Пацанячьи истории 4. Бойня

Андрей Ненароков

Пацанячьи истории 4. Бойня

Глава 1

Проснувшись ранним утром, Сидоренко потянул руки к лежавшей рядом жене. Не смотря на прошедшие два с половиной года после свадьбы, Светочка все также оставалась для него желанной. Уже бегал по новому дому двухлетний наследник, один вид которого приводил сорокачетырехлетнего главу ОАО «Химсинтез» в умиление. Для своего позднего сына и его молодой матери Виталий Дмитриевич готов был сделать все. Роды не испортили внешность Светланы, в свои двадцать два года она смотрелась девушкой, а не матерью. К тому же многочисленная прислуга снимала с нее множество забот, через которые проходили другие молодые мамы.

Виталий лег на бок, прижался к женской спине и попе, взяв в ладони женские упругие груди, сдавил их.

– Виталик, я хочу еще поспать, – отреагировала на его ласку жена.

Но Сидоренко знал, где находится ключик от пещерки Светочки, взяв в рот мочку женского уха, он начал щекотать ее языком.

– Ты же знаешь, что у меня месяки. Зачем ты меня возбуждаешь?

– Я хочу тебя.

– Ты хочешь, чтобы я сделала это ротиком?

– Да.

– Вот поэтому ты меня и возбуждаешь?

– Да, – с трудом произнес Виталий Дмитриевич, рот которого был занят ухом жены, а руки сжимали ее груди.

– Нам же нужно сегодня впервые вести маленького Виталика в садик.

– Угу.

– Хорошо, я чувствую, ты не отстанешь, – произнесла возбудившаяся Светлана. – Ложись на спину.

Сидоренко повернулся, посмотрел на идеально ровный белый потолок и почувствовал, как его трусы сползают с бедер. Вставшая над ним на четвереньки жена, прошлась языком по его эрегированному мужскому достоинству. Не трогая член руками, Света пропустила его через свои губы глубоко в рот. Ее муж до сих пор не мог понять, как его немаленький пенис не вызывает у жены рвотного рефлекса и куда он там весь помещается. Светочка в это время опустилась на локти, легла на мужские ноги и запустила одну руку себе в трусы. Нащупав клитор, она принялась потирать его пальчиком. Голова женщины начала невысоко подниматься и тут же падать, зарываясь в мужские волосы на лобке. Таким образом толстая головка члена Виталика обжималась узким входом в ее горло. Держа голову высоко на подушке, Сидоренко наблюдал, как жена поглощает его фаллос, приходя в экстаз от одного этого вида. Нега сначала скопилась в малом тазу мужчины, потом передалась яичкам и вырвалась спермой через мочеиспускательный канал, орошая горло Светочки. Жена испила его сосуд до дна, но не выпускала изо рта член, пока сама не кончила от своего пальчика.

– Никто не умел доставлять мне столько удовольствия, как ты Светулька.

– Много у тебя их было?

Виталий Дмитриевич начал было считать своих баб, но потом ответил:

– Они все в прошлом, у меня есть только ты.

– Вот тогда и не вспоминай о них, – сказала начавшая одеваться молодая жена.

Сидоренко поднялся и принялся собираться вслед за ней. Загородный дом был быстро построен директором и уже главным акционером ОАО «Химсинтез» в год женитьбы. С легкой руки Франка Адамовича садоводческое товарищество, где располагалась его дача, стало местом, где начала строиться вся элита города. Вскоре дачи превратились в коттеджный поселок закрытого типа с забором, шлагбаумом и охраной. Недалеко от Цукера выстроил свой дом, похожий на дворец, и Виталий Дмитриевич. Вокруг особняка Сидоренко был еще свой трехметровый забор, за которым бродили три кавказские овчарки, велось видеонаблюдение и дежурили два постоянных охранника из бывших милиционеров. У сына с рождения была няня, которую Светлана уже подумывала заменить на гувернантку. Прошло всего пять лет с того момента, как Виталий Дмитриевич был обыкновенным сменным мастером комбината, и вот он богат, баснословно богат. Розданные работникам комбината акции постепенно перешли в его руки. На комбинате были постоянные задержки зарплаты, которую выдавали людям лакокрасочными изделиями. Кто же хотел получить живые деньги, должен был продать свои акции администрации ОАО «Химсинтез», а вернее сказать, Сидоренко – по рублю за штуку. Теперь в своих руках Виталий Дмитриевич сосредоточил контрольный пакет акций в пятьдесят пять процентов. Охрана на комбинате была усилена, и через год люди Гудымова были вышвырнуты с территории комбината, ежемесячная дань бандитам перестала выплачиваться. Единственно, что Сидоренко и его жена не могли изжить – это советские привычки. Вот и эти сборы в детский садик, в который их ребенок мог вообще не посещать.

– Виталику нужно ходить в детский сад и привыкать к коллективу, – говорила Светлана за завтраком.

– Может, все-таки лучше повременим до трех лет? – спросил муж.

– Я с шести месяцев в ясли ходила и, как видишь, хорошим человеком выросла. Мое первое воспоминание: сижу в детской кроватке в садике, смотрю на свисающие с потолка круглые светильники и жду маму.

– И что в этом хорошего?

– Наш ребенок уже не спит в детской кроватке. Он должен общаться с детьми!

Виталий-младший в это время сидел за столом в роскошном детском кресле, зажав в руке ложку, и переводил взгляд то на маму, то на папу.

– Я боюсь всяких болезней.

– Ребенок не должен расти в тепличных условиях, у него должен вырабатываться иммунитет. Я сама ездила в ваш комбинатовский садик и подбирала для Виталика группу и воспитателя. Медсестра в обязательном порядке будет осматривать утром всех детей и всех подозрительных отправлять домой. Я же, наконец-то, смогу выйти на работу.

– Зачем тебе работать, Светочка?

– Ты же помнишь, как я обожала свою работу, как я задерживалась на ней вместе с тобой.

Сидоренко вспомнил, как он имел будущую жену на рабочем столе и произнес:

– Хорошие были времена, но теперь я не хочу, чтобы ты была моей секретаршей.

– Создашь тогда для меня должность пресс-секретаря или секретарь-референта, и я буду курировать твои связи с общественностью, а также социалку на комбинате.

– Все социальные объекты надо передавать городу, пока он их забирает.

– А что ты хочешь отдать городу?

– Все: стадион, футбольную команду, детские сады и Дом культуры.

– Отдавай все, кроме детского сада, в который будет ходить наш сын. Вообще, из него можно было бы сделать элитное заведение для своих. Хотя Дом культуры тоже жалко: такое здание с колоннами, с большим зрительным залом, со сценой. В нашем городе навряд ли еще такое сыщешь. Что у нас есть – драмтеатр и филармония? Так они меньше. Строил его комбинат, значит, ДК теперь твой. Создадим там свою театральную труппу.

– Любимая, я не Савва Морозов и не Мамонтов, чтобы театры содержать – это всегда убыточно. Раньше люди в ДК хоть в кино ходили, в библиотеку, на худой конец, в буфет пива выпить, а сейчас никто не ходит.

– Очень жаль, что ты не Савва Морозов. Кто бы помнил этих купцов спустя сто лет, если бы они не спонсировали театры? Искусство вечно, а деньги – это вода, легко могут утечь сквозь пальцы. Не бойся, я тобой займусь. Не смей передавать, тем более за просто так, наш Дом культуры городу.

«И откуда только взялись мозги у этой девочки?» – подумал Виталий Дмитриевич.

Когда Сидоренко женился на юной секретарше, он видел только обворожительное тело и красивое личико. Он был влюблен, как самец, завидевший молодую самку, способную к деторождению. Оказалось, что наивная Светочка много читала в детстве, и у нее была отличная память. Она хотела после школы ехать в Москву и поступать в театральный, но родители ей не дали на это денег, а сказали, чтобы она получала надежную профессию.

– Хорошо, оставим пока за комбинатом один детский садик и ДК, остальное все спихну государству, – утвердительно произнес Виталий, решивший послушать жену.

Сидоренко вдруг вспомнил Байсакову, которая два с лишним года назад с треском проиграла губернаторские выборы. Ольга Петровна после этого была изгнана из администрации области и потихоньку теперь жила со своим мужем, кормясь с приватизированного им хлебного завода. Завод еле-еле работал, его одолевали конкуренты – открывшиеся в массовом порядке в городе мини-пекарни. Административного ресурса, чтобы их закрыть, у семейства Байсаковых теперь не было. Муж Ольги уже рассматривал последний вариант – закрыть хлебозавод, а оборудование сдать в металлолом. Виталию Дмитриевичу было абсолютно не жалко бывшую любовницу, которая когда-то вытащила его из грязи в князи. Он иногда представлял, что, если бы последовал тогда за ней, то поссорился бы с губернатором и оказался сегодня на обочине жизни. А так все идет прекрасно. Химический комбинат даже нарастил выпуск лакокрасочных изделий. Несколько комбинатов, выпускавших в стране аналогичную продукцию, прогорели и вылетели в трубу. Гудым и его банда были год назад изгнаны с комбината. Пришедший из милиции начальник охраны сумел организовать охрану на предприятии и договорился с правоохранителями о травле банды Гудымова. Через пару месяцев совладелец успокоился и, перестав лезть в дела «Химсинтеза», сосредоточился на мелком рэкете. Сидоренко в это время скупил у работников их акции.

– Уже пора выезжать, – прервала его размышления Светлана.

– Собирайтесь, я буду ждать вас возле машины.

Виталий Дмитриевич никуда сегодня не спешил, с утра он позвонил Цукеру и приказал ему самому управляться на комбинате. За это время Франк Адамович с его хваткой и умением вести дела стал правой рукой Сидоренко.

Начальник охраны с тремя бойцами сел в выезжавший первым джип «Гранд-Чероки», за ним выехал бронированный «мерседес» с семейством владельца «Химсинтез». Этот бронированный «мерседес» лет пять назад возил лидера одной из восточно-европейских стран, а теперь, купленный по дешевке на аукционе, стал собственностью Сидоренко. Впереди сидел водитель с телохранителем, сзади с правой стороны – Виталий Дмитриевич, слева – жена, посередине – сын. Новая автомобильная трасса была проложена через лес, машин по ней ездило мало, дальше коттеджного поселка она никуда не шла. С деревьев облетали желтые и красные листья. Дорога была прямая, и автомобили разогнались за сотню, впереди был единственный крутой поворот. Скорость кортежа упала до пятидесяти километров в час. Водитель джипа, выехавшего за поворот, увидел впереди себя шипованные ленты, перекрывавшие дорогу. Он нажал на тормоз, и в это мгновение по кузову загрохотали пули. Идущий следом «мерседес» тоже сбросил скорость, и тут в его капот ударила кумулятивная струя гранаты, выпущенной из гранатомета, последовал взрыв. Охранники, сидевшие в остановившемся джипе, не успели из него выйти, больше сотни пуль изрешетили их и машину.

– Шумило, добей, если кто остался живой из охранников! – крикнул, размахивая пистолетом, Гудымов, идущий к дымящемуся «мерседесу».

На Борисе был одет камуфляж и черная лыжная шапочка, полностью закрывавшая лицо, на ней были вырезаны прорези для глаз и рта. Точно так же были одеты и все члены его банды, участвующие в нападении на кортеж Сидоренко.

– Осмотреть всех, если нужно, добить, – напутствовал Гудым своих бойцов возле тлеющего «мерседеса».

Водитель с охранником были точно мертвы, их тела превратились в кровавое месиво. Виталий Дмитриевич, зажатый подушкой безопасности, тоже не подавал признаков жизни, но все равно последовал контрольный выстрел в голову. Когда машина начала тормозить, Светлана инстинктивно почувствовала что-то неладное, а потом увидела человека с трубой на плече. Она столкнула двухлетнего Виталика вперед на пол между креслами и накрыла его собой. От прогремевшего взрыва Светочку контузило и забрызгало чужой кровью.

Бандит, открывший заднюю левую дверь «мерседеса», дотронулся до лежащей молодой женщины и крикнул:

– Сука сидоренковская вроде жива!

– Вали ее! – приказал Борис. – Я же сказал, всех добить!

Молодой боец банды Гудымова посмотрел на красивые женские ноги в телесного цвета колготках, на разметавшиеся по спине длинные светлые волосы и не смог поднять пистолет. Из-под Светы послышался детский плач.

– И щенок вроде живой! – опять крикнул бандит вместо того, чтобы стрелять.

– Ты что тормозишь?! – заорал подошедший вплотную Гудым. – Дай сюда пистолет, – забрав оружие, он наотмашь ударил подчиненного по лицу. – Шумило, пристрели Светку! – приказал Борис, никогда не пачкавший свои руки кровью.

– Может, мы ее того сначала используем по назначению? – засмеялся старшак и, ухватив жену Сидоренко одной рукой за ногу, принялся вытаскивать ее из машины. – Красивая она падла, даже сейчас.

– Ты что, совсем с катушек поехал?! – закричал главарь группировки. – Скоро тут менты будут, стреляй скорей!

Обнаглевший в край от безнаказанности за последние два года Шумило засмеялся и выстрелил два раза упирающейся Светлане в затылок. Кровь женщины потекла на белые кожаные сиденья «мерседеса».

– И щенка ихнего кончай! – приказал наблюдавший за расправой Гудымов.

Труп матери, не сумевшей защитить своего ребенка, выволокли из машины, и Шумило разрядил остаток обоймы в сжавшегося между сидениями плачущего малыша.

– Все мертвы?! – спросил у своих бойцов Борис. – Сматываемся! – крикнул он, услышав положительный ответ и, подняв руку, помахал ей.

Машины, стоявшие вдалеке, подъехали к бандитам, те быстро расселись и поехали в сторону города.

Акт возмездия Гудымов готовил целый год, после того, как его люди были изгнаны с комбината и он перестал получать свой процент от прибыли. Эти выплаты давали его банде развиваться и содержать много бойцов. Борис затаился, скупил много оружия. Принял в банду нескольких ребят, вернувшихся после службы в Чеченской республике. Они были безбашенные и хорошо научились обращаться с автоматами и гранатометами. Гудымов сосредоточился на рэкете с предпринимателей в «Химическом» районе города, а также подмял под себя еще несколько районов, где были слабые криминальные группировки. Часть прибыли он вкладывал в свой бойцовский клуб «Спарринг». Если весь город знал, что лучшие проститутки в городе находятся в интим-салонах Клестова, то для того, чтобы пощекотать свои нервы боями и азартом, ехали в клуб Гудымова. Решить вопрос с Сидоренко Борис не спешил, подбираясь медленно, чтобы ударить наверняка. В дом основного владельца химического комбината была внедрена мать одного из участников группировки под видом горничной. Через нее Гудым стал узнавать все, что творится в доме Виталия Дмитриевича. На самом комбинате тоже собирались сведения как в управлении, так и в цехах. Сидоренко, завладевший более пятидесяти процентов акций предприятия, поднял зарплаты и начал платить их вовремя. Он сумел сохранить начавший было разбегаться коллектив. После нескольких выгодных контрактов, заключенных Цукером по схеме предоплаты, комбинат заработал стабильно. «Химсинтез» начал работать не на склад, а постоянно отгружать продукцию потребителям. Увидев, какая прибыль уходит мимо его кармана, Гудымов решил больше не тянуть с устранением Сидоренко. Он просчитал, где лучше устроить засаду и убить сразу всю семью, чтобы никто не мог претендовать на наследство.

Глава 2

Франк Адамович за прошедшие два года стал на комбинате при Сидоренко серым кардиналом. Все финансовые потоки шли через него, много чего прилипало и к его рукам, но он не наглел, соблюдая правило одного процента. Владелец «Химсинтеза» доверял Цукеру и всегда советовался, а в последнее время стал больше проводить времени в обществе молодой жены и ребенка, взваливая на него все обязанности. Вот и сегодня Виталий Дмитриевич отправился утром не на комбинат, а отвозить сына первый раз в детский садик.

– Франк Адамович, из милиции звонят, – услышал заместитель директора голос секретарши в селекторе. – Соединять?

– Да, Вера.

– Франк Адамович, с вами говорит начальник уголовного розыска области, – представился голос в трубке. – Двадцать минут назад Виталий Дмитриевич Сидоренко был убит на загородной трассе вместе с семьей.

– Как? У него была отличная охрана.

– Вооруженное нападение с применением автоматического оружия и гранатомета. Все охранники тоже погибли. Приношу свои соболезнования.

– Зачем мне ваши соболезнования?! – закричал Цукер, у которого затряслись поджилки и страх влез в душу. – Что известно про нападавших?!

– Идет следствие.

– К чертям ваше следствие! Я немедленно звоню начальнику милиции области!

«Кто мог убить Сидоренко? – реактивно начал думать Цукер, прервав разговор. – Больше всех это выгодно Гудыму, значит, в течение нескольких минут его боевики могут вломиться и в управление комбината. Все лучшие охранники мертвы. Но кто-то же остался»?

– Вера, соедини меня со старшим смены охраны.

Дальше Цукер молниеносно совершал звонки и отдавал распоряжения. Все имевшиеся на комбинате охранники были вызваны в управление, а также сняты с работы, все грузчики, которые тоже направились в управление. Потом Франк Адамович позвонил на квартиру сыну.

– Где Виктор? – спросил он у снявшей трубку женщины.

– Откуда я знаю? Мотается где-то.

– Это его отец. Найди Виктора немедленно! Пускай он соберет всех ребят и срочно с ними мчится к управлению «Химсинтеза». Сейчас может начаться захват комбината.

Последнему, кому позвонил заместитель директора, был начальник милиции области, ему он сообщил, что планируется рейдерский захват ОАО «Химсинтез» и попросил прислать наряд милиции. Далее Франк Адамович спустился к входным дверям управления и приказал их закрыть.

– Огнестрельное оружие есть? – спросил он у старшего смены охраны.

– Только у меня, а также несколько травматов в оружейном сейфе.

– Раздать, – скомандовал заместитель директора. – Грузчиков вооружить лопатами, ломами, монтировками. Все ваши коллеги-охранники были сегодня убиты, возможно, такая же участь ожидает и вас. Грузчиков использовать как солдат, большинство из них служили в армии и будут выполнять приказы.

Через пять минут к дверям управления комбината подъехали с десяток машин, из них начали выбегать крепкие молодые ребята с бейсбольными битами и обрезками арматуры в руках. В закрытую входную дверь начали наноситься страшные удары.

– Открывай, хозяин приехал! – закричал подошедший Гудымов.

За дверью молчали.

– Я сейчас все тут разнесу! – начал угрожать он, раздосадованный, что ему оказывают сопротивление. – Открывай! Не слушаетесь хозяина?! Я вас всех уволю! Пацаны, тащите ломы вскрывайте дверь!

– Гудым, может, обождать, сейчас газовые баллоны и резак подвезут, – сказал Кучум, когда-то учившийся на сварщика. – Двери железные, металл четверка, навесы как на гаражных воротах, так просто их не взломать, – вынес он вердикт, осмотрев металлоконструкцию.

– Какого хрена сразу резак не взяли?!

– Так кто знал, что они успеют забаррикадироваться?

– Ломайте пока ломами, да стучите громче, пускай им страшно станет!

Старенький «Москвич» привез вскоре баллоны с кислородом и пропаном. Кучум, сняв плащ, сам запалил резак и, добавив кислорода, начал срезать петли массивных стальных дверей. Раскаленный металл разлетался искрами ему под ноги. Отлетел один навес, второй, и дверь, поддетая ломами, вывалилась наружу. Неожиданно в проеме показались выставленные вперед ломы и лопаты.

– Вы что, работяги, обнаглели?! – закричал Гудым, не ожидавший большого сопротивления. – Я ваш новый хозяин, марш по рабочим местам!

– На каком основании вы врываетесь на комбинат?! – высунулся из-за спин грузчиков Цукер.

– На том основании, что мой совладелец Сидоренко мертв, и я, как человек, имеющий больше всего акций, возглавляю теперь комбинат.

– У Виталия Дмитриевича есть наследники.

– Какие у него наследники, дядя Франчик? Сестра в Барановичах? Так я с ней договорюсь. Не пройдет и полгода, я стану полноправным владельцем «Химсинтеза».

У Сидоренко действительно было не много наследников: жена и сын погибли вместе с ним, мать умерла лет пять назад, отец на два года раньше, была жива сестра и двое малолетних племянников в Белоруссии. Но Франк Адамович не спешил отдавать приказ своему импровизированному войску освобождать проход, потому что он знал, о чем не подозревал Гудымов. Была жива и здравствовала внебрачная дочь Сидоренко Инна Синичкина. Иногда Цукер навещал ее мать, помогая ей в эти трудные времена продуктами, а сам вызнавал, как поживает Инна.

Пока шла эта словесная перепалка, к управлению подъехали пять машин с бойцами Клестова.

– Ты что беспредельничаешь, Боб?! – спросил приехавший Витек.

– Это батя твой беспредельничает, – улыбаясь, ответил бывшему другу Гудымов. – Не пускает меня в мою собственность. Угомони его.

– Чтобы вот так являться, Борис Алексеевич, нужно постановление суда, – почувствовав поддержку, вышел из-за спин работников Франк Адамович. – Как получите, то милости просим.

Последним к месту разборки подкатил милицейский бобик, и Гудымов, понимая, что сегодня ему комбинат уже не захватить, крикнул:

– Получу ваше постановление, обязательно получу, но тогда вы все на комбинате работать не будете!

Палец главаря бандитской группировки обвел стоящих в дверном проеме работников комбината.

– Пацаны, грузитесь и можете ехать по своим делам. Шумило, Кочевник, поехали до юристов. Я им покажу постановление суда!

Цукер приказал приваривать двери на место. Взяв с собой юриста комбината, Франк Адамович с сыном поехали в администрацию города, в милицию, в суд решать ситуацию по собственности комбината. Вечером Цукер, купив колбасы, сыра, масла, консервов, пачку чая, банку кофе, конфет и фруктов, один отправился на квартиру с Синичкиной.

– Здравствуй, Серафима, – сказал заместитель директора с порога. – Вот принес продуктовый пакет от администрации, как отработавшей на «Химсинтезе» двадцать пять лет, – Цукер всегда говорил, что продукты не от него, а от комбината.

– Как хорошо, что о нас заботятся, а то зарплаты хватает только на макароны и картошку.

– Вам спасибо, что не бросаете работу в библиотеке, а продолжаете нести людям знания, – высказался лозунгом прошедших времен Франк Адамович.

– Будете чай, Франк?

– Еще примите мои соболезнования, Серафима Станиславовна, все-таки Виталий Дмитриевич был вам не чужой человек.

– Все уже быльем поросло за двадцать три года, – произнесла Синичкина, поставив чайник на плиту.

– Но он как-никак отец Инны.

– Который ни разу не пришел на нее даже посмотреть.

– В свидетельстве о рождении же значится Сидоренко?

– Да, только что и значится.

– В нынешнем положении, Сима, это очень многое меняет. Как ты связываешься с дочерью?

– Пишу письма на почтовое отделение до востребования. Она мне отвечает письмами на этот адрес или звонит на работу по межгороду.

– Давай, Симочка, напишем ей письмо, что ее отец скончался, больше наследников первой очереди у него нет и ей необходимо заявить в нотариальную контору о своих правах на наследство. Сделать нужно это за два-три дня до истечения полугода от сегодняшней даты. Кто-нибудь еще знает, что Инна дочь Виталия?

– Зачем такая конспирация, Франк? – спросила женщина, разливая в чашки чай.

– Береженого бог бережет.

– Дай вспомнить. Подружки мои по общежитию знали, но они давно повыходили замуж и разъехались. Ты знал, потому что мы с тобой дружили, а больше никто.

– Это ты со мной дружила, а я в тебя был влюблен. Ты меня, Сима, держала тогда возле себя как жилетку для слез.

– Но ты тогда уже был женат. Сам знаешь, что женатые мужчины для меня табу.

«Тогда я тебя такую порядочную не оприходовал, придется делать это сейчас, – размышлял в этот момент Цукер. – Витька не захотел придержать возле себя Инну, сейчас бы отличная партия получилась. Все приходится делать самому. Ни один друг не привяжет женщину настолько крепко, чем тот, который с ней переспал. Сима, конечно, не такая, как в молодости, теперь она как перезревшая груша, но все равно привлекательная и наверняка сочная на вкус».

Синичкина всегда нравилась Франку Адамовичу, но он не переходил грань дозволенного. Теперь, когда ее дочь могла стать владелицей комбината, эту грань необходимо было переступить. Двадцать с лишним лет прошло с их знакомства, когда молоденькая девятнадцатилетняя Серафима приехала по распределению на комбинат после окончания библиографического техникума. Цукер был на десять лет старше, он недавно женился и готовился стать отцом. Тогда он только собирался принять склад и еще работал механиком в ремонтно-механическом цеху. Адамович в то время частенько заходил в библиотеку за различными справочниками, а тут книги выдает такое «чудо». Казалось, дома Франка ждала молодая красивая, пускай и беременная блондинка, а он часами просиживал в читальном зале. Вскоре механик уже пил в библиотеке по вечерам чай с Симочкой. Говорят, что притягиваются противоположности, но Адамовича тянуло к той, с которой у него было много общего. Брюнетка польско-еврейского происхождения манила его. Родители Серафимы Станиславовны познакомились на поселении, где польский офицер армии Крайовы находился после трех лет лагерей. Возвращаться в Польшу, где его ждал скорей всего повторный тюремный срок, отец Серафимы не захотел. Ее мать тоже проживала в этом поселке после нескольких лет нахождения в лагерях за космополитизм. У них случилась большая любовь, но Станислав после смерти Сталина вернулся в Польшу, где были отменены преследования офицеров прозападной польской армии, а у него там были жена и дети. Мать же маленькой Симы вышла замуж за гражданина Синичкина и осталась в этом поселке навсегда. Фамилию дочери она сменила, а вот отчество сохранила от отца – Станиславовна.