скачать книгу бесплатно
– Салам аллейкам.
– Вуаллейкам салам, брат. Гуалкш моа ду? Как дела?
– Дик ду. Хорошо дела, брат.
– Уэзьми, – милиционер протянул Казаку пакет. – Дэнги. Туэя доля, как догоуэривались. Нормально, короче, прошло.
– Сколько сняли денег?
– Мало, короче, дэнег. Стали плохо платить федералам, скоро будут ба-альшие перемены.
– Что вахабы?
– Их челоуэк уже пришел.
Казак поднялся из-за стола.
– Прощай пока, адикьоль.
– Прощай, дарагой.
Никто и не обратил внимания на серого в «горке» солдата, что брел от кафе к воротам комендатуры. О чем думает солдат? Так ясно ж о чем: о девицах в Моздоке развеселых на обратную дорогу, чтоб денег выслать домой жене, о детях, что останутся сиротами, если найдет солдата злая пуля или шальной осколок.
Казак думал.
Он думал, что Мельник после их первого разговора в кафе у Малики, не сразу согласился, а сказал, подумаю. Вроде что-то там случилось с Мельником: глушануло на «адресе», говорил народ в комендатуре. Потом запил, его и выгнали из разведки. Он предложил тогда неожиданно пьяному раскисшему Мельнику: «Давай в местную милицию. Есть связи, приличные зарплаты, не то, что у вас в разведке». Мельник сказал, что деваться ему некуда: работы ему, солдату, нет, а, навоевавшись две войны, дома и житья не будет – синдром заест. За что воевал, и сам теперь не знает – все в башке перемешалось. Чечня, разведка, комендатура, девки в Моздоке. Семья дома, в Сибири. Надо же, так все бы и сложилось, но взял Мельник и шмальнул вечером этого же дня в своего командира. Зачем?.. Да стрелял с близи, и видели другие. Пули цокнули по асфальту. Мельника положили и скрутили ему руки. Сидит теперь Мельник в камере, теперь ему дорога в разведку заказана.
«А Мельник деньги любит, – подумал Казак, – попросил в долг да много сразу».
Все бы ничего, но Тимоха ударил его неожиданно и сильно; он успел инстинктивно дернуться – удар пришелся не в нос, как метил Тимоха, а выше под глаз. Глаз заплыл, ныла ушибленная скула. Мельник перетерпливал боль, но больше всего теперь страдал от жары. И от неопределенности – что же теперь будет?
Его выпустили к вечеру. Дежурный открыл камеру и назвал фамилию. Мельник вышел. Во дворе Тимоха протянул ему сумку.
– Ты уж не держи зла, Вован.
– Сочтемся.
С тем и разошлись. Во взводе Мельнику делать было нечего, в комендатуре тоже. Получив на руки бумаги и военный билет, Вова шагнул за ворота. Вечерело. Налево тянулись Старые Промыслы, направо – центр: проспект Победы, Ленина, Первомайка. Мельник, перехватив сумку поудобней, уверенно зашагал через площадь. Уходил все дальше от синих ворот. Прошел последнее КП. Осмотрелся. Дорога к вечеру пустела. Люди прятались по домам; военные в бетонных укрытиях, ощерившись стволами, ждали тревожной ночи.
Мельник заметил человека, тот стоял под фонарем, не прятался.
– Спасибо, Казак, что вытащили.
– Да, брат, смотрю, твои совсем озверели.
Мельник потрогал лицо рукой.
– Озверели.
Подъехала черная «Волга». Они сели. Водитель, молчаливый хмурый чеченец, тупо смотрел на дорогу. «Селянин», – подумал Мельник. Они направлялись на Старую Сунжу. Мельник ухмыльнулся про себя – на Старую Сунжу даже днем заезжать было опасно.
«Будь что будет», – подумал Мельник.
«Волгу» трясло и кидало.
Мельник заметил: на ровной дороге тянет и тянет машину вправо.
Остановились у мрачной девятиэтажки. Поднялись по грязной лестнице на шестой этаж. Казак постучал условным стуком. Им открыли. Внутри квартиры Мельник осмотрелся. Свет в коридоре не зажигали. Они прошли в комнату. Тускло горела керосиновая лампа. Мельник заметил двоих за столом. Окно было наглухо завешено синим с тремя белыми полосами солдатским одеялом. «Гнилая квартирка», – подумал Мельник.
Ему предложили присесть.
Казак встал сзади, закурил. Мельник чуть повернулся к нему, чтобы боковым зрением уловить движение.
Одного из сидящих за столом Мельник уже видел раньше. Только не мог сразу вспомнить где. Широкие плечи, руки с буграми мышц, лицо как вырубленное из камня. Впрочем, обычное лицо кавказца. Незнакомец походил на метателя молота или борца. Борца?.. Знакомое, знакомое… Второй же выглядел невзрачно, прихлебывал из кружки, исподлобья наблюдал за гостями.
– Салам тебе, – произнес здоровяк.
– И вам салам, – ответил Мельник.
– Ну, рассказыуай.
– За бесплатно?
– Маладэц, парэнь с юмором.
Казак хмыкнул за спиной. Второй громко прихлебнул. Здоровяк продолжал:
– Гауэрят, ты с Западной Украины родом? Бандероуэц?
– Дед воевал против Советов до пятьдесят второго. Потом сдался. Отсидел.
– Зачем стрелял суэго камандыра?
– По пьянке.
– К нам зачем пришел?
– Пока не знаю.
– Достойный отуэт.
– А вы чего ждали? Что я идейный? – Мельника вдруг понесло: – Нужны деньги – раз. Второе – мне обратно пути заказаны. Третье – после двух войн мне на гражданке одна дорога – на нары. Короче, нужны деньги.
Здоровяк нахмурился.
– Наших убиуал?
– Кого ваших – вахабов?
– Нэт, нохчей.
– Мне паспорт с национальностью не показывали. К тому же отменили эту графу в паспорте. Демократия в стране.
– Ха-ха-ха, – расхохотался здоровяк. – Дэмакратия?
Ему подхохотал второй.
Хмыкнул Казак.
– Дакумэнты дауай, – перестав смеяться, сказал вдруг здоровяк.
Мельник обернулся к Казаку.
– Это чего за базар, брат? Мы же все обговорили. Мне деньги. Я вам информацию.
Казак смотрел равнодушно.
– Брат, ты дай ему документы. Дай. Мы же должны проверить – с нами ты или засланный. Сам понимаешь, время такое. Пока мы с тобой дела поделаем, документы здесь полежат. Или ты против?
Мельник понимал, что с тремя он не справится. И что вариантов у него: или сразу пулю в лоб, нож в горло – и тогда конец всем его сомнениям и жизненным неурядицам. Или же разыграть предложенную партию, и идти ему, Вове Мельнику, по кривой дороге, которую выбрал он сам.
Мельник достал документы, выложил на стол.
И будто родилось сразу:
– Короче, я так думаю. Завтра иду в комендатуру и встречаюсь с начальником разведки. Говорю ему, что меня вербуют вахабы. Он клюнет, факт клюнет. Мы разыгрываем комбинацию. Например, с фугасом. Закладываем фугас. Я сдаю место. Мне верят. Дальше дело техники. – Мельник обернулся к Казаку: – Брат, ты говорил, что нужно устроить человека в разведку. Я так понимаю, этот человек ты, брат. Вот тогда случай и представится. Я скажу энэру, что ты меня страховал, значит, ты свой человек.
Это было похоже на бред. «Бредятина, тупее не придумаешь!» – Мельник думал так и ожидал после своих слов какого угодно исхода.
Но предложение его на удивление было воспринято с нескрываемым энтузиазмом: принялись обсуждать детали, и скоро все решили.
– Сколько хочешь дэнэг? – спросил здоровяк.
– Десять тысяч долларов. И задаток.
– Хорошие дэнги.
– Зато какие перспективы. – Мельника несло.
Здоровяк выложил на стол пару зеленых бумажек.
– Дуэсти долларов.
– Мало.
– Хуатыт пока. Одни слова туэаи слышу. Дело будет, будут дэнги.
– Хорошо. Нужно сделать так, чтобы все узнали, какие федералы собаки. Сегодня можно заложить фугас в районе, ну, например, у рынка. Там где оживленно днем. Поставить на часовой механизм. Жахнет. Тут же развести шумиху, что это федералы подложили специально, чтобы внести дестабилизацию.
Поперло Мельника.
Вступился Казак.
– А, что, Конг, думаю, брат верно предлагает. Дело стоящее.
«Конг?.. Кинг Конг. Точно же!» – стрельнуло в мозгу. Мельник вспомнил. Этот мент был известным человеком. Прозвали его за огромную физическую силу «Кинг Конгом», был он еще при Советском Союзе известным борцом республиканского масштаба. Теперь же служил Конг во вневедомственной охране. Часто появлялся на площади перед Ленинкой, вроде даже видел его Мельник в кафе у Малики. Да не «вроде», а точно видел! Вот так дела поперли ему, Вове Мельнику. Эк, занесло его, сержанта-бедолагу, в самое логово.
Разместили Мельника в кухне на полу на вонючем вспоротом матрасе.
В комнате говорили, спорили:
– Его надо уалить.
– Успеется. Нужно сделать, как он предложил, поставить фугас на рынке.
– Погибнут люди.
– Э, Конг, что тебе люди?
– Фэдэралы-собаки!
– Ты говорил, что должен появиться человек от Шамиля?
– Он появился, он принес дэнги.
– Этого потом надо свести с бородачами.
То дело, про которое просил комендант, Макогонов, как все важные дела, решил привести в исполнение утром рано. Командир смоленцев откомандировал к Макогонову двух «ответственных товарищей». Детина ростом под два метра, другой коротышка худощавый. Макогонов им говорит:
– Пацаны, мне, в сущности, по хрену эти деньги. Мне его проще застрелить. Но тут дело чести. Я же человек ночной, привык работать ночью. Как законным способом получить долг, не знаю. Короче, могу его застрелить, но нужно сделать все чисто. Так что, пацаны, если что, поделимся и с вами.
Менты почесались, помялись. Худой и говорит:
– Знаешь, Василь Николаич, нам деньги по хрену. Ты человек приличный. Мы тебе и так поможем. Дело, можно сказать, чести.
Одного мента звали Толян, он начштаба был у смоленцев, а худой – Лева, опер.
Погрузились на «бардак» и поехали. Заехали в совхоз, на окраину Грозного. Народ видит военных, шарахается. Макогонов одного поймал за ворот. Стой, такой-рассякой! А знаешь, где председатель живет? Повыскакивал народ из дворов, тычут пальцами – вон дом председателя! Оказалось, что председателя свои же совхозные ненавидели люто. Дом был за высоким каменным забором, с воротами, окаймленными завитушками и с позолотой.
Разведчики оцепляют дом. Внутрь входят Макогонов и Толян с Левой.
Председатель, как увидел военных, стал ни жив ни мертв. Побледнел и с лица сошел. Макогонов ему сквозь зубы: гони, гад, долг за соляру! Нету денег, говорит председатель, бедные мы – инфляция и все такое. Макогонов достал пистолет:
– Молись, крыса.
Грохнул выстрел. Председатель повалился на пол. Плачет. Трогает себя по бокам, ищет, куда пуля ему попала. Тут Лева отстраняет Макогонова.
– Николаич, погоди-ка. Не так это делается.
