скачать книгу бесплатно
Капитан кивнул и включил режим трехмерного вращения, так как экраны были распределены по всей внутренней площади сферы.
«Врачу – исцелись сам», – подумал координатор, вводя себе комбинированную инъекцию, чтобы забыться спасительным сном. За прочих он не волновался. Неадекватно в последнее время стал вести себя только капитан…
* * *
Если ударить по мячу именно этой клюшкой и именно под таким углом, то он, если не долетит до зоны, увеличится в три раза и настолько же потяжелеет. В ту сторону бить нельзя, потому что это спровоцирует рост препятствий и возникновение новых ловушек. Причем старые, уже более-менее известные исчезнут напрочь. Реактивной клюшкой действовать тоже нельзя – мяч улетит в тучу и прольется дождем ложных мячей среди которых затеряется и выудить его от туда будет стоить долгих трудов.
Ладно, решил капитан, буду бить этой клюшкой и под этим углом.
Его оппоненты наблюдали за его действиями каждый со своего холма, где по правилам должны были находиться во время чужой подачи.
Капитан ударил по мячу так, чтобы он вначале взмыл свечой вверх, а затем, вертясь волчком полетел бы вперед по практически прямой нисходящей. Это ему не удалось. Мяч, вздымая в воздух клочья дерна приземлился далеко в стороне от лунки.
На холмах радостно взвыли. У них появился шанс. Этот просчет в блистательной игре капитана, несказанно обрадовала обоих соперников, несмотря на то, что удар переходил только одному из них.
Этим ударом капитан рисковал лишиться всего, что доселе выиграл. Оставалось надеяться только на чудо.
–-Ой!—Донесся до слуха капитана вскрик соперника, к которому перешел удар.
Вместо мяча в выбоине лежал кирпич.
Капитан угодил мячом в редчайшую точку контртрансформации. Точку, где явные преимущества противника трансформировались в фантастически неодолимые препятствия для него.
Чудо!
Оба соперника смиренно поднялись на холм капитана, чтобы бросить свои клюшки к ногам победителя.
Партия!
–– Неудачники!—презрительно произнёс капитан.
Никто не возражал.
На самом деле капитанский возглас адресовался не одним им. Они были лишь представителями команды, которой капитан руководил и которая его подвела.
Они опаздывали к торгам на целые земные сутки. На целых двадцать четыре часа! Все пойдет по цене лома. Премиальные будут близки к нулю. Законы экономики порой жестче законов небесной механики. Успевший диктует, опоздавшему диктуют.
К торгам, конечно, можно было бы успеть и вовремя, но для этого пришлось бы пожертвовать практически всем уловом. Экспедиция влетела бы в колоссальные убытки. Цена лома всё ж таки окупала затраты даже с какой-то микроскопической прибылью.
Однако, чувство неудачи не покидало капитана и он, не стесняясь, переносил его на подчиненных. Подчиненные помалкивали, зная что в какой-то мере величина премиальных зависит и от него. У всех, кроме одного.
Этого одного капитан стремился сейчас найти, наобум скитаясь по виртуальным пространствам подчиненных. Найти, чтобы поквитаться. Чтобы этот ковбой утратил свою удаль под силой его, капитанского, гнева. Бывает же ему, ковбою, скучно и он, чтобы развеяться, должен время от времени принимать участие в какой-нибудь из виртуальных игр.
Капитан покинул поле для гольфа и вломился к кому-то наугад, приняв образ кентавра.
Здесь играли в бильярд расфуфыренные франты эпохи короля-солнце. Пудренные парики с длиннющими локонами, камзолы с жабо, кружева, каблукастые туфли с массивными пряжками. Крайне неудобные наряды, чтобы играть в бильярд, но в этом, наверное, вся соль и была.
Кованные копыта кентавра хромыхнули прямо по зеленому сукну стола. Шары разлетелись, словно капли воды из лужи, в которую угодил камень..
Щеголи было взвыли от негодования, но, увидев кто их посетил, побросали кии и полезли прятаться кто куда– кто под стол, кто за портьеру. Только облака пудры с париков повисли в воздухе.
Забавы ради капитан потыкал копьем в портьеру и отбил копытами грохочущую металлом чечетку по столу. Видя, что на этом потеха закончилась, он прыгнул в следующую реальность.
Здесь было поросшее вереском всхолмье, на котором выясняли отношение закутанные в шкуры «викинги» в рогатых шлемах и облаченные в килты и овчины горцы-скотты. И те и другие были рубаками достойными друг друга, но никто из них не был готов к внезапному вторжению тяжелой кавалерии.
Капитан с удовольствием разогнал сечу. Кого-то кольнул острием, кого-то огрел древком и, обратив воинство в бегство, принялся гоняться за улепётывающими вояками. Бегали они как заправские зайцы. Догнав, он только и успевал чуть кольнуть беглеца копьем или лягнуть копытом, отчего тот рассыпался, как будто сделанный из песка. В большинстве случаев им удавалось увернуться в последний момент, но это лишь подзадоривало капитана-кентавра: трудная цель – сладкая цель.
–– Неудачники!.-.презрительно кричал капитан и презрение его выплескивалось брызгами слюны сквозь щели забрала.—Вот вам, неудачники!—Его копье и копыта не знали пощады.
Он опьянел от охотничьего азарта преследователя.
Викинги и шотландцы вперемешку бежали прочь, спасаясь. Их уже оставалось совсем немного…
Всхолмье внезапно кончилось. Впереди расстилалась равнина загроможденная подобиями стоунхеджей, образующих что-то вроде гигантского лабиринта.
Капитан понял, что если они добегут до них, то гоняться там, за ними, будет затеей исключительно трудной и надо лишить этих неудачников каких-либо надежд на спасение.
В несколько прыжков капитан обогнал разношерстную братию и встал перед ними на дыбы. Огромный, лязгающий железом доспехов.
Те опешили. От подобия упорядоченности их бегства не осталось и следа. В замешательстве они стали искать путей спасения каждый сам для себя. Паника обуяла их.
Этого-то капитану и надобно было.
«Разделяй и убивай!» – подумал капитан («Неплохо для девиза, хотя и отдает плагиатом») и ринулся на горе-беглецов, словно волк на отару овец. Для полной красоты картины не хватало только умоляющего блеяния.
То-то, подумал капитан, будет потеха! Никому никакого снисхождения! Неудачники!
Казалось, развязка неминуема. Скорость и мощь капитана против разрозненности и страха разномастной братии не оставляли никаких шансов на спасение. Их игра будет вконец испорчена спонтанным вторжением чужака. Её, верно, придется, после всего этого, начинать заново. Заново! После нескольких месяцев развития событий и заново! Словно как если бы все силы союзников под самое окончание Второй Мировой Войны разгромили бы пролетавшие мимо пришельцы. Так, забавы ради, разгромили и полетели себе дальше. Вот хлебнули бы все лиха! Разгромленные против разгромленных. И нельзя сказать, что все вернулось бы на круги своя, а нужно было бы поспешно лепить что-то новое, наверстывать упущенное, отстаивать чудом сохраненное и обретенное. Все уже пройдено, свершенные ошибки известны, выводы сделаны и, при невозможности примирения, ход событий дубля-два будет уже логически абсолютно непредсказуем. Теперь обе стороны будут стремиться не к тому, чтобы победить, а к тому, чтобы не проиграть. При таком подходе хороши будут все средства и предыдущее покажется цветочками по сравнению с ягодками настоящего.
«Пусть привыкают, неудачники, что все может рухнуть в одночасье,»– подумал капитан, занося копье для удара…
В этот момент он почувствовал, что кто-то сидит на его спине. Сидит уверенно и крепко обхватывает лошадиные бока кентавра ногами. В следующее мгновение железные объятия прижали руки к туловищу. Ошеломленный капитан выпустил копье и оно, ударившись тупым концом о землю, переломилось с треском ломаемой ветки. Он попытался было взбрыкнуть, но тотчас же встал на дыбы от нестерпимой боли. Ковбой, а это был именно он, вонзил шпоры как раз туда, где сегменты доспеха неплотно прилегали друг к другу.
Беглецы, воспользовавшись подарком судьбы, добежали до спасительных стоунхеджей и растворились среди них.
Потеха не состоялась.
Боль не осадила капитана, но, напротив, как бы придала дополнительных сил его неистовству. Он чувствовал болезненные уколы, особенно в правый бок (видимо ковбой хотел развернуть его) и от этого только ярился еще больше. Он устроил своему седоку такое родео, что не прошло и минуты, как тот кубарем слетел на землю и, чудом избежав быть растоптанным тяжелыми копытами, с проворством ящерицы юркнул в лабиринт валунов и утесов.
– Стой!– в гневе вскричал капитан.– Не уйдешь! Теперь не уйдёшь!
Метаморфоза произошла стремительно и эффектно. Стальные латы разлетелись осколками словно скорлупа. Кентавр лишенный доспехов оказался гориллой-альбиносом комплекции под стать Кинг-Конгу. Словно гигантская бабочка вырвалась из крохотного кокона.
– Не уйдешь!-.взревел «Кинг-Конг» и стал валить мегалиты, надеясь раздавить ими ненавистного ковбоя.
Те что поменьше он просто вырывал из земли и швырял наобум, вкладывая в бросок свою дикую силу. Казалось, что в этой стихии падений и соударений огромных камней уже никому не выжить, как из этого на грудь капитана впрыгнуло нечто вроде большого кузнечика. Ещё миг и этот кузнечик в один прыжок оказался на кончике широкого горилльего носа. Скосив глаза к переносице, капитан увидел, что это ковбой, величиной, для его масштабов, с саранчу. В руках тот сжимал боевой молот, какой был в ходу у викингов.
«И гоняться за ним теперь не надо,– подумал капитан.– Сам пришёл. Остается лишь прихлопнуть его как муху!»
Правда, незадача была в том, что его руки, были заняты массивным валуном, поднятого над головой для броска…
Молот с размаху ударил в переносицу. Ковбой не поскупился на силу, вложенную в удар. Слёзы брызнувшие от этого из глаз были не столь страшны, сколько был страшен удар тяжеленного камня свалившегося из дрогнувших рук прямо на макушку.
Сверкнули молнии. Грянул гром…
Капитан так ничего толком и не успел понять, что произошло. Последняя мысль его угасающего сознания была о молоте Тора, который высекал молнии из небесной наковальни, сопровождаемые грохотом громовых раскатов. А наковальня-то – его голова. И он сам небо. А на небе Солнце…
* * *
–.Шеф, со мной нельзя так! Ведь все обернулось более, чем хорошо!– капитан рванулся было вскочить на ноги, но запамятовал, что в преддверии сна, уже снял с себя всю протезную биомеханику и сидит теперь в в обычной инвалидной коляске.
Сигнал, поступивший из мозга на претворение порыва в действие, выразился, не достигнув цели, в дрожании рук и приступе потливости. Пот застил глаза, и трясущиеся руки, вместо того, чтобы смахнуть, размазывали его по всему лицу.
Шеф, по ту сторону монитора видел это, но снисходительно выдержал паузу.
С потом, наконец, справиться удалось, но самообладание полностью не вернулось. К горлу то и дело подкатывал ком, который приходилось торопливо сглатывать, иначе он мог бы спровоцировать слезы, что, в данной ситуации, совсем было ненужно.
–– Как же так, шеф? Я нужен вам! Я профессионал! Вспомните, сколько я клюве принес?!– Капитан пытался говорить четко, но мешал проклятый ком в горле.
–– Это всё уже в прошлом.– В голосе шефа явственно ощущалась успокаивающая интонация.– Всем когда-то нужно заканчивать. Вы хотя бы живы.
–– Но я полон сил…!– Капитан запнулся, попав под красноречиво-безжалостный взгляд шефа.
– Но ведь этого не надо в невесомости!– в отчаянии вскричал капитан, ударяя по подлокотникам ненавистного кресла до боли сжатыми кулаками.
–-Это не самая важная причина, почему вынесено решение об отправке вас на пенсию. Причин целый комплекс и решение исходит от мнения множества людей. По сути, это коллективное решение, которое мне поручено передать вам.
–На пенсию! Меня…!?– Негодованию капитан не было пределов. – После таких-то прибылей.. Вместо премирования на пенсию!?
– Вы получите премиальные вместе с единовременным пособием по уходу на пенсию. – Последнее слово шеф произнес подчеркнуто с ударением. – А что касается прибылей, то – это просто фантастическое везение, что сразу после окончания торгов, на которые вы опоздали более чем на сутки, эти две страны развернули такой бешеный аукцион. В одной стране не очень популярный президент думал поднять свой рейтинг перед выборами, в надежде превратить их перевыборы, а в другой, гораздо меньшей и не столь известной, захотели с размахом, символично и по-славянски отпраздновать круглую дату. В обоих случаях все было приурочено к Дню Независимости. У одной страны он 4-го июля у другой 3-го. И обе захотели устроить метеорный салют в честь праздника. И не просто салют, а настоящий золотой дождь! Озолотить свой народ в прямом смысле этого слова!
Аукцион, доложу я вам, проходил тайно и страстно. Покупателям было принципиально важно, что товар находился на орбите. Цены росли как на дрожжах. Видно хотели сделать сюрприз для своих граждан, но мы тогда не представляли, зачем им столько золота для неэкономических целей. Хотя, говоря по правде, нас это и не интересовало. Главное – нашлись покупатели и каждому принципиально нужно было всё и сразу. О том, чтобы поделить – не было и речи.
Когда цена на аукционе начала приближаться к той, какая была на торгах, президент сдался. Видно, не позволяли средства, отпущенные на предвыборную кампанию. Трогать бюджет он не решился, боясь гнева налогоплательщиков. Но, по-моему, лучше бы он сделал это. После случившегося на другой стороне земного шара его шансы на переизбрание обнулились начисто. Он даже снял, по настоянию электората, свою кандидатуру. Какая-то махонькая страна в Восточной Европе, на другой стороне земного шара, обставила, из-за этого недотёпы, такую державу.
– Что же такое было на другой стороне земного шара? Я ничего не знаю о последних событиях, так как проходил курс лечения. Ничего, кроме репортажей.
– Был полный фурор. Многим захотелось постоять под золотым дождем и загадать желание. Падающих звезд хватило на всех желающих. День независимости у них удался на славу. Сейчас в прессе идут споры во сколько крат окупились расходы на него из бюджета этой страны за счет невероятного всплеска туристического интереса к ней. А в стране родине ковбоев их День Независимости совсем не задался. Он просто померк на фоне того, что произошло за день до него в другом месте.
Капитан настороженно слушал. Неспроста шеф упомянул ковбоев. Неспроста.
–Небо в алмазах. Феерия падающих звезд от горизонта до горизонта. Такое бывает только один раз. Жаль, что вы не видели. Никакая запись не сможет передать того, что творилось на тех небесах… – Шеф, верно, стал не похож на себя, словно воочую наблюдал то, о чем говорил.
– Я был там, – пояснил он, в ответ настороженному взгляду капитана.
– Все золото, которое я с такими трудами вырвал из солнца,– вскричал капитан,– сгорело в атмосфере, в небе над какой-то страной, которой и координат-то я не знаю!
– Предположим, что сгорело не всё, но кое-что и упало на землю в квадрате между 54 и 52 градусами северной широты и 24 и 31 градусами восточной долготы.
– Ну и зачем, скажите, шеф, мне эти земные координаты? Мне, который имеет дело с Солнцем?
– Имели дело с Солнцем,– жестко поправил шеф, и капитан понял, что к его званию прибавилась приставка «экс». – А координаты, – шеф улыбнулся и, невиданная никогда прежде, улыбка на его лице лишь подтвердила необратимость принятого решения, – полезны хотя бы тем, что указывают на одно из мест на Земле, где нет ковбоев…
– Но шеф, я не могу вот так сразу. Мне бы хотя бы один, в последний раз..! В полет за металлом..! Вы не представляете какое это ощущение…
– Представляю, – в голосе шефа промелькнули нотки сочувствия. – Вот поэтому и советую вам посетить страну с указанными координатами перед тем как начнете подыскивать себе приличный дом престарелых. Красивая природа умеренных широт, озёра, леса…
– Зачем? – Вопрос капитана прозвучал пронзительно искренне.
– Купите тур по местам падения золотых метеоров и что найдете, всё будет вашим. Только поторопитесь – уже началось что-то вроде золотой лихорадки на современный лад. Заодно, адаптируетесь к новой жизни в поисках вожделенного металла. Завидую. У меня же нет такой возможности. Работа…
–.Но как же я? Моя работа…?
– Всё суета. Почитайте на досуге «Екклесиаста». «И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который после меня».
–Не сметь мне это цитировать!.– Преображение взъярившегося капитана было столь неожиданным, что было видно как шеф в испуге подался назад от монитора. – Я всегда был «над»! Над Солнцем! Ты, возгордившийся червь!!!
Вампи
Я хочу есть. Я определенно хочу есть, но в этом чувстве заключено нечто большее.
На Земле у меня никогда не было подобных ощущений. У меня бывало ощущение того, что в определенной части живота возникало неприятное чувство, когда простой ненаполненности, когда сосущей пустоты. Простое ощущение голода.
То чувство, которое я ощущаю на протяжении уже стольких дней, просто голодом не назовешь. Оно воистину всецело. Это, скорее, ломка, какая бывает у курильщиков, которые вдруг так остались без сигарет, что взять их негде. Бедняги, говорят, от страсти такой доходили до курения сухих коровьих блинов в козьей ножке. Всё, что угодно, лишь бы облегчить мучения.
У меня тоже нечто вроде этого. Мой голод органичен. Он имеет ту природу, которая когда-то побуждала ацтеков к ритуальному каннибализму. Комплексная нехватка протеинов создает чувство голода даже при полном желудке. И не так чтобы их много и нужно - лишь минимально необходимое количество. Однако, без него, этого количества, организм начинает заниматься самоедством в буквальном смысле слова. Организм не получает извне той малой толики, что ему необходима и уподобляется ящерице по кусочкам откусывающей свой хвост, чтобы ценой физических мучений уберечься от мук голода.
Моя проблема насквозь этична и в то же время объективна. Я, и не только я, находимся здесь волей обстоятельств. Те, кто совершает межзвездные перелеты, смогут понять нас и проявить по отношению к нам должное сочувствие, но и то, лишь в том случае, если оправдаются ничтожные шансы на спасение.
Вероятность выбраться отсюда низменная до невероятности. Надеяться можно только на чудо, но сколько же можно его эксплуатировать. Здесь мы благодаря целой цепи чудес, которой оказались прикованы к этому миру.
Чудо, что звездолёт материализовался при искривленном скачке. Он должен был взорваться, что твоя бомба в не счесть сколько мегатонн, чтобы заткнуть искривление… Это физика. Закон сохранения энергии… Наше чудо оказалось в том, что мы в эту физику как-то не вписались. Наверное, не открыли еще какое-то исключение, объясняющее данный феномен.
Там, где мы очутились после материализации, для нас не было ни координат, ни направлений. Мы очутились в «море мрака».
Звездолет не пригоден для длительного проживания. Он предназначен для кратковременных транспортировок через гиперпространство. Гиперпространственные прыжки стоят дорого, и масса к ним рассчитывается едва ли не до атомов. Так что ни особых удобств, ни запасов - один сплошной минимум. Тем более, что везли мы информационные продукты, а от них сытости никакой. Долго бы мы не протянули…
И чудо, что среди этого «моря мрака» оказалась солнечная система в которой крутилась кислородная планета. Еще большим чудом было то, что мы сели на неё…
На этом чудеса, пожалуй, и закончились.
Посадка стоила нам нескольких жизней и самого звездолета.
Напоследок нам повезло, что «приземлились» мы не в местных тропиках, а в умеренном поясе.
Особенности активности здешнего солнца породили уникальные климатические условия с соответствующим метаболизмом местной биосферы. Солнце здесь для землян жестокое. В его лучах такая комбинация жестких излучений, что на прямом свету кожа сразу идет волдырями. Полное обезвоживание организма наступает менее чем за пять минут Потом— обугливание. Хотя, обычно тело взрывается изнутри от вскипевшей жидкости.
Нет, здесь не особо жарко. Плюс сорок пять- пятьдесят градусов по Цельсию—нормальная дневная температура для лета. По ночам и зимой, соответственно, по прохладнее. При зимних плюс двадцати здесь все живое нахохливается и клацает зубами от холода. Так что в температурном режиме здесь вполне сносно.
