скачать книгу бесплатно
Кепке был вынужден повторить незаконченную фразу командира с самого начала:
– «Коричневый» ублюдок заявил права на твоего товарища.
– Не угадал, Хорст. Он заявил права на нашу дойную корову. Я вам немного приоткрою глаза на вещи. Наша «дойная корова» из Чехии, имеет свой бизнес в Германии, попала в лапы таджикской бригады. Мы здесь для того, чтобы положить этому конец. Раз и навсегда. В логове врага. Это мое убеждение. И мой стиль. Хотя мне еще ни разу не доводилось работать с бикфордовым шнуром через плечо в самой Турции. А было бы неплохо. Человек может воевать за что угодно, даже за чистую слезу на щеке золотого ребенка. Кажется, так говорят англичане. Но я без раздумий готов броситься в бой за тонну золота. «Летучей мышью» улетела та пора, когда за самое маленькое жалованье я был готов играть самые большие роли. Но давайте закроем эту тему, она для вас действительно сложна. Где вы остановились?
– В гостинице «Душанбе», – ответил Кепке, с видимым облегчением приняв решение командира поменять тему. И дальше заговорил бойко, как итальянец, жестикулируя, чего раньше за собой не замечал: – Это на проспекте Рудаки, там еще площадь есть. Встречу назначили за железнодорожным вокзалом. Мы изучили маршрут – тот же проспект заканчивается здесь, – Кепке топнул по асфальту, – на Привокзальной площади, дальше – через пути, к приличному тупику. Хорошее место для серьезного разговора. Это пеший путь, он же запасной. Мы приедем на встречу на машине – «Волга» называется. Представляешь наши машины, названные в честь рек? «Эльба», «Дунай», «Рейн», «Аллер». Это взамен «Мерседесов», «БМВ»…
– Не представляю, – отрезал Шеель, не разделяя телячьего восторга товарища. – Завтра вечером я познакомлю вас со своим проводником.
– А что будем делать сегодня?
– Сегодня будем искать ответы на завтрашние вопросы. Лично я предпочитаю искать их в отдыхе. Кстати, о белых пятнах. Они, Хорст, имеют названия. Это наши слабости. Мы их не видим, а другие видят очень хорошо.
Впервые за несколько дней, которые Шеель провел в Пакистане и Афганистане, он по-настоящему расслабился. Ему было необходимо восстановиться перед заключительным этапом операции, чтобы в обратном порядке проделать трудный путь. Снова на пути к дому вырастут горы, горные тропы, перевалы, ущелья, одна чужая страна сменит другую. Его не интересовала и эта азиатская страна. Для него она – полустанок на пути к дому и на пути к очередной цели. Имя. Он не сказал товарищам имя «дойной коровы», но придумал псевдоним. Он назвал его красиво – Координатор. И будет так называть его при всех. Остальные будут называть его «посредником» – с маленькой буквы.
В гостиничном номере Кепке, куда Шеель прошел в качестве гостя, его заинтересовала только кровать. Она манила его, и он с блаженством уступил. Растянувшись и улыбнувшись по-детски, он дал себе десять минут, которые и прошли в размышлениях и воспоминаниях о переходе через границу. Он и группа проводников находились уже на территории Таджикистана, сделали привал. Ларс Шеель не скрывал, что откровенно нервничал. Проводники, не поставив его в известность, прихватили с собой героин.
– Сколько лет за контрабанду наркотиков дают в вашей стране? – спросил он старшего группы проводников.
– Пятнадцать лет, герр Шеель, – ответил Сухроб Тохаров, коренастый, необычайно сильный таджик, который не расставался с автоматом ни на секунду. – Пятнадцать лет за убийство. Пятнадцать – за изнасилование. Пятнадцать – за кражу в особо крупных размерах. За драку можно получить пятнадцать суток.
– Ваши законодатели явно не обременяли себя цифрами. Я вижу их со счетными палочками в руках.
После трудного перехода следовало утомительное путешествие на поезде. Ларс сидел на нижней полке плацкартного вагона и посматривал наверх, где на багажной полке устроились грязные, но, слава богу, молчаливые дети. Полкой ниже вонял немытыми ногами, грязными носками и, казалось Шеелю, нестрижеными ногтями толстый таджик. Он не храпел, когда бодрствовал. Надо ли говорить, что не бодрствовал он никогда?.. Немец был готов придушить его, но всякий раз наталкивался на взгляд Тохарова: «Спокойно. Скоро приедем».
Ларс ни разу не вышел в тамбур покурить. Ему казалось, его полку займут, и придется стоять вровень с вонючим пассажиром. И он нашел облегчение в мысли: «Хорошо, что этот поезд не идет в Германию. Я бы увяз в работе по уши».
Шеель уснул. Он дышал глубоко, но почти бесшумно, – привычка, ставшая постоянной со времен службы в армии.
В далеком 1967 году, когда Шеелю исполнилось двадцать, в бундесвере впервые появилось понятие «антикризисные силы». Он проходил службу в одном из егерских батальонов, обученных проведению спецопераций. Они были первыми, кто получал новейшие образцы оружия, а уже потом оно поступало на вооружение армейских частей. Кто-то видел в этом «опасную тенденцию раскола бундесвера на „первоклассные“ и „второклассные“ подразделения». Но ни Шееля, ни его сослуживцев «звездная болезнь» не коснулась. В армии он заразился горами, там же приобрел привычку носить с собой оружие. А когда впервые убил – и в этом ощутил силу.
«Волга»-универсал, которую предоставили землякам таджикские немцы, Шеелю понравилась. Он сказал:
– Здоровая, сука. Похожа на «Кадиллак». Отдаленно. Кто сядет за руль?
За руль сел проводник – капитально «обтаджиченный» немец, хозяин «Волги». Эта машина – все, что осталось у него. Даже на квартиру, в которой он проживал, наложили лапу местные бандиты. И наложили оригинально. «Хочешь продать квартиру и уехать? Мы купим ее за сто рублей. Больше тебе не предложит никто». И то была сущая правда. Бедолага сказал Шеелю так, что у командира мурашки по спине побежали: «Русским здесь житья уже никогда не будет». Шеель и Кепке обменялись взглядами: ничего себе, этот гибрид – ни немец, ни таджик – ассоциировал себя с русскими.
– Поехали к заводу бытовых холодильников, – распорядился Шеель.
– Завод стоит, – сказал наивный водитель. – Текстильный, шелковый, где я работал десять лет, кабельный заводы закрыты.
– Думаешь, я перешел границу для того, чтобы купить таджикский холодильник?
– Он подумал, что ты откроешь завод, – выручил Кепке.
Шеель сжалился над земляком.
– Я помогу тебе вернуться на родину, – пообещал он и про себя добавил: «Где ты никогда не был».
На территории завода не было никого, даже бродячих собак. После двадцати минут ожидания к воротам подъехала «Нива». Из машины вышел Сухроб Тохаров и приветствовал Шееля:
– Рад видеть тебя, герр Шеель.
– Когда ты успел обрадоваться? – встретил его Ларс мрачноватым взглядом. – И суток не прошло, как мы расстались. Я приехал за заказом.
Тохаров не стал болтать попусту. Он открыл багажник «Нивы» и развернул кошму. Приличный лоскут из верблюжьей шерсти скрывал много чего интересного, включая тротиловые шашки, детонаторы, саперные провода.
– То, что нужно, – одобрительно покивал Шеель, принимая от таджика пистолет-пулемет «хеклер» «MP-5» раннего выпуска с раздвижным металлическим прикладом и металлическим, с перфорацией цевьем. Однако магазин на тридцать патронов был изогнутый рожковый. Длина со сложенным прикладом – полметра. Вес – два с половиной килограмма. – Сколько единиц ты достал?
– Сколько ты просил, столько и достал, – ответил Тохаров. – Четыре штуки.
Шеель мысленно поправил его: «Ты достал столько, за сколько я заплатил». Ему пришлось раскошелиться за оружие немецкой фирмы. Его не прельщали российские «калаши», «макаровы», «стечкины». Из своего кармана командир не выложил ни копейки. У него был открыт приличный кредит от «дойной коровы», человека, которого он уже сегодня, не испытывая неловкости, что было заметно вчера, называл Координатором.
Ларс не опасался мероприятий, одно из которых было запланировано на сегодняшний вечер. Наоборот, он охотно шел на них и не считал отличными от рядовых терактов. Он не исключал возможности крупномасштабной войны с местными группировками. Может быть, придется взорвать машину или дом.
– Дитер, подойди сюда. – Когда Крамер приблизился, Шеель указал на подрывную машинку. – Думаю, ты знаком с такой штукой.
У Крамера был приличный стаж подрывных работ. Он минировал машины, жилые и производственные здания, а также стратегические объекты.
– Ага, – подтвердил он, словно взвешивая машинку на ладони. Вес ее удивлял: размером чуть больше кубика Рубика (12х11х7 сантиметров), она вытягивала на два с половиной килограмма. – Советская подрывная машинка «ПМ-2». Дает ток напряжением 120 вольт и силою в полтора ампера при общей длине проводов в один километр. На курсах подрывников мы подробно останавливались на этой теме. Я пару раз работал с этим типом машинки. Помнишь мост через Эмс, который после взрыва лишился пролета?
– Да, это классика, – прочувствованно сказал командир. – Помнится, в воду упал автобус с «приглашенными рабочими», царство им…
Пока командир «молился», Дитер Крамер осматривал саперные провода, шашки весом двести граммов, электродетонаторы. Все оказалось в отличном состоянии. Провода – без видимых нарушений изоляционного слоя. Шашки – без следов потеков на упаковке.
– Не думаю, что задержусь здесь надолго, – сказал Шеель, передергивая затвор пистолет-пулемета. – Впечатлений я уже нахватался, будет, что вспомнить на досуге.
Он и на взгляд, и по маркировке определил, что модель «хеклера», которую он держал в руках, была выпущена для военно-морских сил США: с двухсторонним предохранителем – переводчиком огня и дополнительным режимом стрельбы с отсечкой по три патрона. Афганский рынок наводнен оружием. Можно найти любую модель любого производителя. И все приграничные страны, так или иначе втянутые в военные конфликты или конфликты, связанные с наркотрафиком, в этом плане были маленькими афганскими филиалами. И стоило оружие недорого, можно сказать, что цена бросовая. За четыре пистолет-пулемета Ларс Шеель заплатил семь тысяч долларов. Он не знал, сколько наварил на этой сделке Тохаров, с которым он познакомился в «Дипломатическом корпусе», но не поскупился на чаевые, и одна тысяча из семи стала платой за услуги.
А вообще Шеель рассчитывал купить оружие в Пешаваре или Мазари-Шарифе, афганском городе, где он сделал однодневную остановку. Однако сопровождающий его Сухроб Тохаров сказал: «Оружие, которым ты интересуешься, найдем в Пяндже или Душанбе, на этот счет не беспокойся». И тогда Шеель спросил, не скрывая подозрения: «Ты боишься попасться на границе с оружием? Какой же ты тогда, к черту, проводник?» Ответом ему послужил громкий смех таджика. И только в горах он узнал правду: проводники, которым он заплатил, и его могли подвести под монастырь за контрабанду наркотиков.
Шеель отпустил Тохарова, когда оружие и взрывчатку перенесли в «Волгу»:
– Ты и твои люди должны быть готовы уже завтра тронуться в обратный путь. В восемь утра встретимся у гостиницы «Душанбе».
Он говорил с уверенностью человека, заглянувшего в завтрашний день. На его лице ни капли сомнений в успехе рискованного предприятия. Хотя он и трое его боевиков по большому счету бросали вызов целой республике, погрузившейся в братоубийственную войну. С другой стороны, основное ядро «Красного спасения» маскировалось под беспорядки. И Шеель не мог не взять эти благоприятные моменты на вооружение:
– Поехали осмотрим место встречи.
По пути к железной дороге машину остановил патруль. То ли военные, то ли милиция в полевой форме, бронежилетах и касках. Водитель вышел из машины. Шеель едва не схватил его за рукав: «Куда! Сиди на месте, пристрелят!» К его удивлению, немца никто не застрелил. Патрульные ждали его на том месте, где взметнулся вверх полосатый жезл. Проверив документы, патрульный двинулся к машине, демонстративно поправляя автомат. Шеель машинально ответил на этот жест, коснувшись «хеклера», который лежал под сиденьем.
Патрульный приблизился и заглянул в салон. Его лицо было так близко, что Шеель мог попасть плевком ему прямо в черный зрачок.
– Документы, пожалуйста, – потребовал на русском постовой.
Шеель протянул, не глядя, руку назад и пощелкал пальцами:
– Бумаги, господа.
Свой паспорт он благоразумно оставил в кармане. Там не было таджикской визы, даже афганской, только пакистанская.
Он передал патрульному три паспорта, уверенно выдавая их за четыре – в надежде, что патрульный умеет считать только деньги, и прояснил ситуацию:
– Мы туристы. Из Германии. Немцы.
– А, немцы, – с хмурой улыбкой обрадовался постовой. Пролистав паспорт Мартина Вестервалле, добавил: – Да, похоже на то. – Он вернул документы. – Можете ехать. Не забудьте посетить Национальный музей древностей, мавзолей Айни, чайхану.
Шеель покивал с глупой улыбкой: «Обязательно. Как же без чайханы?..»
Продолжил тему, едва машина возобновила движение:
– Почему все экскурсии начинаются с древностей? Почему никто не додумался поставить во главу посещений что-то современное? Почему ни одна гадалка не спросила у клиента: «Хотите узнать прошлое?» Нет, всегда звучит один и тот же вопрос: «Хотите узнать будущее?» А что такое прошлое? Прошлое – это наши с вами анкеты, господа. – Шеель бесцеремонно повернул панорамное зеркальце так, чтобы видеть в нем отражение Вестервалле на заднем сиденье. – Вот ты, Мартин, был успешен в своей профессии?
– Что?
– С тобой все понятно. – Он отрегулировал зеркало и в нем увидел глаза Крамера. – А ты, Дитер, помогал другим и делил свои успехи с ними? А кто из вас лучшее время своей жизни провел с семьей? Может быть, ты, Хорст?
– У меня нет семьи, – ответил Кепке, глядя на отражение командира в зеркале и чувствуя себя идиотом. – Моя семья – это бригада.
– А, бригада, работа… – многозначительно покивал Шеель. – Ты многое узнал за пределами работы?
– А ты, Ларс? – сощурился и заиграл желваками Кепке. – Может, ты построил дом, посадил дерево, научился играть на скрипке?
– Я провел много сказочных отпусков. А однажды совершил кругосветное путешествие. – Шеель не дал Кепке вставить и слова. – У меня был знакомый психиатр, он в конце концов сошел с ума, когда написал книгу, но мог свихнуться раньше, когда начал осваивать скрипку. Так он однажды протестировал меня: «Представь себе, что тебе шестьдесят пять, ты хочешь поразмыслить о своей жизни». Я хотел было ответить, но «псих» не дал мне этого сделать. Он сунул мне под нос таблицу с готовыми ответами, с готовыми, вот в чем подлость, и сказал, чтобы я дал оценки и выяснил для себя самые важные жизненные приоритеты. В таблице было все: и посаженные деревья, и игра на скрипке, и румяные дети, и крепкое здоровье, и много-много сказочных отпусков, все то, чего у меня никогда не было. И это меня так задело, что я во что бы то ни стало решил дожить до шестидесяти пяти и отметить в проклятой таблице честные ответы. «Лучшее время жизни я провел со своей семьей» – это нечестный ответ. «Я проводил со своими детьми, когда они были еще маленькими, столько времени, сколько я мог». Это тоже нечестный ответ. А вот что я отметил бы, так это то, что уже сказал: «Я провел множество сказочных отпусков. Я совершил кругосветное путешествие». Зачем я это сделал? Затем, что, по моему глубокому убеждению, кругосветное путешествие обязан совершить каждый человек.
– Начал ты, как говорят русские, во здравие, а кончил за упокой. Где логика?
– Логика во всем новом, в будущем, в обновлении. А прошлое – шелуха. Я свихнусь, если начну ворошить прошлое, уплачусь. Вот вам никогда не приходило в голову попросить прощения не за то, что было, а за то, что будет?.. Но вот, кажется, мы приехали.
И Ларс Шеель, заставивший в очередной раз переглянуться товарищей, вышел из машины.
Кепке ни с того ни с сего оправдал командира:
– У него впереди трудный разговор с бандитами. Он тренировался.
И снова почувствовал себя болваном.
Шеель осмотрел место предстоящей встречи и остался доволен. По сути своей это была закрытая с четырех сторон территория с одним выходом – через покосившиеся ворота. Здесь не было ни души, как на заводе холодильников, но вокруг этого места кипела работа. Отчетливо доносились усиленные громкоговорителями переговоры диспетчера и рабочих. Грохотали сцепки, свистели старые «кукушата» и ревели современные локомотивы. Это место называлось МЧ-3 и представляло собой железнодорожную нитку с двумя складами и рабочим вагончиком, огороженную по периметру железобетонным забором.
Шеель прошел пандусом, где стоял ржавый автопогрузчик, на площадку, заглянул на склад. Там ничего и никого, кроме груды поддонов и голубей, взмывших при появлении человека под крышу.
Ларс вышел наружу, спрыгнул на площадку и осмотрел ее, дойдя до ворот. Он искал стреляные гильзы. Это место показалось ему идеальной площадкой для разборок и засад. Здесь один выход, который легко можно блокировать грузовой машиной. Здесь грохот грузовых составов, за которым и со ста метров не расслышишь звуков выстрелов. Другой вопрос, стоит ли маскировать стрельбу, когда вокруг тоже стреляют.
И он нашел следы, которые подтвердили его правоту. Он походил на шерифа из американского вестерна, когда присел на корточки и поднял с пыльной дороги гильзу. На нем были остроносые ботинки со скошенными каблуками, джинсы с широким ремнем, клетчатая рубаха. В номере его дожидался деловой костюм, который он упорно тащил через две границы. Костюм хранился в специальном чехле, на плечиках, и фактически не помялся за время пути по бадахшанским тропам.
Гильза, которую он поднял с земли, когда-то была патроном калибра 5,45. Шеель отчетливо представил автомат, который перемолол 39-миллиметровый патрон: «АК-74». Неподалеку нашел еще несколько гильз. По крайней мере однажды здесь пролилась кровь. Кто-то по неосторожности попался в ловушку.
Не меняя позы, командир подозвал Крамера:
– Дитер, иди сюда. Осмотрись здесь хорошенько и приступай к работе. – Отметив время, добавил: – Возьми в помощники Мартина. У вас есть три часа. Машину с территории склада выгнать. Хорст и я посторожим снаружи.
Шеель подошел к машине, вынул из-под сиденья пистолет-пулемет и кивнул Кепке:
– Пойдем.
Хорст Кепке к этому моменту «дозревал», как и товарищи, оглядывая арену-склад, причем – глазами своего командира и с сопутствующим вопросом: все ли учтено, найдена ли середина. Если спросить у Шееля, тот скажет: «Преувеличить опасность – значит, рисковать вдвойне».
Вестервалле и Крамер прихватили с собой взрывчатку, провода, детонаторы. Водитель сел за руль и выгнал машину за пределы склада.
Прошло два часа. Крамер, уставший и вспотевший за это время, не скрывал, однако, удовлетворения на лице, которое не было достаточно мужественным для террориста:
– У меня все готово.
– Отлично, Дитер, – похвалил его Шеель. – Тебе придется остаться здесь. Не думаю, что наши визави догадаются проверить свою мышеловку, и все же. Найди укромное местечко. Что делать дальше, ты знаешь.
– Прихватите мне поесть, – сказал Крамер.
– Зачем? – удивился командир. – После переговоров мы сразу же закатимся в ресторан, там и поешь. Да, и вот еще что. Приберись здесь. Чтобы не было видно множества следов обуви, – акцентировал он. – Пусть они увидят следы двух человек. И пусть видят то, что мы им показываем: мы ни рыба ни мясо. И мы заставим противника немного понервничать. Приедем с опозданием.
…Спустя сорок минут к складу подъехал устаревший, однако не потерявший боевого вида «Ниссан Патруль». Дверцы открылись, выпуская четырех парней, вооруженных автоматами. В рубашках и майках с короткими рукавами, в черных джинсах и спортивных штанах, они вошли на территорию склада. После беглого осмотра складских помещений и территории старший доложил по телефону:
– На склад приезжала машина. Кто-то немного наследил здесь. Пара-тройка человек, не больше. Все сходится.
– Оставайтесь там.
Дитер Крамер в это время держал боевиков на мушке своего «хеклера». Он занял такое место, где походил на ласточку в человеческий рост или вампира в натуральную величину: на широкой балке перекрытия крыши. Его согнутые в коленях ноги, которыми он опирался о стойку, были параллельны подкосу. Стропильная система крыши маскировала его так надежно, что он позволил себе отсалютовать бригаде Сарацина двумя пальцами, поднесенными к брови. Он видел большую часть складского помещения и двора, включая ворота, в проходе которых словно застрял «Ниссан». Но больше всего Крамер, используя естественную маску, походил на паука в центре паутины. К нему сходились провода от трех взрывных устройств, установленных в разных частях склада. Он провел саперные провода к наблюдательному пункту так, что, по его же определению, и сам не смог бы отыскать.
Подрывную машинку он пристроил под откосом, ориентируясь на дыру в крыше, которая стала слуховым окном: он услышит сигнал если не через распахнутые настежь ворота склада, то через эту брешь.
Только при встрече двух бригад, одна из которых была из дальнего зарубежья и внесена правительствами многих стран в список террористических организаций, стал понятен тонкий замысел Шееля, выбравшего немецкое оружие. Без всякого преувеличения оно в руках немцев выглядело гармонично, а точнее, боевики и оружие выглядели одним целым, что нельзя было бы сказать, окажись у них в руках «калашниковы». Похоже, это заметили и боевики Сарацина.
Немцы приехали на знакомой уже «Волге». За рулем сидел Хорст Кепке. Хозяина машины высадили за двести метров от «театра боевых действий», и он, откровенно недоумевая по поводу спокойствия соотечественников, несмело помахал им вслед.
Первым из машины вышел Ларс Шеель. В черном деловом костюме, голубоватой рубашке и тщательно подобранном в тон к ней галстуке, с новым пустолет-пулеметом в опущенной руке, он смотрелся более чем стильно. Прическа – волос к волосу. Местный парикмахер потрудился над его бородкой, которая в его умелых руках превратилась в элегантную эспаньолку.
Вслед за командиром из машины вышел Вестервалле. Он носил длинные волосы, которые прихватывал на затылке резинкой, на встречу же явился с распущенными волосами. У Кепке также были длинные волосы, но не до такой степени. Он покинул салон «Волги» последним и расстегнул «молнию» на короткой кожаной куртке. Что он хотел сказать этим жестом, осталось загадкой даже для него.
– Ты Сарацин? – спросил Шеель, кивком головы указав на таджика весом под полтора центнера.
– Ага, – также на русском ответил тот. – А кто ты, брат?
– У меня нет братьев, – внес полную ясность Шеель.
– Так кто же ты?
– Я гвоздь сегодняшней вечеринки. Вопрос, который я намерен обсудить с тобой, всего один. Ты должен забыть человека, на которого наехал, раз и навсегда.
– На это я обычно отвечаю: «Лучше я умру».
