Лабиринты рая

Но в 1762 году племена Великих озер объединились вокруг Оттавы под предводительством Верховного Понтиака и было решено изгнать англичан. Они напали на форт Детройт и проиграли, но это сражение стало началом войны, Войны Понтиака.

Пали девять фортов. Девять. Казалось, что племена вернули себе Великие озера и Пенсильванию. Но этому не суждено было сбыться.

Вскоре после того, как сражения закончились, в Оттаву прибыла группа британских торговцев. В придачу к покупкам они давали кое-что еще. Жестяную коробочку.

– Не открывайте коробочки, пока не вернетесь домой, – велели им торговцы. – Не раньше. Это сюрприз.

Сюрприз этот – порошок. Простой коричневый порошок. Коробочки были открыты, а через несколько дней началась эпидемия оспы.

Она расползлась по деревням, опустошила Оттаву, и после этого индейцы уже не смогли оправиться. Снова объявились британцы. Остальное – уже история. Забытая история. Имя Понтиак стало названием города, автомобиля и больше ничего не значит.

Наверное, отец рассказывал мне это, чтобы возбудить интерес к медицине. Привить желание лечить оспу и ей подобные недуги. Но я из этих рассказов почерпнул совсем другое. Я воспринял их совсем не так, как хотел отец.

Теперь леса для меня были населены душами, жаждущими отмщения. В тенях сосновых ветвей слышались скорбные звуки. Звуки эти находили отклик в моем сердце.

* * *

Когда я вернулся в дом, к свету и теплу, Пандора занималась армрестлингом с Думом, а Вашти подбадривала ее.

Дум победил, и я решил, что его надо перепрограммировать.

Шампань и Тайлер прибыли вместе. На нем были порванные джинсы, черный кожаный пиджак, драная футболка и узкий галстук. Покрашенные в черный цвет волосы торчали перьями. На ней было персиковое платье от Версаче, сине-зеленые контактные линзы, губы накрашены кроваво-красной губной помадой, а на ногах – черные туфли на высоких каблуках. Ее светлые длинные волосы были распущены.

– Тай – Злобный Сид, значит, ты – Нэнси, – определил я.

– Вовсе нет, я – Кортни Лав, – возразила Шампань.

Тайлер пояснил:

– Я предложил нарядиться Сидом и Нэнси, а она сказала – нет, Куртом и Кортни. Но мне не хотелось наряжаться Куртом Кобейном, а ей – быть Нэнси Спунген. Получился компромисс – Сид и Кортни.

– Самое главное путешествие в жизни – это люди, которых ты встречаешь, – заявила Шампань.

– Нужно будет запомнить, – сказал я. – Хотите выпить?

– Два Май Тая, – заказал Тайлер, но Дум не пошевелился. – Мне казалось, я забил тебе в сердце осиновый кол, – продолжил тогда Тайлер.

– Я не держу на тебя зла, – пожал плечами Дум.

– Так-то лучше, – хмыкнул Тай.

Я взял Май Тай и для себя. Нужно бы воздержаться, да ладно, всего один бокал. Вдруг он поможет мне успокоиться.

Из своего укрытия появилась Уиспер. Пока девчонки сюсюкали над моей кошкой, Тай отозвал меня в сторонку, к книжному шкафу.

– С тобой все в порядке?

– Более или менее, а что?

– Про тебя многое говорят. У тебя был несчастный случай, и ты плохо помнишь. Слышал, приходили твои родители и задали жару Эллисону.

– Не жару, скорее слегка подогрели.

– Значит, правда?

– Частично. Потом объясню, пока расслабься и наслаждайся.

Симона появилась в костюме одной из своих любимых героинь – Ипатии, математика, астронома, философа и учителя. Ипатия защищала библиотеку в Александрии, но безрезультатно: близорукий архиепископ Кирилл разрушил библиотеку, а затем уничтожил Ипатию.

Я поприветствовал ее и надел ей на шею ожерелье. Мы не могли говорить о Пейсе, к тому же не все еще пришли. Мы ограничились ни к чему не обязывающей болтовней, что для меня было мучительно.

Симона была первым человеком среди моих знакомых, кто задавал осмысленные вопросы. В ней была какая-то внутренняя сила, что-то неуловимое, что-то даже возвышенное. Когда я был рядом с ней, то казался себе намного лучше. Если не считать, что я хотел…

Слишком многого.

Я хотел быть рядом с ней и чувствовать себя в безопасности. Мне казалось, что это возможно.

Вашти потребовалось поговорить с Симоной. Они были подругами, соперницами в учебе, нравились молодым людям. Когда они пошли в бильярдную, у Ваш был такой вид, словно ей не терпится что-то сообщить Симоне. Шептались они довольно долго.

Меркуцио, преднамеренно опоздавший, появился в зеленом костюме, в шляпе с красным пером.

– Робин Гуд? – поинтересовался я.

– Питер Пэн, – ответил он. – Много хороших костюмов. – Он махнул в сторону Сида и Кортни, я же рассказал ему, как голубки не смогли прийти к согласию.

Он громко расхохотался, сложил ладони рупором и заговорил, подражая полицейскому:

«Сообщение. Я хочу дать словесный портрет пары яиц, принадлежащих некоему Тайлеру Затюканному. Последнее местопребывание: карман Шампань».

Он крикнул через комнату, обращаясь к Тайлеру:

– Держи свою женщину в руках!

К тому времени как появилась Фан, вечеринка переместилась во двор, там зажглись фонарики и раскинулся буфет. Она появилась вся в летящих одеждах фиолетового и розового цвета. Видимо, так она представляла себе фею-принцессу, примерно так же она одевалась и в остальное время. Только фиолетовая маска подсказала нам, что это костюм.

«У Фантазии маскарад каждый день», – как-то заметил Тай.

Она держала в руке незажженный фонарь из тыквы. Сначала она хотела просто отдать его мне, но потом, подбросив, ударила его ногой. Я поймал тыкву.

Изнутри раздалось слабое тявканье. Я открыл и обнаружил внутри щенка, хорошо, что я не отбил мяч. Это оказался дрожащий пекинес, он сразу принялся лизать мне лицо.

– Его зовут Пампкин. Наслаждайся!

Я незаметно велел Нэнни просканировать щенка на предмет сюрпризов. Он оказался обычным щенком в ГВР, со стандартным поведением, без модификаций, без блох.

Я не знал, что с ним делать, поэтому надел на него поводок и дал кусочек свинины.

Стоя с пустым стаканом в руке, я думал о том, отражают ли костюмы подсознательные наклонности моих гостей? Я смотрел на них и пытался представить себя на их месте.

Шампань: Кортни Лав. Знаменитость? Феминистка? Единственная уцелевшая?

Фантазия: принцесса – титул. Маска домино – анонимность.

Меркуцио: Питер Пэн. Не хочет быть взрослым.

Пандора: удачная мысль. Вероятно, она считает, что должна быть выше остальных. То есть она чувствует себя непонятой, выше нас всех?

Симона: Ипатия. Хранительница знаний. Может быть, она знает больше, чем говорит?

Тайлер: Злобный Сид. Секс и насилие. Всплеск анархизма.

Вашти: Александр Великий. Полководец от бога. Завоеватель. За что она борется? Или против чего?

– Обычно люди устраивают вечеринки, чтобы пообщаться, а ты стоишь в углу, – заметила Пандора. – Стоишь, не принимаешь никакого участия.

– Занимаюсь химией, – объяснил я. – Кидаю в смесь разные добавки…

– И ждешь взрыва?

– Что-то вроде этого.

– Хэллоуин – сумасшедший ученый. Тебе нужно поменять свой костюм на лабораторный халат.

– Зови меня просто доктор Джекил и мистер Формальдегид.

– Можно я задам тебе личный вопрос? – спросила она. – Ты на самом деле такой?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты коварный, Хэл. Ты куда глубже, чем стараешься казаться. Все эти твои штучки, связанные со смертью… Ведь тебя это сильно занимает. Можешь называть это как хочешь, самовыражением например, но иногда мне кажется, что ты что-то скрываешь, что-то прячешь.

– Как под саваном?

– Вот видишь, даже сейчас ты уходишь от прямого ответа.

– На самом деле, – парировал я, – я человек, которому отчаянно необходимо выпить, прямо сейчас.

Выпивка, ужин, танцы. Торт и кофе. В целом неплохо. На этот раз я воздержался от своих обычных выходок. В прошлом году я вызвал дождь прямо в разгар праздника. «Это сделать мог только ты», – сказала тогда Шампань: у нее потекла косметика.

Исаак не появился и через два часа. Симона отправила к нему свой спрайт – уж ей-то он ответит. Хэллоуину вряд ли. Но и ей он не ответил. Вашти тоже послала спрайт, вероятнее всего, он вошел в режим молчания.

Или отключился от ГВР.

Или умер.

– Кто видел его последним?

– Какая разница? – отмахнулся Меркуцио.

– Он не придет, – сказала Шампань, она посмотрела, как Фантазия кончиком ножа кладет взбитые сливки в кофе, потом перевела взгляд на меня и продолжила: – Не обижайся, Хэллоуин, но он просто не выносит тебя.

– Да нет, я не обижаюсь, – ответил я, – просто я подумал, он мог бы прийти.

– К тому же он сейчас много занимается, хочет получить право зачитать приветственный адрес на выпускном вечере, поскольку прощальную речь уже отдали.

– Отдали? – переспросила Вашти. – Что-то я не припомню никаких прощальных речей.

На лице Шампань вдруг появилась озабоченность.

– Никто ничего не слышал от Лазаря? – Она повернулась к Симоне и сочувственно взяла ее за руку. – Нет никаких новостей?

– Нет.

– Все так странно. Думаешь, с ним все в порядке?

Симона не ответила.

– Уверена, у него все прекрасно, – заверила их Пандора. – Возможно, как раз сейчас он записывается в клуб «Заварной пудинг».

– Точно, – поддержал ее Меркуцио. – И не пропускает ни одной юбки.

Возмущенная Симона вскочила со стула, словно стрелок с Дикого Запада, которого обвинили в шулерстве. Она посмотрела на Меркуцио испепеляющим взглядом, словно хотела прожечь в нем дыру, потом начала дрожать, казалось, она вот-вот заплачет. Началось действие алкоголя.

– Ничего себе! – вскрикнул Мерк, и Фан засмеялась.

– Ты как ребенок, – сказала ему Шампань. Панди пыталась успокоить Симону.

– Как ты можешь общаться с такой бесстыжей задницей? – спросила она Тайлера.

Тай молча воздел руки к небесам: «Я же швейцарец».

– Вот что я думаю по этому поводу, – заявил Мерк, заложив сплетенные пальцы за голову и наклонившись вперед. – Лазу не хватило мужества с ней порвать, поэтому он просто сбежал, надеясь решить проблему таким образом.

– Думаю, ты бы так и поступил, Меркуцио, – сказала Вашти. – Но на Лазаря это не похоже.

И так далее в том же духе. Несерьезные предположения, но никаких откровений. Ничего нового для меня. Может быть, напитки надо было сделать покрепче?

Мне было видно, как в уголке за барной стойкой Пандора пыталась утешить Симону. Я упустил еще один шанс. Надо было быстрее соображать. Это я должен был быть рядом с ней.

Думая об этом, я увидел, что в комнату вошел двойник Симоны.

Жасмин.

Я совсем забыл о ней, забыл убрать ее из домена. Ну какой же я идиот! Правда, меня постоянно отвлекали. Что она сейчас думает? Программа будет поддерживать обычную линию поведения. И что она будет делать сейчас? Она вернулась из дозора, и что же она видит?

Вот дерьмо.

– Интересно, – проговорила Вашти, она моментально поняла, зачем я клонировал Симону, и решила, что это забавно.

– Она функциональна или чисто декоративна?

Тай и Мерк обменялись взглядами: теперь им не нужно хранить мою тайну.

Я поднялся на ноги. Я понял, что сейчас произойдет.

Жасмин схватила кухонный нож со стола и швырнула сопернице в сердце.

– Такси! – вскрикнула Симона. И тотчас вокруг нее образовался непробиваемый заслон, нож отскочил, не причинив ей никакого вреда. Она воспользовалась своим защитным словом, и система моментально откликнулась.

Упрямая Жасмин снова швырнула нож, но с тем же результатом.

Пандора кинулась к ней. Но Дум оказался проворнее. Он схватил Жасмин сзади. Она сильно ударила его локтем в живот и воткнула ему нож в горло. Дум издал дикий крик и впился клыками ей в глотку.

– Нэнни, заморозь Жасмин, заморозь Дума! – завопил я. Сердце колотилось, лицо пылало. Я был в ужасе.

– Эй, нечестно, белый флаг! – заныла Фантазия.

На время вечеринок или общественных мероприятий мы обычно приостанавливали военные игрища, встречаясь под белым флагом. По ее представлениям, неожиданное нападение на Симону было всего лишь нарушением перемирия.

Мне все равно, у меня были проблемы поважнее.

– Что здесь происходит? – спросила Симона. И больше ничего. Я что-то мямлил, пытался объяснить, но ничего вразумительного у меня не получилось, я не мог придумать ничего, чтобы она осталась.

– Дай ей успокоиться, – посоветовал Тай.

Я отошел и занялся напитками, потом подошел к Жасмин.

Я не мог решить, надо ли стереть ей память или лучше просто заморозить. Но мне нужно было как-то оправдать себя если не перед Симоной, то хотя бы перед ее близняшкой. Она не настоящая, но я все равно ощущал перед ней вину. Я ушел подальше от всех, в дальнюю часть дома. Попросил Нэнни снова сотворить чудо.

– Ты снова вернул меня, – сказала Жасмин.

Я тяжело вздохнул и сказал ей, что все ее сражения были просто игрой – затянувшееся кровавое развлечение, – что мы с друзьями занимали себя таким образом, когда нам надоедало учиться. Я сказал ей, что мой дом, хотя и приближен к реальности, не настоящий Мак-Кой. Я сказал, ей, что в ее виртуальных жилах течет виртуальная кровь. Что на самом деле она – только инструмент, созданный мной для игры и в качестве атрибута этих игр, и что она копия той девушки, на которую только что напала.

Мне было противно от собственной жестокости, я выложил ей горькую правду разом, но я лгал ей слишком долго. Пластырь лучше срывать быстро.

– Понятно, – ответила она. – Это многое объясняет.

Она восприняла новость на удивление спокойно. Я открыл, что виртуальные персонажи не мучаются земными проблемами, если только их для этого специально не запрограммировали. Молчание – знак согласия.

Лаконично. Но я все равно ощущал себя ничтожеством.

– Значит, Фиолетовая королева – студентка?

– Да, так же как и Черный рассвет, и Д'Врай, творящий вдов. Мы просто развлекаемся, спускаем пар.

– Ты заморочил мне голову, – сказала она. – Нам всем, особенно мне, мой лорд Хэллоуин.

– Да?

Она посмотрела на луну и улыбнулась своим мыслям.

– И во всех этих так называемых играх, во всех битвах мы сражались с тобой бок о бок, ты никогда не прятался за мою спину. Поэтому все это было похоже на правду, благодаря тебе. Но знаешь, я думаю, что когда я служила тебе, ты по-настоящему производил впечатление человека, которому грозит опасность, совершенно реальная опасность. Особенно последние несколько дней.

Я признался ей, что кто-то пытался меня убить. Рассказал и про выброс Каллиопы.

– Давай я тебе помогу, – предложила она. – Помогу по-настоящему.

– Сомневаюсь, что ты можешь защитить меня от того, кто охотится за мной, – возразил я.

Она обняла меня и попросила быть осторожней. Если не ради себя самого, то хотя бы ради Симоны.

– Она ведь не сможет ходить к тебе на свидания, если ты погибнешь, – прокомментировала Жасмин.

Ее программа требовала говорить то, что я хочу услышать.

Я вернулся к гостям. Меркуцио стоял у стойки бара и потягивал Франжелико.

– Что ты добавил в напитки? – сразу спросил он.

– Сделай милость, не приставай к Симоне, – сказал я в ответ.

– Сначала Тайлер, теперь ты, – вздохнул он. – Все обабились.

Я уставился на него.

– Знаю, она тебе нравится, так что я отступаю, – снова заговорил Мерк. – Только она не такая уж мягкая и пушистая.

– А кто мягкий и пушистый? – в свою очередь спросил я.

Мы вернулись к остальным, правда, там нас совсем не ждали. Слава богу, Симона не ушла. Но не было Фантазии.

– Где Фан?

– Она схватила свой спрайт и удалилась, – ответил Тайлер.

– Почему?

– Наверное, ей стало плохо от одной мысли, что у тебя может быть подружка, причем не она, – сухо предположила Вашти. – Теперь она, наверное, воет на луну.

Как выяснилось позже, все было не так. По всей видимости, после полупьяной беседы о том, насколько серьезным было мое покушение на Симону и как давно я к нему готовился, а также о неуместности этого поступка, разговор перешел на защитные коды.

Защитный код – слово, которое не используется в обычной речи, оно предназначено для моментальной защиты от виртуальной опасности. Мне всегда казалось, что такие слова сродни волшебной палочке. Маленькие дети всегда нуждаются в чем-то обладающем силой, в словах, которые открывают двери, такие слова надо беречь, произносить очень тихо, чтобы никто не слышал. Волшебные, заветные слова.

Лишь произнеси их, и у тебя будет сила, чтобы изменить весь мир.

Я, конечно, свое слово не помню.

Они обсудили защитный код Симоны – «такси». Всего два коротких слога – удачный код. Защитный код Шампань – «прекрати» показался мне несколько неподходящим: разве она не произносила эти же слова несколько раз в день? Вашти использовала какое-то ничего не означающее слово. Код Пандоры – «сизигия»[1] кажется слишком сложным, особенно трудно будет, я думаю, воспользоваться им в критических ситуациях.

Тайлер заявил, что у него вообще нет никакого кода.

Почему?

Да ему он просто не нужен.

Самоуверенно, с другой стороны, нельзя не признать, что Тайлер обладал невероятно быстрой реакцией и тактическим мастерством в битвах, благодаря чему в девяти из десяти случаев он оставался невредимым.

Фантазия затеяла спор по этому поводу.

– Нет защитного кода? – сказала она. – Да ты, наверное, воображаешь, что ты особенный. А что, если я сделаю так? – И она принялась его толкать.

Он потребовал, чтобы она прекратила, отшвырнул ее руку. Спор тотчас перешел в состязание в борьбе. Вскоре после этого Фан унеслась прочь.

– Может, попробовать ее вернуть? – спросил я Симону, которая по-прежнему молчала.

– Если честно, я считаю, что она поступила разумно, – заявила Вашти. – Ты устроил шикарную вечеринку, но уже поздно, к тому же мне еще нужно исследовать вирус соклетия.

– Да, уже поздно, – согласилась Шампань. Обе они собрались уходить. Пандора, Тайлер и Меркуцио последовали за ними. Нужно срочно что-то сделать. Несмотря на алкоголь, никто ничем себя не выдал.

– Никто не уходит, – заявил я.

– И с какой стати? – спросила Вашти.

Я вытащил перебойник и показал всем.

– Потому что нам нужно кое о чем поговорить, – ответил я, – и потому, что я говорю «пожалуйста».

Я нажал кнопку, и нам показалось, будто вскрикнул весь мир.

Кричала Шампань.

Тайлер взял ее за руку.

Вашти втянула голову в плечи и закрылась руками, словно утка в грозу.

Пандора пребывала в изумлении.

Меркуцио смотрел на меня, как на идиота.

– Это прибор для создания помех, – пояснил я.

Я объяснил, зачем он и как работает. Я рассказал им, что перебойник этот мы сделали с Меркуцио, чтобы можно было тайком от Маэстро поговорить о чем бы то ни было, если мы не хотели, чтобы кто-нибудь нас подслушал, будь то Маэстро или кто-то из одноклассников.

– Здорово. Ты выдаешь наши секреты, Хэл, – упрекнул меня Мерк.

– Сегодня вечером все выкладывают карты на стол.

– Интересно, – изрекла Пандора.

– За нами никто и не думал следить, – возразила Шампань, которой даже мысль подобная претила.

– Типично для любимчиков, – насмешливо ответил Мерк. – Конечно, следят. Мы для них дети, они не могут нам доверять.

– И что ты хочешь нам сказать настолько важное, что даже готов разнести школу? – спросила Вашти.

– Я могу тебе ответить, – вступила Симона.

Она рассказала, что Лазарь исчез бесследно, объяснила, что здесь что-то нечисто, потому что у меня тоже были проблемы. Что со мной случилось? Меня пронзило током, сказал я, поджарило нечто, что Эллисон назвал «выбросом Каллиопы», выдавая за незначительный сбой в системе ГВР.

Да, мне нанесли ущерб. Амнезия. До сих пор я многое не могу вспомнить.

Нет, я не притворяюсь.

– А почему ты сразу не рассказал нам? – удивилась Пандора.

– Что я мог вам сказать? Между прочим, из меня сделали чистую доску, я почти ничего не помню, а главное, я понятия не имею, кто это сделал, поэтому не знаю, кому могу доверять.

– Сколько времени мы уже дружим? – спросил меня Тай.

На это я сказал, что думаю, кто-то хочет убить меня.

– Тем более нужно было сказать!

– Может быть, – не стал возражать я. – Может быть, нет.

Тай негромко свистнул.

– Ну ты и чокнутый, – сказала Пандора. – Выглядишь вполне нормальным парнем, и вдруг тебя несет. Неудивительно, что ты подозреваешь, будто тебя хотят убить. Смерть ведь твоя любимая тема. Тебе вполне может показаться, что кто-то пытался убить тебя!

– Разве это на меня похоже? И разве я прошу сочувствия у вас? – возразил я. – Кто-то покушался на меня. Кто-то хочет моей смерти.

– Послушайте, Хэл говорит, что кто-то пытался его убить, в то же время это маловероятно, – вмешался Тай. – Во всяком случае, я в этом сомневаюсь.

– А я нет, – сердито буркнул Мерк. – Это место предназначено для детей. Если Эллисон говорит, что это был глюк, так оно и есть, скорее всего. Правда, может быть, глюк этот вовсе не был незначительным. Если тебя здорово трахнуло, мы должны подать иск на эту чертову школу.

– Ты тоже так думаешь? – спросила меня Вашти. – Эллисон может подать встречный иск, потому что ты пользуешься своим приборчиком, ты вводишь в систему несанкционированный код. Ты же не знаешь, как он действует на систему?

– Ты – безответственный. Подставляешь нас всех, – поддержала ее Шампань.

– Не говори чепухи, – возразил Мерк. – Все, что мы сделали, в смысле сделали мы с Хэлом и Тайлером, который сидит с невинным видом, локализовано и замкнуто на себя. Взлом сети ГВР влияет только на нее саму, но не на людей в ней находящихся. (Не совсем верно, взять хотя бы мою программу с алкоголем.)

Когда действие моего прибора начало заканчиваться, я еще раз нажал кнопку.

– Я не понял, зачем тебе понадобилось делать это сейчас, – продолжил Мерк, поворачиваясь ко мне. – Ты снова включил прибор, и теперь они могут нас выследить. Если тебе так хотелось устроить закрытое собрание, можно было подождать, пока мы все выйдем из ГВР.

– Ты хоть помнишь, когда мы последний раз собирались вне ГВР? – ответил я вопросом на вопрос.

Он понял, что я имею в виду. Когда мы были детьми, мы и вне ГВР играли вместе. Но в последние годы многие из нас стали предпочитать уединение, свои собственные интересы. За все эти годы крепкие узы, связывавшие нас, стали тяготить, нам требовалось иногда отдыхать от них, проводить время в одиночестве.

Вашти повернулась к Симоне.

– Ты считаешь, что эти два события могут быть как-то связаны?

– Да, я считаю, что Хэлу действительно нанесли вред, – сказала она, ее миндалевидные глаза внимательно изучали меня, – а еще я считаю, то, что случилось с Хэлом, могло случиться и с Лазарем.

– Ладно, у кого были причины нападать на Хэла и Лазаря? – поинтересовалась Пандора. – Они же такие разные.

– Давайте предположим, что это несчастный случай, – предложила Симона. – Очень, очень серьезный глюк. – Она изложила свою теорию, что Лаз тоже пострадал, умирает или уже умер, а Эллисон старается скрыть происшествие.

Вашти замахала руками, отвергая эту теорию.

– Симона, – сказала она. – Знаешь, я не хочу тебя обидеть, и мне противно соглашаться с Меркуцио и ему подобными, но боюсь, что он прав. Возможно, он вышел из ГВР, но он жив. Думаю, он просто хотел тебя бросить, потому и не отвечает на твои звонки.

– Нет.

– На настоящий момент – это самая правдоподобная версия.

– Он бы так не поступил.

– Я понимаю, ты не можешь поверить в это, дорогая, – продолжила Вашти, – но это возможно.

Симона на минуту задумалась.

– Положим, это так, что же тогда случилось с Хэлом?

Лунный свет блеснул на доспехах Вашти, когда она повернулась ко мне.

– По-моему, с ним ничего не произошло. Вовсе ничего. – Она подошла ко мне еще ближе. – Думаю, просто он добивается твоей благосклонности. Пытается таким образом привлечь твое внимание.

– Я никогда не пытался манипулировать людьми, – сказал я Вашти.

Симона не слушала нас обоих.

– Совершим небольшую прогулку, – предложила Пандора. – В воскресенье поедем в Кембридж и поищем там Лазаря. Тогда мы будем знать наверняка.

– И вы поедете со мной? – спросила Симона.

Ей ответил дружный гул голосов. Пандора, Вашти и Шампань встали с ней рядом. Я сказал им, что это пустая трата времени. Лазаря нет в знаменитом Гарварде, его постигла участь дронтов[2] и динозавров.

– Посмотрим, – ответили все хором.

Я задумался. Должен ли я сомневаться в своей интуиции? Мог ли я в какой-то момент – неважно когда, – мог ли я ошибиться?

– Постойте, – сказал Тайлер. – Давайте рассмотрим возможность, что Хэл попал в точку. Предположим, что кто-то в ГВР играет с нами в кошки-мышки. Выслеживает нас.

– Зачем? – спросила Шампань.

– Кто его знает. Кругом полно придурков. Не исключено, что один из них имеет зуб на врачей. Мысль такая: он постарается нас разделить.