скачать книгу бесплатно
– Конечно пойду, Олег. Черт, ты приехал, а я сижу здесь пьяный, и ты делаешь работу, которую должен был делать я.
– Ничего, на самом деле, когда что-то делаешь, становится легче. Когда занимаешь голову практическими вопросами. Я даже начал прикидывать, как нам поступить с домом после того, как… – Он замолчал, поднес руку к лицу и прижал большой и указательный пальцы к вискам. – Бред, да? Мама едва успела остыть, а я… – Пальцы массировали виски, а кадык ходил вверх-вниз.
– Ничего не бред, – возразил Харри. – Твой мозг ищет способ избавиться от боли. Я нашел свой способ, но тебе его не советую. – Он передвинул полупустую кружку, стоявшую между ними. – Боль можно обмануть на какое-то время, но она тебя отыщет. Когда ты немного расслабишься, когда ослабишь меры безопасности, когда твоя голова покажется над краем окопа. А пока дозволено не испытывать никаких чувств.
– Оцепенение, – сказал Олег. – Я просто оцепенел. Я тут вспомнил, что ничего сегодня не ел, так что купил сосиску чили и полил ее самой острой горчицей, просто чтобы что-нибудь почувствовать. И знаешь что?
– Знаю, – кивнул Харри. – Ты не почувствовал ничего.
– Ничего, – повторил Олег и смахнул что-то с глаз.
– Боль придет, – заверил его Харри. – Не надо ее искать, она сама тебя найдет. Тебя и все дыры в твоих доспехах.
– Тебя уже нашла?
– Я сплю, – произнес Харри. – И пытаюсь не просыпаться.
Он посмотрел на свои руки. Он бы все отдал за возможность принять на себя часть боли Олега. Что он мог сказать этому парню? Что потом никогда не будет так больно, как в тот раз, когда ты впервые теряешь человека, которого любишь по-настоящему? Но теперь Харри уже не знал, правда ли это. Он кашлянул.
– Дом закрыт до тех пор, пока криминалисты не закончат работу. Переночуешь у меня?
– Я переночую у родителей Хельги.
– Хорошо. Как Хельга это восприняла?
– Очень расстроилась. Ведь они с Ракелью стали настоящими подругами.
Харри кивнул:
– Хочешь услышать подробности?
Олег отрицательно покачал головой:
– У меня уже был долгий разговор с Бьёрном, он рассказал все, что нам известно. И что неизвестно.
Нам. Харри отметил, что за несколько месяцев практики Олег научился употреблять это расширенное местоимение «мы», говоря о полиции. То «мы», которое сам он за двадцать пять лет службы не употреблял никогда. Однако опыт научил его, что это «мы» укоренилось в нем гораздо глубже, чем он думал. Потому что это твой дом. В горе и в радости. Даже когда теряешь все остальное, а бо?льшую часть – навсегда. Харри надеялся, что Олег и Хельга будут держаться друг за друга.
– Меня завтра с утра пораньше вызвали на допрос, – сказал Олег. – В Крипос.
– Понятно.
– Они станут спрашивать о тебе?
– Если будут добросовестно выполнять свою работу, то станут.
– А что мне отвечать?
Харри пожал плечами:
– Правду. Без прикрас, такую, какой ее видишь ты.
– Хорошо. – Олег снова закрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов. – Угостишь меня пивом?
Харри вздохнул:
– Как видишь, во мне не много осталось от мужчины, но, по крайней мере, я всегда держу свое слово. Поэтому я никогда не обещал слишком многого твоей матери. Однако кое в чем, Олег, я ей поклялся: поскольку твой отец является носителем того же плохого гена, что и я сам, я дал слово, что никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах не налью тебе ни капли спиртного.
– Ну, вообще-то, мама не возражала против пива.
– Это обещание было моей идеей, Олег. Но я не собираюсь тебя ни в чем ограничивать.
Олег развернулся и поднял вверх палец. Нина кивнула.
– Сколько времени ты еще будешь спать? – спросил Олег.
– Сколько смогу.
Подоспело пиво, и Олег начал медленно пить его маленькими глотками, каждый раз ставя кружку между ними, как будто они ее делили. Оба молчали. Им не требовалось разговаривать. Да они и не могли, поскольку отчаянно сдерживали молчаливые рыдания.
Когда кружка опустела, Олег вынул телефон и взглянул на экран:
– Это брат Хельги, он приехал за мной на машине и уже ждет на улице. Подкинуть тебя домой?
Харри отрицательно покачал головой:
– Спасибо, но мне надо пройтись.
– Я пришлю тебе эсэмэской адрес похоронного бюро.
– Договорились.
Они одновременно поднялись. Харри отметил, что Олег все еще чуть-чуть не дотягивает до его 193 сантиметров, а потом вспомнил, что этот забег окончен: мальчик уже вырос.
Они крепко обнялись, положив подбородки на плечи друг другу, и некоторое время так и стояли.
– Папа…
– Что?
– Когда ты позвонил и сказал, что речь пойдет о маме, я подумал, что вы решили съехаться. Это потому, что два дня назад я спросил ее, не может ли она дать тебе еще один шанс.
Харри почувствовал, что у него в груди встает ком.
– Что ты такое говоришь?
– Она ответила, что подумает об этом в выходные. Но я знаю, что она хотела. Мама очень хотела, чтобы ты вернулся.
Харри закрыл глаза и сжал челюсти так плотно, что казалось, коренные зубы сейчас треснут. Зачем ты пришла и сделала меня таким одиноким? Всего алкоголя мира не хватит, чтобы победить эту боль.
Глава 10
Значит, Ракель хотела, чтобы он вернулся.
От этого лучше или, наоборот, еще хуже?
Харри вытащил из кармана телефон, чтобы выключить его. Ага, Олег прислал сообщение с парой практических вопросов, которые ему задали в похоронном бюро. Три пропущенных звонка, наверное от журналистов, и еще один, с номера, который, насколько он помнил, принадлежал Александре из Института судебной медицины. Она что, хотела выразить соболезнования? Так написала бы эсэмэску. Или заняться сексом? Не исключено, что Александра хотела и то и другое. Эта молодая женщина несколько раз говорила ему, что возбуждается от сильных чувств, вне зависимости от того, добрые они или не очень. Ярость, радость, ненависть, боль. Но горе? М-да. Страх и стыд. Как неслыханно возбуждающе трахнуть человека, испытывающего горе. Хотя, если разобраться, существуют и более безумные фантазии. Взять хотя бы самого Харри, который сидит здесь и, буквально через несколько часов после обнаружения трупа Ракели, размышляет о возможных сексуальных желаниях Александры. Как это назвать, черт возьми?
Харри жал на кнопку отключения, пока экран не почернел, а потом опустил телефон обратно в карман брюк. Он бросил взгляд на микрофон, стоявший перед ним на столе в узкой комнате, похожей на гостиную кукольного дома. Маленький красный огонек указывал на то, что запись уже включена. Потом он посмотрел на человека, сидевшего по другую сторону стола:
– Ну что, начнем?
Сон Мин Ларсен кивнул. Вместо того чтобы повесить свое пальто от «Бёрберри» рядом с курткой Харри на крючок на стене, он положил его на спинку одного из свободных стульев.
Ларсен прочистил горло и начал:
– Тринадцатое марта, пятнадцать часов пятьдесят минут, мы находимся в комнате для допросов номер три в Полицейском управлении Осло. Допрашивает следователь Крипоса Сон Мин Ларсен, допрашиваемый – Харри Холе…
Молодой следователь говорил на таком чистом и правильном норвежском, что Харри казалось, будто он слушает старый радиоспектакль. Ларсен не отводил от него глаз и не заглядывал в свои записи, диктуя личный номер и адрес Холе. Возможно, он специально вызубрил все, чтобы произвести впечатление на своего пока еще более известного коллегу. А может быть, это была его постоянно используемая техника запугивания, призванная продемонстрировать интеллектуальное превосходство, чтобы у допрашиваемого даже и мысли не возникло солгать или попытаться манипулировать фактами. И было, разумеется, третье объяснение: у Сон Мина Ларсена просто-напросто отменная память.
– Я исхожу из того, что вы, как полицейский, знаете свои права, – сказал Ларсен. – И хочу напомнить, что вы отказались от присутствия на допросе адвоката.
– Я подозреваемый? – спросил Харри, бросив взгляд сквозь раздвинутые занавески на соседнее помещение, где, сложив на груди руки и глядя на них, сидел старший инспектор полиции Винтер.
– Это чисто формальная процедура, и вас ни в чем не подозревают, – ответил Ларсен. Он четко следовал инструкции, обратив внимание Харри на то, что допрос будет записан. После чего задал первый вопрос:
– Можете рассказать мне о ваших отношениях с убитой Ракелью Фёуке?
– Она… была моей женой.
– Вы расстались?
– Нет. Или да, она умерла.
Сон Мин Ларсен поднял глаза на Харри, будто пытаясь понять, не бросает ли тот ему вызов:
– Значит, вы не разошлись?
– Нет, не успели. Но я съехал на другую квартиру.
– Как я понял со слов других свидетелей, разрыв произошел по инициативе вашей жены. Почему вы расстались?
«Ракель хотела, чтобы я вернулся».
– Не сошлись характерами. Давай перейдем прямо к тому моменту, когда ты спрашиваешь меня о том, есть ли у меня алиби на момент убийства.
– Я понимаю, что это причиняет вам боль, но…
– Спасибо, что объяснил мне, что именно ты понимаешь, Ларсен, и твоя догадка верна, это и впрямь причиняет боль, но я предложил так поступить, потому что у меня мало времени.
– Вот как? Я так понял, что вы пока отстранены от службы.
– Да. Но мне надо незамедлительно провести очередной сеанс приема алкоголя.
– Стало быть, вы спешите?
– Да.
– И все-таки я бы хотел поговорить о ваших отношениях с убитой Ракелью Фёуке. Ваш пасынок Олег считает, что он так и не получил удовлетворительного объяснения о причинах разрыва – ни от вас, ни от своей матери. Но вряд ли ситуацию улучшило то обстоятельство, что вы, преподавая в Полицейской академии, тратили все больше и больше свободного времени на поиски некоего Свейна Финне, только что отсидевшего срок.
– Моя просьба поторопиться была завуалированной формой отказа говорить на эту тему.
– Значит, вы отказываетесь разъяснить ваши отношения с убитой?
– Я отказываюсь от перспективы обсуждать детали своей частной жизни и предлагаю перейти к обсуждению алиби в целях экономии твоего и моего времени. Чтобы вы с Винтером могли сосредоточиться на поимке виновного. Я надеюсь, из лекций ты запомнил, сколь важными являются при расследовании убийства первые сорок восемь часов: по истечении этого срока память свидетелей ослабевает, а улики обнаружить гораздо сложнее, так что в результате вероятность раскрытия преступления уменьшается наполовину. Поговорим о ночи убийства, Ларсен?
Следователь из Крипоса уставился на точку на лбу Харри, ритмично постукивая ручкой по столешнице. Харри видел, что он хочет посмотреть на Винтера, чтобы понять, как поступить дальше: надавить на Холе или пойти ему навстречу.
– Хорошо, – произнес Ларсен. – Давайте.
– Отлично, – сказал Харри. – Рассказывай.
– Что, простите?
– Расскажи мне, где и в какой момент времени я находился в ночь убийства.
Сон Мин Ларсен натянуто улыбнулся:
– Хотите сказать, это я должен вам сообщить?
– Ты же побеседовал с другими свидетелями, перед тем как допрашивать меня, желая как можно лучше подготовиться. Я поступил бы точно так же на твоем месте, Ларсен. Это означает, что ты поговорил с Бьёрном Хольмом и знаешь, что я находился в баре «Ревность», куда он за мной заехал поздно вечером, чтобы отвезти домой и уложить в постель. Я был пьян в стельку, не помню ни черта и вообще не имею ни малейшего представления о времени. Поэтому я не в состоянии предоставить вам сведения, которые опровергнут или подтвердят его показания. Но я надеюсь, вы опросили также владельца «Ревности» и, возможно, других свидетелей и убедились, что Хольм говорит правду. А поскольку я не знаю, когда именно умерла моя жена, то это ты, Ларсен, должен сказать, есть у меня алиби или нет.
Ларсен нажимал кнопку на своей ручке, изучая взглядом Харри: так игрок в покер перебирает фишки, прежде чем решить, делать ставку или нет.
– Хорошо, – сказал он и наконец оставил ручку в покое. – Мы проверили также ваш мобильный, в тот день он не находился в той соте, где произошло преступление.
– И по-твоему, это говорит о том, что я был вне игры?
Ларсен не ответил.
– Но это еще не доказательство: я мог просто-напросто оставить мобильный дома или вообще потерять его. Так что спрошу еще раз: у меня есть алиби или нет?
В этот раз Ларсен не смог сдержаться и метнул вопросительный взгляд на Винтера. Краем глаза Харри увидел, что тот провел ладонью по своей гранитной голове, после чего едва заметно кивнул подчиненному.
– Бьёрн Хольм заявил, что вы вдвоем покинули бар «Ревность» в половине одиннадцатого, что подтверждает владелец заведения. Хольм говорит, что он помог вам подняться в квартиру и лечь в постель. Выходя из квартиры, он встретил вашего соседа Гюле, который работает в трамвайном парке. Тот возвращался домой после смены. Я так понял, что Гюле живет на первом этаже под вами, и он утверждает, что не ложился до трех часов ночи, а стены в доме такие тонкие, что он бы услышал, если бы вы выходили.
– Мм… А что говорят судмедэксперты: когда умерла жертва?
Ларсен заглянул в свой блокнот, как будто хотел свериться с ним, но Харри знал, что у молодого следователя все факты четко запечатлены в памяти и ему просто требовалось время, чтобы решить, что он может и хочет рассказать допрашиваемому. И еще Харри отметил, что Ларсен не посмотрел на Винтера перед тем, как принять решение.
