скачать книгу бесплатно
Мальчик в потрепанных одеждах заштопал раны плотника, выстирал одежды и приготовил похлебку. Рукимэчимоши очнулся и жадно скушал все, что ему дали. Постепенно он окреп и смог сказать спасибо своему спасителю. Через несколько дней раны затянулись, и наш герой снова мог продолжать свой путь. Однако оставалось решить идти в одиночку, как раньше, или взять с собой спасителя.
Рукимэчимоши предложил половину своих доходов этому парню, что его спас, если тот будет работать вместе с ним. Парень кивнул, выражая свое согласие. И тогда они отправились в путь вместе. Они прошли не одно поселение прежде, чем их нагнали войска Сегуна. Успев починить ни один дом и помочь десятку людей.
– В чем дело? – Рукимэчимоши боялся за своего подмастерье. Он не хотел навлечь на него беду и потому был готов уйти со стражей Сегуна, лишь бы не хватились его верного друга.
– Мы пришли за дочерью Сегуна. Отдайте нам ее и вы будете жить. – стража была хорошо обучена убивать. У хорошего клана должна быть хорошая охрана.
– Но я не знаю, где дочь Сегуна. Я видел ее лишь в поместье вашего господина.
– Лжешь! – это обвинение прозвучало так дерзко, будто плотник действительно лгал.
Плотник положил на землю свой инструмент, и, опустив голову, сказал:
– Я никогда не лгу. Это искусство вельможей, а простому страннику ни к чему лгать тем, кто может запросто лишить его жизни.
Стража расхохоталась от изумления.
– Какой ты глупец, Рукимэчимоши, ты столько времени шел бок о бок с нашей госпожой, что и не заметил этого. Ты не лгун, ты слепец.
Их двоих привезли в покои к Сегуну, и тот разговаривал с ними довольно серьезно.
– Вы дети большой дороги, не знаете, что творите. Как ты посмел увести мою дочь, так далеко от дома и не вернул ее обратно сразу, как понял, кто она есть?
– Я не знал кто она.
– Не лги мне.
– Это правда, отец – девушка заступилась за плотника. – Я не выдавала своего имени, да он и не спрашивал. Я шла бок о бок с ним и помогала людям. Мы построили много домов и многим помогли начать новую жизнь. Это было чудесное время.
– То есть ты делала дома вместе с этим проходимцем? Но ты же из благородной семьи, с тобой могло случиться все что угодно. Почему ты поставила свою честь в такое положение?
– Потому что я люблю этого человека, отец.
Сегун задумался.
– Что же в нем такого, что ты его любишь, Такутока….– так звали девушку. Что означало сияющая огнем.
– Он спас мне жизнь, когда другие смотрели, как я умираю. Он вернул мне ноги, отец. И я обняла его в благодарность за это, а ты чуть не лишил его жизни, за мою вновь обретенную жизнь. Моя любовь это меньшее, на что я способна пойти, ради него. Отпусти нас отец…
Плотник заплакал. Еще никогда прежде его не любили, и никогда прежде ему не было так хорошо внутри, но что-то сжалось внутри, и это было сердце. Оно тоже ответило на чувства принцессы… любить, так, словно кроме любви этой девушки ничего не существует. Любить, как строить храм и возводить мосты.
– Я буду тебя любить всю свою жизнь – выпалил Рукимэчимоши
Щеки Такутоки покрылись красными пятнами от счастья.
Было решено, что они будут вместе.
– Мы покинем твой дом отец и построим себе свое счастье.
– Счастливого вам пути, дети мои. Да прибудет с вами любовь.
Они отправились в путешествие, которое продлилось ровно 35 лет, и закончилось на берегу моря созданием нового клана под названием Любовь. У них было много детей и все были счастливы.
– Ну, как тебе моя сказка, милая? – но милая уже вовсю дрыхла, прижав к себе подушку и пару моих пальцев – спи, малыш. Все еще впереди…
СЕМЬ МИНУТ…
7 минут… это так много времени. За это время можно выпить стакан кефира, выкурить сигарету на балконе многоэтажки. Можно спеть песню под гитару и знаешь, можно просто представить завтрашний день…
Мои семь минут начались с мысли о том, что человек, который сейчас это читает – улыбается. Потому что я представил, как завтрашним вечером мы едим вредную пищу, пьем вредный кофе, и смотрим безумных мстителей, как настоящие студенты. А после идем пешком до бильярда, чтобы сыграть всего пару партий, а может и несколько. Дамы бывают азартны. Тут, ты уж точно улыбнешься. Впрочем, можно ли так закончить вечер, который намечался год и был придуман за 7 с половиной минут. Из бильярдной мы выйдем поздно, и вот тут начнется настоящий маршрут до моего дома. Мы проговорим обо всем на земле. О небе, звездах и архитектуре, о городах и числах, никто не запретит нам обнимать друг друга и улыбаться времени назло. Если будут лужи, мы будем перепрыгивать лужи, если будут лавки, мы будем идти по лавкам, и может быть атакуем памятник у Александровского моста. Нельзя так просто взять и пройти мимо памятника, не обнявшись. Мы, конечно, дойдем до моего дома, и сядем пить кофе, и будем держать друг друга взглядами, и в суете многих слов найдем время для того, чтобы просто обняться и просидеть так до самого утра. Ты, конечно, уснешь, и я отнесу тебя на диван. Я, конечно, не буду спать. Впрочем, можно ли так далеко придумать весь день за каких-то 7 скромных минут. Может статься, что история сама допишет детали и краски, но кефир к этой фразе уже исчерпан и потому лягушонок твоего желудка замурчал в унисон мыслей, соглашаясь на такую фантазию против всех обстоятельств и временных схем, против даже самой системы. Ты улыбаешься, и я это знаю не хуже чем то, что скрывает звездная ночь…
ИНОПЛАНЕТЯН…
Не знаю, часто ли тебе встречаются люди, с которыми так же хорошо, как мне с тобой. Как тебе со мной…
Ты сказала, что тебе со мной хорошо. Я показал тебе, как мне хорошо с тобой без секса.
Ты спросила меня и продолжаешь спрашивать о том, почему я за эти 3 месяца ни разу не вошел в тебя. Ответ очевиден. Нам хорошо без секса. Это та, правда, которую ты слышишь 3 месяца подряд но не хочешь услышать. Это та истина, которой я наполнил наш дом. Это твои объятия и поцелуи, которые заставляют душу гореть.
Я не совершенен это точно, но я и не обманщик. Просто ты меня не хотела услышать. А я говорил, что если мы переспим, ты станешь 55 или 56… какая теперь разница. Что я забуду о тебе. Все превратится в прах.
Но ты не слышала в этом самое главное – я не хочу тебя терять. Я не хочу, чтобы это остановилось. Хотя, мы оба знаем, что вскоре это закончится.
Ты спрашивала вновь, и я говорил тебе, что боюсь влюбиться. А это нам ни к чему. Любовь двух людей прекрасна, но мы не в тех пьесах!
Ты слышала что-то еще, то, что тебе не давало покоя. Ты думала, что в тебе что-то не так, что во мне что-то не так. В нас что – то не так. А это не правда. Все так. Инопланетяне.
Ты не просишь действий, но наши тела просят. Умоляют о действии. И только часть меня останавливается, чтобы не упустить главное. Этот жар твоих губ. Этот трепет сердца. Эту нежность твоего тела. Этот блеск твоих глаз.
Я не просил тебя ломать голову. Мы всегда можем поговорить, но ты выбираешь дорогу, которая заведомо известна концом. Ты не говоришь со мной, ты пишешь мне послесловием. Будто у нас разбор полетов. А ночь была так чудесна. Мне жаль, что тебе было не так хорошо. Что тревоги, которым нет места, омрачили твою ночь.
Ведь так, как вчера, до сегодняшнего дня, я не был ни с одной женщиной близок.
Я не противоречу себе….. я раскрываюсь с тобой. Но это сложно принять. Человек говорит тебе правду!
Не важно, какие слова. Слова вообще не важны. За меня все сказали эмоции, которые ты получила.
Но если все так плохо, и мысли съедают тебя изнутри. Уводят от меня, значит это та дорога, которая ведет к финалу.
Мы знали, что будет финал. Я думал, что он наступит с приходом осени.
Все когда-то увядает. Осень подходящее время.
Я не в тебе это правда. Но каждую нашу встречу я занимаюсь любовью с твоей душой. И у наших душ настоящий оргазм. И мне этого более чем достаточно.
Иногда мне кажется, что я просто не достоин, быть в тебе. Все-таки послужной список давит на скромность. Иногда мне так хочется прижаться к тебе и раствориться в глубине ночи. Мне удается. С тобой я вновь живой, нужный, даже любимый.
Что же со мной не так…
Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ…
Ты еще не знаешь, но уже сегодня я тебя люблю. Накрашенную, не накрашенную, смешную, грустную, родную, любую – люблю! И от этой мысли даже солнце пробивает себе дорогу в толще замкнутых туч.
Дождя не будет. Это я тебе говорю. Самое яркое солнце уже греет меня изнутри. День начинался любовью. Никаких постельных и около постельных сцен. Всего одна фотокарточка с чашкой «сгущенного» кофе. И подпись: «я буду тебя будить».
Много ли нужно простому человеку для счастья? Кто-нибудь скажет, что много, а я говорю – любить.
Мои ладони пахнут Лапландским хлебом, и я слышу, как ты улыбаешься мне.
А недавно, знаешь, кто-то спросил меня: хочу ли я детей?
Я ничего не ответил, потому что только тебе я могу рассказать, как мечтаю о дочке. Я даже имя ей выбрал. Конечно, взрослые не мечтают о таком. Но мы с тобой вряд ли можем претендовать на звание Взрослый. И потому, я говорю тебе. Мне приснилось, как ты рожаешь мне дочку. Я держу тебя за руку и не отпускаю ни на секунду. Моя спина дрожит, но я не могу тебя отпустить. Я так долго тебя искал… и вот в момент божественного присутствия на свет появляется ребенок. Девочка. У нее наши глаза. И кажется это твой нос. Это хорошо, что у девочки будет твой нос. Она будет самой красивой и умной, как ты. Она обязательно будет смелой. И может быть, будет любить нас двоих. Никифорова ******************** вот оно имя еще не рожденной, но уже так любимой дочки.
В этот момент, если бы тебя кто-то видел, они бы поинтересовались, что там такого пишут, что ты горишь и радуешься без причин…
А там в каждой строчке Ты. И немножко я.
У людей разные понятия, разные смыслы, и посылы разные. А я живу сегодня мыслями о тебе. Так было и раньше и может быть будет потом. Я не знаю. Но в одном я уверен точно, нас не изменить. И потому все прекрасно и это утро, и это небо, и этот кофе, и этот миг.
ОБОЛТУС…
В одном городе, в очень тихом районе, произошла странная история. И история эта вовсе не о людях нет, а о животных. А может и еще о чем-то, не знаю. Но история начиналась так…
Один юноша взял в питомнике Друга, породы он не знал, и потому звал его просто «Оболтус».
Этим же вечером мама «Оболтуса», что принес щенка домой, выставила из дома обоих. Пришлось попрощаться с Другом. Так бывает, в жизни, когда приходится прощаться. И ничего с этим не сделаешь. Щенок потерся добродушно о ногу своего друга и пошел по порожкам вниз.
– «Оболтус» мне очень жаль….– крикнул мальчишка вслед своему Другу.
Щенок посмотрел со слезами на глазах в сторону друга, и, понимающе кивнул.
На улице стояла зима. Под ногами, ой, простите, лапами, блестел снег и лед, небольшой ветер сбивал с пути. Люди спрятали свои лица под тяжелыми шарфами и шапками, а руки облачили в перчатки или спрятали в карманы пальто.
– Дааа… – подумал Оболтус, – одному по этому миру идти тяжело.
И стал он вглядываться в лица прохожих, но никто его не хотел услышать, понять или приютить. Все торопились. Потому что мороз обжигал их и без того пустые лица. Спустя полчаса таких прогулок у «Оболтуса» замерзла лапка. Он не мог ею двигать и потому упал на снег и завыл от боли, как воет человек, попав в капкан.
Мимо проходил старый человек с седыми волосами, «Оболтус» подумал, что это снег так припорошил его голову. Мужчина взял щенка на руки и положил к себе в куртку, к животу. «Оболтусу» сразу стало теплее. Через 5 минут он уснул в этом уютном, его первом, настоящем доме.
Когда глаза щеночка открылись, он оказался в незнакомом месте с большим потолком, широкими стенами и маленьким окном, где-то на горизонте. Хозяина дома не было видно, и «Оболтусу» стало страшно. Это чувство непроизвольно закралось в сердце. Но тут дверь открылась, и лучик света упал прямо на шерстку щенка. «Оболтус» встал и увидел, через мгновение, лицо человека со снегом на голове. Он принес покушать. Миска была полна косточек и мяса. «Оболтус» сглотнул слюну, помахал пару раз хвостом для приличия, и, когда миска была оставлена хозяином этого места, он тут же приступил к приему пищи. Вскоре миска опустела и «Оболтус» остановился. У него закружилась голова, ведь он покушал так впервые и не знал, что от переедания может быть так плохо.
– Много вкусной еды это еще и очень опасно для голодного хвоста – подумал он.
Дверь снова отворилась и хозяин забрал миску, оставив дверь приоткрытой. Любопытство самый страшный порок всех живых существ на земле. Оно заставило Психею зажечь огонь, спуститься первому ангелу с небес, обернуться на зов Персефоны, и выйти из комнаты, нашего юного друга.
А там, за пределами его комнаты, была комната немного меньше, но уютнее. В ней был камин и старое кресло, слегка потрепанное, залатанное. В нем сидел человек и никак не мог растопить снег на своей голове. Он позвал «Оболтуса» к себе на колени. Щенок послушно выполнил команду и сел греться на коленях старого человека. Никто не знает, о чем он думал в этой комнате у камина, почему он был один, почему черная ленточка висела на семейной фотографии в дальнем, чуть уловимом углу этой комнаты, но нашему герою было уже не до этого, от тепла он снова уснул. А проснулся, потому что ноги хозяина его больше не грели. Камин погас и все будто остановилось. «Оболтус» спросил хозяина на своем языке, почему тот, так замерз, и почему нет больше тепла в этой комнате. Но старый человек не мог ответить. Его сердце давно остановилось, а дыхание навсегда покинуло эту комнату, через слегка уловимую трещинку в окне. Но, конечно, «Оболтусу» не была знакома смерть. Он облизывал лицо человека, пока не осознал, что человека здесь больше нет.
Ветер сквозняком открыл настежь дверь, и, «Оболтус» снова пошел в путь не зная, куда он идет и зачем, тоже.
На улице было темно, но эта темнота начала рассеиваться, значит, скоро наступит утро. Значит, скоро будет рассвет, и, люди снова будут идти взад и вперед, торопиться или надеяться, бежать и останавливаться, в общем – жить.
Через два дня скитаний «Оболтус» снова отморозил лапку, и маленькая девочка взяла его к себе. Он даже подумал, «Господи, люди могут сочувствовать и сопереживать только когда тебе плохо. А когда хорошо или просто нормально, они не могут тебя увидеть. Это так больно, когда, чтобы тебя приютить нужно – умирать. Это так одиноко»…
Девочка принесла животное в свой дом. Он не был похож на дом, где он был раньше. Это был почти дворец, только без слуг и веселых лиц. Здесь все эмоции были натянуты и сопряжены с болью. Никто не знал, почему так, но собаку в отличие от людей не обманешь.
Щенка накормили, напоили и уложили спать. Все было прекрасно, кажется, так продолжалось 3 месяца. Ничего необычного, просто жизнь полная еды, питья и сна, иногда игр. Девочка очень любила играть со своим питомцем. Но вчера она упала на пол и из нее потекла красная лужица. На вкус – соленая. Они, эти взрослые, сказали: «Кровь».
Девочка сильно болела. Девочка должна была умереть. Вот почему по дому было так много грустных лиц. Было так мало честных взглядов. Вот почему сегодня был ее крайний день.
«Оболтус» пришел к ней в комнату, где она чуть дышала, и лег рядом, на ее кровать. Он просто хотел быть рядом, когда она соберется уйти. Вдруг она резко вдохнула и прозрачно выдохнула. Больше он не слышал от нее ничего. Только маленькая слеза скатилась по ее бледной щечке. «Оболтуз» облизнул ее. «Эти щеки тоже соль. Люди состоят из соли» – подумалось «Оболтусу». После он спустился с кровати и ушел из этого дома. Как уже уходил однажды. За его спиной были честные, искренние лица, которые держались, столько времени, под маской. Теперь в этом не было смысла. Все было кончено.
А дорога продолжалась, только лапки мерзли. Вскоре «Оболтуса» приютила добрая медсестра из центра раковых заболеваний. Вряд ли пес знал, что это, но каждый вечер он плакал, потому что здесь было столько боли и криков, сколько больше нигде на 1 кв. метр не встречается. Он видел души всех, кто покидал это место. Всех, кто подкармливал его. «Оболтус» был любимцем этого места. Но вскоре медсестра покинула эту больницу, никто не знает, почему и куда она ушла, но ее не стало. И молодого песика тоже не стало в этой больнице. Потому что некому было за ним ухаживать. Потому что не все люди бывают добрыми. Да и просто, потому что надо дальше идти.
Снова приюты, снова чужие дома, улицы города, и он как брошенная игрушка, оставленная кем-то на улице замерзать. Надежда на минутную слабость и снова в огонь с головой. «Оболтус» хромал уже не один день по городу, который научил его быть сильным.
Он не знал для чего идти дальше. Почему не остаться там, где его приютили. Он просто шел. Вот и вся суть.
Но собачьи лета не такие долгие, как у людей. И к моменту, когда мы с тобой говорим, он уже старый пес, повидавший мир, смерть и любовь. Он уже видел все, даже больше, но не видел конца своего пути. Оказалось, что «Оболтус» закончит свой путь здесь, в доме, где все когда-то начиналось. Здесь живут счастливые, добрые люди. Они приютили потрепанного жизнью пса, и, он прожил с ними всю свою жизнь. Тот самый мальчик, которому мама запретила когда-то взять щенка к себе, нашел своего Друга, и пес его простил. Иногда жизнь может столкнуть двух друзей лбами для новой встречи. В глазах «Оболтуса» можно было легко прочесть, насколько он благодарен за все, что с ним приключилось. За этих добрых людей, такие простые души, такие добрые улыбки, такие ласковые руки. Он сидел на коленях у своего хозяина, с поджатой лапкой, на которую он практически не опирался, обморожение сделало свое дело. Хозяйка принесла ему лакомый кусок мяса. Видимо это последний его ужин. Но самый вкусный. «Спасибо за все», сказал бы пес, если бы мог говорить. Веки становятся тяжелыми и «Оболтус» вновь засыпал, лишь с единственной разницей, что уже не проснется. Его тело утратит тепло, а дыхание прекратиться. Добрая хозяйка положит «Оболтуса» в лучшую свою коробку, а задумчивый и беспокойный хозяин похоронит своего верного Друга, как хоронил бы родного человека. Он навсегда останется жить в их сердцах, и быть может, их маленькие детки тоже запомнят его старую, ворчливую, но добрую морду…
КАЖДОМУ КТО ЗАБЛУДИЛСЯ…
Каждый день мы делаем над собой усилие. Я серьезно. Встаем на работу, учебу. Едем через весь город, чтобы сесть в еле дышащий стул и погрузиться в работу. 100 лет назад работой называли услуги рабов по предоставлению наслаждений более элитарному классу людей. О, я не хочу сказать, что это было прекрасное время. Просто. Сейчас мы все рабы. У нас есть график. С 8 до 18. С 10 до 19. С 8 до 20. И так далее. У нас есть расписание. Завтрак, обед, ужин, перекусы. Забрать ребенка со школы. Отвезти маму к врачу. Себя к репетитору. А счастья нет. Оглянитесь по сторонам. Каждый день мы стареем. Умираем. Да просто коптим это небо над головой. Смотрим под ноги, дабы не наступить в лужу. Это ж потом целый день сидеть с мокрыми ногами, месяц болеть, брать больничный лист. Отчитываться за каждый препарат назначенный врачом. Скопить на гробик и место у кладбища, так как на самом кладбище вас уже не похоронят. Да, и вообще, кремируют. Изо дня в день. Праздник, выходной, встреча, сон. Работа, вечер, ванна, сон. Клуб, кино, театр, дорога до дома, постель и сон. А потом?
В один прекрасный день ты просыпаешься, а у тебя панкреатит. У тебя рак в финальной стадии. У тебя ВИЧ. У тебя старость. Рядом никого. Все отвернулись, умерли, забыли. Да мало ли причин, потерять друга. На дороге, ведущей к трупному яду.
Вот ты стоишь у двери врача, которая только что перед тобою закрылась и держишь в руках листок с диагнозом, но нигде не написано, что с этим делать, как с этим дальше жить? Как вообще не выброситься из окна, в тот же миг.
Ты паникуешь, звонишь по телефонам всех кого давно не видел, просишь встречи, но никто не отвечает, все безучастны. Вообще, в этом мире всем на всех плевать. Даже если у тебя будет много денег, но ты будешь умирать, даже тогда всем будет плевать.
Что же выходит, думаешь ты. Все это к чему я шел\шла это все ширма. Дорожка от одной дверки к другой. Блеф. Мистификация. Суета. Что я должен был делать, как человек этого мира.
И тут тот ребенок, который в тебе до сих пор жил все эти годы, как тигр в клетке, отвечает тебе.
Ты должен был любить маму и папу. Уделять им больше времени. Сейчас уже поздно что-то менять, тебе осталось год, месяц, неделя.
Ты должен был любить ее, его, хотя бы однажды, но до глубины души. Сейчас этот человек пришел бы к тебе и был бы с тобой до финала.
Ты должен был ненавидеть, хотя бы что-то или кого-то, сейчас ты бы смеялся от того, как глупо было кого-то когда-либо ненавидеть. Но это тоже нужно пережить.
Ты должен был каждое утро встречать как начало новой жизни. Проживая ее заново, как будто в первый раз. Чисто и смело. Оставаясь собой в каждом жесте и слове. В каждом поступке.
Потому что в этот день, когда ты стоишь с листком у закрытой двери, ты бы бросил его в урну.
Понимая, что этот день такой же, как и предыдущий. Ты знал, что не навсегда в этом мире. Ты не бессмертен. Ты знал, что дорога не будет вести вперед. Она существует для остановок.
Ты бы прожил свой срок с полной выкладкой. И тогда уходя, ты бы не запирал на засов.
Мы все не хотим умирать. Это потому что мы эгоисты. Но мы все умрем в той или иной позе.
