скачать книгу бесплатно
– Не откажусь.
– Мариша, принеси нам кофе, дорогая! – крикнул в дверь Литвинов.
Из глубины коридора тут же послышались шаги, словно невидимая Мариша стояла наготове, как часовой на границе. Молодая, но очень некрасивая женщина в очках вкатила в кабинет столик. Единственным ее украшением были густые светлые волосы, собранные в прическу. Но и они не могли скрыть слишком широкий нос и очень полные, словно вывороченные губы.
На столике уютно разместились хромированный кофейник, две белоснежные чашечки, столь же ослепительно белые десертные тарелочки, молочник со сливками, сахарница, тарелка с крошечными бутербродами-канапе. Сырокопченая колбаска, икорка, севрюжка – все это было отмечено Турецким. М-да, готовился товарищ! Что ж, это предполагалось, посему перед визитом к Литвинову Турецкий заехал в кафе и перекусил.
– Вот, Мариша, знакомься.
Александр Борисович поднялся навстречу хозяйке дома.
– Это Александр Борисович Турецкий. Из Генеральной прокуратуры. Простите, какая у вас должность? Следователь по… чему?
– По особо важным делам. Госсоветник юстиции третьего класса.
– Это что же за звание, если перевести? Подполковник?
– Нет. Если перевести на армейские чины, генерал-майор.
– О! Мариша, видишь, какие у нас люди в доме! Моя супруга и помощница во всех делах – Марина Ильинична.
Женщина улыбнулась одними губами. Светло-серые глаза за стеклами очков смотрели настороженно.
«Это же надо быть столь совершенно некрасивой», – с сочувствием подумал Саша.
– Очень рад, – вслух произнес он.
Женщина разлила кофе.
– Спасибо, Мариночка, – ласково поблагодарил Литвинов.
Женщина молча удалилась.
– Ну-с, продолжим? – Литвинов пододвинул тяжелую пепельницу из темно-зеленого, почти черного нефрита. – Можете курить, если желаете.
– Спасибо, пока не хочется. Марат Игоревич, после взрыва, который унес жизнь Вадима Яковлевича Климовича, руководство Генпрокуратуры поручило оперативно-следственной группе, которой я руковожу, расследование обоих покушений.
– Да, это такой ужас, что погиб Вадим Яковлевич! Мы часто пересекались по служебным делам. Это был исключительно порядочный человек! Такая потеря! Вот видите, я не зря опасался чего-либо подобного! Надеюсь, теперь, когда следствие в столь квалифицированных руках, преступники будут найдены и наказаны по заслугам.
– Я читал ваши показания. Вы считаете, что взрыв, или взрывы, мог организовать…
– Боюсь, что я не ошибусь, если назову Анатолия Ивановича Нестерова.
– Откуда такая уверенность?
– Ну как же! Я же говорил следователю, который вел дело до вас, как его…
– Томилину.
– Да, я говорил товарищу Томилину, что Нестеров неоднократно угрожал мне. И в моем кабинете служебном, и по телефону.
– Расскажите, пожалуйста, еще раз. Чем занимается Нестеров? Почему он вам угрожал?
– Клиника Нестерова занимается операциями по омоложению. Методика, которую он использует, основана на применении эмбриональной ткани. Это достаточно новый метод. Новый в нашей стране. Вместо привычных уже пластических операций пациенту вводят экстракт эмбриональных клеток человека. Ну… как бы вливают свежую кровь. Эффект, как правило, положительный.
– А откуда берется этот самый экстракт?
– Правильный вопрос. – Литвинов благосклонно кивнул, словно учитель усердному ученику. – Экстракт получают из абортного материала. Вот здесь-то мы и столкнулись с Нестеровым лбами. Видите ли, все, что вводится человеку, должно быть строго регламентировано по очень многим показателям. Иначе возможны непредсказуемые последствия. Ткани, которые получает Нестеров для своих операций, невозможно отконтролировать по всем нужным параметрам. Все материалы различны, так же как все дети рождаются разными. И мало ли что… А вдруг через десять лет у пациента, прошедшего курс лечения у Анатолия Ивановича, обнаружится опухоль или медленная инфекция, приводящая к летальному исходу? Или болезнь Паркинсона или Альцгеймера?
– А у людей, не лечившихся у Нестерова, такие заболевания невозможны?
– Возможны, конечно. Но зачем же устраивать их своими руками? То есть нашими? Если мы даем разрешение на использование препарата, мы несем за это ответственность.
– Но, насколько мне известно, ваш институт уже давал Нестерову разрешение?
– Да, это было два года назад. И под сильным давлением одного очень влиятельного человека.
– Вот как? То есть разрешение можно получить под давлением? – вцепился Александр.
– Нет, я неправильно выразился. – Литвинов поставил чашечку на стол, достал сигаретницу. – Вы не возражаете, я закурю?
– Нет, конечно. Я и сам уже созрел. Так что охотно присоединюсь, если вы не возражаете.
Александр достал свою пачку, жестом отказавшись от предложенных хозяином сигарет.
– Так как вы хотели выразиться?
– Дело в том, что два года назад, когда Нестеров внедрял свой метод, не было каких-либо сведений, порочащих его детище. И действительно, внедрение препарата педалировалось через очень известного человека. Мы не могли не дать добро на разработку Нестерова. Не было оснований.
– А теперь они появились?
– Да! Наука не стоит на месте. За рубежом, где этот метод применяется пару десятков лет, появились публикации о возможных отдаленных последствиях. Вот например, Рональд Рейган делал себе подобную операцию. И что мы видим теперь? В каком он состоянии, знаете? Словно годовалое дитя. Болезнь Альцгеймера. А главная заповедь врача – не навреди! Основной принцип внедрения нового препарата – безопасность! А потом уже эффективность.
– И вы запретили Нестерову работать?
– Мы каждый год проводим контроль серий препарата, который выпускает и использует Анатолий Иванович. В этом году требования ужесточились. Мы сообщили об этом в Лицензионную палату с сопроводительным письмом, в котором обосновываем необходимость доработки препарата Нестерова. Лицензионная палата отозвала лицензию, разрешающую этот вид деятельности. Так что окончательное решение принимала Лицензионная палата.
– И что последовало дальше?
– Нестеров как с цепи сорвался. Прибежал ко мне в кабинет. Кричал, что, дескать, в порошок сотрет. И меня, и Климовича. Все эти угрозы повторялись в течение двух месяцев. И вот видите…
– Он вообще неуравновешенный человек, этот Нестеров?
– Да, в общем-то, слишком спокойным его не назовешь.
– Вы знаете, что накануне того дня, когда вы обнаружили взрывчатку, он попал в больницу по «скорой»?
– Ну и что? – Литвинов на секунду смешался, сделал глоток кофе и продолжил: – Во-первых, он действительно мог нервничать, замышляя убийство. И не сам же он его готовил! Смешно. Сейчас человека убрать ничего не стоит. Вернее, стоит очень дешево. Бомжа можно нанять. Стукнут по голове – и конец.
– Действительно, а что же было не нанять? – как бы про себя осведомился Турецкий.
– Вы меня спрашиваете? – взвился вдруг Литвинов. – Почему я живой перед вами? Ну извините, что не убили! Может, с трупами легче разбираться. Труп уже ничего не скажет! Можно свою версию сочинить!
Александр внимательно смотрел на Литвинова, выдавшего «свечку».
– Это вы извините, я не хотел вас обидеть! – миролюбиво промолвил он. – Просто вы человек умный, я пытаюсь вместе с вами рассуждать, – глядя на гладкую поверхность стола, продолжил он. – Я не понимаю вот чего: зачем Нестерову идти на убийство? Что уж он, такой уголовник потенциальный? Ведь если два года тому назад некто очень-очень влиятельный помог ему открыть свою клинику, то почему же этот «некто» не помог ему еще раз, два года спустя?
– Потому что этот человек уже прошел курс лечения у Нестерова. Ему лет на десять хватит, а больше и не надо – столько не живут. А сделанная услуга ничего не стоит, вы разве не знаете? И потом: это он два года тому назад был очень-очень влиятельным. А теперь уже не очень-очень, понимаете? И что вы думаете, заказ на убийство только уголовники дают? А как жены добропорядочные мужей заказывают? И наоборот? А партнеры по бизнесу? Вы разве не знаете, как это бывает? Приличные люди заказывают других приличных людей! – Литвинов почти кричал.
Турецкий вскинул глаза. На лице хозяина выступили красные пятна. В комнату влетела Марина Ильинична.
– Марат, еще кофе подать? – страдальческим голосом спросила она.
– Нет, Мариша, спасибо, – глухо ответил Литвинов.
– А вам? – Женщина перевела взгляд на Турецкого. Глаза чернели дулами артиллерийских орудий.
– Нет-нет. Мы закончили.
Турецкий поднялся.
– Благодарю вас за беседу, Марат Игоревич. А вас, Марина Ильинична, за превосходный кофе. Если в ходе следствия у меня возникнут еще какие-либо вопросы, надеюсь, вы не откажетесь на них ответить. Возможно, в ближайшие дни вас побеспокоят наши оперативники и следователи, мало ли что нужно будет уточнить, так что заранее прошу извинить за беспокойство. В наших общих интересах скорее выявить и обезвредить преступника. Или преступников.
Марина Ильинична неожиданно всхлипнула.
– Боже мой, когда же это кончится! – сквозь слезы простонала она.
– Мариша, я прошу тебя! – вскричал Литвинов, обнимая жену.
– Нет, подожди, Марат! – Женщина вырвалась и приблизилась к Турецкому.
«Сейчас укусит», – испугался было Александр.
– Сколько нас будут мучить?! – прокричала Марина ему в лицо. – Сначала два месяца угроз, шантажа, телефонных пыток! Он звонил нам днем, по ночам. Почти каждую ночь, в три часа – я время запомнила! Потому что это изо дня в день повторялось! И всегда одна и та же фраза: «Я тебя, Литвинов, в порошок сотру!» От него не было покоя. Марат ходил весь издерганный! Потом мы обнаружили эту коробку, а следователь, который был до вас, он все это рассматривал как чью-то шутку неудачную! Он ничего не принял всерьез! Марату даже охрану не предложили! Мы написали в Генпрокуратуру, и опять ничего – как в вату! Пока не убили человека, никто не шелохнулся! А этим человеком мог быть Марат! Если бы его убили, я бы… со мной бы… – Женщина разрыдалась, уткнувшись в грудь мужа.
– Тише, Мариша, успокойся.
– Марина Ильинична, я понимаю вашу тревогу за мужа и уверяю вас, что будет сделано все, чтобы разобраться в этом деле и наказать виновных. Это я вам обещаю, – твердо произнес Турецкий и вышел в прихожую.
– Я вас провожу, – воскликнул Литвинов, усадив жену на диван и выходя вслед за Турецким. – Вы ее, пожалуйста, извините. Она вся извелась за это время.
– Я понимаю, – кивнул Александр. – Извините и вы меня. Работа у меня такая. Приходится иногда наступать на больные мозоли.
Уже выйдя из квартиры, Турецкий спросил у стоящего в дверях Литвинова:
– Так где же висело это взрывное устройство?
– Вот здесь, справа. – Литвинов поднял руку, указал на бледное меловое пятно на стене.
– Справа от кого? – чуть улыбнулся Турецкий.
– От меня.
– А от меня получается слева! Вот она, теория относительности в действии! – Турецкий еще раз улыбнулся и исчез в кабине лифта.
Бороздя просторы московских проспектов, Саша думал о Литвинове. Что ж, визит удался. Что уяснил для себя Александр? Литвинов беспринципен: то выдает разрешение на работу, то не выдает и нервничает, когда его в этом уличают. А может быть, и продажен. Обстановочка в квартире говорит сама за себя. Надо будет побывать в институте. Благо это рядом, Сивцев Вражек. Дальше. Литвинов уверен, что убийца – Нестеров. Или желает убедить в этом Турецкого. Вон какую тираду выдал про заказные убийства. Получается, что каждый может убить каждого. В жизни что-то такого пока не наблюдается. К счастью. Вообще производит впечатление человека неискреннего, что-то скрывающего.
Вот кто понравился Турецкому, так это жена Литвинова, некрасивая Марина Ильинична. Она была совершенно искренна. И мужа своего любит без памяти, это видно невооруженным глазом. Впрочем, при такой ужасающей некрасивости единственная возможность удержать красавца мужа (а Литвинов, пожалуй, красавец – в опереточном варианте) – это безусловная и бесконечная преданность.
…А у тебя, Турецкий, жена красавица и умница. И тоже бесконечно тебе предана… И куда ты сейчас направляешься? Домой? Нет. Может быть, по служебным делам? К предполагаемому преступнику Нестерову? Тоже нет. Нестеров от правосудия не скрывается. Оставим его на завтра. Вот его-то интересно посмотреть на рабочем месте. Что там за ужасы такие с эмбрионами, прости Господи! Так куда же направляешь ты своего усталого коня, амигос? Уже вечер. Но еще не ночь. Время свиданий…
Так разговаривал сам с собою Александр, боясь признаться, что волнуется как юноша.
Ибо он действительно направлялся на свидание. С девушкой Настей.
Глава 8
Девушка-видение
Конечно, он не пошел в ее дурацкий бар. Честно говоря, не хотелось видеть ее в каком-нибудь нелепом наряде официантки, видеть, как заигрывают с ней клиенты, а может быть, запросто и незамысловато похлопывают по аккуратной, круглой попке. А она еще, не дай бог, смеется в ответ. Турецкому не хотелось разрушать очарования, которое вызвала в нем эта девушка. То ли девушка, а то ли виденье. Обернувшаяся на повороте и махнувшая ему тонкой рукой.
«Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я», – мурлыкал вполголоса Турецкий, объезжая стороной наметившееся было ДТП в одном из закоулков, приближающих его к месту свидания.
Он разыскал ее. Еще в день знакомства нашел телефон факультета, заболтал секретаршу, выяснил, у кого из студенток филфака задолженность по истории искусств. Как фамилия? Вересова? Фамилия и имя известны, дальше уже просто. Есть база данных на всех, проживающих в столице. К своим обращаться не хотелось. Он попросил «вычислить» гражданку Вересову Анастасию старшего опера МУРа, Василия Колобова. Мужик свой в доску. Разумеется, Колобову была предложена легенда, согласно которой Анастасия разыскивалась как свидетель по одному из текущих дел. Разумеется, Василий ее отыскал. Уже через сутки Турецкий знал, что Настя родом из Твери. Что данная гражданка проживает в районе метро «Кропоткинская», где снимает вдвоем с подругой однокомнатную квартиру в одном из переулков Пречистенки. Там же временно прописана. Был известен и номер телефона. Турецкий держался больше недели. Но она все не шла из головы, эта девочка-видение. И он решил, что лучше увидеться и избавиться от наваждения. Или…
Он позвонил, она согласилась на встречу. Дальше он не думал. Просто, подъезжая к станции метро, где они должны были встретиться, почувствовал, как колотится сердце. Как тогда, когда она почти исчезла за поворотом и он испугался, что она не обернется.
…– Добрый день, Настя!
– Ой, а я вас не увидела! Здравствуйте.
– Это вам, – он протянул ей чайную розу.
– Спаси-и-бо, – протяжно ответила она, и лицо ее порозовело, озарилось улыбкой. – Какая красивая! Знаете, я очень-очень люблю цветы.
Да, она была очень мила, эта девушка. Теперь, когда он видел ее прямо перед собой, а не в профиль, как тогда, когда подвозил на экзамен, она оказалась еще прелестнее, чем подсказывала ему память. Темно-карие, почти черные глаза, блестящие крупные кольца кудрей. И овал лица… Такой, как… Как у кого? Как у рафаэлевской Мадонны! Ярко очерченный небольшой рот. И все это очень живое, подвижное. Взгляд любопытный и доверчивый одновременно. И одета очень симпатично. Светлые брючки, темно-лиловый топик, открывающий чуть выступающие ключицы и едва заметную ложбинку на груди, легкий светлый пиджачок переброшен через локоть. Лиловые туфельки и сумочка в тон.
Александр глубоко вздохнул, с некоторым трудом продолжил разговор.
– Ну-с, как переэкзаменовка?
– Все нормально, сдала! А что же вы не пришли к нам в бар? Я ведь вас приглашала.
– Решил, что будет лучше, если с приглашения начну я.
– Вы думаете, это даст вам преимущество? – Она стрельнула в него черным глазом.
– Хотелось бы надеяться, – смиренно произнес Турецкий.
