Весталка

Ника Керес

Весталка

Глава 1

Ноги подкашиваются, голова кружится. Этот поцелуй дурманит меня настолько сильно, что ещё немного, и я свалюсь без чувств прямо в его крепкие и тёплые руки. Как могла я опуститься так низко? Как могла самолично допустить возможность погребения заживо? Если нас кто-то увидит – мне несдобровать. Конечно, я не хочу быть пойманной, не хочу нести за это жестокое наказание, испытывая нехватку воздуха, отсутствие света, ощущая агонию и страх перед неминуемой смертью. К тому же, с детства меня преследует клаустрофобия, однако же как могу я отстраниться от столь сладостного поцелуя, как можно высвободиться из этих пылких объятий?

Страстное опьянение спало, когда горячие, местами мозолистые руки, оказались под белоснежной туникой и коснулись голой кожи спины.

– Погоди, нам не стоит… – Аргус накрыл мои губы нежным, но требующим поцелуем, а когда его руки стали опускаться ниже, моя неуверенность переросла в страх, и я мгновенно отпрянула, окончательно придя в чувства.

– Мне пора, – пришлось сделать небольшую паузу, чтобы привести дыхание в норму и избавиться от жгучего румянца на щеках. – Впредь надо быть осторожнее. Думаю, не стоит напоминать, что со мной сделают, если заметят за подобным занятием.

– Как вы можете так скучно жить? – Аргус тоже пришёл в себя, и за считанные секунды успел превратиться из чувственного и нежного парня с лёгким румянцем на щеках в заносчивого и решительного. Приобняв меня за плечи, он отстранился и пошёл в сторону своего дома.

Вот уже через два дня я официально закончу обучение и начну службу в храме богини Весты, покровительницы семейного очага и жертвенного огня.

Таких, как я, зовут Весталками, и нас всего шесть…

***

– Ей тоже пришло письмо? Но ведь она не аристократка, – вот, что со всех сторон слышала я по дороге домой, когда мне только-только исполнилось десять лет. Я догадалась ещё тогда, но хотела удостовериться лично.

– Понтифик пригласил тебя на жеребьёвку, – сказали мои родители со слезами на глазах.

Казалось бы, они должны радоваться, ведь это огромная честь – стать весталкой, однако я так любила маму и папу, что надеялась не пройти, дабы не разлучаться с ними. По закону подлости выбор пал именно на меня: из восемнадцати аристократок и двух плебеек жребий указал именно на безродную девчонку, до невозможности любящую своих родителей.

Закон обязывал разорвать все связи с семьёй.

***

С того момента прошло десять лет, а это значит, что освобождение от обязанностей жрицы наступит лишь через двадцать: поровну на службу и обучение маленьких весталок. И лишь в сорок лет я смогу выйти замуж, а до того момента нарушение целомудрия каралось погребением.

А момент, что я только что попрощалась со своим парнем после пылких объятий, следует тактично пропустить…

– Ты где пропадаешь, Селена? – У входа в храм меня встретила Августа, моя наставница, и, схватив за руку, потащила внутрь. – Всего два дня осталось до церемонии, а тебя нигде нет!

– Успокойся, Августа, все хорошо. Ты права, ещё целых два дня – нам некуда спешить!

Слова были пропущены мимо ушей, и мы мчались вдоль белых коридоров. Было большим везением то, что я не спотыкалась на каждом шагу, так как еле поспевала за обеспокоенной наставницей. Августа привела меня в зал, после чего оставила у алтаря, дожидаясь дальнейших действий.

Сегодня священный огонь должна была поддерживать Фелиция – она старше меня всего на три года, и из-за не такой большой разницы в возрасте мы быстро сблизились, когда я только стала весталкой. Оглянувшись, я нашла её у стены. Видимо поняв, с какой целью меня сюда привели, она без лишних вопросов покинула свой пост, уступив место. Густые, тёмные волосы девушки так отросли за пятнадцать лет, что доходили ей до ягодиц. В карих глазах блеснула усмешка, хоть она и удержалась от каких-либо комментариев.

Глубоко вздохнув, я сделала шаг вперёд, и начала обряд: Яркое пламя в душе моей горит, Богиня Веста мудрая меня благоволит. Гори, огонь, могучий, лети скорее ввысь! Гори, огонь, певучий, и нами ты хранись.

Приятный, мелодичный голос раздался по коридорам храма и эхом вернулся к источнику, однако слишком резкие движения сорвали заклинание огня, и он, едва колыхнувшись в начале, не смел больше тревожиться сладким пением – языки пламени не поднялись ввысь, а спокойно продолжили плавно гореть на алтаре.

– Катастрофа! – Августа схватилась за голову. – Трагедия – не меньше! Всего два дня, два дня…

Казалось, ещё чуть-чуть, и покрывало спадёт с её головы, после чего моя наставница начнёт рвать свои волосы. Мне стало стыдно.

– Да ладно, не так уж и плохо, – попыталась вступиться за меня подруга, однако тут же поплатилась за свои слова.

– Неплохо?! Ах, не-пло-хо!? Фелиция, ты могла поднимать пламя за два года до посвящения в служительницы! А у нас осталось меньше двух дней.

Августа набросилась было на мою защитницу, однако быстро взяла себя в руки и переключилась на меня:

– Селена, движения твои должны быть плавнее. К тому же, совсем не хватает пластичности – не в обиду, но танцуешь ты совсем как бревно!

Наставления учительницы были прерваны пятнадцатилетней Флорой, вбежавшей в зал с удивительной быстротой. Узнав от неё, что маленькая весталка, прибывшая на обучение несколько недель назад, куда-то пропала, Августа, громко вспомнив богиню, убежала за девчонкой, наставив Фелицию проработать со мной движения.

Как только дверь захлопнулась, нас одолел безудержный смех.

– Да уж, двигаешься ты и впрямь совсем как оловянный солдатик!

– Я вообще-то старалась! – театрально надув губы, я еле сдержала вторую волну смеха. – На самом деле, мне правда нужно потренироваться.

Заклиная огонь, я подняла правую руку, затем, словно прочертив полукруг, положила ладонь на грудную клетку.

– Тебе не хватает раскрепощённости. Ты будто стесняешься своих движений.

Я не стала признавать это вслух, но мне и правда было некомфортно исполнять подобный танец, особенно под строгим взглядом Августины – благо, сейчас её не было с нами, однако это не мешало мне помнить, что ритуал будет проходить на глазах половины города, с верховным понтификом во главе.

– Эх, Фил, я совсем не могу понять, как ты так просто этому обучилась!

– Никакого секрета нет, – улыбнулась она, – просто забудь обо всем вокруг и сконцентрируйся только на огне.

После небольшой паузы и нескольких неудачных попыток, я всё же осмелилась задать вопрос, который в последнее время волнует меня всё больше:

– А что, если я не смогу? Что, если провалюсь на церемонии?

– Этого я знать не могу, – уголки её губ опустились, – такого ещё не было…

Я уловила во взгляде подруги невысказанную мысль, однако её и не нужно было озвучивать. Я понимала, что позор на глазах у города отпечатается на самом понтифике, и с рук мне подобное не сойдёт – повезёт ещё, если меня просто выгонят…

***

Следующие два дня, равно как и предшествующие им два года, не принесли никаких результатов. Близился вечер, до церемонии посвящения оставался всего час.

– Всё пропало! – Августа не могла усидеть на месте и то и дело металась из стороны в сторону. – Что с нами будет!

– Успокойся, Августина, я уверена, что всё образуется, – голос Марии, всегда спокойной и рассудительной, неожиданно дрогнул, отчего все начали переживать пуще прежнего.

Мария – старшая весталка, которая заканчивает последний этап службы в храме через год. По совместительству она являлась наставницей Фелиции до её восемнадцатилетия, а сейчас обучала и Флору. У нас с подругой есть небольшие расхождения во времени окончания обучения и перехода к службе: оно вызвано тем, что весталками могут стать девочки от шести до десяти лет (я пополнила ряды учениц в десять, а Фил – в восемь, поэтому она и закончила учиться уже в восемнадцать).

Я отпросилась на вечернюю прогулку, чтобы сменить обстановку и собраться с мыслями, и, уразумев, что свежий воздух пойдёт мне на пользу, меня отпустили.

Зелень травы и лёгкая прохлада и впрямь приободрили. Мягкие листья кустов приятно щекотали кожу, когда я проводила по ним ладонью, будто гладя пушистую кошку. В нос ударил дымный аромат с цветочными нотками, и я жадно вдохнула этот прекрасный запах роз. Дойдя до статуи красивой женщины, я села на колени и приобняла её холодные ноги.

– Ах, Веста! Прекрасная богиня Веста! Скажи, что мне делать?

Выждав минутную паузу, я усмехнулась, будто и правда ожидала услышать ответ этой статуи со стеклянными глазами. Однако на мгновение – может мне это и причудилось – её взгляд прояснился, и на душе мне стало так тепло: моя грусть развеялась, и я точно знала, что всё будет хорошо.

С этой уверенностью я последовала в храм и зашла в зал – как оказалось, как раз вовремя. Огромные дверцы с другой стороны – которые в данную минуту служили вторым входом, а точнее окнами (ведь в храм нельзя было входить мужчинам) – обычно наглухо закрытые, распахнулись настежь. Внутри собрались все весталки, а снаружи ждала толпа людей – кажется, на ритуал пришёл посмотреть весь город. В самом центре, на три метра ближе остальных, стоял верховный жрец – великий понтифик.

Заиграла тихая, приятная музыка, и я уверенным шагом направилась к алтарю. Сбоку показалась Августа, припавшая к старшей весталке в полуобморочном состоянии. Однако я не смела отвлекаться, ведь меня звал ОН. Огонь колыхнулся, будто приветствуя меня, и я присела в лёгком реверансе. Мелодия заиграла громче, и заклинание само сорвалось с моих губ: Яркое пламя в душе моей горит…

Слова стали подкрепляться движениями, и все замерли, раскрыв рты. Движения были другими – я не стала показывать заученный танец – они появлялись сами собой. Я вытянула левую руку и плавно провела по ней правой. Богиня Веста мудрая меня благоволит.

Движение рукой. Полуразворот. Вращение бёдрами. Ещё, и ещё. Поворот. Гори, огонь, могучий, лети скорее ввысь!

Взмах руки заставляет пламя вырасти в два раза. Я никого не слышу и не вижу. Передо мной лишь ОН – приятно горячий и маняще красивый священный огонь. Двигаюсь быстрее, кружусь. Я и есть пламя, мы – одно целое. Гори, огонь, певучий, и нами ты хранись.

Я резко раскинула руки в стороны, выплеснув всю энергию, и пламя разгорелось до самого потолка. Темнота исчезла, и благодаря огню стало светло, словно сейчас был день. Почувствовав опустошение, я опустила руки. Огонь вновь принял обычную форму.

Танец был окончен. Ритуал посвящения в служительницы завершён. И, к великому счастью, я успешно его прошла.

Сразу после ритуала, ни с кем не обмолвившись и словом, я прошла в свою комнату. Обессилев настолько, что даже не смогла переодеться в ночнушку, я упала на мягкую кровать и заснула крепким сном.

***

На следующее утро в общем зале меня ждали старшие весталки.

– Никогда я ещё не слышала, что огонь может увеличиваться больше, чем в два раза! – Мария была взволнована, – и уж, тем более, не видела воочию. Селена, что же ты скрывала столь удивительный дар?

– Меня чуть в могилу не свела, а сама! Сама! Ох, Селена…

У Августы не было слов, чтобы передать то, что чувствовала она в сей момент. Она лишь вздохнула и присела в кресло орехового цвета, что покоилось у приоткрытого окна. Я тут же постаралась убедить наставницу, что никакого притворства не было, и что прошла ритуал только с помощью богини, которой взмолилась незадолго до церемонии.

То ли мне не поверили, то ли ещё больше взволновались тем, что сама Веста решила помочь, – но больше никто и слова не сказал.

Тишина длилась ровно до того момента, как в общую комнату влетела Фелиция:

– Селена, вот ты где! Скорее следуй за мной: у входа в храм тебя ожидает понтифик!

– Сам понтифик? Богиня! – Августа чуть не упала в обморок, так что я поспешила скорее удалиться, дабы не вывести её из чувств окончательно.

– Кстати, вчера ты была прекрасна, – шепнула подруга по пути. – А эти твои движения бёдрами… – подруга повторила мои движения нарочито раскрепощённее, чем это было на самом деле. – Ах, богиня! Ты сразила меня наповал.

Собеседница умолкла, когда мы вышли за порог дома Весталок, и направились к храму, который находился всего в ста метрах от нас. Интересно, что понадобилось Верховному жрецу?

– Спасибо, вы можете идти, – обратился он к Фил, и повернулся ко мне, – А вам, юная леди, придётся мне кое-что объяснить.

С ног до головы меня осмотрел пожилой человек в белом облачении, и остановил взгляд на волосах.

– Ваш танец показался мне непристойным. Это возмутительно! Чтобы святая жрица виляла задницей (он сделал акцент именно на этом слове) на глазах всего города! Какой срам!

Думаете, мне стало стыдно? Ничего подобного! Я была в ярости. Совершенно не следя за словами, я начала выдавать все свои мысли без единой запинки:

– Позвольте! Я не сделала ничего постыдного. Да, я изменила движения, но я раскрыла душу в своём танце! Сама Веста мне помогла. А вы…

– Сама богиня! – Меня нагло перебили, не дослушав и половину речи. – Лживая девчонка! Да чтобы сама Богиня помогла такой, как ты, показать этот разврат… не мели чепухи!

Я поняла, что бессмысленными выкриками и такими себе оправданиями я мало смогу помочь делу, так что просто решила его заткнуть:

– Если вы внимательно (я тоже умею делать акценты на нужных словах) наблюдали за ритуалом, то могли увидеть, что жертвенный огонь поднялся ввысь до самого потолка. А это значит, что я более чем достойна служить в храме и оберегать священное пламя. И если вы сомневаетесь в праведности ритуала, то скажите это прямо!

Понтифик не сказал ни слова и, гневно посмотрев прямо в глаза, развернулся, и ушёл прочь. Очень интересно, какую цель он имел, придя сюда. Хотел просто отчитать? Вряд ли. Считаю, что у верховного главы попросту не должно быть времени на подобные глупости. В любом случае, встреча прошла вполне сносно.

Я последовала его примеру и стала отдаляться от храма, направляясь к дому Весталок.

День проходил как обычно, с одной лишь разницей: так как я полноценно окончила учёбу, не было никаких занятий. Теперь в мои обязанности входило лишь поддержание огня и чистоты в храме.

Да, да, мы фактически были домработницами: таскали воду, готовили еду и мыли утварь в храмовом святилище – да и в целом наводили чистоту и порядок в храме.

У служительниц, к коим я сейчас относилась, работы было меньше всех: ученицам прибавлялись ежедневные уроки, а наставницам – воспитание маленьких весталок.

Итак, закончив поскорее с уборкой, я побежала в свою комнату, чтобы привести в порядок и себя. Наступил вечер. Я достала маленькое овальное зеркальце в кожаной оправе и потянулась к румянам из пурпурных моллюсков. Всё это – подарки моего любимого, с которым я как раз собиралась встретиться.

***

Между домом и храмом, совсем рядом с тем местом, где мы обычно встречались, стоял незнакомый мужчина. От него отходила Мария:

– О, Селена, не знала, что ты собираешься на прогулку.

Я слегка опустила голову, чтобы она не заметила нанесённые румяна.

– Что это за мужчина? – старалась как можно беззаботнее выдать вопрос, однако голос предательски дрогнул, обнажая моё волнение.

Мария смерила меня взглядом и, заметив тревогу, видимо, отнесла её к совсем другой причине.

– Не переживай, Селена. Этого человека поставил понтифик для нашей безопасности: в городе очень беспокойно в последние дни. Ни к храму, ни к дому он подходить не будет – если только кто-то из нас не будет в опасности. Нас же он и пальцем не тронет, так что обеспокоенность излишня.

Я посмотрела по сторонам, после чего прошла под пристальным взглядом мимо нашего охранника и свернула на тропинку. Через несколько минут меня окликнул Аргус, который ждал, спрятавшись в кустах. Взявшись за руку, мы поспешили к нашему секретному месту – небольшому домику за переулком, который скоро должны были снести.

Аргус посадил меня на меховое покрывало, которое защищало от холодного каменного пола. Прижавшись друг к другу, мы сплели пальцы рук. Через какое-то время я пересела к нему на колени, припав спиной к мощной груди, и ощутила всем телом его размеренное дыхание.

– Забавная картина, наверное, – он первым решил нарушить тишину, – Бывший преступник и девственная жрица сидят так близко, что кажется, будто они – одно целое, – за словами последовал смешок. – Не так много времени прошло после того, как ты снизошла ко мне, словно сама Богиня. Помнишь тот день?

Я украдкой посмотрела на него, и лёгкая улыбка покрыла мои губы. Воспоминания всплыли, позволяя насладиться нашей первой встречей.

***

В тот день была прекрасная погода, так что длительная прогулка по городу обещала быть приятной. Лёгкий ветерок так и норовил скинуть с головы покрывало, чтобы вступить в танец с моими огненными волосами, доставшимися от матери. Приятная прохлада едва ли обольстила меня: я знала, что весталкам нельзя снимать атрибуты одеяния, особенно прилюдно.

В центре города был какой-то переполох. Люди толпились, толкали друг друга, пытаясь высмотреть что-то перед собой.

Неожиданно, в этой сутолоке упал мальчик, на вид ему было не больше пяти лет. Никто и не заметил, поэтому движение не остановилось, что грозило тем, что ребёнка могли попросту затоптать. И хоть я и знала, что нам следует держаться на расстоянии от большого столпотворения людей, тем более не узнав причину подобного шествия, но я всё же не могла оставить мальчика на произвол судьбы.

Выйдя из тени, я направилась прямо к нему – в самый центр сборища. Люди, заметившие меня, тут же отступали, давая пройти. Лёгкими кивками они меня провожали.

Весталки пользуются большим уважением и почётом. Куда бы мы ни выходили, люди должны встречать нас поклоном, уступать дорогу и ни в коем случае не прикасаться к нам против воли. А человека, посмевшего поднять руку на священную деву, сразу же приговаривали к смерти.

Я подошла к бедному мальчику, который, испугавшись быть затоптанным, прикрыл голову и сильно зажмурился. Помогла ему встать и погладила по волосам, после чего отряхнула одежду, покрывшуюся дорожной пылью. Ребёнок отвесил низкий поклон, и, поцеловав мою руку (чем очень смутил меня и вогнал в краску), убежал.

Люди, стоявшие за мальчиком, тоже расступились, и передо мной открылась главная площадь. На земле, с завязанными руками, лежал мужчина, над которым, замахнувшись огромным топором, застыл палач.

– Смотрите, Весталка!

– Весталка…

– Смотри.

Люди шептались, а я встала как вкопанная. Попала на публичную казнь! Кажется, сегодня мне вылетит от Августины…

– Слава Богине, я спасён! – голос мужчины был не таким грубым, как я себе его представила вначале, и, приглядевшись, поняла, что передо мной на самом деле был парень, не многим старше меня.

Он начал смеяться так громко, что я даже подумала, уж не сошёл ли он с ума. Но всё же его можно понять, ведь только что он был спасён от неминуемой гибели. И спасла его именно я.

Так уж заведено, что приговорённый к смертной казни человек, увидев весталку, тут же был прощён.

Спасённому очень повезло: не окажись я здесь вовремя, его голова уже покинула бы тело.

Не промолвив и слова, я развернулась и поспешила в храм. А вечером, закончив все дела, направилась в дом Весталок. Очень уж хотелось принять горячую ванну, так что по дороге я сорвала одну розу, чтобы насладиться по полной сим ритуалом.

– Здравствуй, – послышалось за моей спиной.

От неожиданности я уронила цветок и едва не вскрикнула, однако тёплое тело оказалось слишком близко, а большая, слегка влажная рука мягко накрыла мой рот, прерывистое дыхание человека я ощущала макушкой. Лицо обдало жаром. Мысль об этой чуть ли не интимной близости заставляла сердце биться чаще.

– Тише, тише. Я не собираюсь делать ничего противозаконного. Давай не будем полошить остальных? Мелодичные нотки его голоса показались знакомыми, так что я кивнула и, дождавшись высвобождения, развернулась и хлопнула парня по руке.

– Нельзя так пугать людей! Тем более, Вам нельзя здесь находиться.

– Понял, понял, прошу прошения. Я лишь хотел поблагодарить свою спасительницу.

Я смерила его взглядом и ответила, что оказалась там случайно, и благодарить нужно не меня, а судьбу, которая распорядилась именно так. Молодой человек схватил мою руку и прильнул к ней нежными, слишком мягкими губами.

Я побоялась, что сердце выпрыгнет из груди, так что отпрянула назад, высвободив руку. Отвернувшись, взмолилась богине, чтобы парень не увидел мои бордовые щёки.

– Мы увидимся вновь?

– Вряд ли. – Надеялась я всё же на обратное, но почему?..

– Я буду ждать тебя здесь завтра, в это же время. А если ты не придёшь, – добавил он, когда я стала уходить, – прожду здесь всю ночь, будь уверена!

Я улыбнулась, предвкушая предстоящее свидание.

***

– Я люблю тебя, – слова Аргуса вернули меня к реальности. Улыбнувшись, я прижалась к нему сильнее и прошептала:

– Прошло чуть больше трёх месяцев, а ощущение, будто мы с тобой всю жизнь вместе.