Тень Тхэурда: дыхание за спиной

Нэс Хаф

Тень Тхэурда: дыхание за спиной

Пролог.

– Многие дни были наполнены холодом и тьмой, подобно Холодному и Темному году в начале времен. Как пришли все вездесущие и все наполняющие, как поселились в нас и среди нас, очистили нас от всякого греха и спасли от нечестивых и оскверненных детей своих, так будет же один из Трех в этот день свидетелем и судьей нашим. Да будет воля Бога нашего Кэонтоса и на земле, как на небе. Ниспошли душе заблудшей свет Твой и истину Твою. Да будет имя Его благословенно вечно и во веки веков.

Верховный тредей наконец окончил свою речь, как показалось девушке, чрезвычайно длинную.

«Что за херню он тут наговорил», – только эти мысли роились в ее голове, но сил гневаться уже попусту не осталось. Ей было жаль всех этих людей, стоящих перед ней, смотрящих на нее липкими взглядами, будто их все сильнее скручивало изнутри и вот-вот должно было вырвать. И меж тем девушка находила в этих сотнях отвратительных глаз капли страха, который они так старательно запрятали за презрением.

Все эти люди… свято верили в легенду сотворения мира: будто его создали Свет и Тьма, а Жизнь и Мысль – всех существ и людей; будто Божественная война началась из-за скверны, которую послала в этот мир Богиня Тьмы, именуемая Тэнэброй; будто конец Темному и Холодному году положило Трибожие, сошедшее с Небес и обретшее форму. Так закончилась эра старого мира, Сэнамда’аха, и началась новая эра – Лиара.

Тем временем темные, почти черные, тучи заполонили собой все голубое пространство и скрыли единственного верного свидетеля – солнце. Девушка почувствовала тяжелую холодную каплю, упавшую прямо на макушку и скатившуюся по лицу. Она не могла смахнуть ее – руки и ноги были крепко привязаны к столбу в окружении палок и досок.

Безразличие плескалось не только в ее мутноватом взгляде, но и открыто демонстрировалось миру в виде ядовитой ухмылки.

Прежде чем отойти в сторону, Верховный тредей подошел чуть ближе, не боясь пленницы, которая безвольно стояла и ожидала своей последней минуты. Как ни странно на морщинистом лице залегло еще больше мрачных теней, придававших тредею усталый вид. Да, девушка бы подивилась, ведь его цель была достигнута – совсем скоро этот мир будет избавлен от корня всех человеческих проблем, от самой скверны, несущей только разрушение, страдание, смерть.

– Ни наши молитвы, ни наши деяния не помогли избавить тебя от этого недуга, пожирающего твой разум и душу. Мне жаль, что ты не смогла выдержать этого испытания, посланного тебе с Небес. Я буду молиться, чтобы душа твоя не заблудилась на пути к Мировому Древу, где обретет долгожданный покой. Прискорбно, что ты уйдешь из этого мира таким образом – сгорая в огне и в полном одиночестве. Но так пророчеству не суждено будет сбыться.

Сколь искренними были его слова невозможно было понять. После всего, что сделал этот человек, сожалеть о содеянном и о том, что произойдет, он попросту не способен.

Однако девушка знала наверняка, что не одна. Пусть за ее последними минутами не наблюдали некогда преданные ей люди, но уйти на тот свет в одиночестве ей не позволят. Горячее дыхание, ее дыхание, беспрерывно опаляло шею сзади. Виновница всех бедствий, той тьмы, что поселилась и разрасталась, погрузив в себя душу и разум, оставалась невидима для смертных.

«Милое дитя, посмотри до чего ты дошла, противясь судьбе, противясь мне. Всеми ненавистная и отвергнутая, ты стоишь на раскаленных углях в ожидании смертного часа. Никто не спасет тебя – ни брат, ни мать, ни отец, ни сестра. Даже твой возлюбленный отвернулся от тебя. Впусти меня, и эта боль исчезнет. Впусти меня, и беззаботная улыбка вновь вернется на твои уста», – едва ли Рэя слушала этот голос, не один год сплетавшийся с ее мыслями.

Место Верховного тредея занял другой человек. Он развернул свиток, который тут же покрылся мокрыми пятнами. Кажется, дождь пойдет только сильнее.

– Рэя Эстаз, – громко начал он и небо сверкнуло, раздался гром. – Верховным судом Трибожия Вы признаны виновной в использовании Темной энергии, в осквернении и извращении тел и душ сотен людей, как живых, так и мертвых, в убийстве главы ордена Лета Сцинциллы Эстаз, ее мужа Мируса Эстаз и дочери Вэнии Эстаз, а также в сговоре с Пожирателями и непосредственном участии в истреблении ордена Весны. Рэя Эстаз приговаривается к смертной казни путем сожжения на костре. Приговор будет исполнен сегодня – второго месяца весны 986 года III эры.

«И ни слова про пророчество. Смешно. Как же там было?»

Пламя факела неистово шипело, съедаемое дождем, но он неминуемо приближался к еще сухим доскам. Рэя Эстаз прикрыла глаза, наслаждаясь последним запахом дождя, мокрой пыли и соленой воды.

──⊱✶⊰──Настигнет королевство мрак,Когда на земли ступит тот,В чьем сердце выжжен знак,В котором Тьма живых сожжет,И Свет под натиском падет.──⊱✶⊰──

Глава 1. Лабиринты Севера.

III эра, 982 год.

Небесное светило уже вовсю дарило тепло, хотя его лучи еще только-только показались из-за горизонта. Последние весенние деньки подходили к концу. Скоро самый жаркий период года займет свое место на целые три месяца.

Несмотря на безоблачную погоду и палящее солнце, море манило к себе особой странностью. Его переливающиеся блики были видны даже издалека. Это было явление, в которое невозможно поверить, читая о нем в запылившихся книгах. Диминдиум маре, или Половинное море – такое странное название ему даровано потому, что вода в нем наполовину покрыта прочным слоем льда. Словно бы в его недрах плещется ледник, таинственный образом появившийся сотни лет назад. Это странное и завораживающее явление всегда поражало всех путешественников, даже видевших его не в первый раз.

По широкой истоптанной дороге на север медленно двигалась группа людей. Они были примерно одного возраста и одеты в одинаковую одежду: лазурные камзолы с едва заметным золотым узором, черные просторные брюки, заправленные в сапоги с серебряной окантовкой. На спине у каждого был вышит загадочный рисунок, напоминающий водоворот. Две верхние дуги, словно нарисованные кистью, были сотканы из светло-желтых нитей, а две нижние – из черных. В такой зной их спасало то, что руки были полностью открыты. Это то, что касалось женщин, мужчины же просто закатывали рукава выше локтя, не боясь солнечных ожогов. Но самое необычное свисало с пояса каждого на длинной медной цепочке – круглый, идеально ровный белый камень, рельефный изнутри. Это был артефакт ордена Лета, главная черта его заклинателей – сосуд, накапливающий энергию и преобразующий ее в оружие.

Ничего удивительного: у каждого ордена были свои цвета и свой герб. Желто-черный водоворот был символом ордена Лета, чья резиденция, Небесные холмы, находилась далеко на юге, омываемая лазурными водами океана. Возникал вопрос: почему же эти заклинатели шли на север?

Каждому жителю Патеры известно, что на краю Восточного континента, у самого Ледника, среди бушующего холода и вечного мороза, обосновался орден Зимы. Именно этот орден славился особо строгой дисциплиной. Молодые заклинатели с незрелыми умами как раз искали таких надежных наставников. Впрочем, это было обычной практикой: каждый сезон обучение проходило в стенах разных орденов. Это помогало новичкам, не принадлежавшим ни к одному клану, познакомиться со всеми и по окончании года выбрать свой новый дом.

Но даже степенное продвижение на север верхом на лошадях не вызывало большего удивления, чем чрезмерная активность одной юной особы, которая в этот жаркий день была в куртке. Верхняя одежда, к слову, также являлась неотъемлемым атрибутом ордена Лета, но носили ее преимущественно зимой. Куртка не имела застежек, поэтому фиксировалась широким поясом, а рукава-колокола без устали шелестели на ветру.

– Можешь ты хоть на минуту успокоиться? – по левую руку от девушки пророкотал молодой человек грозного вида. Этот юноша не славился мягкими чертами лица, быстрее грубыми, идеально вписывающимися под его крупное телосложение. Трудно было сказать, кто повинен в такой одновременно привлекательной и отталкивающей внешности: то ли природа, то ли следствие скверного характера, из-за которого его брови вечно были насуплены. Тем не менее, грозный портрет лишь подчеркивал глубину его голубых глаз, словно в них постоянно штормил океан. Каштановые волосы, поблескивавшие на солнце, отказывались быть зачесанными назад, как подобает господам. Непокорные пряди всегда выбивались и мягко падали на лицо – что характерно, исключительно с левой стороны.

– Что такое, Нэгато? – лучезарно ответила девушка, замечая краем глаза, как юношу передернуло. Она только усмехнулась, дернув плечами. – Сам же просил звать тебя по имени, пока мы на людях, а теперь кривишься! Может, все-таки забудем про формальности, Нэ-Нэ? – ехидный напев вырвался из девичьих уст, сопровождаемый затаившимся блеском в глазах.

– Рэя, довольно! И сиди смирно – не хватало еще, чтобы ты упала с лошади! – Нэгато пытался урезонить сестру довольно громким и суровым голосом, пока она тянулась к нему для очередной шалости, и неважно, чем это могло обернуться для нее самой. – Люди долго будут вспоминать твое героическое фиаско: «юная госпожа Рэя Эстаз все еще слишком молода и неопытна, чтобы самостоятельно удержаться верхом на лошади».

Пародия юноши на толпу вечно шепчущихся зевак, которые только и могут искривлять первоначальный смысл, возымела должный эффект, и Рэя, поерзав в седле, смиренно уставилась куда-то вдаль, более не пытаясь совершить сомнительных попыток в не менее сомнительных делах.

– Говоришь как старикан. – прошептала она, не поворачивая головы.

– Ведешь себя как ребенок. – парировал юноша, так же не удостоив сестру мимолетным взглядом, и уже мягко продолжил. – Не забывай наставления матушки и помни, зачем мы здесь. Веди себя достойно. Мы не в родной клан едем.

– Да-да. Клан Хиэмз славится учителями, которые из самого невежественного грубияна сделают благовоспитанного заклинателя. – Рэя старательно процитировала слова матушки. – Поэтому, моя дорогая девочка, будь так любезна и присмотри за своим неотесанным старшим братом, чтобы он не влез в очередную передрягу.

Лошадь Нэгато фыркнула, но продолжила скромно гарцевать по пыльной дороге, чувствуя на себе разгорающееся негодование хозяина, который покрепче взялся за повод. Юноша тихо вздохнул и, кажется, морщинки между бровями несколько разгладились.

– Ты должна научиться контролировать себя, Рэя. Никто не должен узнать про твое ядро. Помни об этом.

Нэгато украдкой взглянул на подозрительно притихшую сестру и замер. Сколько она услышала из сказанного, знала только она сама. Прямо сейчас она во все глаза смотрела на небольшую лужайку, усыпанную завядшими гибернами, на которых сплошь и рядом гнездились белоснежные бабочки. Вся эта картина навевала необъяснимую тоску, стоило только приглядеться и вообразить себе нечто иное. Например, что это белоснежный и сверкающий на солнце покров снега. Словно теплое одеяло, он укрыл под собой увядшее поле, которое еще недавно радовало небеса своей красотой. Но сейчас эта красота угасла вместе с жизнью.

Ему было видно только каштановые волосы, забранные в аккуратный хвост лентой цвета золотой дымки, которая беспорядочно колыхалась на ветру, устремляясь далеко за кончики волос. Да, Рэя никогда не любила длинные волосы – они ей постоянно мешали. Но тут она внезапно обернулась и вопросительно посмотрела на брата. Пронзительные голубые глаза с солнечным отблеском отражали лишь детскую невинность и озорство.

– Да? Прости, ты что-то говорил? – любопытство плескалось в голосе.

– Много чего. – не сдержав глубоко вздоха, ответил он.

– Опять бубнил как старикашка?

– А ты, как всегда, не слушала. – Нэгато сильно зажмурился, пытаясь сбросить напряжение и тревогу, и вновь устремил взгляд на дорогу, которая только-только сменилась с проезжей пыли на поразительно ровные булыжники, подобранные один к одному. Звучное цоканье копыт сплелось с тихим журчанием речушки.

– Не оплошаю, вот увидишь! – лучезарная улыбка заискрилась на ее светлом личике и вот они уже снова скачут по ухабистой широкой дороге.

Мост был пройден и им осталось пересечь еще одну реку, тогда их путешествие подойдет к концу и начнется двухмесячное обучение в ордене Зимы – по слухам, невероятно заунывное и тягомотное с бесконечным множеством письменной волокиты.

Путь предстоял недолгим, но без всяких сомнений скучным. Но ни одному из заклинателей это спокойствие не казалось таковым. Чем меньше людей встречалось на пути, тем лучше, особенно стоило остерегаться королевских стражников, настроенных не самым благоприятным образом на все «семейство» заклинателей.

Деревья и поля сменяли друг друга, а на горизонте промелькнуло что-то. Эта далекая тень медленно росла, и вскоре ее очертания стали различимы. Повозка, запряженная всего одной лошадью, неспешно везла гору каких-то товаров и двух людей.

– Если они везут съестное, купим что-нибудь? – заморгала глазками Рэя, но Нэгато и головы не повернул в ее сторону, присматриваясь к приближающейся повозке, которая остановилась в метрах десяти от них.

Их взгляду предстали крупных размеров мужчина, которого точно можно было спутать с медведем, оказавшись где-нибудь в лесу темной ночью, и притягательная женщина, выглядящая рядом с ним маленькой и хрупкой. Когда они сравнялись, женщина помахала рукой, лучась доброжелательностью.

– Дорогие путники, вы держите путь из Убера?

– Доброго дня. – сухо ответил Нэгато. – Именно так.

– Повстречались ли вам на пути стражники? В это неблагоприятное время нам, торговцам, лучше обходить стороной всякий королевский сброд. – продолжила она все в той же манере.

– Вы, видимо, едите с рынка, что в Ригенсе? – Нэгато решил выудить чуть больше информации, прощупывая почву.

– Ах, нет-нет. Мы с мужем и дочкой едем прямиком из деревушки на острове Лунного зверя. – без промедления ответила женщина, и Рэя поспешила получше разглядеть повозку. В ней и правда тихо посапывала маленькая кудрявая девочка. – Вот, продали весь товар и накупили некоторых вещиц. Теперь же, направляемся прямиком домой.

– Полагаю, в Вигенс? – поразмыслив и окинув беглым взглядом эти самые вещицы в повозке, сказал Нэгато.

Все, что там лежало, можно было принять за никому ненужное барахло и мусор. Различного рода предметы, никак не связанные между собой: от свечей до нескольких лопат.

– У Вас острый глаз, господин. – в разговор вмешался мужчина. Его низкий голос раздался слишком внезапно; Рэя чуть не вздрогнула. Девочка даже не пошевелилась, продолжая сладко спать, укрытая светлым одеяльцем, которое с изнаночной стороны было окрашено в красивый бордовый цвет.

– Такое разнообразие вещиц может понадобиться там, где их дефицит. А Вигенс вот уже многие годы переживает не самые лучшие времена. – верно подметил Нэгато. – Путь не близкий. Не сворачивайте к лесу, что сразу за морем. Над ним клубится дым вот уже несколько дней.

Рэя сразу вспомнила те зловещие черные клубы дыма, словно грозовые тучи сгустились в одном месте. От жителей Убера им довелось услышать, что несколькими днями ранее туда отправилось с десяток стражников. Они сопровождали пару повозок, полностью укрытых тряпками. Ходят слухи, что в них перевозили трупы. Кто-то даже руку или ногу видел, торчащую из-под серых покрывал. Почти сразу после этого происшествия небо над лесом задымило.

– Вот как. Спасибо за предупреждение. – мужчина приподнял шляпу над головой в знак благодарности. – Удачи вам в вашем путешествии.

– Доброго пути. – лошадь Нэгато тут же тронулась с места и больше заклинатель не взглянул в их сторону.

Любопытство сестры все никак не унималось, и она продолжала открыто разглядывать спящую девочку, чей сон уже не казался таким спокойным, как несколькими минутами ранее. Ее светлое веснушчатое личико отражало некое беспокойство. Быть может, ей было холодно под тонким одеяльцем, путь и таким красивым?

Рэя мимолетно взглянула на родителей малышки. Мужчина смотрел куда-то вперед, а вот женщина как-то странно оглядела саму Рэю, от чего девушке стало не по себе. Видимо, чрезмерное внимание к дочери не понравилось матери, и Рэя тут же отвернулась, припоминая, что глазеть на незнакомых людей, да и на людей в целом, неприлично.

***

Рэя и Нэгато Эстаз были отправлены главой их ордена в столь далекие земли лишь с одной целью – укрепить дух среднего ребенка. Так с Рэей был послан Нэгато, дабы охлаждать пыл чрезмерно озорной девушки, хотя для обучения он был уже староват. Еще несколько человек сопровождали их в качестве охраны и все они безусловно являлись заклинателями ордена Лета. И, конечно, они были теми немногими людьми в клане Эстаз, кто знал о тайне своего ордена.

Все дело в духовном ядре Рэи Эстаз, которое было не только необычным, но и опасным с точки зрения других заклинателей. Ее ядро хранило в себе как светлую энергию, так и темную. И если так называемое «светлое ядро» имел каждый заклинатель, то «темное ядро» приписывалось к зловещему року, этакому проклятию. Даже несмотря на то, что доказательств существования таковых не было – никто в Патере воочию не сталкивался с таким явлением, разрушающим на корню все моральные принципы заклинательства, которые создавались не одно столетие. Что уж говорить о таком сосуде, где вмещались и свет, и тьма. О том, что некогда встречались такие люди, с двойным ядром, передавалось из уст в уста. Таким легендам каждый раз приписывалось что-то новое, невероятное и пугающее, и сказать, что из всего этого бесконечного множества фактов было хоть мало-мальской истиной, не мог никто. Поэтому в наши дни такие истории служили разве что страшилками для детей, дабы те слушались родителей.

Но почему же люди так страшатся незнакомой и темной сущности, коею не удосужились хоть как-то изучить? Все просто. Испокон веков каждому известно о злобных тварях, снующих под покровом ночи и терзающих мирный люд. Монстры, явившиеся в этот мир благодаря темной энергии. Извращенные в своей сущности они не щадят никого. Поэтому люди опасаются даже слухов о носителях темного ядра. Одна только мысль, что человеку подвластно создавать таких тварей, ужасает.

И вот брат и сестра сейчас направлялись в орден Зимы, возглавляемый кланом Хиэмз. Именно летом они набирают учеников, прибывающих из орденов или родившихся в обычной семье. Вторым предстоит обучаться в каждом ордене в течение года, чтобы потом выбрать свой новый дом на долгие годы. Именитые же заклинатели прибывают, в основном, для обмена опытом или отправляют отпрысков для перевоспитания.

Наконец небольшая конная делегация прошла через большую кованую арку с завитками, так похожими на инеевые Гиберны. Пыльная дорога тут же сменилась необычайно ровными каменными плитами, которые не один раз подвергались тщательной обработке прежде, чем занять свое престижное место на главной дороге. Широкая мощеная улица, по бокам которой выстроились, словно на подбор, песчаные дома, изобиловала высоченными фонарями, соединенными шелковыми лентами в нежнейших цветах.

Ригенс казался самым неброским, или же лучше сказать, педантичным городом. В этом плане, он полностью олицетворял орден, который покровительствовал в этих землях. Однако местные жители всячески старались разбавить здешнюю атмосферу глухих воротников, украшая дома и улицы и устраивая поистине феерические и шумные праздники.

Они уже подъезжали к центральной площади, где неподалеку раскинулся шумный рынок и его гул доносился во все самые узенькие проулки. Главная площадь не была каким-то выдающимся архитектурным творением. Наоборот, еще пуще веяло от нее порядком и строгостью, чем на окраине города. Но что-то во всей этой невозмутимой атмосфере угрюмости оставляло в глубине души едва заметные нотки приятной томности. Возможно, приглушенный рыночный шум или неброские, но теплые, краски цветущих кустов, растущих по окружности площади, или высокие фонари, дружно сплотившиеся шелковыми лентами, а может и вовсе соленый запах, заносимый сюда прохладными ветрами океана.

Рэя поежилась в седле, что не укрылось от чужого внимания.

– Надень. – тихо сказал Нэгато и подал сестре походным плащ. Та незамедлительно кивнула, и теплая ткань тут же начала согревать продрогшее тело, что отразилось на довольном лице.

– Его выперли из дворца так давно, а обнародовать решили только сейчас. – послышался шепоток сзади. Обладатель голоса явно надеялся, что его не услышат.

– Вопрос времени, когда это должно было случиться. – заговорил другой мужчина и тоже едва ли слышимо. – Нынешний регент не позволит какому-то сорванцу занять столь престижное место.

Рэя сообразила, что речь шла о наследном принце и взгляд ее скользнул куда-то вбок, зацепившись за новостную доску, скудно увешанную блеклыми листовками. Одна из них гласила о некоем фестивале в конце следующего месяца. В голове тут же звонко запечатлелась пометка – уж туда она обязана сходить. Второй пожелтевший лист взывал о помощи в поиске пропавших детей на острове Лунного зверя. А вот другой плакат содержал портрет юноши возрастом, быть может, как Нэгато, с подписью: «Обвиар Адверфат. Наследный принц Патеры. Награда за поимку живым или мертвым».

– Уж лучше этот юнец, чем Авар. – вдруг заговорил Вэкор, кто обычно молча слушает да выполняет приказы. В ордене его уважают все младшие заклинатели, но и у старших он на хорошем счету, а вот сейчас Вэкор заделался в стражники. Или лучше сказать в надзиратели за одним конкретным лицом, которое сейчас навострило все свои два уха. – Брат короля не обделен тем же страхом, что и Третий, будь он проклят, король Афферо.

– Ты что же думаешь, грядет Великая чистка? Такая же, что и в сто первом году? – фамильярность, допущенная другим стражником, была совершена под гнетом тревожных мыслей, которые невольно отразились в надломленном шепоте.

– Если не хуже. – пробубнил Нэгато, но никто не услышал этих слов, кроме находившейся рядом Рэи. Он продолжил уже в обычной раздраженной манере: – Довольно разговоров! Почти прибыли в резиденцию снежинок.

– Да, господин. – отчитался Вэкор.

– Снежинки? Серьезно? Оригинальностью и не блещет. Да еще и смазливой нежностью попахивает. О моя прелестная снежинка, будешь ли ты навеки со мной в этом бесконечно мерзлом царстве одиночества, и пусть нас согревает пламя нашей вечной любви. Буэ-э-э! – упрек следовал с каждым вылетающим словом из ухмыляющихся уст Рэи.

– Можешь лучше?

– Хотя бы ледышка! А вообще, все они здесь педанты!

– Ребячество. – буркнул Нэгато, совершенно незаинтересованный продолжать очередную словесную перепалку.

– Между прочим, холодное сердце заклинателей Зимы вызывает уважение. У таких людей непоколебимая душа и стойкий разум. Они способны анализировать ситуацию и принимать верное решение при любых обстоятельствах, полагаясь на холодный расчет. А о технике фехтования можно говорить не один час. Что уж о… – восхищенный Вэкор внезапно замолк, обнаружив на себе пару пронзительных голубых глаз.

– Никак переметнуться решил, а? Такие хвалебные речи завел. – без намека на серьезность обмолвился Нэгато и усмехнулся.

– А как же ты женушку собрался искать с таким холодным сердцем то? Особенно, как у нее. Не каждый рыцарь сможет растопить такую барышню. Оу, или в этом вся суть! Неужели… – Рэя наслаждалась подтруниванием, пока с каждой секундой лицо бедного Вэкора становилось все краснее и краснее.

– Смотри, доведешь ты его однажды. Бедняга после последней встречи с тобой посерел весь и целую неделю отойти не мог. – упрекнул сестру брат, но в глазах его плескались огоньки озорства. Рэя захохотала.

– Подожди-ка. – с подозрением посмотрел на упивающуюся сестру Нэгато. – Как у нее? У кого у нее? Я чего-то не знаю?

– Слишком много вопросов. – запыхтела Рэя, но бегающие глазки не утаились от орлиного взгляда брата, как и внезапно напрягшийся Вэкор, упорно глазеющий куда угодно, но только не на чету Эстаз. – Сократи до одного.

– Ах, вот как! – Нэгато почти был доведен до точки кипения, однако же сам взял контроль над собой и почти мгновенно успокоился.

– Да, представь себе. Сердце нашего романтика уже занято, причем давненько. – Рэя похихикивала, сидя на лошади. – А ты и не знал. Смотри, так и вся жизнь мимо пролетит.

– Госпожа Рэя правильно рассудила. – внезапно заговорил Вэкор. – Как будущему главе, Вам уже пора задумать о таком человеке, который станет для вас опорой.

– Как ловко он стрелку повернул. – довольное бурчание Рэи, увы, не прошло мимо озадаченного таким поворотом беседы Нэгато.

– Ладно. Закрыли тему.

Городская дорога очень скоро осталась позади. Ее сменили пыль без травинки и замораживающее спокойствие, пронизанное журчанием речки да шуршанием листвы, встревоженной прохладным ветром. Местность сменилась куда быстрее, чем ожидала Рэя, и вот кони спустились куда-то вглубь в тени высоких деревьев, кроны которых были настолько плотными и высокими, что не пропускали лучиков солнца за редким исключением.