке?
Саша понял, о ком говорит отец.
– Не называй так Лену. Она замечательная, мне с ней очень хорошо! А вообще… дело разве в том, что я уеду? Просто Анфиса мне не нравится – ни как девушка, ни вообще как человек.
– Но ты ещё мало с ней общался, – возразил отец. – Если бы вы какое-то время повстречались друг с другом, то ты бы так не говорил. Главное между мужчиной и женщиной – это дружба и уважение.
– Но ведь тебе понравилась моя мама, когда ты её встретил?
– Да, у меня была и есть симпатия к ней, но такого, чтобы сердце ёкало в груди, не было…
– Вот видишь, у тебя есть симпатия к маме, а у меня нет симпатии к Анфисе. Она мне совершенно безразлична.
Никита Ростиславович тяжело вздохнул.
– Ладно… Оставим пока этот разговор, – и, пожелав сыну спокойной ночи, он ушёл.
ГЛАВА 4. ВАЛЕНТИНА ТЕРЕШКОВА
Пока отец был в командировке, Саша целыми днями занимался дипломной работой, подолгу просиживая в библиотеке. Там он читал рекомендованные пособия, выписывал нужное. Работу он писал сначала в черновике, там можно было зачёркивать и вставлять слова, целые фразы и даже абзацы. А когда Саша стал переписывать всё в беловик, то приложил огромные усилия, чтобы не допустить ни помарки, ни кляксы. Первую главу он успел закончить до приезда отца.
Странным было поведение отца в день его возвращения. Он был весел, напевал что-то, когда они утром вдвоём готовили завтрак на кухне. «Что это с ним? – думал Саша. – Никогда не видел его таким весёлым… Он ведь почти никогда и не улыбался – а тут даже песни поёт…»
– Вот и весна наступила, – сказал Никита Ростиславович, глядя в окно. – Смотри, ручейки уже бегут, снег становится прозрачным. И не успеешь оглянуться, как природа зазеленеет, птицы запоют…
– Ты прямо поэт, – удивился Саша. – Никогда от тебя не слышал таких красивых речей.
– Просто душа радуется весне, – улыбнулся отец.
Они стали завтракать, пить чай.
– Сегодня у Валентины Владимировны день рождения, – сообщил Никита Ростиславович. – Надо не забыть её поздравить.
– У Валентины Владимировны? – переспросил Саша. – Погоди… У Терешковой?
– Ну да, – обрадовался отец. – Надо бы её красиво так поздравить. Придумай какое-нибудь поздравление, ты же филолог.
– Так вот почему ты такой весёлый! – догадался Саша. – Никак глаз положил?
– Да, есть такое дело, – признался отец. – Но ведь в том, что я просто влюблён, нет ничего страшного. Это радует – и то, что мы знакомы, и то, что видимся и общаемся в Кремле, и то, что вообще дружим – поздравляем друг друга с праздниками, узнаём, как дела друг у друга.
– Ты меня прямо ошарашил, – вздохнул Саша. – Не представляю, чтобы я когда-нибудь влюбился в женщину, которая младше меня на тридцать пять лет…
– Такое может быть, – ответил Никита Ростиславович. – Ты ещё только начинаешь жить. Главное, не предавай из-за этого семью. Ну, давай, сочиняй поздравление, а потом напишем его на открытке.
«Дорогая Валентина Владимировна! – писал Саша в тетради. – Наша семья сердечно поздравляет Вас с днём рождения. Желаем Вам космического здоровья, бесконечного, как космос, счастья и дальнейших космических успехов! Пусть Вам покорятся новые звёздные высоты!
Семья Конюшевых. 6 марта 1964 г.»
Написав поздравление, Саша протянул тетрадь отцу, и тот прочитал.
– Сашок, да ты просто талант! – пришёл в восторг Никита Ростиславович. – Очень красиво и оригинально.
***
Тем же утром они отправились в магазин за открытками к 8 марта. Купили открытки маме, сестре Галине, жёнам братьев, племяннице, тёте Ане – сестре Никиты Ростиславовича, Валентине. Бабушке и Лене Саша отправил открытки ещё в конце февраля, и теперь они должны были дойти.
Дома мама приготовила вкусный рассольник, и Саша с отцом, вернувшись, тут же сели за стол, стали обедать. Отец рассказывал о командировке. Потом он отправился в ванную, там побрился, надел новый костюм, полился одеколоном, а Саша тем временем переписал поздравление на открытку и отдал ему.
– Я на работу. Буду вечером, – сказал отец и ушёл.
Саша вернулся в свою комнату. Одна створка в двойном окне была приоткрыта, и он захлопнул её, но порвал при этом занавеску, попавшую в проём. И испугался: что же теперь делать? Сказать маме он боялся: она начнёт ругать его, ввернёт несколько крепких словечек, а когда придёт отец, начнёт стыдить сына при нём. Саша вздохнул, отодвинул занавески, чтобы не было видно, что они порваны.
Потом прилёг на кровать и в каком-то полусне стал вспоминать прошлое лето. Сессия тогда была трудной, но он прилежно работал в течение семестра, и кое-какие знания остались, теперь нужно было освежить их в памяти. Два экзамена он сдал на пять, один – на четыре. Оставался последний экзамен – по зарубежной литературе.
Саша был в то время один дома – родители уехали погостить к маминой сестре в Сибирь, а Валерка отдыхал в подмосковном пансионате. Нелегко было готовиться к экзамену: оставалось прочитать ещё десяток произведений и около двухсот страниц в учебнике. Целые дни Саша читал, зубрил материал, делал записи в тетрадь, стараясь запомнить сюжеты романов и повестей, имена и характеристики героев. Последнюю ночь перед экзаменом он спал мало, вскочил чуть свет и стал по тетради повторять материал. Перед экзаменом, как всегда, сильно волновался и боялся, что его отправят на пересдачу. И, чтобы не мучить себя, пошёл сдавать одним из первых. Ответы на оба вопроса в билете он знал, но сомневался в своих знаниях: когда учишь материал дома, то кажется, что всё понятно, а на экзамене обязательно что-нибудь да забудешь. Преподавательница выслушала его ответ и отправила на место – додумать и ответить более полно. Саша испугался, что ему придётся теперь сдавать экзамен в сентябре, но, как оказалось, ему хотели поставить пятёрку. И, когда он ответил ещё раз, в его зачётке вывели «отл.», и он вздохнул с облегчением.
После экзамена Саша сдал учебники в библиотеку. По дороге домой он зашёл в магазин и купил две бутылки пива, решив отметить окончание сессии. Дома выпил бутылку, его потянуло в сон, и он проспал до позднего вечера. А проснувшись, стал варить картошку. И за ужином выпил вторую бутылку пива.
На другой день он отправился в книжный магазин, чтобы купить какую-нибудь книгу в дорогу – он уезжал к бабушке и дедушке. И от прохожих на улице узнал о полёте в космос первой женщины – Валентины Терешковой.
ГЛАВА 5. У ИВАНА ИВАНОВИЧА
Иван Иванович, как и обещал, пригласил семью Никиты Ростиславовича к себе на ужин. В тот день после обеда Саша с родителями и братом стали потихоньку собираться в гости. Отец учил Сашу завязывать галстук:
– Берёшь, вот так обматываешь, делаешь узелок… вытягиваешь…
– Научи его ещё шнурки завязывать, – сказала мама. – Парню двадцать два года, а он шнурки завязывать не умеет…
Когда мама с Валеркой вышли в коридор, Никита Ростиславович достал из кошелька несколько купюр, протянул Саше:
– Завтра восьмое марта, купи цветы и какой-нибудь подарок маме и Анфисе. Пригласи Анфису в кино или в театр – и ты немного отвлечёшься, отдохнёшь, и ей приятно будет.
– Папа, я же тебе говорил, что не хочу с ней встречаться, – ответил Саша. – Можно я просто её поздравлю и никуда с ней не пойду? – и он отодвинул руку отца с деньгами.
– Ладно, дело твоё, – вздохнул тот. – Я же тебя не заставляю жениться на ней – вы просто по-дружески сходите куда-нибудь. Ты и так всё время один.
– По-дружески? Хорошо, – кивнул Саша. – Тогда я разобью свою копилку и достану деньги только для себя. Друзья ведь не платят друг за друга в кино.
– Какой ты жадный… – упрекнул его отец. – В кого ты такой? Если ты приглашаешь человека куда-нибудь, то расходы – на тебе, запомни.
– Я не жадный, я бережливый, – возразил Саша. – Просто нет смысла тратиться на девушку, если она для тебя не родной человек и если у вас нет будущего.
– Кто знает, а может, у вас что-нибудь получится, – пожал плечами отец. – Странный ты, Сашка. Сколько парней мечтают о такой девушке, а ты её в упор не видишь.
– Ладно, я подумаю, – сдался Саша. – Ещё целый вечер впереди.
Зайдя в свою комнату, он после недолгих раздумий разбил копилку.
***
На застолье собралось много народу. Здесь было всё семейство Ивана Ивановича: жена, два сына, две дочери, свояченица с племянником. Хозяин встретил гостей в коридоре, помог им раздеться, развесил их одежду на вешалке и проводил в зал, где стал знакомить их со своей роднёй. И все стали садиться за длинный стол, составленный из двух столов.
Всё было хорошо, душевно, Иван Иванович шутил, веселил всех, и у всех было прекрасное настроение. Но Саше почему-то не нравилась семья Анфисы – то ли потому, что все какие-то честолюбивые, то ли потому, что ему не нравилась сама Анфиса. Одна только её мама казалась ему простым, скромным человеком.
Его опять посадили рядом с Анфисой, и отец знаками велел поухаживать за ней. Саша поглядывал на Анфису и думал: «Зачем всё это отцу надо? Вроде умный человек, а простой истины не понимает… Ну, ни капли она мне не симпатична. Если бы хоть чуть-чуть нравилась…» Даже её нечастая улыбка ему не нравилась.
Слушая, как Иван Иванович рассказывает о своей карьере, о достижениях, Саша думал: «И для него это удобно, в порядке вещей – вот так хвалиться перед всеми». Он слышал от Ивана Ивановича уже много таких панегириков самому себе – вроде бы тот рассказывает о каких-то событиях, в которых он участвовал, но слышится: «Вот какой я молодец! Вот какой я умный! Какой добрый!» И всё в таком духе. И в газетных статьях журналисты его хвалят – вот, мол, какой образцовый политработник и семьянин!
Мама Анфисы подала к столу пирожки с картошкой, капустой и мясом, и они были настолько вкусными, что Саша съел сразу три штуки. Ему стало неудобно, но мама Анфисы сказала:
– Ешь, ешь, я ещё принесу, там в печи ещё готовятся пирожки.
Саше стало легче, и он разговорился с Анфисой, рассказал ей о своей дипломной работе. Потом спросил:
– А что ты будешь завтра делать? Наверное, с родителями пойдёшь куда-нибудь?
– Нет. Они одни пойдут на какую-то выставку.
– Тогда, наверное, с подружками куда-нибудь пойдёшь?
– Нет. Они все со своими кавалерами гулять пойдут.
Сказав это, Анфиса вздохнула, и Саша понял, что придётся приглашать её в кино. Он-то надеялся, что она не сможет никуда пойти, и таким образом можно будет оправдаться перед отцом. Ему было жалко отца, который ему ни в чём не отказывал, и хотелось на этот раз послушаться его. «Но ведь один поход в кино ни к чему не обязывает, – подумал он. – Хотя, может, она откажет мне сейчас… Надеюсь на это».
– Может, тогда завтра вечерком в кино сходим? – спросил он.
Анфиса внимательно посмотрела на него, лицо её прояснилось, глаза засияли от радости, но ему неприятен был её влюблённый взгляд.
– Пойдём, – ответила она.
