Тень забытого мира

Катя, напротив, ушла в работу с новой силой. Информация, полученная от Людмилы Петровны, стала для нее не предостережением, а руководством к действию. Она забросила учебу, почти не выходила из дома, превратив свою комнату в штаб-квартиру по исследованию паранормального. Софья знала это, потому что Катя присылала ей десятки сообщений в день – отрывки из статей, фотографии, голосовые сообщения, наспех надиктованные теории.

«Сердце. Это должен быть источник энергии. Какой-то кристалл? Механизм? Григорьев был физиком, он не мог использовать магию». «Якорь удерживает дверь открытой. Значит, если его уничтожить, портал закроется. Но что тогда случится с теми, кто внутри? С Настей?» «Те люди в костюмах… Кто они? Спецслужбы? Научный институт? Они знают больше нас».

Софья читала эти сообщения и чувствовала, как граница между здравым смыслом и безумием истончается с каждым часом. Она больше не могла отмахиваться от этого, как от бреда. Слишком много пазлов складывалось в ужасающую картину.

На четвертый день тишину разорвал телефонный звонок. Не Катя. Неизвестный номер. Тот самый, с которого звонил Кирилл.

Сердце Софьи ушло в пятки. Она отложила учебник и медленно поднесла телефон к уху. – Алло?

Сначала в трубке послышалось лишь громкое, прерывистое дыхание. Потом – голос. Тот самый, хриплый и надтреснутый, но на этот раз в нем слышалась нечеловеческая усталость. – Софья… Это Кирилл.

– Я вас слушаю, – выдавила она, сжимая телефон так, что корпус затрещал.

– Вы… вы были у матери Алины. – Это было не вопрос, а констатация. – Нельзя было. Вы потревожили… спящую змею. Она вас почуяла.

– Кто? Тень?

– Да. Та, что была в Алине. Она не умерла. Она вернулась в свой мир. Но она помнит. Помнит всех, кто был рядом с ее… контейнером. Она злится. И она может… влиять. Просачиваться.

– Влиять как? – голос Софьи дрогнул.

– Через слабые места. Через боль. Через страх. Ваш страх – это дверь для нее. Вы с Катей… вы сейчас как маяки в тумане. Яркие, горящие. Она вас видит.

По спине Софьи побежали ледяные мурашки. Она вспомнила свои сны. Свой страх перед зеркалами. – Что нам делать? – спросила она, и ее голос прозвучал как голос испуганного ребенка.

– Встретиться. Сегодня. Вам нужно знать все. И вам нужна… помощь. Не только моя. – Какая помощь? – Той, что выжила. Алины.

Софья замерла. В ушах зазвенело. – Но… она же мертва. Ее мать сказала…

– Ее тело мертво. Но ее сознание… часть его… осталась там. Застряла между мирами. Она научилась… передавать сигналы. Иногда ей это удается. Она хочет поговорить с вами.

Это было уже за гранью. Софья почувствовала, как почва уходит из-под ног. Разговор с призраком? С эхом погибшей девушки? – Вы с ума сошли…

– Нет! – в голосе Кирилла впервые прозвучала отчаянная настойчивость. – Это наша единственная надежда понять, что происходит! Алина знает о Тени больше всех. Она знает, как разрушить Сердце. Вы должны прийти. Сегодня. В 23:00. На старый железнодорожный вокзал. Тот, что заброшен. Вы знаете?

Софья знала. Мрачное, полуразрушенное здание на окраине, призрак советской эпохи. – Почему там? – Там… тихо. И там есть кое-что. Устройство, которое помогает стабилизировать связь. Я все объясню. Приходите. Одни. И будьте осторожны по дороге. Следите за… тенями.

Он положил трубку.

Софья сидела неподвижно, пытаясь переварить услышанное. Ее рациональное сознание кричало, что это ловушка, что Кирилл, возможно, сам был под контролем этой Тени. Но интуиция, та самая, что обострилась до предела за последние месяцы, подсказывала – он говорит правду. Или, по крайней мере, ту правду, в которую верит сам.

Она позвонила Кате. Та, выслушав скупой пересказ, взорвалась: – Я СКАЗАЛА! Я СКАЗАЛА, ЧТО ОН НАСТОЯЩИЙ! Вокзал? 23:00? Конечно, мы идем! Это же чертовски круто! Мы будем говорить с призраком!

– Это не круто, Катя! – попыталась образумить ее Софья. – Это опасно.… и ненормально! – А что у нас в жизни нормально? – парировала Катя. – Собирайся. Я заеду за тобой в десять.

Вечер тянулся мучительно долго. Софья попыталась поужинать с родителями, но еда встала в горле комом. Она чувствовала на себе взгляд матери – тревожный, вопрошающий. – С тобой все в порядке, дочка? – спросила та наконец. – Ты какая-то… бледная. – Устала, мам. Сессия скоро. – Софья заставила себя улыбнуться. Ложь давалась все легче, и это пугало больше всего.

Она ушла в свою комнату и стала ждать. В 21:30 погас свет в спальне родителей. В 22:40 она получила сообщение от Кати: «Я у подъезда».

Они ехали по ночному городу. Улицы были пустынны, дождь снова начинал накрапывать. Катя, вопреки своему возбуждению, была молчалива и сосредоточена. Она свернула на старую, разбитую дорогу, ведущую к вокзалу.

Тот возник из темноты и дождя, как гигантское каменное чудовище. Здание из темного кирпича с выбитыми окнами, над которым возвышалась рухнувшая с одной стороны башня. Часть крыши обвалилась. Перед ним тянулись заброшенные железнодорожные пути, поросшие бурьяном и ржавые от времени.

Катя заглушила двигатель. Они сидели в машине, глядя на это мрачное место. – Готичненько, – прошептала Катя, но в ее голосе не было привычной бравады, только напряжение. – Готовы? – спросила Софья, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. – Нет. Но пошли всё равно.

Они вышли из машины. Холодный влажный воздух обжег легкие. Дождь моросил, превращаясь в ледяную крупу. Они подошли к главному входу. Двери давно не было, и из темного зева вестибюля пахло сыростью, голубиным пометом и чем-то еще – сладковатым и затхлым, как в доме Григорьева.

Софья включила мощный фонарик. Луч выхватил из мрака огромное пространство бывшего зала ожидания. Битые бутылки, граффити на стенах, обломки скамеек. С потолка свисали клочья какой-то черной материи, похожей на паутину, но слишком плотной и жирной.

– Кирилл? – тихо позвала Катя. Ее голос гулко отозвался под сводчатыми потолками.

Из темноты в дальнем углу зала послышался шорох. Они вздрогнули и направили туда лучи фонарей.

Фигура отделилась от тени и медленно вышла к ним. Это был Кирилл. Но он выглядел ужасно. Его одежда была еще более изорвана и испачкана, чем раньше. Лицо осунулось, под глазами были темные, почти черные круги. Но самое главное – его глаза. В них не было пустоты, как в их первую встречу. В них горел лихорадочный, изможденный огонь. Огонь человека, зашедшего слишком далеко и увидевшего слишком много.

– Вы пришли, – произнес он. Его голос был еще более хриплым. – Хорошо.

– Что это за место? – спросила Софья, озираясь. Ей не нравилось здесь. Воздух был тяжелым, давящим.

– Узел, – коротко ответил Кирилл. – Место, где барьер между мирами тоньше. Таких в городе несколько. Григорьев составлял их карту. Здесь… стабильнее. Меньше помех.

Он повел их через разрушенный зал в маленькую, похожую на кабинет, комнату. Внутри было относительно чисто. В центре стоял стол, на котором было собрано странное устройство. Оно состояло из старого лампового радиоприемника, переплетенного проводами с какими-то кристаллами, мерцающими тусклым, неровным светом, и металлической сферы, покрытой сложной гравировкой. От устройства тянулись провода к автомобильному аккумулятору.

– Что это? – спросила Катя с нескрываемым любопытством. – Резонатор, – ответил Кирилл. – Улавливает сигналы… извне. Усиливает их. Помогает стабилизировать контакт. Григорьев его разработал. Я.… нашел чертежи и собрал по ним.

Он подключил аккумулятор. Кристаллы замерцали ярче, лампы на радиоприемнике загорелись тусклым оранжевым светом. В воздухе запахло озоном и статическим электричеством.

– Садитесь, – кивнул Кирилл на два старых, пыльных стула. – И приготовьтесь. Это… может быть неприятно.

Он покрутил ручки на приемнике. Из динамика послышался громкий, оглушительный белый шум. Кирилл настраивал устройство, его лицо было искажено гримасой концентрации.

– Алина… – прошептал он в микрофон, присоединенный к устройству. – Алина, ты здесь? Мы готовы.

Шум в динамике изменился. В нем появилась структура. Сначала это были просто обрывки, щелчки, скрежет. Потом… слабый, очень далекий голос. Женский.

«…не… могу…» – Алина! – крикнула Катя. – Это мы! Катя и Софья! Мы хотим тебе помочь!

Голос стал чуть четче, но он был искажен, будто пропущен через слой воды и боли. «…помочь?.. Слишком… поздно… для меня…»

– Нет! – настаивала Катя. – Для нашей подруги! Для Насти! Она там! Ты должна помочь нам ее спасти!

Имя, казалось, срезонировало. Голос на секунду стал яснее, в нем послышалась искра чего-то живого – то ли надежды, то ли отчаяния. «Настя?.. Новая… жертва… Тень… голодна…»

– Что такое Тень? – спросила Софья, пододвигаясь ближе. – Как ее остановить?

«Тень… это эхо… Голод… из мира… по ту сторону… Она вселяется… в пустоту… Пожирает… память… душу… Забирает тело…»