Славянский кокаин

скачать книгу бесплатно

– Вот это и предстоит для начала выяснить.

– Ни больше ни меньше? – усмехнулся Денис.

– И не больше и не меньше, – твердо ответила Лада.

9

США, 2000.

Клэр сошла на следующей станции, а еще через полтора часа пути Гриша ступил на перрон нью-йоркского вокзала и направился по адресу, указанному в его сопроводительном листе.

Через сорок минут он вошел в двери полицейского участка. Там его встретил хмурый коп, он недовольно взглянул в Гришины документы и, крепко взяв его за локоть, проводил к стеклянной двери, за которой Грингольц рассмотрел довольно миловидную девушку. Блондинку.

Полицейский приоткрыл дверь, обменялся несколькими словами с хозяйкой кабинета и кивком пригласил Грингольца войти. Тот переступил порог комнаты и, нацепив самую дурацкую из всех дурацких улыбок, имеющихся у него в арсенале, радостно проорал:

– Хеллоу!

– Не напрягайся, – спокойно ответила девушка, подняв голову от стола. – Мы с тобой в некотором роде соотечественники. Так что давай перейдем на великий могучий русский язык и поговорим. Тем более то, что я тебе сейчас скажу, настолько важно для твоей дальнейшей жизни, что будет гораздо лучше, если ты уяснишь все это досконально. Идет?

– Хорошенькое начало, – промямлил Гриша.

– То ли еще будет, – усмехнулась девушка. – Итак, меня зовут Лада Панова. Я инспектор по надзору за бывшими заключенными, к коим ты и относишься. С этой минуты я буду следить за каждым твоим шагом в любое время дня и ночи. Без моего ведома ты не должен даже чихать, не говоря уже про более интимные физиологические моменты, это понятно? Я должна знать, с кем ты общаешься, чем занимаешься и куда ходишь, зубной пастой какой фирмы ты чистишь зубы и какого цвета твое нижнее белье.

– Синего, – со злостью вставил Гриша.

– Спасибо, ценная информация, – холодно произнесла Лада и продолжила: – Раз в неделю, пускай это будет четверг, ты должен приходить ко мне и отмечаться. Если тебе нужно уехать из города, ты должен получить мое письменное разрешение, если ты не ночуешь дома, то должен поставить в известность меня. И еще, в течение двух недель тебе следует найти работу. Я надеюсь, все понятно?

– Куда уж понятнее, – Грингольц был взбешен. Его раздражала эта самоуверенная девица, перед которой он должен отчитываться и оправдываться, как второклассник перед строгой учительницей.

– Вот и отлично. Теперь можешь идти. Это ключи от квартиры, в которой ты будешь пока жить, и адрес, – Лада протянула небольшой конверт.

Гриша выхватил его из рук девушки и, не глядя на нее, направился к дверям.

– Эй, Грингольц! – окликнула она.

– Что еще? – не оборачиваясь, произнес Гриша.

– Запомни, ты должен стать самым добропорядочным из всех добропорядочных граждан, которых я знаю. В противном случае ты вернешься в свое уютное пристанище и проведешь там еще, как минимум, лет семь. Если только я узнаю, что ты принялся за старое или нарушил хотя бы один пункт из нашего договора, ты поймешь, что я не шучу с тобой. А теперь вали отсюда.

Гриша вышел из кабинета и даже не хлопнул дверью, но стекло все равно завибрировало и тихонько взвизгнуло.

Квартирка, в которой предстояло жить Грише, была небольшая, но довольно уютная: две крошечные комнаты-спальни, малюсенькая гостиная и кухня. Все в темно-синих тонах, немного мрачноватое и тоскливое. Предыдущий жилец съезжал, вероятно, в спешке, поэтому повсюду валялись забытые или ненужные мелочи, обрывки газет, клочки бумаги с адресами незнакомых людей, пустые банки из-под пива. Гриша скинул рюкзак и принялся за уборку. До вечера он выносил мусор, расставлял мебель по своему вкусу, уничтожал намеки на то, что он вовсе не хозяин в этом жилище, а всего лишь его временный обитатель, такой же, как десятки его предшественников и, может быть, последователей. К полуночи все было закончено. Грингольц разогрел пиццу в старенькой микроволновке и плюхнулся в потертое плюшевое кресло, в котором и заснул с одноразовой тарелкой в руках.

Проснулся Гриша с ломотой во всем теле от неудобного сна и с мерзким осадком в душе. Он совершенно не представлял, что теперь ему надлежит делать. К прежней жизни возвращаться было рискованно, да и не особенно хотелось, а как еще устроиться в этом огромном враждебном городе без друзей, знакомых и родственников, Грингольц не знал. Наскоро позавтракав остатками пиццы и запив их холодным кофе, Гриша оделся и вышел на улицу. Он не знал, куда ему следует направиться, поэтому наугад пошел вниз по улице, глазея по сторонам и изучая район, в котором придется пожить какое-то время. Грингольц был настроен довольно пессимистично: он не был нужен никому, не имел друзей и близких, работы и средств к существованию. Его мнимые приятели и знакомые бросили и наплевали на него в тот самый момент, как на гришиных запястьях защелкнулись стальные наручники, кое-какие сбережения осели в карманах адвокатов, которые все равно не смогли ничем помочь. И вот он, Гриша Грингольц, бредет по Нью-Йорку – столице мира, с десятью долларами в кармане, не подозревая даже, где будет завтра. С такими грустными мыслями Гриша добрел до супермаркета, на дверях которого красовалось объявление: требуются работники. Наудачу Грингольц завернул в магазин и вышел через десять минут, получив работу и некоторую сумму в счет будущей зарплаты.

«А жизнь-то налаживается», – с усмешкой подумал Грингольц. Он забежал в небольшую продуктовую лавчонку рядом с домом, купил кое-какой еды на ужин и поднялся в квартиру.

Гриша механически пережевывал безвкусные полуфабрикаты и тупо таращился в телевизор. Там какая-то мулатка с лицом лошади, которая из-за забора тянется за яблоком, рассказывала про преимущества одного тренажера перед всеми другими. Наконец Гриша не выдержал, выключил телевизор, отставил тарелку и задумался. На работу предстояло выходить только в понедельник. Значит, впереди четыре дня. Целых четыре долгих, тоскливых дня в безделье и скуке. Тут Грингольц вскочил, выбежал в прихожую и стал лихорадочно обшаривать карманы своей куртки. Наконец он выудил из одного из них клочок бумаги и с облегчением вздохнул. Затем подошел к телефону, набрал семь цифр номера и приготовился ждать. Но трубку на другом конце провода сняли мгновенно.

– Добрый день, – срывающимся голосом произнес Грингольц. – Могу я поговорить с Клэр?

– Кто ее спрашивает? – поинтересовался собеседник.

– Передайте, что это Грэгор, – сказал Грингольц, усмехнувшись. Ему казалось, что его имя, трансформированное на английский манер, звучит чрезвычайно дурацки.

– Минуту, – трубка стукнулась об какую-то поверхность, и Гриша услышал, как Клэр зовут к телефону.

Через минуту она ответила.

– Привет. Помнишь меня? – отозвался Грингольц.

– Конечно! Я не надеялась, что ты позвонишь.

– Я же обещал. Может, встретимся на днях? Ты будешь свободна?

– Конечно, – ответила девушка. – Ты сможешь приехать ко мне?

– Без проблем, – согласился Гриша. – Когда?

– Может быть, завтра. Мои родители уезжают к тете Энн, и мне совершенно нечем заняться.

– Идет. Встретишь меня на станции?

– Поезд из Нью-Йорка прибывает к нам в двенадцать сорок восемь, я буду ждать тебя там, договорились?

Грингольц заметно повеселел и пообещал с нетерпением ждать встречи.

– Я тоже, – чуть слышно отозвалась девушка.

На следующий день выбритый, выглаженный Гриша с букетом астр в правой руке поджидал Клэр на условленном месте. Та слегка припаздывала, поэтому когда наконец появилась из-за угла, была раскрасневшаяся и немного растрепанная. В таком виде она понравилась Грингольцу больше, чем в первый раз. Он вручил девушке букет и, по-хозяйски взяв под руку, повел в сторону уютного сквера.

… Гриша провел со своей новой знакомой три дня в Нью-Джерси. Близился понедельник, настало время уезжать. Молодые люди простились на перроне. Гриша заверил девушку, что в следующие выходные первым же поездом приедет к ней, поцеловал последний раз, запрыгнул в уже двигающийся вагон, сел на свободное место и… тут же забыл и свое обещание, и Клэр, и три безоблачных дня, проведенных с ней.

Первой, кого увидел Грингольц возле своего дома, была Лада Панова. Она сидела в своей машине и непринужденно лопала мороженое. Гриша хотел было быстро завернуть за угол и скрыться, но Лада уже заметила его и поманила к себе пальцем с длинным накрашенным ногтем. Нехотя Гриша приблизился.

– Так-так-так, господин Грингольц, и где это мы пропадали столь долгое время? – протянула Панова. – Может быть, вы сейчас расскажете мне про умирающую в соседнем штате бабушку? Или выдумаете еще какую-нибудь столь же трогательную историю?

– Да тебе-то какая разница, где я был? – огрызнулся Гриша.

– Господин Грингольц, вы, кажется, забываете, в каком положении находитесь. Я сейчас же отправляюсь в участок и пишу докладную о вашем поведении, и в течение двадцати четырех часов вы, Григорий, возвращаетесь в свою уютную каморку за решеткой, на насиженное место, которое, может быть, и занять никто не успел. В родные пенаты, так сказать.

– Э-э, мать, ты чего? За какую решетку? Я чего сделал-то? К девушке своей на выходные съездил. Это что, преступление? – Гриша искренне недоумевал.

– Гриша, милый, ты забыл о нашем договоре. Я предупреждала, что без моего разрешения ты не можешь никуда уехать даже во сне. Было такое? – насмешливо смотрела на Грингольца Панова.

– Было, – пробурчал себе под нос Гриша.

– А что будет, если ты нарушишь договор, я рассказывала?

– Рассказывала.

– Так что, получается, все честно? – Лада с любопытством уставилась Грише в глаза.

Грингольц не ответил.

– Но мне кажется, мы сможем договориться, – продолжала Панова.

– Как это? Я думал, американские полицейские взяток не берут. – Гриша нервничал.

– Правильно думал. Я предлагаю другой вариант. Мне бы очень не помешал понятливый человек в… в определенной среде.

– Ты что, мне стукачом стать предлагаешь?

– Зачем так грубо? – обиделась Лада. – Осведомителем. Если хочешь, могу называть тебя внедренным агентом в итальянскую мафию. Это даже мужественно звучит.

– Ага, разбежалась! А ты думаешь, что вся итальянская мафия целыми днями бегает по Нью-Йорку с криками: «Где же наш Гриша? Почему о нем опять ничего не слышно? Мы ведь так хотим взять его в свои крепкие сплоченные ряды!»

– Это дело техники. Ну что, согласен? – Панова выжидающе смотрела на Грингольца.

– А ты знаешь, что со мной будет, если они догадаются, кто я такой?

– Знаю. А ты знаешь, что с тобой будет в тюрьме, если я пущу слух, что ты полицейский осведомитель?

– Шантажистка хренова, – Грингольц выругался, но Лада не среагировала. – Ладно, что я должен делать?

– Пойдешь завтра по этому адресу, скажешь, что тебя прислал Нино Леоне, упомянешь, что сидел вместе с братом Джо Тавиани, а там уж они сами решат, что с тобой делать.

Гриша взял записку с адресом и, проклиная все на свете, направился к дверям.

– Удачи, Грингольц, – крикнула ему вслед Лада.

– Да пошла ты! – бросил Гриша через плечо.

10

На следующий день Гриша плелся по указанному адресу, пытаясь оттянуть трогательный момент встречи с итальянскими мафиози. Когда же наконец оказался возле нужного ему дома, тяжело вздохнул и отчаянно, как вешающийся с табуретки, шагнул в двери. Его встретил невысокий, пухленький, улыбчивый итальянец. С интересом выслушал Гришины сбивчивые объяснения, радостно воскликнул: «O’кей!» и скрылся в соседней комнате. Через некоторое время из нее вышел высокий, плотный, черноволосый человек и обратился к Грингольцу:

– Привет. Я Джо Тавиани. Так это ты сидел вместе с моим братом?

– Да, сэр.

– Зови меня Джо. Ну как он там?

– Все в порядке, Джо. С ним все хорошо.

– Отлично. Тебе нужна работа, ведь так?

– Было бы неплохо. Я недавно вышел, и мне совершенно некуда пойти, – отвечал Грингольц.

– Ну что ж, будешь моим водителем? Ты хорошо водишь машину?

– Да, Джо, я очень хороший шофер и с радостью стану твоим водителем.

– Вот и отлично. Приходи завтра в девять утра ко мне. Мы обговорим все детали.

Гриша кивнул, пожал протянутую руку и вышел на улицу.

«Ну вот, первый шаг сделан, и отступать некуда, все опять возвращается на круги своя». По спине струился холодный пот.

Гриша оказался ценным и понятливым работником. С рвением выполнял поручения шефа, прилично водил машину и никогда не задавал лишних вопросов. Тавиани был в восторге от своего нового шофера, увеличил в два раза жалованье и частенько приглашал в бар в качестве собеседника. Однажды во время одной из таких посиделок Джо сказал:

– Послушай, Грэг, ты хороший парень, ты мне нравишься, но ты какой-то напряженный.

– Разве? – осторожно выговорил Грингольц.

– Да-да, и не спорь, это последствия отсидки, я знаю. Я сперва хотел приставить тебя следить за моим младшим братом Тони. Он – известный доктор…

Грингольц кивнул головой в знак того, что слышал.

– … В чужих мозгах здорово копаться умеет, а своих так еще и не нажил, вот я и хотел узнать, что он делает в свободное время, хотя он говорит, что такого у него не бывает. Но подумал… но вот я подумал, может, тебе будет проще работать со своими. Хочешь, порекомендую тебя русским. Может, у них найдется для тебя местечко?

– Не знаю, Джо. Позволь мне подумать, – ответил Грингольц и бросился звонить Ладе.

– Это же отлично! – воскликнула Панова. – Соглашайся не раздумывая. О такой удаче я даже не могла мечтать. Ты молодец, Грингольц. Продвигаешься по карьерной лестнице, так сказать.

Так Гриша в качестве личного водителя перешел по наследству от итальянской мафии к русской. Благодаря своей исполнительности и усердию, он, путем несложных служебных перестановок, стал возить Бакатина во время его появлений в Штатах и приносить немало полезной информации Ладе Пановой.

11

День, когда Лада Панова узнала, что ей предстоит оказаться на своей исторической родине, в Москве, начался просто ужасно.

«Гришка Грингольц определенно пропал! – раздраженно думала Лада, не без брезгливости подходя к чреву нью-йоркской подземки. – Сегодня последний срок, когда ему надо отмечаться в полицейском управлении и, улыбаясь, заверять, что он по-прежнему в Нью-Йорке, живет как запуганный кролик и безмерно благодарен за то, что заботливое око добровольно-обязательной социальной защиты присматривает за ним; и что, мол, он теперь совсем паинька, поступил на курсы собачьих парикмахеров. Офицеры же полиции (те, кто не знает, что Грингольц является осведомителем) воспринимают, естественно, его объяснения как сущий бред сумасшедшего, особенно когда он говорит, что счастлив работать и возит вовсе не записного мафиози, а лучшего друга всех русских Нью-Йорка, и прочая, прочая».

Однако в квартире Грингольца третьи сутки уже никто не поднимает трубку. Этой ночью Лада пыталась дозвониться до него (для чего поставила будильник на четыре утра), но все бесполезно. И из-за этого Грингольца она сегодня совершенно не выспалась.

А день просто ужасный. За крыши небоскребов цепляются противные свинцовые тучи, но дождя нет. Просто Лондон какой-то. Сырой осенний ветер, кажется, продувает насквозь, а в воздухе неподвижно висит маслянистая дымка смога, как в самые безветренные дни. Все это Лада ощутила, когда вышла из своего серебристого «форда-мондео» последней модели и, с силой захлопнув дверцу, дала ему «подзатыльник», шлепнув ладонью по ветровому стеклу. Но безнадежно заглохший «форд» от этого и не подумал заводиться. Машину пришлось бросить на улице и до полицейского управления добираться грязными лабиринтами нью-йоркского сабвея, а перед этим еще пройти пару улиц района Куинс, где жила Лада, что тоже не самое большое удовольствие.

К своим двадцати шести годам Лада Панова сделала стремительную карьеру в полиции Нью-Йорка.

Ее родители – оба генетики – оказались в Америке по приглашению фармацевтической корпорации SUN, причем мать до самого последнего момента скрывала от американской стороны, что приехала в Америку беременной уже на третьем месяце. Так что Лада – стопроцентная американка, хотя и зачали ее в Москве.

Родители-генетики (которым в любой стране открыта зеленая улица) без проблем получили американское гражданство, однако и не думали забывать русские корни. Говорили дома почти всегда по-русски, учиться Ладу отдали в русскую школу, где, правда, девочка проучилась всего три года. Потом родителей перевели в Калифорнию, и Лада окончила уже американский колледж. В Калифорнии она чудом поступила в Полицейскую академию, которую, надо сказать, закончила лишь благодаря своиму фантастическому упорству.

Ну а дальше для всего семейства Пановых начала сбываться пресловутая американская мечта, что, как ни странно, иной раз случается с упорными работягами. Всем Пановым повезло: родителям предложили заведовать собственной исследовательской лабораторией со значительным бюджетом. Они переехали из Калифорнии в симпатичный зеленый пригород Нью-Йорка Ривердейл, правда, имеющий один существенный недостаток: из-за своего территориального расположения он считался «нежелательным». Чтобы добраться из Нью-Йорка в Ривердейл, надо проехать через Южный Бронкс и Гарлем, что в ночное время просто опасно. Но Лада после выходных, проведенных у родителей, часто возвращалась глубокой ночью в свою нью-йоркскую квартиру совершенно одна, даже без оружия, лишь с полицейским жетоном в сумочке, и при этом не испытывала ни малейшего страха.