скачать книгу бесплатно
— Один тип торгует первитином. Слышал о такой отраве?
— Первитином? Чудеса! Конечно, слышал. Этот наркотик когда-то входил в аптечку военно-воздушных сил Соединенных Штатов Америки и английской разведки.
— Не может быть! — изумился Грязнов. — Что же дальше?
— Этот наркотик обладал превосходным стимулирующим действием, но из-за быстрого привыкания к нему от первитина отказались. Это все, что хранит моя дряхлеющая память.
— Семен Семеныч, не прибедняйся! Ты же у нас просто ходячая энциклопедия! Цены тебе нет!
— Спасибо на добром слове. Заходите, ребята. Всегда рад видеть вас.
— Спасибо, будь здоров, Семеныч, как немного освободимся, обязательно с Саней нагрянем.
Грязнов отключил громкую связь и вздохнул:
— Вот такие пироги, Александр Борисович! Ломай теперь голову, откуда у Мирека могут быть наркотики, которые когда-то использовались в американских ВВС и британской разведке? Вот это задачка!
— Да. Но не будем отчаиваться, Слава, а примемся за дело. Бери любой нужный тебе народ и садись на хвост Шайбакову, а я оформляю постановление на обыск в его квартире и на арест этого наркодельца и беру санкцию у Меркулова. Ну распоясались! Честное слово, у меня такое впечатление, что преступники нас в упор не видят!
У Турецкого зазвонил внутренний телефон. Он поднял трубку, сказал «иду» и положил ее.
— Ну вот, на ловца и зверь бежит, Слава, — сказал Грязнову. — Меркулов вызывает. Успехов тебе!
13
Меркулов держал во рту леденец, отчего на щеке у него вздулась шишка.
— Присаживайся, Саша, — пригласил он.
Турецкий сел, намереваясь сначала выслушать Меркулова, а потом уже решать свои проблемы.
— Мне Казанский поведал, как идет расследование дела, касающегося банка «Ресурс», но я хотел бы непосредственно от тебя услышать, что там и как.
Александр рассказал о смерти Бережковой, о Козлове, отбывшем в Англию, о Долгалеве, скрывшемся в день гибели своего бухгалтера.
Меркулов внимательно выслушал, покачал головой, сказал:
— Поломаешь голову, пока развяжешь, но я тебе немного помогу, посмотри эту бумагу.
Перед Турецким лег документ, именуемый «О результатах проверки указов и распоряжений по вопросам формирования Госфонда драгоценных металлов и камней…». Он сосредоточился, вчитываясь в текст, в котором говорилось, что в июле 1997 года учредителями корпорации «Голден-мерри» В. Акчуриным и Н. Бартеневым при участии директора Северобанка А. Геранина, председателя Роскомдрагмета И. Ростикова и заведующего отделом финансов, бюджета и денежного обращения М. Афанасьева были незаконно изъяты из Гохрана бриллианты, ювелирные изделия, золотые и серебряные монеты, бытовое серебро на сумму девяносто четыре миллиона долларов и под видом сырья переправлены в Англию. Корпорация с российской стороной не рассчиталась, так как вскоре распалась».
— Как тебе этот документик?
— Интересная тема для разговора с господином Козловым, находящимся в настоящий момент в Англии, — весело сказал Турецкий. — У меня есть все основания предполагать, что это именно он убрал Бережкову за то, что она заговорила на допросе у следователя Арбузова. А когда я ей сказал, что Арбузов погиб, она очень испугалась, заявив, что всему виной деньги, которые убивают людей. Тут вообще связка пока непонятная: «Ресурс» — Акчурин — Бережкова — и каким-то образом Арбузов.
— А что с расследованием смерти Арбузова?
— Пока ничего нового. Но дело определенно связано с банком «Ресурс». У меня две версии: первая — Арбузова убрали из-за того, что он прикоснулся к тайнам банка. Вторая — его принудили к самоубийству, пригрозив уничтожить семью.
— Какая у него была семья?
— В общем, обыкновенная. Разве что жена была старше лет на пять, но он ее обожал. Так говорят.
— Хреновая наша жизнь, Саша. Крутишься, спешишь, планируешь, а тут является косая — и все.
— Чего нам, Костя, прибедняться? Как сказал незабвенный Твардовский, «пожили, водочки попили», хватит уже за глаза. Проживем, сколько сможем, и уйдем, уступив место другим.
— Это ты так рассуждаешь, пока молод, а как старость взглянет на тебя из зеркала твоим собственным лицом, ужаснешься, а деваться уже некуда.
— А кто этот Бартенев? Я что-то прежде не встречал такую фамилию, — спросил Турецкий, опять бросив взгляд на документ.
— Есть такой бизнесмен и депутат, я думаю, ты в своих томах эту фамилию еще встретишь. И возможно, не раз. Все эти люди давно и тесно связаны. Их хобби — казнокрадство. Но я тебе этот документ даю в связи с упоминанием в нем Акчурина. Видишь, куда следы деятельности этого банкира ведут? Подумай, не здесь ли причина и его гибели, и прочих неприятностей с «Ресурсом»?
Турецкий поднялся, собираясь уходить, но Меркулов явно не хотел с ним расставаться, спросил:
— Как твое семейство, Саша?
— Спасибо, все хорошо. Дочка растет, мы с женой стареем.
— Чтобы зря не стареть, вам бы сына завести.
— Да я бы, Костя, не возражал, но Ирка сопротивляется, у нее музыка, творчество и прочая чепуха.
— И с этим надо считаться, — вздохнул Меркулов.
14
Турецкий давно заметил, что у него хронически не хватает времени: чем активнее он работает, тем больше новой работы наваливается на него. И когда уже невмоготу тянуть, хочется напиться, чтобы хоть на несколько часов отключиться от забот.
Вот, к примеру, и сейчас неплохо бы немного расслабиться, но как раз из проходной доложили, что к нему явился по повестке некто Крохин. Александр вспомнил, что сам же вызвал отца погибшего бухгалтера! Убрал материалы и пошел встретить старика — так он предполагал. И не ошибся: Матвей Романович был уже немолод, а горе еще более состарило его.
— Чем могу быть полезен? — спросил он, усаживаясь в кабинете следователя.
— Я веду расследование обстоятельств смерти вашего сына. Как вы думаете, почему это могло произойти?
— Я уверен, что его убили сослуживцы, — горько ответил старик. — Они ему угрожали, а потом… Не могу себе простить, что не сумел помочь ему.
— Почему вы так считаете?
— Это долго рассказывать, Александр Борисович…
— Матвей Романович, я специально для этого попросил вас приехать.
— Мой сын был слаб здоровьем, с детства мучили бронхи, но имел от природы замечательные способности…
Из дальнейшего рассказа старика Турецкий понял, что Женя Крохин с отличием окончил Плехановский институт, считался первоклассным экономистом, собирал материалы для диссертации. Работал ведущим на радиостанции «Резонанс». Но наступили рыночные времена, и научную работу ему пришлось отложить: он собирался жениться, нужно было содержать семью, а зарплата журналиста была слишком маленькой. Поиски работы привели в фирму Долгалева. Официально фирма занималась проектированием и продажей кирпичных заводов, а на самом деле являлась полулегальной конторой, которая под очень высоким прикрытием вывозила из России драгоценности и стратегическое сырье.
Старику было тяжело говорить, он попросил воды. Турецкий налил ему стакан боржоми.
— У меня сахарный диабет, жажда мучит, — сказал он. — Да. Так вот я и говорю. Женя быстро разобрался, чем пахнет это дело. Решил было пойти на попятную, однако в фирме ему разъяснили, что просто так от них никто не уходит, и посоветовали работать дальше и помалкивать, если жизнь дорога. Но у моего сына был такой характер, что не мог он терпеть никакой лжи.
— Скажите, а сколько ему платили? — спросил Турецкий.
— Немного. Около миллиона, но пообещали в конце года помочь купить квартиру и машину. Он согласился — ловушка захлопнулась.
— Простите за то, что перебил вас. Вы говорили, что Женя не мог терпеть лжи.
— Он понимал, что не сможет долго продержаться в этой фирме, и стал готовить свое увольнение, тайно собирая материалы о преступной деятельности фирмы.
— Вам известно о каких-либо конкретных фактах?
— Однажды Женя принес домой «дипломат», полный документов и компьютерных дисков и сказал, что ему велели отмыть «грязные деньги», но что он на это не пойдет.
— А как вел себя ваш сын в тот последний день?
— Он не пошел на работу. Позвонила секретарша, спросила, что случилось. Потом кто-то из сотрудников вызвал его, сказав, что не могут сами решить какую-то проблему. И он уехал. Почему, почему я не задержал его?
Губы Крохина-старшего задрожали, лицо сморщилось, из глаз потекли слезы.
— Скажите, пожалуйста, Матвей Романович, вы могли бы показать мне документы, принесенные вашим сыном?
— Нет, не могу. Вчера явились какие-то люди в милицейской одежде, вооруженные, и все унесли.
Турецкий понял свою ошибку: следовало еще вчера съездить к старику самому, а не вызывать его повесткой. А теперь Долгалев и компания обошли его, и придется хорошо попотеть, прежде чем удастся доказать их вину. Александр жалел, что не послушался Грязнова и по горячим следам не допросил отца потерпевшего. Тогда в его руках были бы доказательства, а теперь нет ничего.
— Что ж, Матвей Романович, простите великодушно, что я растревожил вас. Буду искать убийц вашего сына, а вы, если что-то новое вспомните, позвоните. Вот, — и Турецкий протянул старику свою визитку.
Оперуполномоченный МУРа старший лейтенант милиции Николай Саватеев целый день пас Мирослава Шайбакова, а вернее, мучился бездельем, так как объект после ночного загула проспал до обеда, потом ходил в гастроном и только вечером выехал на машине на Тверскую, где, взяв двух девиц, направился в «Софию». Сюда же, по звонку Николая, быстро подъехал и Грязнов, благо было совсем рядом.
Народу в ресторане было еще немного, и муровцы, сунув нахальному швейцару под нос удостоверения, прошли в зал, где Николай сразу отыскал взглядом Мирека с девками и указал на него Грязнову.
— Давай сядем поближе, — предложил Грязнов, видя множество еще свободных столиков.
— А вдруг заподозрит? — засомневался Саватеев.
— Его проблема! — засмеялся Грязнов.
Они сели за соседний с Шайбаковым стол, так что могли не только видеть каждое движение Мирослава, но даже слушать анекдоты, которые тот травил достаточно симпатичным девицам, профессия которых, впрочем, читалась на их лицах.
Неторопливый официант взял заказ у посетителей за обоими столами. Нудно потянулось время. Грязнов искоса наблюдал за поднадзорным: хотел понять, каким образом этот некрасивый мужик «снимает» девиц? Что они в нем находят?
В облике Шайбакова было что-то противное, крысиное: длинный прямой нос, срезанный подбородок, тонкая нитка губ и оттопыренные уши. Роста он был ниже среднего. Возможно, этих «бабочек» привлекали деньги, которые тот щедро тратил в ресторане. Или что-то иное, к примеру, наркотики.
Официант водрузил на стол, за которым сидел Шайбаков с подругами, две бутылки шампанского, фрукты и всякие сладости. А перед муровцами возникли бутылки пива, триста водки в графинчике, легкая закуска. Николай, проголодавшись за целый день слежки, быстро смел всю пищу, и Грязнов, посмеиваясь, был вынужден заказать ему горячее.
За соседним столом не торопились, провозглашали тосты за любовь. Девицы вели себя жеманно, зыркая глазами по сторонам, одна из них, крашеная блондинка в мини-юбке, откровенно клеила Саватеева. Он же, не зная, как реагировать, поглядывал на начальство.
— Белобрысая положила на тебя глаз, — сказал Грязнов Николаю, — пригласи ее на танец и познакомься.
— А вы обойдетесь пока без меня?
— Вполне.
Николай был достаточно интересным, спортивным молодым человеком, и его невозможно было не выделить среди других, тем более в ресторане. «Опасно таких ребят брать на оперативную работу, слишком заметны, — с иронией подумал Грязнов. — Хотя я ведь тоже меченый — рыжий-рыжий, конопатый…»
— Ладно, тогда я пошел, — хмыкнул Николай, поднимаясь из-за стола.
— Дерзай, юноша.
Саватеев галантно пригласил девицу, и они ушли на площадку, где играл оркестр. Грязнов же старался не отвлекаться от наблюдений за Шайбаковым. Но тот лишь потягивал шампанское да поглаживал обнаженное предплечье своей подружки.
Ресторан постепенно наполнялся, словно посетители пытались спрятаться от предзимней слякоти в призрачный уют питейного заведения. Водка, коньяк, вино делали людей разговорчивыми и веселыми, общительными и доступными. Грязнов заметил, как оживленно беседуют во время танца Николай с девицей, и порадовался за коллегу, что не комплексует, а выполняет свою роль как подобает.
Танец скоро кончился, Николай проводил партнершу к ее столику и вернулся к Грязнову.
— Ну что? — спросил Слава.
— Говорит, студентка, но по лексикону — путана. С Шайбаковым знакома недавно. Я предложил проводить. Она в принципе готова, но, как я понял, сильно сомневается в моих финансовых возможностях… если судить по нашему столу.
— Ладно-ладно, — усмехнулся «тонкому намеку» своего опера Вячеслав. — Ты про наркотики разговор не заводил?
— Нет. Не решился пока. Боялся спугнуть птичку.
— Ладно, еще подождем… Ишь ты, стол ей не нравится. А где я средства возьму?
Зазвучал быстрый танец. На подиуме возникли ресторанные танцоры — виртуозная, уже не юная пара, но великолепно и со вкусом одетая, в отточенных движениях которой так и играла бурная, огненная музыка. Взгляды всех присутствующих невольно устремились на них.
Только Грязнов устоял перед этим искусом. Зато он увидел то, чего мысленно давно ожидал. Шайбаков, проследив, что его дамы воззрились на танцующую пару, незаметно подсыпал в их бокалы белый порошок из бумажного пакетика.
Вячеслав мгновенно поднялся, склонился над Шайбаковым и тихо приказал:
— Следуйте за мной, я — из МУРа.
— По какому праву? — возмутился Шайбаков.
— Вы задержаны.
С другой стороны подошел Саватеев, взглядом спросил: берем? Грязнов утвердительно кивнул и взял оба бокала.
— Что вы делаете? — возмутилась блондинка.
— Спасаю тебя от отравы, — спокойно ответил Грязнов.
Шайбаков хотел было кинуться к выходу, но Николай перехватил его и спросил:
— Наручники здесь наденем или в машине?
Шайбаков присмирел.
