скачать книгу бесплатно
– Я был уверен, что вы меня не узнали, когда поздоровались со мной… Это ведь я… взял у вас уголь, – продолжал Питер. – Мне жаль, что так получилось. Вот.
– Ах, ты об этом, – понимающе сказал начальник станции, – уверяю тебя, я и не думал об угле, когда с тобой поздоровался. Это в прошлом. А куда это ты так спешишь?
– Меня послали купить булочки к чаю, – ответил Питер.
– Ты же говорил, что вы бедны, – заметил начальник станции.
– Так и есть, – заверил его Питер. – Но, когда мама продаёт рассказ или стихотворение в журнал, она всегда даёт каждому из нас полпенса, чтобы купить десерт к чаю.
– О, значит твоя мама – писательница?
– Да, мамины истории самые лучшие на свете! – с гордостью признался Питер.
– Ты должен гордиться тем, что у тебя такая умная мама, – сказал начальник станции.
Питер кивнул:
– Я горжусь ей, только вот раньше, когда она не была такой умной, она с нами часто играла.
– Вот оно что… Я сейчас спешу по одному делу. Но вы с сёстрами можете приходить на станцию, когда захотите. А что касается угля, так предлагаю просто забыть об этом и больше не упоминать тот случай, договорились?
– Спасибо, – поблагодарил Питер. – Я очень рад, что между нами всё разрешилось!
И после этой встречи Питер вприпрыжку побежал через мост, проходящий через канал, к лавке пекаря. Мальчик почти летел и чувствовал невероятную лёгкость впервые с того самого дня, как был схвачен посреди кучи угля.
На следующий день, после того, как они снова послали своё троекратное приветствие Зелёному Дракону и старый джентльмен помахал им в ответ, Питер с гордым видом повёл сестёр на станцию.
– Разве нам туда можно? – сомневалась Бобби.
– После той истории с углём, – пояснила Филлис.
Питер сделал вид, будто не услышал слова Филлис, и как ни в чём не бывало сказал:
– Вчера я повстречал начальника станции. Он заверил меня, что мы можем приходить на станцию в любой день, когда пожелаем.
– После той истории с углём? – повторила Филлис. – Стойте! Мой шнурок снова развязался.
– Он у тебя вечно развязан, – проворчал Питер. – Да будет вам известно, что начальник станции и вовсе забыл об угле! Он настоящий джентльмен, и вам следует взять с него пример и тоже забыть о том случае.
Филлис молча завязала шнурок и продолжила путь, но старшая сестра увидела, как затряслись её плечи и большая слеза скатилась с носа и упала на рельсу.
– Что тебя так расстроило, милая? – спросила она, остановившись и взяв её за руку.
– Питер сказал, что я веду себя не как джентльмен, – рыдала Филлис. – А я ведь никогда не говорила, что он ведёт себя не как леди, даже когда он привязал мою любимую куклу Клоринду к столбу и сжёг её на костре, играя в мучеников!
Питер действительно учинил подобное злодеяние год или два тому назад.
– Если честно, то ты его расстроила, снова начав разговор об угле, – честно сказала Бобби. – Может, каждый из вас признает, что был неправ, и простит другому обиду?
– Если Питер согласен, то и я согласна, – решила Филлис, всхлипнув.
– Хорошо, – сказал Питер. – Я – за. Фил, пожалуйста, возьми мой носовой платок! Похоже, свой ты опять где-то оставила. И как только ты умудряешься их всё время терять?
– Ты же сам взял мой платок, чтобы подвязать им дверцу в крольчатнике! – возмутилась Филлис. – Какой же ты жестокий! В одной книге стихов совершенно справедливо говорится о том, что жестоко обижать беззубого малыша, но ещё более жестоко называть его беззубым. Так нам объяснила мисс Лоу.
– Хорошо! – согласился Питер, потеряв терпение. – Я прошу прощения! Теперь вы пойдёте на станцию?
На станции дети познакомились с носильщиком и провели вместе с ним два весёлых часа. Он был достойным человеком и, казалось, не уставал отвечать на их бесчисленные «почему», которые так быстро надоедали взрослым из светского общества.
От него дети узнали много нового, о чём раньше им никто не рассказывал, например, что штуки, которые сцепляют вагоны, называются муфтами, а трубки над муфтами, похожие на больших змей, нужны, чтобы останавливать поезд.
– Представьте, мчится поезд. Если дёрнете за эту ручку, то он резко остановится. А вы когда-нибудь видели в вагонах такой кран, над которым написано, что если вы им воспользуетесь без необходимости, то вас оштрафуют на пять фунтов?
– А что будет, если воспользоваться им без необходимости? – спросила Роберта.
– Поезд остановится, – объяснил носильщик. – Но стоп-кран можно сорвать только в том случае, если вам грозит опасность. Однажды была история: над старушкой подшутили, сказав ей, что если дёрнуть кран, то откроется комната отдыха. Она и дёрнула за него, хотя её жизни ничего не угрожало – она просто была голодной. Когда поезд остановился и в вагон вошёл полицейский, чтобы узнать, что случилось, она встретила его словами: «О, принесите мне, пожалуйста, вино и бутерброды». Тогда поезд опоздал на семь минут.
– Что же полицейский ответил пожилой леди?
– Я не знаю, – признался носильщик, – но бьюсь об заклад, его слова, какими бы они ни были, она никогда не забудет.
За столь увлекательными беседами время на станции пролетало незаметно.
Начальник станции выходил иногда из своей уютной святыни за закрытыми дверями (то есть из кабинета рядом с кассой, где продают билеты) и присоединялся к их разговору, искренне радуясь обществу детей.
– Как будто он и не поймал нас на воровстве угля, – прошептала Филлис своей сестре.
Он дал каждому из них апельсин и пообещал как-нибудь показать сигнальную коробку, когда не будет сильно занят.
Несколько поездов промчались мимо не останавливаясь, и Питер впервые заметил, что у них, как и у кэбов, есть номера.
– Верно, – подтвердил носильщик его наблюдение, – я даже знавал одного молодого человека, который взял из оптового магазина своего отца зелёную тетрадь с серебряными уголками – и всё для того, чтобы записывать в ней номера поездов.
Питер рассудил, что он тоже может записывать номера поездов. Конечно, у его папы не было оптового магазина и мальчику неоткуда было достать зелёную тетрадь с серебряными уголками, но зато носильщик с радостью дал ему жёлтый конверт, на котором Питер сразу записал следующее:
379
663
Он сразу понял, что это будет очень интересная коллекция.
За чаем Питер спросил у мамы, нет ли у них дома тетради в зелёной обложке с серебряными уголками. Мама ответила, что именно такой тетради нет. Но когда он поведал ей, зачем ему понадобилась тетрадь, она вручила ему чёрную записную книжку.
– Отсюда вырвано несколько страниц, – сказала она, – но всё равно сюда поместится много номеров. Когда ты её испишешь, скажи мне, и я дам тебе другую. Я очень рада, что вам полюбилась железная дорога. Только прошу вас не ходить по шпалам.
– Даже если встречный поезд ещё очень далеко? – с отчаянием в голосе спросил Питер.
– Нет, всё равно нельзя.
И тогда Филлис спросила:
– Мама, неужели ты никогда не ходила по путям, когда была маленькой?
Их мама всегда говорила правду, поэтому она ответила:
– Да, я ходила по путям.
– Тогда ты должна понять нас, – заметила Филлис.
– Мои дорогие, вы даже не представляете, как сильно я люблю вас. Что я буду делать, если вы пострадаете?
– Значит, ты любишь нас больше, чем твоя мама любила тебя, когда ты была маленькая? – допытывалась Филлис.
Бобби старательно посылала знаки младшей сестрёнке, чтобы та замолчала, но Филлис, похоже, её не понимала.
Мама с минуту просто молчала. Она поднялась, чтобы налить воду в чайник, и, вернувшись, ответила:
– Никто и никогда не любил никого сильнее, чем моя мама любила меня.
Потом она вновь замолчала и Бобби воспользовалась этим, чтобы пнуть младшую сестру под столом. Она была старше и понимала, что маму взволновали воспоминания о детстве, когда весь мир её мамы заключался в ней одной. Всем известно, что, когда происходит что-то плохое, нужно бежать за помощью к своей маме, даже если ты уже давно вырос. Бобби могла представить, как должно быть грустно, когда не к кому бежать.
Поэтому она ещё раз пнула Филлис, на что та спросила её:
– Почему ты пинаешь меня, Бобби?
Мама слегка улыбнулась и, вздохнув, сказала:
– Вы должны быть уверены в том, куда и по каким путям идут поезда. И не выходите на рельсы возле туннеля и на опасные места, где пересекаются пути.
– Поезда, как и повозки, придерживаются левой стороны, – сказал Питер. – Поэтому, если мы будем держаться правее, мы обязательно их увидим.
– Ну хорошо, – согласилась мама.
Вы наверняка удивитесь её ответу и, возможно, даже решите, что ей не следовало давать своё согласие, но она вспомнила то время, когда сама была малышкой; и ни вы, ни дети – никто не сможет оценить, чего ей стоило согласиться. Лишь немногие чувствительные натуры, например Бобби, смогут отчасти её понять.
На следующий день маме пришлось остаться в постели, потому что у неё раскалывалась голова. Поднялась температура, в горле першило, и она отказалась от еды.
– На вашем месте, душа моя, я бы незамедлительно послала за доктором, – сказала миссис Вайни. – Даже с простудой нельзя быть беспечными. Взять хотя бы мою старшую сестру: она перенесла грипп на ногах и потом получила осложнения… Два года назад переболела, под Рождество, а всё ещё не вполне пришла в себя.
Мама долго не соглашалась, но вечером ей стало гораздо хуже. Питера послали в дом, где возле калитки росли три лавра, а на медной дощечке было написано: «Доктор У.У. Форрест».
Мистер Форрест незамедлительно отправился осмотреть больную. По дороге он вёл беседу с Питером. Он показался мальчику самым обаятельным и здравомыслящим человеком, интересующимся железными дорогами, кроликами и другими действительно важными вещами.
После осмотра он сразу же сообщил, что у мамы грипп.
– А теперь, маленькая леди, – обратился он в холле к Бобби, – полагаю, вы захотите исполнить роль старшей медсестры.
– Конечно, – незамедлительно согласилась девочка.
– Хорошо, тогда вскоре я пришлю вам лекарства. Обязательно поддерживайте в печи огонь. Приготовьте крепкий говяжий бульон, чтобы дать его больной, как только температура опустится. А сейчас она должна есть виноград, говядину и молоко с содой. Также советую вам купить бутылку бренди. Лучшего бренди. Дешёвый бренди хуже яда.
Девочка попросила его записать все назначения на бумагу, что доктор и сделал.
Когда Бобби показал этот список маме, та рассмеялась. По крайней мере, слабый и странный звук, который вырвался из маминого горла, напомнил Бобби смех.
– Чепуха! – воскликнула мама, лёжа в постели с блестящими, как яркие бусины, глазами. – Я не могу позволить себе всё это. Скажи миссис Вайни сварить два фунта шеи барашка, вам достанется мясо, а я выпью немного бульона. И принеси побольше воды, доченька. И ещё. Ты не могла бы протереть мои руки и ноги губкой?
Роберта послушно выполнила мамины просьбы. Когда она сделала всё, что могла, она направилась к брату и сестре. Щёки у неё горели, губы были сжаты, а глаза сверкали почти так же ярко, как у мамы.
Она передала младшим слова доктора и то, что сказала после этого мама.
– А теперь мы должны что-то сделать, – заключила она. – Никто, кроме нас, нам не поможет. У меня есть только шиллинг, который мама дала на покупку баранины.
– Мы можем обойтись без этой чёртовой баранины! – воскликнул Питер. – Мы легко проживём на одном хлебе с маслом. Люди, попадающие на необитаемый остров, едят намного меньше, и ничего.
– Конечно, – кивнула Бобби.
И дети послали миссис Вайни в деревню за бренди, содой и ингредиентами для говяжьего бульона, дав ей на расходы единственный шиллинг.
– Но даже если мы начнём голодать, – сказала Филлис, – мы всё равно не сможем собрать нужную сумму, чтобы купить всё, что в списке.
– Верно, – согласилась Бобби, нахмурившись, – мы должны найти какой-то другой выход. Давайте хорошенько подумаем, что нам делать.
Поразмыслив над этим, дети обменивались друг с другом идеями. А позже, когда Бобби направилась в комнату мамы, чтобы быть поблизости на случай, если ей что-то понадобится, её брат и сестра достали ножницы, белые листы бумаги, кисти и горшок с чёрной краской, которую миссис Вайни использовала, чтобы красить каминные решётки. У них не получилось с первого раза то, что они задумали, и им пришлось достать ещё один лист. В тот момент они не боялись того, что портят листы, которые стоят больших денег, потому что были уверены: они делают единственно правильное дело. А вот что именно они делали, вы узнаете чуть позже.
Кровать Бобби перенесли в комнату мамы. Несколько раз за ночь девочка вставала, чтобы не дать огню в печи погаснуть и поднести к маминым губам молоко с содой. Мама много бормотала во сне, но Бобби не могла различить, что именно она говорит. А однажды мама внезапно проснулась и крикнула:
– Мама, мама!
И Бобби знала, что она зовёт бабушку и что из-за жара она совершенно забыла, что бабушка умерла.
Рано утром Бобби услышала, как мама вновь зовёт, но на этот раз её. Девочка подбежала к маминой кровати.
– Ох, я думала, во сне я звала тебя, – сказала мама. – Мой бедный утёночек, как же ты, наверное, устала! У тебя со мной столько хлопот!
– Забота о тебе для меня не хлопоты! – сквозь слёзы проговорила Бобби.
– Ах, не плачь, сладкая, – попросила мама. – Я буду в порядке через пару дней.
Бобби попыталась улыбнуться:
– Конечно, мама.
Если вы привыкли крепко спать по десять часов в день и вдруг вам пришлось просыпаться по три-четыре раза за ночь, чтобы проведать больного, то вам наверняка будет казаться, будто вы вовсе не смыкали глаз. Бобби пошатывало, она страдала от рези в глазах, но, несмотря на это, всё-таки заставила себя убрать комнату к приходу доктора.
Он пришёл в половине девятого.
– Как у вас дела, старшая медсестра? – спросил он у входной двери. – Вы приобрели бренди?
