скачать книгу бесплатно
– Да, государь, – ответил Мельнов. – Она сказала стрельцам, что ты, вводя немецкое войско, хочешь переменить веру и пойти против своего брата Ивана…
– Как она могла! – в гневе воскликнул Пётр.
– Она оклеветала тебя перед твоим братом, – сообщил Феоктистов. – Но он не поверил ей.
– Тебе надо бежать отсюда, – сказал Лучьян Петру. – Прямо сейчас.
Тот послушался и вместе со своим семейством вскоре отбыл в Троице-Сергиев монастырь. Лучьян и Джулиан пока оставались в Преображенском.
Когда стало светать, послышался топот копыт и Лучьян увидел в окно нескольких людей на конях. Джулиан вышел на улицу, там переговорил с ними о чём-то и вернулся в дом. Всадники тут же ускакали.
– Это были стрельцы, их начальник Шакловитый спрашивал меня, где Пётр, – сказал он. – Я ответил, что царь уехал неизвестно куда.
– Какой же коварной оказалась его сестра… – задумчиво проговорил Лучьян. – А ведь она была любимицей Лесмьяна.
Солдатские и стрелецкие полки не захотели служить Софье, замыслившей такое злодеяние, и перешли на сторону Петра. Бояре выявили её сообщников в этом заговоре, и главных, в том числе Шакловитого, казнили, а остальных сослали в Сибирь. Софью лишили звания правительницы и постригли в монахини под именем Сусанны в московском Новодевичьем монастыре.
***
Через несколько дней после окончания суда над заговорщиками Пётр со своей армией въезжал в Москву. Здесь было и потешное войско, и регулярный отряд под командованием генерала Гордона, и стрельцы, и примкнувший к ним народ. Лучьян и Джулиан шли рядом с конём, который вёз их пожитки.
На крыльце дворца всех встречал Иван. Подъехав к нему, Пётр спрыгнул с коня, и они с братом обнялись.
– Про нас говорили, что мы в ссоре друг с другом, – обратился Иван к собравшимся. – Знайте же, что это неправда! И в подтверждение своей преданности брату объявляю при всех: я отказываюсь от участия в управлении государством и уступаю власть Петру! Теперь он – единственный правитель России.
Пётр молчал. Собравшиеся выжидательно смотрели на него.
– Я согласен, – сказал наконец он. – Но хочу, чтобы Иван председательствовал в Думе боярской и чтобы его имя во всех государственных бумагах было выше моего.
Лучьян увидел вдалеке ещё одну толпу, которую вёл… его брат Лесмьян! Когда тот подошёл, два старика обнялись, как и Иван с Петром только что.
– Это родственники Зила, – указал на толпу Лесмьян. – Они прилетели со мной, чтобы посетить могилу предка и, возможно, забрать его останки на Юпитер. Я потом познакомлю тебя с каждым из них. А из твоих потомков сюда прибыл Лука – внук Льва.
Из толпы вышел старик с длинной бородой, с посохом в руках и поклонился. Лучьян ответил тем же. И после того, как Лесмьян переговорил с Петром, всех родственников Зила повели размещаться во дворец.
ГЛАВА ПЯТАЯ. НАЧАЛО РУССКОГО ФЛОТА
Лучьян стал провожатым для большой компании гостей с Юпитера. Он много куда их водил, показывал достопримечательности Москвы, ездил с ними в Преображенское и Коломенское.
Лесмьян же был приближен к Петру и сопровождал его в поездках. Однажды они с учителем Францем Тиммерманом отправились в село Измайловское, в дом прапрадеда Петра – боярина и стольника Никиты Ивановича Романова. Осматривая старые вещи, Пётр заметил судно, напоминавшее лодку.
– Франц, что это такое?
– Это английский бот. Он используется при хождении на кораблях. Если приладить к нему паруса, то можно плавать по ветру и против ветра.
У Петра загорелись глаза.
– На парусах… по ветру и против ветра…
Он стал переворачивать бот, и Францу с Лесмьяном даже помогать не пришлось – сам быстро справился.
– Сейчас бы по Яузе пуститься на таком-то судне! – нетерпеливо сказал царь. – Надо приладить паруса и спустить его на воду!
– Не в парусах дело, – возразил Лесмьян. – Он сильно прохудился…
Тут и Пётр заметил трещины в боте.
– Надо сейчас же починить его, – поспешно ответил он.
Царь и приближённые нашли плотника, который построил этот бот – голландца Брандта. И он залатал трещины, оснастил и спустил бот на воду. И поплыло судно по зеркальной глади озера, сияя на солнце белоснежными парусами. Управлял им Брандт, а Пётр смотрел с берега. И, когда бот причалил, царь сел в него и стал рулить сам, и очень хорошо у него это получилось. После водной прогулки он сказал Лесмьяну, что будет у России не только армия, но и флот. И признался, что на реках Яузе и Москве ему места мало – надо идти, а вернее, плыть дальше.
***
Едва только «посольство» с Юпитера забрало останки Зила и отбыло к себе на родину, у Лучьяна появились другие заботы – под руководством голландского мастера Арриена он стал с голландцами строить корабельную верфь на озере Переяславском. Незадолго до этого у него началось онемение тела, и старик боролся с недугом, работая физически: когда трудился, тот отступал на время. Но каждый вечер подолгу не мог уснуть – в голове его раздавался стук молотков и скрип досок.
Пётр заинтересовался строительством кораблей, и Арриен стал обучать его этому. Царь всё делал сам – клал доски, забивал гвозди. Он сделал яхту быстрее, чем его учитель, и её спустили на воды Переяславского озера. Такие плавания сильно увлекли его и вскоре переросли в морские учения.
Лучьян, навещавший Наталью Кирилловну, выслушивал её беспокойства:
– Ох, зря он всё это затеял… Всё сердце изболелось из-за него – а вдруг что-то случится, не дай Бог утонет или простынет… С водой ведь не шутят. Да и кому, кроме него, эти плавания нужны?
Лучьян успокаивал её, говорил, что с Петром ничего страшного не случится. А самому ему нравилось то, что царь хочет испробовать столько нового, полезного. По этому поводу у старика возникали разногласия с царицей Евдокией. Когда он навещал её и маленького царевича Алёшу, она говорила ему о ненужности, бесполезности того, что делает Пётр. Наш герой, слушая её, не спорил, а только качал головой.
***
Наталья Кирилловна скончалась от болезни сердца. Лучьян вспоминал, как она упрашивала сына оставить кораблестроение и морские дела, но тот был непреклонен.
Джулиан, постигавший азы морского дела, переписывался с женой и детьми, но пока оставался в России. Он считал, что страна далеко пойдёт при таком правителе. Однажды ему довелось сопровождать царя в путешествии в Соловецкий монастырь, находившийся на острове Соловки в Белом море. Когда они плыли туда, поднялась страшная буря и многие запаниковали. Джулиан в страхе метался по судну. Даже Пётр растерялся. Один только кормщик, звавшийся Антипом Пановым, проявил самообладание – миновав подводные камни, он вывел яхту к берегу, – за что был щедро награждён. Позднее Пётр поставил там выточенный им самим деревянный крест с надписью на голландском языке: «Dat kruvs maken Captein Peter, van A. Cht. 1694» («Этот крест сделан капитаном Петром, 1694 год»).
Об этом событии Лучьян узнал, когда закладывал вторую корабельную верфь в Воронеже.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. АЗОВСКИЕ ПОХОДЫ
– Это был позор, – говорил Пётр Джулиану во время следующего плавания по морю. – Моя сестра совершенно не умела управлять страной! И когда я вспоминаю про Крым, то думаю: как русские могли отступать от врага, который уже сам почти сложил оружие? Да ещё и наградили этих вояк как самых достойных! Надо заставить и Россию, и другие страны забыть всё это…
И вскоре он объявил народу, что собирается отнять у турок Азов: в том городе построена крепость, из которой татары совершают набеги на русские земли, и нужно отрезать им путь.
Весной 1695 года тридцатитысячное войско двинулось в путь. Об этом походе Джулиан писал в письме Лучьяну: «…Нас было четыре отряда, я состоял в отряде Головина. В Бомбардирской роте капитаном стал Пётр. Видел бы ты его удаль! Он бесстрашно бросался в самую гущу сражения и своим примером вдохновлял на подвиги других воинов. Мы пока добились небольших успехов: захватили у турок лишь две каланчи, которые не давали проходить кораблям по Дону. Может, продвинулись бы и дальше, если бы Яков Янсон (помнишь этого инженера?) не перешёл на сторону неприятеля, повздорив с генералами. Одна ссора, одна измена – и всё пошло прахом. Мы вынуждены были отступить. Теперь сидим в бездействии и ругаем проклятого изменника…»
***
Лучьян работал до седьмого пота: складывал доски, прибивал гвозди, смазывал дерево смолой. Он подолгу сидел над чертежами новых кораблей, обсуждая детали с другими работниками. Ему пришло ещё одно послание от Джулиана, в котором тот описывал судостроение в Англии – когда-то ведь сам был моряком. «…Корпус лучше делать для большей прочности из дуба. Если форма детали будет повторять форму дерева, получится меньше отход древесины. Осторожнее с железными гвоздями: они ржавеют, когда намокают, и уменьшаются в размерах, поэтому в подводной части судна лучше использовать деревянные шипы. Обшивку нужно смазать тиром и смолой…» Вместе с письмом были присланы чертежи разных судов.
За зиму работники успели соорудить по два фрегата и галиота, четыре брандера и двадцать три галеры. В феврале к Лучьяну приехал Алексашка Меншиков и сообщил о смерти брата Петра – Ивана, который сильно болел и был парализован. «Хороший был человек, – думал Лучьян, и слёзы катились по его лицу. – Ещё бы жить и жить…»
***
В мае 1696 года состоялся второй поход на Азов. Адмиралом нового флота стал Лефорт. Сухопутным войском командовал генерал Шеин.
Царь обещал освободить холопов, вступавших в войско, и армия стала быстро увеличиваться; прибывали донские и украинские казаки, калмыцкая конница. Армия двинулась к Азову и осадила его. Казаки в устье Дона почти полностью уничтожили караван турецких судов. Русский флот кружил крепость со стороны моря, армия – со стороны суши.
19 июля Азов был взят. Пётр пощадил его жителей и дал им свободу, позволив забрать своё имущество и уйти, взамен на выдачу Янсона. Увидев предателя, толпа зароптала, солдаты снова начали ругать его и освистали.
– Запомните, – сказал Пётр солдатам после, – моя заслуга во взятии Азова ничтожно мала в сравнении с заслугой моих полководцев и воинов.
Но все понимали, что царь проявляет излишнюю скромность: он был одним из самых смелых и в этом походе.
***
30 сентября Лучьян с другими жителями Москвы встречал армию из похода. Выглядывая из-за обступивших дорогу стрельцов, он с нетерпением ждал её. И вот наконец появились первые всадники, один за другим проехали мимо, пронеслись повозки. Старик увидел колесницу в виде раковины и сидевшего в ней Лефорта, и они поприветствовали друг друга. Следом шли морские офицеры и матросы, иностранцы. Под звуки труб пронесли знамёна. Проехали несколько воевод. И вот Лучьян увидел Петра и Джулиана, шедших пешком. Царь был в простом офицерском мундире.
– Всё, навоевались, – сказал Джулиан, обнимая старика. – Теперь на покой…
Толпа, которая возликовала, увидев Петра, вскоре презрительно зароптала: последним везли на телеге Янсона с петлёй на шее и табличкой с надписью «Злодей».
– Вот и послужил я России как мог, – сказал Джулиан. – Пора теперь домой ехать.
– Не торопись, – ответил Пётр. – После вместе поедем, я хотел побывать в вашей стране.
Он стал награждать всех участвовавших в походе. А вечером устроил празднество, на котором зажёг фейерверки, которые сам изготовил, и простые люди удивлялись: что за разноцветные огни и как они могут так летать?..
В Азове поселились русские крестьяне и ссыльные стрельцы. На берегу Азовского моря стал возводиться новый город и новая крепость Таганрог. И по велению царя был создан флот из крупных морских кораблей. Прозвучало решение Боярской думы: «Морским судам быть».
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ВЕЛИКОЕ ПОСОЛЬСТВО В ЕВРОПУ
Изучая карту Европы, Пётр обсуждал с Джулианом возможные пути, по которым можно отправиться в Европу. Он хотел плыть по морю. Взгляд его остановился на Балтийском…
– Пожалуй, вот это море больше всего подходит! – обрадовался царь, указав на него. – Посмотри: оно близко и к Германии, и к Англии, и к Дании, и к Голландии! По нему куда хочешь можно быстро доплыть.
– По этому морю может быть самая лучшая и быстрая связь России с этими странами, – согласился Джулиан. – Мы с Лучьяном плыли по нему в Россию.
– И ведь правда! Как хорошо бы было построить на берегу этого моря гавань, куда бы могли приходить иностранные корабли!
– Всё бы получилось, да только там шведы живут…
– Мы решим этот вопрос. Сейчас же надо подумать о другом. Я хочу сам увидеть европейское просвещение, о котором так наслышан. Не буду принимать опрометчивых решений и переносить европейское образование в Россию, а дам своей стране только нужное и полезное.
Вскоре в Москве заговорили о том, что Пётр отправляется в чужие края. Он ехал без церемоний, переодевшись в простого дворянина, под именем десятника Петра Михайлова. Посольство собрал большое. В нём были и Лефорт, и Меншиков, и Головин, и Джулиан, и Лучьян с Лесмьяном и Лукой. Управление государством поручили надёжному человеку – боярину Фёдору Юрьевичу Ромодановскому.
«Лифляндцы и шведы смотрели на нас дико, – писал в путевом дневнике Джулиан. – Почему-то боятся русских… И наше пребывание в Риге прошло под слежкой людей графа Дальберга. Идёшь по городу – и чувствуешь, как тебя высматривают из-за угла. Когда встречаешь стражей порядка, они подозрительно косятся и шепчутся… Петра едва не застрелили часовые, когда он шёл смотреть городские укрепления. „Не хотят, чтобы я видел укрепления Риги! – сказал он. – Я надеюсь некогда увидеть их с меньшим для меня затруднением и отказать шведскому королю в том, в чём отказывает мне нынче Дальберг“. Но мы уже едем дальше и скоро будем в Германии».
***
В Ганновере на приёме у двух принцесс велись светские беседы. Лучьян и Лесмьян рассказывали придворным о порядках и обычаях русских, о том, как Россия обновляется. Джулиан наблюдал, как Пётр, рассказывая принцессам о судостроении, показывает им мозоли на руках. Они попросили обучить их русскому танцу, и царь привёл своих музыкантов и заплясал под звуки инструментов. Потом вдруг поднял десятилетнюю принцессу Софию-Доротею за голову.
– Боюсь, Пётр прослывёт здесь большим чудаком, – прошептал Джулиан Лучьяну. – Его небрежность всё портит…
– Да, он не так обходителен, как немецкие принцы, – ответил Лучьян, – но ещё не поздно всё исправить… Мы постепенно обучим его всему недостающему. В России ведь эти манеры не так важны, как здесь…
***
Путники прибыли в Амстердам, а оттуда Пётр, Лучьян и Лесмьян поехали в Саандам. Там царь снял квартирку у одной вдовы, а старики разместились в том же доме, в каморке. Они посетили мастерскую и до позднего вечера плотничали.
Наутро у Лучьяна разболелось всё тело. «Странно, – думал он, – сколько времени до этого я трудился – и всё было нормально. Эх, старость…» Три дня он лежал в постели и читал принесённые братом пьесы Кальдерона де ла Барка, Корнеля, Мильтона и других писателей. И ещё три дня притворялся больным, чтобы продолжить любимое чтение.
Потом, старики, вернувшись с Петром в Амстердам, наблюдали за тем, как он бегает из одной мастерской в другую и учится разным ремёслам – ткачеству, кузнечному делу, бумагоделанию. По вечерам они с Лучьяном посещали лекцию какого-нибудь профессора, затем покупали еду на рынке и готовили ужин на кухне.
***
Джулиан с нетерпением ждал, когда же Пётр посетит его родину – хотелось принять царя у себя, познакомить со своим семейством и друзьями. И наконец этот счастливый момент настал – посольство отправилось в Англию.
Пётр был радушно принят в старинном замке. Его познакомили с семьёй хозяина – женой, сыном, невесткой и маленькой внучкой. У Джулиана было шестеро детей; остальные обучались в Лондоне. Царя и его свиту угостили разными сытными блюдами и вином.
Пётр обратил внимание на большой портрет мужчины в средневековых латах, висевший на стене, и спросил о нём.
– Это наш предок Влас Смолоз, его внук, – указал Джулиан на Лучьяна. – Он был благороднейшим, умнейшим человеком. Узнав, что Руси грозит опасность, приплыл туда, чтобы драться с татаро-монголами, но погиб от рук других врагов – тевтонских рыцарей.
– Тогда были страшные, мрачные времена… – кивнул Лучьян.
– В замке есть целая галерея с портретами наших предков, – сказал царю Джулиан. – Если ты не против, я расскажу тебе о славном роде Смолозов.
Они отправились в галерею, а Лучьян задремал. Когда они вернулись, беседуя о кораблестроении в Англии, то Пётр в шутку надел на старика бумажную корону, которую сам изготовил на фабрике.
Сын Джулиана преподнёс царю в подарок рыцарский меч, сказав: «Наш предок Ник Смолоз некогда завещал подарить это оружие смелому человеку, который однажды посетит нас, и вот он здесь…» Пётр был очень рад такой чести.
На другой день их принимал у себя король Вильгельм III. Время прошло в приятных беседах, и все старались угодить Петру. А после Джулиан, который хотел познакомить его со своим другом Исааком Ньютоном, повёл царя и свиту на Монетный двор, где тот работал.
– Мы с ним с детства вместе, – говорил Джулиан по дороге. – Он бывает чудаковат, но я к тому привык. Скажем, может принять меня у себя и уйти в свой кабинет – и неизвестно, вернётся или нет. Но в целом замечательный человек…
Встретившийся им на Монетном дворе круглолицый мужчина был не кто иной, как Ньютон. И всех, даже Петра, удивило, как сдержанно он встретил своего друга после долгих лет разлуки – даже не улыбнулся, в то время как Джулиан повис у него на шее.
Пётр осведомился о деятельности нового знакомого, и тот рассказал ему о своей борьбе с фальшивомонетчиками. И при этом не проявлял никаких эмоций – равнодушно смотрел в одну точку…
– Непохоже, что он твой друг, – сказал Пётр Джулиану после. – Вы слишком разные.
– У нас жизнь сложилась по-разному, – объяснил тот. – Он учёный, я мореплаватель; у него нет семьи, у меня есть, и очень большая. Но, несмотря на это, мы полвека дружим.
Когда посольство отбывало на континент, Джулиан стал прощаться со всеми – он оставался здесь, со своей семьёй. На прощание, обнявшись со всеми, сказал:
– Я обязательно буду приезжать.
– Мы тебе всегда рады, – ответил Лучьян.
***
Посольство направлялось в Вену, где Пётр собирался переговорить с императором Леопольдом о войне с турками, которая шла теперь. Гостей ожидал такой же тёплый приём, как и во всех других странах. В их честь было устроено несколько праздников, среди которых самым интересным и запоминающимся стал маскарад. Император, его семейство и придворные оделись в костюмы крестьян и ремесленников, фрейлина Турн – фрисландки, а Пётр – фрисландца.
– Ну что, Пётр Михайлов, выпьем-ка за здравие царя московского! – сказал император, протягивая гостю бокал вина. – Мне известно, что вы знакомы с ним!