Крики прошлого. Часть I

– Если хочешь оказаться вместо дров в камине, так и переводи, – за хозяина ответил Михаил.

Молодой парень все понял и любезно попросил прощение от имени Бориса Сергеевича у уважаемых гостей, предложив перенести встречу на завтра. Особо никто не возражал, и все, кроме личного телохранителя Двардова, удалились. Как только дверь закрылась с обратной стороны, «ручной пес» начал свой доклад:

– Федор сразу направился к Виктору и попытался похитить его для допроса. Но за него вступился один человек. Мелкий диллер, работающий на нас. В итоге Виктор скрылся, и Федор привез Филиппа, так зовут парня. Сейчас он в подвале Вашего дома на допросе у Федора.

– Это не тот результат, которого я от него ожидал, но ладно, пойдем, я хочу лично поговорить с этим героем, а по дороге ты расскажешь детали.

По пути Михаил рассказал, что Филипп пасынок их распространителя Аркадия, и это может быть проблемой. По этой причине, он приказал Федору не переусердствовать, пока Борис Сергеевич лично не скажет, что делать дальше. Спускаясь по ступенькам подвала, они услышали громкий смех Федора и застали картину: молодой человек, сидящий на стуле, истекал кровью от многочисленных порезов, все лицо было в гематомах, одно ухо находилось не на голове, а валялось рядом со стулом, во рту находился тряпичный кляп, Федор держал в одной руке небольшой топорик, а во второй – кисть несчастного. На своих начальников он не обращал внимания, так как весь был поглощен своей работой. Увидев все это, Михаил удивился и изменился в лице, что случалось с ним крайне редко. Пытаясь было отдать приказ оставить пленника, его самого остановил Борис Сергеевич, преградив дорогу рукой. Телохранитель повиновался, хоть и посмотрел как-то странно на своего хозяина. Федор, не заметив, что в подвале есть еще люди, продолжал говорить.

– Знаешь, никогда не понимал, для чего нужен мизинец? Силы в нем нет, так, лишь балласт на руке. И я сделаю тебе одолжение.

Отделив мизинец от остальных пальцев кисти руки, он взмахнул топором, как в этот момент Борис Сергеевич громко спросил: «Что здесь происходит?», – от удивления и испуга Федор выронил топорик и уставился на двух людей, не понимая, как и когда они здесь оказались. Наверное, он бы еще долго так стоял, если бы его ступор не прервал Михаил, приказав идти за ними на улицу.

– Ты нарушил мой приказ! – смотря прямо в глаза Федору, сказал начальник безопасности. – Я велел не переусердствовать, а вернувшись, что я вижу? – оторвав взгляд от подчиненного и посмотрев на Бориса Сергеевича, он заметил короткий кивок от хозяина, что послужило сигналом к действию. Ловким движением Михаил схватил Федора за руку и заломал его, как полиция заламывает преступников. – Я тоже сделаю тебе одолжение.

Почти незаметно армейский нож оказался в его руке, и он быстро, даже изящно, отрезал мизинец на правой руке Федора. Федор же не успел ничего понять и, прибывая в смятении, пришел в себя после того, как боль от потери пальца помогла осознать происходящее. Он в волю закричал и после того, как Михаил отпустил его, завалился на землю, держа здоровой и целой рукой руку неполноценную, приступил кататься по земле.

– Ну хватит, подними его, – не выдержал Борис Сергеевич. Он знал, что Михаил накажет Федора за непослушание и ничуть не сожалел об этом, ибо считал, что дисциплина строится на послушании, а послушание – на страхе. Легко и почти не напрягаясь, мужчина поднял и привел в стоячее положение своего подчиненного, а после спросил.

– Как ты хочешь получить информацию от человека, если у него во рту кляп? Может, тебе не нужна эта информация, а интересен сам процесс?

– Нет, Миша…

– Какой я тебе «Миша»? Не забывайся!

– Я пытался с ним по-людски… – дрожащим голосом, заикаясь отвечал Федор. – …но он ни в какую, вот…вот я и разошелся.

– Разошелся? Да ты чуть не замучил его до смерти.

– Оставьте споры, – вмешался Борис Сергеевич. – Ты хоть что-нибудь от него узнал? – он был недоволен и удивлен лояльностью Михаила по отношению к Филиппу, но не собирался подрывать его авторитет в глазах подчиненных.

– Нет, он крепкий орешек – не сдается. Но у меня есть идея. Его отчим же работает на нас, – голос Федора дрожал, но он все же, насколько это было возможно, взял себя в руки.

– На нас? – переспросил Борис Сергеевич. – Поведай же мне, кто такие «Мы»?

– На Вас, прошу прощения, на Вас. Так вот, может, он сможет как-то повлиять на своего пасынка…

– Это плохая идея, – перебил Михаил. – Если Аркадий любит его, то, скорее всего, он попытается убить нас, как любой любящий отец.

– Если бы он любил, то не заставлял бы его работать на себя, – настаивал Федор. А Михаил же, посчитав, что уже достаточно сказал, перевел взгляд на своего хозяина и лишь терпеливо ждал его решения. Несколько мгновений все молчали, а потом Борис Сергеевич дал добро новой идее, но предупредил, что если что-либо пойдет не так, вся ответственность ляжет на инициатора. Федор понимал, что рискует, но он был почти уверен в своей идее. Ведь увидев кого-то хоть немного близкого в таком тяжелом состоянии, можно, так и хочется, сдаться. Боль на месте отсутствующего пальца пульсировала и с каждым ударом сердца накапливалась, а вместе с ней – и ненависть к Михаилу. Он решительно был настроен отомстить, и, пусть не сейчас, пусть нескоро, но настанет время, и наступит час возмездия.

Филипп, пока все ждали его отчима, оставался в одиночестве. Его раздирало от боли, но ничто не могло помешать ему стоять на своем. Каждая клеточка его тела кричала от агонии, а разум находился на грани безумия. Конечно, Филипп понимал, что, может, будет еще хуже, а также что быстро ничего не закончится. «Я должен! Должен!», – повторял он про себя, словно заклинание. – «Я смогу! Иначе все зря. Нельзя так просто все бросить. Нет, не для этого я терпел, чтобы на полпути все пустить к черту!».

Было понятно, что его уже никто не отпустит, хоть он все и расскажет, но соблазн был велик, и в нем жила надежда, что он вскоре умрет. Умрет, но сдаст свой экзамен перед самим собой. Он пытался уснуть, мечтая уже не проснуться, но все никак не выходило – адреналин делал свое дело. Время тянулось предательски медленно, и ему ничего не оставалось, кроме как просто терпеть боль и ждать, когда они к нему вернутся. Затем он услышал шаги, невольно посмотрел на выход и увидел, что к нему приближаются уже не трое, а четверо мужчин. Не подойдя достаточно близко, они остановились. Лиц он их почти не видел – правый глаз, после увечий, был настолько отекшим, что просто ничего не видел, а по левому постоянно стекали кровь и пот, мешая оценивать обстановку.

– Ну что, девочки, продолжим? А то я уже начал скучать, – с трудом проговорил Филипп прибывшим. Он нарочно пытался задеть их самолюбие, чтобы кто-либо не выдержал и прикончил его.

– Прошу вас, оставьте нас ненадолго, – сказал человек, который пришел позже всех. Голос его был до боли знаком, и Филипп очень надеялся, что он ошибается. Через некоторое время вновь послышались шаги, но уже отдаляющиеся, видимо, просьба была удовлетворена, и их оставили вдвоем. Подойдя ближе, Аркадий упал на колени перед своим пасынком и дрожащим голосом сказал:

– Как же так, Филя? Что случилось? – отчим протянул руки к обезображенному лицу Филиппа, но дотронуться так и не осмелился.

– Да вот, как-то так, – кривая улыбка скользнула на лице Филиппа. – Что ты здесь делаешь? Как они нашли тебя? Я не понимаю…

– Сынок, – второй раз в жизни Аркадий так назвал своего пасынка. – Мы работали на них. Им не нужно было меня искать.

– Вот так ирония. Прости, но я все равно ничего не расскажу. Не могу.

– Но почему? Почему ты себя мучаешь? Ведь, скажи ты им все сразу, ничего бы этого не было. Я – ценный для них кадр, и просто так тебя бы не тронули.

– Потому что должен! Я не могу тебе рассказать, что случилось, но я попробую тебе объяснить, – говорить он начал тише, произнося каждое слово с трудом. Аркадий продолжал стоять на коленях, внимательно слушая. – Ты знаешь меня уже давно и знаешь, что я за человек. Так себе, если честно. Жил я зазря, впустую, понимаешь? Конечно, понимаешь – ты и сам так живешь. Но у меня появился шанс все исправить. Я знаю, что уже не выйду отсюда живым, уже просто нет смысла сдаваться. Я молчу и тем самым спасаю жизнь человеку! Может, он тоже проживет ее бездарно, кто знает, но я-то – уже нет, хоть и прожил до этого момента не пойми как, умру-то Человеком! А, может, у меня ничего не выйдет, они найдут его, и все впустую. Но я хотя бы попытаюсь исправиться и совершу достойный поступок. Хотя бы попытаюсь… И знаешь, я уверен, что многие мечтают о подобном искуплении, может, неявно, как-то подсознательно и в глубине души, и даже не понимая, что это им, действительно, нужно. Вот только не у всех хватает смелости не сдаться на полпути. Но я смогу, я выдержу!

– Филя, в мире миллионы людей хуже тебя, почему ты себя обрекаешь насмерть? – по щеке Аркадия прокатилась слеза.

– Да, этот ублюдок Федя, пожалуй, хуже, но ведь есть и лучше. А зачем ровняться на всякую дрянь? Я не жду, что ты поймешь. Раньше я бы и сам подумал, какой же я сейчас придурок. Но теперь же я думаю, что придурком был раньше, а сейчас и ничего так выходит человечек, – он остановился и пристально посмотрел в глаза Аркадию, а Федор тем временем громко поинтересовался, как идут дела. – Ты был мне, как отец, и я люблю тебя. Прости, что раньше этого не говорил, прости, что втянул в эту историю, да и вообще прости за все, я то знаю, есть за что. А теперь обними меня, как сына, и уходи. Тебе еще о маме нужно позаботиться.

– Я не могу тебя бросить.

– Мы оба знаем, что мы ничего не сможем сделать. Уходи! – после этих слов Аркадий выполнил просьбу и обнял Филиппа, как своего родного сына, коим и считал его всю жизнь. От травм, полученных после пыток, объятия причиняли физическую боль, но так успокаивали душу. Филипп закрыл глаза и на миг представил, как здорово было бы сейчас оказаться дома на кухне, за столом рядом с мамой и Аркадием. Просто посидеть и поговорить ни о чем, увидеть на их лицах улыбки, слышать их голоса и провести так весь день! Аркадий уже не старался сдерживать слезы и негромко сказал: «Я понимаю и люблю тебя, сынок», – а после резко схватил за голову и одним рывком свернул своему пасынку шею. Опыт прошлых лет помог все сделать быстро и безболезненно для Филиппа, жизнь его оборвалась в мечтаниях и воспоминаниях о доме, о семье и о любви. Все так же обнимая бездыханное тело Филиппа, Аркадий издал крик душевной боли и скорби. «Что там происходит?», – кричал Федор. Послышался топот бегущих людей за спиной. Еще мгновение Аркадий смотрел на своего пасынка. «Словно спит мой мальчик», – промелькнуло в голове; затем, отпустив тело, он быстро схватил со столика небольшой нож и один из топоров, что был побольше, встал, развернулся и уверенно зашагал навстречу бегущим на него людям, спрятав оружие за спиной.

– Что произошло? – не останавливаясь, спросил Федор. Позади следовал Михаил, Борис Сергеевич же остался снаружи. Аркадий не отвечал и все приближался. Почувствовав неладное, Михаил сбавил шаг, но Федора останавливать не стал. Мужчине уже было ясно, что план подчиненного провалился, и он решил, что они должны разобраться сами. И не важно, кто останется жив. Так будет честно. – Я задал тебе вопрос! – подойдя на близкое расстояние, требовательно напомнил Федор.

– Он мертв, – негромко ответил Аркадий.

«Вот и мне предоставляется шанс умереть человеком», – подумал Аркадий и сделал выпад, целясь ножом в область живота. Федор рефлекторно среагировал и, защищаясь, подставил руку с отсутствующим пальцем. Сталь вошла в кисть, словно в расплавленное масло. Федор закричал, но не растерялся и попытался контратаковать ударом кулака в лицо, однако, Аркадий оказался проворней и, целясь в голову, нанес удар топором в ключицу. Разрубив кость как щепку, топор сильно поранил шею и, судя по фонтанам бьющей крови, задел артерию. Федор не мог уже кричать, а лишь негромко хрипел и хрюкал, словно толстая хрюшка в жаркий летний день. Но в руках его еще была какая-то сила, и он пытался выхватить топор у Аркадия. А может, он просто держался за него, чтобы не упасть. Отчим Филиппа сделал еще несколько попыток освободить оружие из тела врага, но все было тщетно – слишком сильно кусок железа вошел в плоть до недавнего времени надзирателя, а теперь уже жертвы. Оставив эти попытки, он отпустил рукоять топора, и Федор в тот же миг упал на спину, все так же держась за него. Кровь била ключом из раны, тело схватили судороги, а Федор продолжал тихонько похрипывать. Пару секунд человек, за несколько минут совершивший уже два убийства, еще смотрел на свою жертву, будто бы обдумывая: «Добить или пусть сам сдохнет?» – но, видимо, так и не решив, перевел взгляд на Михаила, который все так же мирно стоял в стороне. Молча, не делая резких движений, они смотрели друг на друга, пока Аркадий не заговорил:

– Спасибо, что дал шанс отомстить.

– Пожалуйста. Он перегнул палку, и на твоем месте я поступил бы так же. Ты должен знать – я не имею отношения к пыткам твоего пасынка. Но знай, ты не выйдешь отсюда, – говорил он спокойно, в его голосе не было и доли страха или ненависти, а в руке уже наготове был пистолет. – Тебе нужно время?

– Да нет, ни к чему, – Михаил расценил это как сигнал к действию, вытянул руку и уже был готов стрелять. – Постой! Моя жена, мать Филиппа, могу я быть уверен, что ее не тронут?

– Будь спокоен, о ней позаботятся, – ответив, Михаил нажал на спусковой крючок, и раздался выстрел.

Пуля попала прямо в лоб, и Аркадий умер со спокойной душой, зная, что он отомстил, и его любимая женщина будет в безопасности, так как слово начальника безопасности было нерушимо. Еще раз с уважением взглянув на тело драгдиллера, начальник безопасности решил, что обеспечить вдову Аркадия будет справедливо по отношению к покойнику, а после отправился наружу, дабы доложить о ситуации своему хозяину. Борис Сергеевич хоть и слышал выстрел и звуки борьбы, продолжал стоять на том же месте, что и прежде.

– Я так понимаю, идея Федора не оправдалась? – спрашивая, Двардов продолжал смотреть в сторону.

– Так точно. В итоге Филипп и Аркадий мертвы, а Федор ранен и может тоже умереть. Вызвать ему врача?

– Аркаша был хорош в своем деле, и найти ему замену будет непросто. У меня нет в этой сфере такого же авторитетного человека. Что ж, я сам виноват. Расскажи, как все было.

– Оставшись наедине с мальчишкой, отчим проявил милосердие и убил его, а затем отомстил Федору, как я и говорил.

– Почему ты не помог своему подчиненному? Не поверю, что из-за тщеславия. Ты же мог его спасти.

– В ситуациях, где нет Вашего четкого указа, я могу сам принимать решения. Это был один из Ваших указов. Федор сам виноват, я не поощряю подобную неоправданную жестокость, а Аркадий имел полное право на месть.

– Порой, я ненавижу все эти твои кодексы чести и прочие принципы. Ладно, проследи, чтобы здесь навели порядок, Федора к врачу – может, еще пригодится, а после займешься поисками моего сына. Это теперь твой приоритет. Сегодня мы уже упустили выгодный контракт по его вине, и я не намерен рисковать своим положением из-за беспокойств о непутевом отпрыске.

После этих слов мужчины разошлись, каждый думал о своем. Один – о сорвавшемся, возможно, лишь на время, контракте, а второй – о том, что сегодня как-то нелепо погибли люди.

Глава VIII Взломщик

Выходя из жилища Филиппа, Виктор прихватил с собой все записи и видеомагнитофон, дабы показать их отцу, но сперва решил, что сам должен посмотреть со стороны на происшествие того рокового вечера. Пройдя несколько шагов, Кротов почувствовал, как что-то холодное и твердое уперлось ему в затылок.

– Стой спокойно и назови свое имя, – ровным голосом сказал незнакомец. Кротов логически предположил, что если бы это был один из охранников Двардовых, то его имя не спрашивали бы, поэтому, честно признаться, ничего лучшего, чем стоять молча, юноша не придумал.

– Все нормально, мне Филя рассказывал про тебя, – и человек убрал предмет от головы Виктора. Повернувшись, юноша увидел молодого парня с короткими светлыми волосами и с причудливой челкой, торчащей в разные стороны. Но больше всего в нем привлекали внимание большие, квадратные очки с огромными линзами. В одной руке у него был небольшой кусок железной трубки, которым он секунду назад пугал нашего героя, а во второй – большой черный пакет. – Меня зовут Бот.

– Бот? – невольно переспросил удивленный Витя.

–Да, Бот. Сокращенно ботаник. Думаю, не нужно объяснять, почему, – Кротов коротко улыбнулся. – Что ты здесь делаешь, и где Филя? – поскольку этот парень знает Филиппа, да еще и о его тайном убежище, Виктор решил, что ему стоит доверять, и рассказал о событиях минувшего утра. Конечно, он не стал вдаваться в подробности, а ограничился лишь тем, что понятия не имеет, за что и почему похитили его товарища.

– Видимо, это из-за этих кассет, – предположил очкарик.

– Кассет? – разыгрывая удивление, спрашивал Виктор.

– Да, недавно он просил меня вскрыть один сейф, это, кстати, мое призвание, – говоря, странный ботаник приподнял подбородок и широко улыбнулся, очевидно, он гордился своим мастерством. – И знаешь, что мы там обнаружили? Кассеты! Ни денег, ни драгоценностей, даже ни какие-либо документы, а дурацкие старые кассеты! Очень странно, подумал я, – Виктор же начинал нервничать, тратя время на эту болтовню – с Филиппом же могло произойти что угодно! Судя по поведению Бота, Кротов предположил, что он не видел содержимое кассет, и ему очень не хотелось, чтобы кто-то еще вообще знал об этих записях.

– Слушай, ты прости, но я очень спешу. Был рад знакомству, а теперь пока, – уже развернувшись и собравшись уходить, Кротов почувствовал, как парень с силой схватил его за плечо. – Что случилось? – уже не особо сдерживая нарастающий гнев, спросил Виктор.

– А что ты здесь вообще делал? Зачем приходил? Да еще и ночью! – парень уже совсем не улыбался и говорил серьезно. Несмотря на его смешные очки, он был весьма крупного телосложения и мог доставить немало проблем. – Что у тебя в пакете, а ну-ка дай-ка гляну, не те ли это кассеты?

– Да те, те, только я правда спешу, и у меня нет времени объяснять! – агрессивно ответил Виктор и, пытаясь освободиться, с силой дернул плечом. Но попытка оказалась тщетной и смешной – здоровяк резко прижал его к стенке.

– Послушай сюда, эти дурацкие кассеты очень важны для Фили, а я его должник и друг. Я так просто не дам тебе украсть их! – говорил он быстро, и только сейчас Кротов заметил, что молодой человек шепелявил, не стесняясь плевался при произношении некоторых букв. – Филя сказал мне сделать копии, и что я вижу?

– Да успокойся ты! Не собирался я ничего красть! Ты даже понятия не имеешь, что на этих кассетах, верно?

– Верно. И что с того? Знаешь, как мы поступим? Сейчас я поеду с тобой, мы вместе сделаем копии и решим, что делать дальше.

– Ладно, – понимая, что так просто от него не отвязаться, Виктор решил согласиться. Раз таков план Филиппа, так будет правильно. – Поехали ко мне, и ты расскажешь мне все, о чем тебе говорил Филипп, а я в замен расскажу, что знаю сам.

Несколько секунд Бот молча смотрел на парня, а после, видимо решив, что тот не сможет создать для него проблем, согласился. Приехав на такси до квартиры Виктора, чудаковатый друг Филиппа рассказал об их плане. Он должен был сделать копии видеозаписей, а оригинал отдать Виктору, предварительно позвонив по телефону. Если с Филиппом и Виктором что-либо случится, ему велено отправить все, кроме одной копии в прессу. Уличный торговец ответил, что какой именно, взломщик сейфов поймет сам, хоть этот факт у Виктора вызывал сомнения. Видимо, Филя уже предусмотрел подобный ход событий, и это был план отмщения, чтобы люди узнали, кто такой Борис Сергеевич и что за человек его сын. Это должна была быть последняя ставка в их очень опасной игре. В пакете у ботаника был еще один видеомагнитофон с целой пачкой пустых кассет, и, начав процесс копирования, хозяин квартиры приступил потихоньку его подготавливать к тому, что он увидит на записях. Включив первую же кассету с молодым парнем, судя по акценту иностранцем, Кротов обратил внимание на то, что все было точь-в-точь так, как в случае с ним, только героя этого ролика встречала на пороге одна девушка, а не две. Некоторое время Бот смотрел и не понимал, что здесь такого страшного, как ему представляли, но по мере того, как близилась жестокая кульминация, лицо его менялось, и ему становилось понятно, в чем вся суть кассеты и почему она находилась в сейфе. Жертва кричала и умоляла на русском и, судя по всему, итальянском языках отпустить его. Но король положения был непреклонен и лишь веселился с друзьями, глядя на несчастного. Все тот же громила, Дарья с истерическим смехом и плеткой, омытой в крови жертвы. Глядя на это Виктор чувствовал боль, страх и отчаянье этого парня, и тревога начала заполнять все его нутро. Но он все-таки продолжал смотреть через силу, заставляя себя, ломая себя. Его гость же, не стесняясь в выражениях, громко заявил, что не может больше на это смотреть и предложил выйти на балкон покурить. Сперва Кротов не услышал предложения, настолько он прочувствовался этой кошмарной атмосферой, словно снова находился там во время этой пытки; он просто не мог услышать друга Филиппа и пришел в себя после легкого толчка в плечо.

– Ты в порядке? – тихонько спросил гость.

– Да, в порядке, извини, задумался.

– Я говорю, пойдем покурим – дух перевести нужно.

Ребята отправились на балкон, а запись продолжала копироваться. Понимая, что парень был шокирован увиденным, хозяин квартиры решил сначала все ему рассказать, до того, как он все увидит сам. Конечно, Виктор сомневался, ведь он видел его впервые и вообще понятия не имел, что это за человек и как он себя поведет после услышанного, но был ли у него выбор? К тому же он все равно все увидел бы сам, если бы случайно не встретился с Виктором. К тому же ему доверял Филипп, человек, который не станет размениваться на дружбу не пойми с кем. Это Кротов уже понимал хорошо. Но все же для начала Виктор решил попытаться узнать, почему Филипп доверяет этому Боту и приступил к расспросу.

– Ты говорил, что ты должник Филиппа? Что именно ты ему должен?

– Почему ты решил, что я стану тебе рассказывать?

– Потому что ты у меня дома – это раз, второе – Филипп мне доверяет, а ты доверяешь Филиппу, ну и третье – ты теперь так же причастен к этому делу, и мы все находимся в одной лодке. Так смысл нам скрывать что-либо? – говорить Виктор старался мягко, но убедительно. Конечно, его гость не имел и доли того отношения к делу, что имели они с Филиппом и, а в особенности – Кротов. Но Виктору хотелось усыпить его бдительность тем, что он – часть команды, а когда люди становятся (или думают, что стали) частью чего-либо важного, да еще и опасного, они невольно становятся более лояльны к своей команде. Это что-то подсознательное, на уровне стадного инстинкта.

– Да, ты прав, – согласился взломщик сейфов. – Хоть я и не понимаю, зачем это все Филе, на него это совсем не похоже. Ну ладно, в общем, когда-то давно я попал в одну очень неприятную ситуацию. Мы с моим приятелем решили ограбить один домик, да только пошли на дело, не разобравшись, кого хотим обокрасть, и в итоге залезли в дом брата одного криминального авторитета по прозвищу «Злой». Должен сказать, что он оправдывал свое прозвище каждый день. Я взломал очень интересный сейф и, конечно, сразу подумали на меня, так как такую работу могли сделать только два человека в Москве: я и еще один парень, который работал на «Злого». И спустя два дня, как раз во время празднования заработка легких денег они нас нашли. Хотя, мы не сильно прятались: пили в нашей съемной квартире. В итоге на моего друга Игоря спустили собак, а я выпрыгнул с третьего этажа и побежал, куда глаза глядят. Даже на улице я слышал, как он кричал, бедняга, но я же просто бежал и думал, куда бы спрятаться. И вот я вспомнил про одного барыгу, который мог мне помочь. Мы еще тогда не дружили особо и знакомы были лишь как продавец-потребитель. Конечно, было глупо обращаться не пойми к кому, но так вышло, что у меня совсем не было друзей, кроме Игоря, да и квартиру я снимал как раз недалеко от точки Фили. Добравшись до него, я только тогда обнаружил, что сломал ногу, но адреналин и жажда жизни сделали свое дело – я совсем не чувствовал боли. После того как я наскоро объяснил ситуацию, Филя впустил меня в свою тайную квартиру. До сих пор не понимаю, почему он пожалел меня и спас. Жил я у него год, пока не узнал, что «Злого» пристрелили в одной из бандитских перестрелок. Весь этот год я жил полностью за его счет. Он спас мне жизнь, и теперь ты понимаешь, в каком я у него долгу?