скачать книгу бесплатно
– Это вряд ли. Чтобы понять, нужно хотя бы день побыть в моей шкуре.
– Мне и в моей неуютно, – с грустной иронией сказал Меркулов.
Генпрокурор посмотрел на него и вдруг улыбнулся:
– Н-да, Константин Дмитриевич, дела. Если так пойдет и дальше, нам с тобой некого будет сажать. А может, вместо того чтобы собирать доказательную базу, займемся выдачей лицензий на отстрел олигархов? А? Как тебе моя мысль?
– Мысль интересная, – ответил Меркулов. – Только вряд ли там… – он поднял палец кверху, – …ее поддержат.
– Как раз там от нас с тобой ожидают самых решительных действий, – возразил Колесов. – Ладно, Константин Дмитриевич, хватит лирики. Совершено убийство. Наглое, откровенное убийство. Из разряда тех преступлений, которые мы обычно называем вызовом обществу. И убийца должен быть наказан самым жестоким образом. – Колесов сделал паузу и продолжил: – Однако общество, которому мы с тобой служим, ждет от нас четкого и ясного ответа. За что один олигарх убил другого? Что послужило причиной? И не является ли это убийство лишь началом каких-то непонятных и неприятных для нас событий? Короче, хватай за эту ниточку и тяни, пока не размотается весь клубок.
Меркулов слушал прочувственную речь генпрокурора внимательно и серьезно, хотя, честно говоря, его с души воротило от этих банальностей и пафоса. Ясное дело, что преступление нужно расследовать. К чему вся эта болтовня?
– Кому поручить дело, Вадим Степанович? – спокойно спросил он.
Генпрокурор задумчиво нахмурился. Потом сказал:
– Думаю, это дело лучше всего поручить Турецкому. У него большой опыт по части общения с олигархами. Вот пусть и занимается Боровским. Под вашим контролем. Только чтоб не рассусоливал там… Мы не вправе тянуть. Общество ждет от нас четкого ответа.
И он значительно посмотрел на Меркулова. И генпрокурор, и его заместитель прекрасно понимали, о каком обществе идет речь.
3. Странный олигарх
– …Дело о неуплате налогов, – докончил Меркулов начатую фразу. – Этот чудак на букву «м» и так был под следствием. А теперь к прежним обвинениям добавилось новое. Какого черта ему понадобилось это публичное убийство, непонятно.
– Может, нервишки сдали? – предположил Турецкий, лениво пожимая плечами.
Меркулов недовольно поморщился:
– Да не похож он на невротика. Чтобы такие миллиарды зарабо… заграбастать, знаешь, какая воля нужна?
– Ты вроде хотел сказать «заработать», а не «заграбастать», – заметил Александр Борисович.
– А поди знай, сколько там заработанного, а сколько – просто украденного, – сказал Меркулов.
– Ну, тогда коки нанюхался, вот и померещилось ему что-то. Я слышал, у нынешнего высшего света кокаин снова в моде.
Меркулов отхлебнул чайку, поставил чашку на стол и сказал:
– Вот и выясни: что и как. В принципе, дело несложное. Если, конечно, не будешь копать слишком глубоко.
– Копаю как копается.
Меркулов усмехнулся:
– Да я не спорю. Просто надо без достоевщины и глубинных мотивов. Узнай причину – и этого достаточно. Только имей в виду, начальство с нас за это дело по три шкуры на день будет драть. Поэтому особо не затягивай. И с журналистами постарайся не встречаться. Сам знаешь, как они могут истолковать любое твое слово. Генеральный почему-то предложил мне довести до тебя свое решение, хотя вполне мог бы и сам. Ты же ведь его помощник. А не мой.
– Но по-прежнему под твоей рукой, Костя. В смысле, босс!
Меркулов вновь поморщился:
– Не юродствуй, Сань. И так тошно.
Турецкий чуть склонил голову набок и посмотрел на Меркулова лукавым взглядом.
– Чего это ты таким чувствительным стал? Стареешь, что ли?
– Может быть, – ответил Меркулов. – Но то, что не молодею, это точно.
Генрих Игоревич Боровский выглядел именно так, как представлял себе Александр Борисович. Его упитанное, лощеное и красивое лицо, которое так часто показывали по телевизору, немного осунулось, но практически не изменилось. Вот разве что стало чуточку бледнее, да в черных глазах, прежде таких уверенных и лучистых, появились растерянность и грусть.
Он сидел перед Турецким на стуле ссутулившись и сосредоточив взгляд на сложенных в замок руках, которые лежали на его коленях. Коротко стриженные, не по возрасту седоватые волосы были слегка встрепаны.
– Вы не курите? – спросил его Турецкий.
Генрих Игоревич отрицательно покачал головой.
– Не возражаете, если я закурю?
Боровский вновь покачал головой. Турецкий достал сигарету и закурил. Выпустил дым, пододвинул к себе пепельницу, внимательно посмотрел на Генриха Игоревича и спросил:
– Господин Боровский, вы себя хорошо чувствуете?
– Нормально, – ответил тот.
– У вас нигде ничего не болит? Вы хорошо выспались?
– Не болит, – ответил Боровский. – И выспался.
Турецкий выпустил дым и кивнул:
– Отлично. Тогда, пожалуй, приступим к разговору. Раз уж вы здоровы и в здравом рассудке, вы наверняка понимаете, что то, что вы сделали, не укладывается ни в какие рамки.
Боровский прищурил черные как уголь глаза.
– Какие рамки вы имеете в виду?
– Всякие, – ответил Турецкий. – Хотя бы рамки элементарного приличия. Люди сводят друг с другом счеты, это случается. Но они предпочитают не делать этого на публике. Вы же убили Риневича на виду у людей, у женщин… – Турецкий пожал плечами. – Это сильно похоже на какую-то публичную акцию.
Боровский нервно дернул щекой:
– Чепуха. Никакая это не акция.
– Тогда что же? – спросил Александр Борисович.
Боровский нахмурился и ответил:
– Мне не хочется об этом говорить.
– Да ну? – Глаза Турецкого стали холодными и неприветливыми. А голос – сухим и жестким. – Тогда давайте поговорим о том, о чем вам хочется. Я слышал, у вас в камере есть книги. Какую последнюю книгу вы прочитали?
Боровский поднял голову и раздраженно посмотрел на следователя.
– Какая разница?! – вспыльчиво ответил он.
Турецкий холодно улыбнулся:
– Ну как же? Я – следователь, вы – подозреваемый. Мы ведь с вами должны как-то убить время. В конце концов, мой рабочий день не закончен, и я обязан о чем-то с вами говорить. Итак, какую последнюю книгу вы прочитали?
– Черт… – тихо прорычал Боровский. – Я не намерен обсуждать с вами мои книги.
– Тогда, может быть, обсудим ваш бизнес? Вы ведь и до этого убийства находились под следствием, так?
– Дело целиком и полностью сфабриковано, – сказал Боровский.
Турецкий кивнул:
– Само собой. Дело сфабриковано, вы – невиновны. И Риневича, должно быть, убили не вы. Пистолет сам выстрелил. С пистолетами это вообще случается сплошь и рядом. Уж поверьте моему опыту, Генрих Игоревич. Может, соберете вещи и пойдете домой, раз вы такой невиновный? Я провожу вас до выхода и извинюсь. Этого вы хотите?
Боровский мрачно ухмыльнулся.
– Это у вас что, такой способ допроса? – прищурившись, спросил он.
Турецкий с усмешкой осведомился:
– А что, не нравится?
– Ну почему же… Довольно оригинально. Сначала вывести собеседника из себя, а затем ошеломить его неожиданным вопросом, захватить врасплох. В бизнесе этот метод иногда дает хорошие результаты. Но не всегда.
– Что ж, раз вы такой мудрый собеседник, спрошу вас в лоб. За что вы убили Риневича?
– Я уже говорил вашим людям – это мое дело, и оно вас не касается. Поэтому просто судите меня и сажайте в тюрьму. Я готов.
– Браво! – иронично похвалил Турецкий и легонько похлопал в ладоши. – Прямо «Партизан на допросе у немцев». Кстати, не помните, кто нарисовал эту картину?
– Нет, – хмуро ответил Боровский.
– Значит, не помните… – тихо повторил Турецкий. – А как у вас вообще с памятью? Может, вы просто забыли, за что убили бедного Риневича?
– Бедного? – Боровский оскалил зубы в усмешке. – Риневич – один из самых богатых и удачливых людей России.
– Был, – поправил Турецкий. – Был одним из самых богатых и удачливых. Пока вы не внесли коррективы в его судьбу. Послушайте, а может, вы ему просто завидовали? Хотя нет, вас ведь называют самым богатым человеком России.
Боровский усмехнулся и сказал:
– Называли. Пока вы не внесли коррективы в мою судьбу.
– Точно, называли, – кивнул Турецкий. – Но свою судьбу вы перечеркнули сами. Да еще и грех на душу взяли. Все-таки человека убить – это не миллион украсть. Миллион, может, и простится, а вот убийство… – Александр Борисович медленно покачал головой.
Боровский гневно сверкнул глазами.
– Откуда вам знать, что мне простится, а что нет? Бороться со злом – это святая обязанность каждого верующего человека.
– Ага, – задумчиво сказал Турецкий и стряхнул с сигареты пепел. – Значит, по-вашему, убить Риневича – это не грех, а борьба со злом. Стало быть, причина для убийства у вас все-таки была. И очень веская причина. Не расскажете мне о ней?
– Нет, – сухо ответил Боровский. – Я уже все сказал. Судите меня и отправляйте на зону. Я не боюсь.
– Смелый, – одобрительно кивнул Александр Борисович. – Но смелость – частый спутник глупости. Ведь своим поступком вы испортили жизнь не только себе, но и своим близким. Жена останется без мужа, сын – без отца. Ваш сын Алеша вырастет без вас, Генрих Игоревич. Когда вы выйдете из тюрьмы, он будет уже взрослым человеком. Разве вы этого хотите?
Боровский посмотрел на Турецкого исподлобья:
– А что, у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда. Наказание может быть более мягким, если суд найдет ваши доводы убедительными. Но для того чтобы помочь вам, я должен знать причину. За что вы его убили?
Боровский долго сидел молча, опустив голову и уставившись на свои руки. Потом поднял взгляд на Турецкого и твердо сказал:
– Я рассказал все, что хотел. Больше я ничего не скажу. И мой вам совет, господин следователь, не забивайте себе голову лишними проблемами. И радуйтесь, что я отказался от услуг адвоката. Вам поручено простое дело, господин следователь, не усложняйте его.
– Да. Наверное, вы правы, – сказал Турецкий, внимательно глядя на Боровского. А про себя подумал: «Ну да, простое. Черта с два оно простое».
И как всегда бывало, когда Александр Борисович понимал, что находится лишь в самом начале большого и сложного пути, в душе у него заворочалось смутное ощущение – предчувствие сложной игры и сожаление по поводу той грязи, в которую придется залезть, разгребая чужие помои. Но такова уж работа сыщика.
– Наверное, вы правы, – повторил Турецкий. – И все же я докопаюсь до причины.
Черные брови Боровского удивленно приподнялись.
– Зачем вам это? – с тихим недоумением спросил он.
Александр Борисович пожал плечами:
– Если пистолет выстрелил один раз, он может выстрелить и в другой. И еще неизвестно, кто тогда окажется жертвой. Вчера не повезло Риневичу, а завтра…
Турецкий выдержал паузу. И тогда вместо него договорил Боровский:
– А завтра может не повезти хорошему человеку, – докончил он. – Так, что ли? – Боровский дернул уголком рта. – Вот видите, вы заранее записываете Риневича в плохиши, лишь потому, что он богач и олигарх. Так что не стоит разыгрывать передо мной честного сыщика. Охота вам копаться в чужом грязном белье – ради бога. Я вам в этом мешать не буду. Но и помогать тоже. Вот и посмотрим, на что вы способны кроме пустой болтовни.
Турецкий затушил сигарету в пепельнице и ничего не ответил. Подумал: «Странный какой-то олигарх…»
4. Женская точка зрения
Александр Борисович сидел за столом у себя на кухне и ел борщ. Аппетита не было, но борщ получился такой славный, что, сам того не замечая, Турецкий «приговорил» одну порцию и протянул жене тарелку за новой. Взгляд у него при этом был рассеянный и задумчивый, словно мыслями он был далек отсюда. Жена Ирина поставила перед ним тарелку с дымящимся борщом и сердито произнесла:
– Ну, нет. Так дальше продолжаться не может. У меня такое чувство, будто я кормлю ужином робота. Может, ты хотя бы из вежливости что-нибудь скажешь?
– О чем? О борще? – Турецкий пожал плечами. – А чего тут говорить – вкусный. Как всегда. Другого у тебя и не получается.
– Льстец, – отрезала Ирина.