Архитектор: меняющие реальность

– Хватит бессмысленного трепа! – Пришта влезла между нами, – твоя задача продолжить книгу, переписав ее финал на более позитивный лад!

– Да, отвлеклись, – Барабара отодвинула меня и прошла в глубь моей комнаты.

– Но разве не твои слова, что напечатанное уже не исправить? – обратился я к Приште, продолжая поглядывать на Барбару на заднем фоне.

– О, оказывается у тебя все таки есть способность к размышлению, – как всегда нагрубила мне Пришта, – да, ты прав. Но есть разница между созданием истории и ее переписыванием… Создав в своей голове замысел, ты уже создал историю. Ее невозможно уничтожить из твоего сознания. Финал же всегда можно изменить. Да. Ты будешь знать о других вариантах, но в этом и магия – финал всегда можно переписать, пока книга не окончена.

– То есть, ты хочешь, чтобы я написал что-то вроде: «титаны решили, что не хотят рушить Землю и вернулись обратно в свой титановый мир?»

Пришта кивнула.

Я открыл ноутбук, пытаясь детально вспомнить сюжет книги. Сначала мой герой заболел сильной болезнью и чуть не умер, обретя сверх способности, потом узнал о войне, что ждет его мир и…

– Но это будет не правдивый конец… он не вписывается,– сказал я, глядя на пустой файл.

Пришта сидела на краю дивана и читала первую попавшуюся книгу с моего журнального столика. Дурная привычка скупать книги и не читать их. Скоро на моем столе будет просто не хватать места.

Мой вопрос застал ее в врасплох.

Она отложила книгу и задумалась.

– Плохо дело. Раз сам архитектор считает, что это невозможно… Но значит, ты должен написать такую концовку, чтобы она была и хорошей и одновременно логичной… Итак. Давай садись и меняй финал. Что там было? Титаны уничтожили Землю? А давай что-нибудь произойдет и окажется, что все это было ошибкой и Землю уничтожать не надо… Они могли ошибиться…

– Ты предлагаешь достать рояль из кустов? Боюсь, моим читателям такое не понравится.

– Читателям? А жителям нашей планеты понравится, когда по твоей прихоти они все погибнут?

Пришта начинала выходить из себя.

Она отшвырнула книгу и встала. Наверно, хотела меня стукнуть.

– Ты когда-то говорил, что твоя история могла бы закончиться благоприятно… Но это будет стоить дополнительных усилий с твоей стороны. Что ты имел ввиду? – сказала подошедшая Барбара. За время своего небольшого отсутствия она успела переодеться и сейчас на ней был халат моей матери. Очень старый, но очень уютный.

Да. Родительская квартира – это то место, куда мне пришлось вернуться, когда Барбара меня выгнала. Хорошо, что родители сейчас в отъезде.

Барбара приоткрыла халат и вытащила оттуда мой старый ноутбук.

– Что? – я удивился.

– Пришлось обежать несколько мастеров, но это того стоило. Они смогли вытащить информацию с твоего ноутбука и даже починить его. Твоя книга внутри. Надеюсь, это ускорит процесс.

Получение моего личного ноутбука приободрило меня. Я попытался вспомнить, что имел ввиду, когда вел тот диалог с Барбарой.

– Скорее всего, я имел ввиду, что хороший финал возможен… Но он не возможен в этой книге…

– Что за херню ты несешь? – Пришта схватилась за свои волосы.

– Он имеет ввиду задел на вторую часть, ведь так? – сразу поняла Барбара. Как никак, главный редактор.

– Да. Именно так… Я не смогу разрулить эту ситуацию… но могу оставить лазейку на продолжение….

– То есть, хочешь сказать, что нам придется ждать, пока ты напишешь вторую книгу?! Это же…, – Пришта стала усиленно что-то считать в уме, – это же долго! – изрекла она.

Я пожал плечами.

– Этого будет достаточно… мы хотя бы оттянем катастрофу и остановим процесс разрушения, пока ты не допишешь вторую часть, – согласилась Барбара.

– Да и это будет логичнее, – сказал я, думая о содержании книги.

Еще бы добавить логики в происходящем со мной… Я до сих пор плохо соображал, что творится вокруг. Я попытался это прояснить:

– Я правильно понял, что не важны слова, о которых я пишу. Важны эмоции, ощущения, саспенс? У нас же нет титанов и богов, что затеяли войну? – я замолк, увидев разъярённые глаза Пришты. В них читалось, какой я тупица.

– Ты совершенно прав, – Барбара в это время разливала виски моего отца по бокалам. – Не важно, о чем ты пишешь, – сказала она спокойным голосом, своей невозмутимостью сильно контрастировавшая с Приштой, – важно как… Ты нагнетаешь ужас, суету и катастрофу… эпидемия, война… миру в твоей книге грозит опасность… Да, у нас нет полчища титанов, способных выйти из недр Земли и уничтожить планету, но у нас есть ядерное оружие…, – она сделала паузу, ставя бутылку на столик, – таков первый этап пробуждения архитекторов. Чем больше ты развиваешь свои способности, тем точнее оказываются твои фантазии, – она преподнесла бокал к губам и сделала глоток, – мм. А льда не найдется?

Я указал ей рукой на кухню и тут же получил по рукам рукояткой пистолета от Пришты.

– Садись и пиши! – приказала она, брызгая слюной, как старый бультерьер Барбары.

Я кивнул и принялся за работу. Вам когда-нибудь приходилось писать под дулом пистолета и тяжелыми вздохами Пришты, жаловавшейся Барбаре на то, что вместо ее подвала мы оказались в моем родительском доме.

– Квартира – это еще ничего, – утешала ее Барбара, рассматривая кубики льда в бокале мартини. – А вот когда по его прихоти мой чихуаха превращался то в бультерьера, то в плохо пахнущую лысую дворнягу, то вообще в крысу… вот это раздражало меня больше всего!

Я тихонько подслушивал краем уха и совсем ничего не понимал… Какой подвал… какая овчарка? У Барбары вообще не было домашних животных… ну кроме меня…

– То есть я дам миру шанс на спасение…, но об это будет во второй части…, – потянулся я, желая одобрения моих преданных читательниц, – такая вот крыса Гамильтона – состояние двух одновремнно противоположных позиций, – решил я тоже блеснуть своими знаниями по физике…. – И тогда это будет выглядеть круто… как в том фильме – катастрофе, где погибло пол населения планеты, а потом оказалось, что они были в ядре Венеры…, – провел я рукой воображаемую радугу, вспоминая один нашумевший блокбастер.

Но ни Приште, ни Барбаре не было до моих рассуждений никакого дела.

Их диалог смолк и тишину нарушали лишь мои стучащие клавиши, перелистывание страниц Приштой и тяжелые вздохи Барбары, попивавшей коньяк моего отца.

Мне пришлось переписать несколько финальных сцен, дабы концовка выглядела логичной. До финала, а именно той самой лазейки, дававшей шанс на спасение мира, оставалось буквально несколько строк… и Эпилог!

Тем временем, Пришта прочитала почти все книги на книжном столике (ну хоть кто-то). А Барбара допивала вторую бутылку из бара моего отца. Очень плохо. Она как будто шантажировала меня: чем дольше ты пишешь, тем больше бутылок я выпью.

Наспех перекусив бутербродом, сделанным Барбарой из запасов моей матери, я снова сел за ноутбук и начал резво стучать по клавишам. Но в один момент, вместо упругих клавиш мои пальцы стали проседать, проваливаясь в глубокое желе.

Я повернул глаза вниз.

Что за?

– Почему вместо моего ноутбука гигантский кусок желе? – сказал я громко вслух, смотря то на Барбару, то на Пришту, то на кусок розового желе. И пока находящаяся в легком подпитии Барбара соображала, Пришта подскочила с подлокотника кресла и за доли секунды оказалась возле меня.

На ее лице была паника.

– Главный архитектор! Он здесь! Бежим! – если честно я даже не понял, что она сказала раньше: «бежим» или «он здесь». Они как будто прозвучали одномоментно, смешиваясь в едином звуке.

– Хватай свой ноутбук, – указала она мне на кусок желе.

Но как? Я попытался схватить его, и оно мерзкой жижей повисло на моих руках. Прямо как эти сраные слаймы у моих племянников. Тем не менее, я ухитрился засунуть эту жижу себе в карман, понимая, что мне уже никогда не отмыть эти брюки и ринулся за Приштой, которая ломала замок в межкомнатной двери. Почему мы заперты?

Барбара тоже поняла, что дело пахнет органзой и бросилась к нам.

Пришта так и не смогла справиться с замком и тогда включила тяжелую артиллерию – одним сильным ударом ноги выбила дверь из петель.

Но там нас уже ждали люди в камуфляжной форме.

Без предупреждения они открыли по нам огонь.

Пришта успела повалить меня на пол, но Барбара, изрядно накидавшись алкоголем, не смогла так быстро среагировать.

Автоматная очередь изрешетила ее тонкое тело как лист бумаги.

Она упала на пол и наши глаза встретились.

От ужаса я не смог даже кричать. Немой крик вырвался из моих недр, но кто-то (скорее всего, Пришта) подняла меня и потащила в противоположную сторону.

– Уходим! Скорее, скорее! – кричала она и ее голос доносился словно из далека. Как будто я сидел в салоне самолета, а она кричала мне, летя на парашюте за моим иллюминатором.

Мы продолжали куда-то бежать, то падать, то вставать. Мимо нас проносились пули, шум, гам. Я не слышал ничего. Для меня время замерло, подчинившись крепким рукам Пришты… И все, что я видел в тот момент – застывшее лицо Барбары с пятнами крови на ее прекрасном лице. Барбара… как так?

Была она со мной вынуждено… или все-таки любила меня как своего толстого кота Барсика… не знаю… но те годы, что мы были вместе, навсегда останутся в моем сердце…

Покойся с миром, Барбара.

3.

«Очередное землетрясение разразилось в провинции Гуанпро…»

«Огромный метеорит упал в Тагайские леса…»

«В результате землетрясения на берег острова Баити обрушилось мощное цунами…»

Жилистый худой дед, с длинной белой бородой и сморщенными татуировками на худых руках активно жал на кнопки пульта, переключая старенький телевизор в захудалом баре.

– Этот мир неуклонно катится в пропасть, – пробурчал он, щелкая каналы, – я-то успел пожить… а вот все вы сгорите в гиене огненной, ахахаха… так вам и надо, ублюдкам! Засрали нашу планету своими высокими технологиями, – плевался он в пустоту. Выбрав канал с ток-шоу, он отбросил пульт и улыбаясь беззубым ртом, погрузился в передачу.

– Угомонись, – сказал бармен, больше из необходимости, нежели из желания заткнуть этого старика. – Это ваше поколение запустило этот процесс и создало атомную бомбу. Нехрен валить все на нас, – закончил он, протирая барную стойку.

Одинокий толстый мужчина отсалютовал бармену бутылкой вверх, в знак солидарности и продолжил пить пиво в тишине.

Я вывалил на столик желе.

Все, что смог достать из кармана.

– Что это за мерзость? – прошептала Пришта, глядя на эту розоватую слизь.

Мы сидели за маленьким столиком, в дальнем углу, скрытые от назойливых взглядов окружающими нас диванами..

– Ноутбук…, – сказал я.

–Арххх, – издала тихий рык Пришта. – Жди здесь, – сказала она и направилась к барной стойке.

Я остался изучать розовое желе. Интересно, оно съедобно?

Я уже почти лизнул кусочек желе на своем указательном пальце, как передо мной упали карандаш и листок бумаги, пришибленный крепкой рукой Пришты.

– Одолжила у бармена,– пояснила она, – один лист, но тебе хватит! Ты вроде уже к финалу шел?

– Ты серьезно? – я почти вскрикнул, – Барбара мертва! У меня шок! Травма! Я не помню, о чем вообще была эта книга! А ты хочешь, чтобы я…

– Пиши, а иначе пойдешь вслед за ней! – она вновь пригрозила мне пистолетом.

Я хотел попытаться взмолиться к ее эмоциональной части. В конце концов, они с Барбарой были коллегами… У нее вообще есть сострадание? Эмпатия? Но не стал – это бесполезно.

– Хватит! – решительно сказал я, осмелев до неузнаваемости и рукой отодвигая дуло пистолета в сторону, – ты не убьёшь меня, ведь без меня – этот мир разрушится! – и как я до этого не додумался раньше. Выкуси, Пришта!

На это Пришта ответить не смогла, продолжая сверлить меня взглядом. Я понял, что победил!

– Ладно, – она убрала пистолет, – ты прав. Но не закончишь книгу – и мы все обречены.

Победивший эту битву с Приштой, я устало откинулся на спинку стула. Злость и негодование захлестнули меня.

– Где моя охрана? – возмутился я. – В конце концов, если я так важен, почему меня никто не защищает? Я же архитектор как никак!

И да, полоумная Пришта не в счет.

Моя телохранитель издала пронзительный смешок. Наверно, так кричали птеродактили, пока не вымерли две тысячи лет назад.

– Вас архитекторов хоть жопуй жуй… или ты думал, что ты уникальный? Тысячи миров – тысячи архитекторов! Каждого защищать… войск не хватит. Именно поэтому информация о вас строго засекречена… и пока вы сами не решите выдать себя, проявив свои способности, никто вас не обнаружит. Ты сам подписал себе смертный приговор, начав писать эту сраную книгу…

– Ох, – я вскинул руки вверх, словно обращался к невидимому Богу, – но это был не мой выбор! Меня как будто… призвали! Вынудили! Я не мог противиться голосу свыше!

– О чем ты? – не поняла Пришта.

Я попытался ей объяснить те ощущения, что испытывал:

– Я жил свою спокойную жизнь… никого не трогал… продавал телефоны… Как вдруг, однажды, кто-то как будто стал нашептывать мне некую историю… строки сами поплыли у меня перед глазами… Я начал их записывать, а они становились все четче и четче, словно фотка старого полароида. Появлялись детали, герои. Как будто ты откулыпаешь скорлупу от яйца, оголяя книгу. А голос то приходил, то уходил, наделяя меня новыми сюжетами и поворотами…

Пришта смотрела на меня очень внимательно, вслушиваясь в каждое мое слово. Ее взгляд был то озадаченным, то заинтересованным, то даже немного тревожным…

– Ты говорил об этом Барбаре? – осторожно спросила она.

– Хм, – я попытался вспомнить, – вроде нет… Хотя, однажды, когда приступ нашептывания случился рядом с ней, я ей сказал об этом, но не думаю, что она поняла, о чем речь…

Мои слова погрузили Пришту в свои мысли. Было видно, что ее лицо в миг стало напряженным – наверно, она думает.

– Что-то не так? – осторожно спросил я.

Наконец, она взглянула на меня. Впервые, ее взгляд, направленный на меня, не выражал ни отвращение, ни ненависть.

– Я слышала о подобном… Неужели, он пробуждает вас… Специально! Теперь понятно, как он нашел тебя и тебе подобных!… Но как он проник в систему? Как он взломал ее? Это невозможно!

– Ты о чем вообще? – не понял я.

– Главный архитектор! – сказала она.

Но я уже не смотрел на нее, а смотрел за ее спину. На кресло, которое вдруг стало таить как мороженое на жаре.

– О нет…, – сказал я, вставая.

Перехватив мой взгляд, Пришта обернулась.

– Черт! Он нашел нас! Бежим! – мы вывались из-за узкого столика в зал и тут я почувствовал, как мои ноги проваливаются в холодный пол. Посмотрев вниз, я увидел сугробы снега. Вокруг был снег. Весь бар был в снегу. Хотя какой бар… мы стояли посреди заснеженной пустыни и от бара осталась только барная стойка, за которой стояли белые медведи и вылизывали пивные краны. Еще дед-пердед никуда не делся, а продолжал сидеть в своем кресле и смотреть куда-то в заснеженную даль. Но едва я посмотрел ему в спину, как он повернул голову на 180 градусов и посмотрел на меня своими глазами с белыми зрачками:

– Ну здравствуй, архитектор…, – и из его беззубого рта ворохом вылетела куча летающих насекомых.

– Беги! – услышал я голос Пришты, но саму ее видно не было. Прикрывая лицо, я отбивался от полчища летающих жуков, как вдруг их стало сносить сильным ветром. Снег стал подниматься, а ветер усиливаться. Разразилась самая настоящая снежная буря. Я не видел ничего, что происходило в полуметре от меня… Только приближающийся силуэт старика, идущего в мою сторону.

«Черт!», – только и подумал я и тяжело сопротивляясь ветру, с трудом потопал в противоположную сторону.

Ветер здорово замедлял мой шаг.

«Хватит! Прекрати дуть!», – подумал я и как по мановению волшебной палочки буря рассеялась, и мы вновь оказались в баре. Я стоял посредине заведения, а все единичные посетители удивлённо уставились на меня.

Я тоже посмотрел на себя – в моих руках был пульт от телевизора, а на моей одежде по-прежнему оставались следы самого настоящего снега. Я стряхнул его с себя, нажал кнопку пульта и выключил телек. Дед недовольно посмотрел на меня.

– Отдай пульт, щенок! Совсем не уважаешь старость, – прокряхтел он. В этой реальности его глаза имели коричневый оттенок.

– Да пошел ты! – сказал я деду.

Ко мне подбежала Пришта.

– Что ты творишь? Я же просила не привлекать внимание! – прошипела она, хватая меня за рукав и оттаскивая от центра.

– Что? – я ничего не понимал. – А где белые медведи? Снег? Что происходит?

– Что происходит? – спросила Пришта очень по-злому, – я не знаю. Но я знаю, что сейчас произойдет… ты умрешь…, – она вновь выхватила свой пистолет и направила на меня.

Бах! Все вокруг лопнуло, как тысячи осколков гигантского зеркала.

На секунду я вновь оказался в снегу и провалился сквозь него и оказался в пустыне и провалился сквозь пустыню и оказался на оживленной улице.

– Не дайте ему сбежать! – снова прокричал старик в кресле. Только теперь он был в военном костюме, стоя на танке и отдавал приказ сотне вооруженных солдат. Эти сотни солдат бросились в мою сторону, отталкивая и пугая случайных прохожих и тормозя дорожное движение.

Я побежал по оживленной улицы, врезаясь в людей, понатыканных, словно преграды.

И тут с противоположной стороны улицы появился еще один военный отряд.

Я оказался в западне.

– Открыть огонь по врагу! Защищать объект! –прокричал грозный вояка из нового отряда.

Один из мужчин в камуфляже подбежал ко мне.

– За мной! – приказал он и прикрывая меня своей спиной, стал уводить назад.

В это время все остальные двинулись вперед, разбегаясь по периметру и заняв удобные позиции, открыли огонь по отряду старика, иногда задевая невинных прохожих.

Началась перестрелка.

Мужчина в камуфляже оттащил меня за случайную машину и буквально бросили на пол. Там я увидел Пришту, сидевшую рядом с офицером полиции.

– Что происходит? – спросил я, подползая к ней на карачках.

– Я сама пытаюсь в этом разобраться…, – сказала она, – видимо, что-то произошло… и на твою защиту был призван целый отряд…

Пришта и офицер по очереди выглядывали из-за машины, отстреливаясь куда-то вдаль.

– Ах…, – ахнул я…, – я создал их силой своей мысли?

– Какой в жопу мысли? – зло отрезал офицер, в очередной раз приподнимаясь. Но отвлекшись на меня, он получил пулю в плечо.

– Ауч, – вскрикнул он, хватаясь за рану. Оттуда тонкой струйкой пошла кровь. – Нас вызвал Совет…, – сказал он, прижимая рану, – плохи дела… массовое уничтожение архитекторов… Они словно сошли с ума и стали выдавать себя… На данный момент, все кто находятся в сознании, уничтожены. Мы были отправлены на защиту последнего известного архитектора.

– Это все главный архитектор, – пояснила офицеру Пришта, зачем-то глядя на меня, – он сам пробуждает других, нашептывая им разные тексты.

– Но как такое возможно? Они же защищены, – не поверил офицер.

– Видимо, кто-то сломал код их защиты…

Где-то недалеко раздался мощный взрыв. Пришта выглянула из-за машины.

– О нет…

– Что там, что там? – я хотел было тоже выглянуть, но Пришта своей ладонью надавила на мою голову и всунула ее обратно.

– Срочно уведи нас отсюда! – сказала она.

– Ты это мне или ему? – я в надежде показал на раненого офицера полиции.

Тот посмотрел на меня так словно я сказал несусветную дичь.

– Тебе конечно! Ты же архитектор! – вскрикнул он.

– Но я не умею…, – я начал лихорадочно думать… что же я могу… все, что у меня получилось…

Идет снег…

Много снега…

И тут я понял, что те белые медведи, и северный полюс, и снежная буря была магия не того архитектора, а меня самого…

– Да будет снег! – я приподнялся и вскинул руки вверх и тотчас с неба упала тяжелая волна снега и засыпала все вражеское войско.

– Бежим! – Пришта схватила меня, и мы снова бросились бежать, а с нами и раненый офицер.

– Да я чертов повелитель снега. Снегмэн! – и тут мы провалились в дыру в земле…

И оказались в… космосе?

Да, мы парили в пустом пространстве гигантского космоса, а на наших головах были шлема космонавтов.

– Ищи выход! Срочно! – снова кричала Пришта, прокрикивая толстое стекло гермошлема.

И тогда мое сознание увидело дверь.

Одинокую дверь, летающую в чистом космосе.

– Стойте. Может, это ловушка…, – остановил нас офицер, когда мы почти подплыли к двери и потянули ее за ручку.

Тем временем, из той дыры, что мы попали сюда, уже стали пробираться вражеские войска.

Я снова взглянул на ручку и узнал ее.

– Да это же дверь бабушкиного деревенского дома! – сказал я и радостно потянул за нее.

И мы ввалились в гостиную бабушкиного деревенского дома. Там, на кресле-качалке, сидела моя бабуля и вязала носки.

– Это не носки, – сказала моя бабушка, – это заплатка офицеру на его плечо, – она протянула кусок шерсти истекающему кровью полицейскому.

Он взял кусок шерсти и приложил к ране. Та моментально прилипла к его рукаву.

Где-то отовсюду раздался голос:

«Шерсть из натуральных тканей молодых овец. Лучший выбор при ранениях (обладает кровоостанавливающим действием)». И моя бабушка, улыбнувшись, подняла палец вверх.

И тут все боковые двери разом распахнулись и из них вывались все мои дальние родственники – тети, дяди, сракоюродные братья и сестры.

«Шерсть молодого овца

Кровь остановит всегда

Кровь остановит всегда

Шерсть молодого овца!»

Они пели и пританцовывали, исполняя гребаный мюзикл, заманив в свой танец офицера.

Пришта начала лихорадочно целиться по моим родственникам, наводя прицел то на тётю, то на двоюродного деда. Не зная, от кого ей ждать внезапной опасности. Но из-за активных плясок родственников, она ни могла никого взять на мушку.

– Остановите эти сатанинские песнопения! – вскричала Пришта, прикрывая уши руками. Я так и не понял, к кому она обращалась.

– Это мои родственники, – попытался объяснить ей я,– значит и фантазия моя… Не убивай их, пожалуйста… Они безобидные… ну кроме дяди Маркуса… От него можно ждать все что угодно…

И словно в подтверждении этих слов ко мне подбежал дядя Маркус и замахнувшись топором, отрубил мне правую руку.

Я закричал от боли, ужаса, шока и всего того, что испытывает человек, когда его родственник рубит ему руку.

– Дядя Маркус, это не смешно! – взмолился я, глядя на его ухахатывающую родню.

Тем временем, офицер подхватил меня под руки и втащил в следующую дверь, где мы оказались в начале этой истории – в моем рабочем кабинете дома Барбары. Увидеть родной и одновременно чужой кабинет… Это бы вызвало во мне душевную боль, если бы, в данный момент, я не испытывал реальную.

Целой и невредимой рукой я прижимал к себе обрубленную.

Офицер успел подобрать отрубленный кусок и бросил мою кисть в чан со льдом, вытащив оттуда бутылку с шампанским.

Пришта лихорадочно перебирала коробки со шкафчиков, что-то ища.

Наконец, она подбежала ко мне, держа в руках аптечку. Жгутом и бинтами она перевязала мне руку, залив рану шипучей жидкостью, попутно впихнув мне в рот какие-то таблетки.

За всем этим лениво наблюдала сама Барбара. Живая и невредимая, она сидела на диване и протягивала пустой бокал офицеру. Он налил ей шампанского.

– Почему мое подсознание отрубило мне руку? – плакал я, не обращая внимание на бывшую девушку. Была она на самом деле живая или плод моего воображения, меня в данный момент, ничуть не интересовало.

– Ты с самого начала не хотел писать эту гребаную книгу! – выругалась Пришта, завязывая на моей культе бантик.

– Ты ошибся праздником, – лениво вмешалась в нашу беседу Барбара, – сейчас не маскарад… Впрочем, мог бы выбрать костюм поинтереснее.

– Барбара… моя рука на самом деле отрублена, – сказал я, почти вопя.

– Да-да, конечно! Еще скажи, что это на самом деле офицер, а не приглашанный стриптизер, – сказала она, томно разглядывая его.

Смех за кадром.

Я оглянулся на источник звука и увидел несколько трибун со зрителями, что смеялись по приказу цветной таблички.

«Мы, что, в гребанном ситкоме?», – подумал я.

– Что за чушь! Не думай, что вернешь меня своими дешевыми выходками, Джони, – продолжала Барбара, – в конце концов, мы в не в гребанном ситкоме, – процитировала она мои мысли.

Зрители снова засмеялись.

– Да заткнитесь вы! – закричал я зрителям, прикрывая уши целой рукой и полурукой. – Что за Джони? Это не мое имя! Не мое… и твое имя – не Барбара!

Ко мне вдруг пришло понимание. Что до всего этого, пока я не начал писать, у меня была какая-то жизнь. Я был кем-то. Я жил с кем-то. И меня звали… Как, черт подери, меня звали?

Я попытался вспомнить свое имя. И не смог… Почему?

– Почему, Пришта?